3. Научные исследования
3. Научные исследования
Еще в течение некоторого времени после заключения перемирия Макаров плавал на Черном море, выполняя разнообразные поручения, изучая вопрос об отклонении мин при течении и способствуя обратной перевозке морским путем в Россию из Турции русских войск.
Осенью 1879 года Макаров женился.
Однако брак мало отразился на его образе жизни: попрежнему он считал, что для моряка дом — это его корабль. Он имел к тому времени установившуюся боевую репутацию и очень недурное положение (был произведен даже во флигель-адъютанты), особенно если учесть его возраст. Жена Макарова полагала, что дальнейшая карьера мужа обеспечена, теперь он может не рисковать собой, а строить «гнездышко» и завязывать полезные связи в столице.
Ей пришлось разочароваться: через несколько месяцев после свадьбы Степан Осипович был уже снова на борту военного корабля.
В это время царское правительство организовало экспедицию против туркменского племени ахал-теке, обитавшего поблизости от Каспийского моря. Начальник этой экспедиции М. Д. Скобелев, познакомившийся с Макаровым во время русско-турецкой войны и высоко оценивший его, предложил ему пост командующего флотилией. На обязанности Макарова лежала организация сообщения между восточным берегом Каспийского моря и Астраханью и Баку.
Во время ахал-текинской военной экспедиции русские солдаты сражались с обычной храбростью. Перенеся все трудности похода, они взяли штурмом (в январе 1881 г.) крепость Геок-Тепе. Бок-о-бок с ними во время этого штурма сражался отряд моряков под командой Макарова.
«Участвуя во всех крупных делах экспедиции, морская батарея показала себя на высоте доблестных преданий нашего флота и кровью закрепила за собой свою заслуженную славу», — писал в приказе по войскам генерал Скобелев. Прощаясь с Макаровым, он обменялся с ним георгиевскими крестами.
Отгремел гром орудий. Снова вступила в права мирная жизнь. Макаров получил назначение в Константинополь, был направлен в распоряжение русского посла и, прибыв на место, принял команду над «стационаром» — пароходом «Тамань». Вероятно, русское правительство имело свои цели, посылая в турецкую столицу человека, вчера еще наводившего страх на весь турецкий флот. Как бы там ни было, самому Макарову это назначение должно было улыбаться: новая обстановка, живописная местность, отличное общественное положение и — согласно общему мнению — приятное ничегонеделание. Но именно в этом последнем пункте общие ожидания не оправдались. Едва Макаров, фигурально выражаясь, сменил меч на орало, как начал интенсивно работать в новой области.
«Особенно ценны в его трудах новые мысли, инициатива и разносторонность предпринимаемых задач, настойчивость в доведении исследования до конца, — писал о Макарове академик Рыкачев. — Это был высоко талантливый исследователь»[3].
Живя в Константинополе, Макаров услышал как-то от местных жителей, будто в проливе Босфор наряду с сильным течением из Черного моря в бассейн Средиземного моря — течением, которое он лично наблюдал, плавая в Босфоре, — наряду с этим имеется «подводное» течение: на некоторой глубине вода устремляется в обратную сторону, из Мраморного моря в Черное.
Как остроумно заметил один из биографов С. О. Макарова, прогресс науки главным образом обусловлен тем, что люди проницательные умеют во-время удивляться. Научная любознательность была слишком сильно развита в Макарове, чтобы он мог пройти бездеятельно мимо непонятного явления.
Приступив к изучению заинтересовавшего его вопроса о «подводном» течении, Макаров установил, что компетентный исследователь, английский капитан Спратт, решительно отвергает наличие нижнего течения. Но первые же изыскания самого Макарова убедили его в обратном. «Очевидность нижнего течения была поразительная, — писал он, — ввиду того что существование его многими не признается, мне казалось чрезвычайно интересным сделать такие наблюдения, опубликование которых могло бы положить конец сомнениям в действительности нижнего течения в Босфоре».
Началась напряженная работа. Недавний боевой капитан с головой погрузился в гидрологические исследования. У него не было никаких приборов, не было знающих помощников. Он собственным трудолюбием и талантом возмещал все это.
«Как при выборе инструментов, так и при исследовании их и при обработке материала, Степан Осипович не довольствуется употреблявшимися до него способами или обычной проверкой инструмента в компетентном учреждении. Он самостоятельно рассматривает, насколько удовлетворительны и точны общепринятые способы. Не найдя, например, удовлетворительного батометра, он вводит в нем усовершенствования и строит свой», — отмечал академик Рыкачев.
Нет надобности следить шаг за шагом, как преодолевал Макаров встававшие перед ним трудности. Достаточно привести общие выводы, к которым он пришел.
«1) В Босфоре существуют два течения. Верхнее из Черного моря в Мраморное и нижнее из Мраморного моря в Черное.
2) Нижнее течение происходит от разности удельных весов воды Черного и Мраморного морей. Тяжелая вода Мраморною моря производит на нижние слои большее давление, чем легкая вода Черного моря на тех же глубинах, и это побуждает воду стремиться из области большего давления в область малого.
3) Разность удельных весов происходит оттого, что реки, дожди и прочее дают Черному морю больше воды, чем испарения из него уносят.
4) Вследствие того что удельные веса вод Черного и Мраморного морей меняются весьма немного, нижнее течение, происходящее от разности удельных весов, всегда остается более или менее той же скорости и того же объема.
5) Верхнее течение происходит от разности уровней двух морей.
6) Разность уровней обусловливается главным образом разностью удельных весов воды в двух морях. но на нее имеет также чувствительное влияние количество осадков, температура моря, барометрическое давление и проч.
7) Вследствие того, что разность уровней двух морей колеблется от атмосферных явлений, верхнее течение, происходящее от этой разности уровней, подвержено большим изменениям.
8) Граница между двумя течениями идет по длине пролива не горизонтально, а наклонно, понижаясь по мере удаления из Мраморного моря к Черному.
9) Верхнее течение, в своем стремлении, ударяется о крутые мысы пролива, отражается от них и, таким образом, извиваясь лентой между обоих берегов, образует в бухтах обратные верхние течения, помогающие рыбакам проводить свои суда вверх по проливу.
10) Нижнее течение также ударяется в берега и извивается лентой, но так как направление его обратно верхнему, то те же мысы отражают его иначе, а потому струя нижнего течения идет не под струей верхнего течения, а имеет свое собственное направление.
11) Количество воды, изливающееся из Мрамор ного моря нижним течением, относится к количеству воды, вносимой в него верхним течением, как 1 к 1,847.
12) Разность уровней Черного и Мраморного морей должна быть около 1 ф. 5 д.».
В марте 1885 года Макаров сделал обширный доклад в Географическом обществе, а в том же году этот доклад был опубликован в «Записках императорской Академии наук» (в приложении к 51 тому).
Авторитетнейшие специалисты высоко оценили труд Макарова. Конкретным выражением такой оценки явилось присужделие ему второй, так называемой макарьевской[4], премии Академии наук за 1887 год.
Работа над этим капитальным трудом не помешала Степану Осиповичу серьезно интересоваться еще целым рядом вопросов. Везде он умел сказать новое слово, наметить новые пути. Он принимает деятельное участие в разработке системы знаков для обозначения фарватеров; занимается вопросом о способе быстрейшего разведения паров; обстоятельно разрабатывает проект устройства судоходства на Аральском море и на Аму-Дарье; осуществляет одну из первых в русском флоте крупных десантных операций, перевезя целую дивизию в составе трех родов оружия на большое расстояние (усовершенствовав при этом множество десантных приемов, связанных с подъемом лошадей, буксировкой лодок и пр.).
Попутно Макаров представил проект реконструкции Кронштадтского порта, занимался вопросом о преобразовании корпуса инженер-механиков, изобрел новый способ электрической сигнализации.
В 1885 году, в связи с обострившейся международной обстановкой, Макаров внес в морское министерство проект «мобилизации корабля», в котором подчеркивал, что «если не вырабатывать мобилизации в мирное время, то во время войны будет сумбур». Это предложение, обнаруживающее дальновидность Макарова, не встретило, однако, сочувствия.
«Проводи день так, как если б это была вся твоя жизнь», — гласит старинная поговорка. Макаров следовал этому правилу, причем главной целью его жизни была работа во флоте: практическая и научная, с живыми людьми или над документами. В этом заключался для него смысл существования.
Не доверяясь своей памяти, он любил делать короткие записи обо всем случившемся. В этих записях, наклеивавшихся в хронологическом порядке, отмечалось все из ряда вон выходящее. Тут можно найти копии писем, вырезки из газет, меню торжественного обеда, фотографические карточки, изложение беседы или прочитанной книги.
И в то же время это не был сухой педант или кабинетный работник, с головоц ушедший в науку. Макаров любил общество и оживленную беседу. Особенно во время обедов нравилось ему вести живой разговор, и у него всегда имелись в запасе острое словцо и шутка, веселившие окружающих и не обижавшие того, над кем он подшучивал.
В марте 1885 года Макаров был назначен командиром броненосного фрегата «Князь Пожарский», а в сентябре того же года — командиром направлявшегося в кругосветное плавание корвета «Витязь». Макаров энергично готовил свой корабль к ответственному плаванию (что не помешало ему прочесть ряд докладов на различные темы, например «О скорости течения Невы под Литейным мостом на различных глубинах, по наблюдениям, произведенным в течение настоящей зимы»).
В августе 1886 года «Витязь» вышел из Кронштадта. Пройдя свыше 22 тыс. миль (из них почти 15 тыс. миль под парусами), корвет приплыл в Японию и оттуда — в июне 1887 года — во Владивосток. Вслед за тем Макаров посетил на своем корабле тридцать мало обследованных портов, представив обо всех них обстоятельные сведения. Совершив еще несколько трудных рейсов, «Витязь» двинулся в обратный путь и в мае 1889 года вернулся в Кронштадт.
Нечего и говорить, как много дало это трехлетнее плавание любознательному и пытливому Макарову. Он представил по начальству объемистый отчет, в котором сделан целый ряд важных замечаний: о работе машин, о постановке мин, об устройстве боевых угольных ям и т. д. Кроме того, это плавание дало Макарову материал для большой научной работы.
Первого января 1890 года капитан 1-го ранга Макаров был произведен в контр-адмиралы.
К тому времени в Макарове завершился процесс формирования творческих сил. Он был в расцвете своих способностей, больше чем когда-либо был полон самых различных планов, бурливей обычного била в нем неисчерпаемая энергия. И взгляды его, всегда отличавшиеся устойчивостью и самостоятельностью, приобрели теперь особенную твердость.
С этой точки зрения характерно, между прочим, суждение Макарова, высказанное им при обсуждении проекта об установлении морских призов для военных моряков.
«Определение морскими призовыми правилами денежного вознаграждения военных чинов за совершаемые ими военные подвиги не подходит к духу русского воинства, — писал он, — призовое право занесено с запада, но корень его не соответствует почве.
Каждый военнослужащий во время войны призван, чтобы по мере своих сил бить неприятеля всеми зависящими от него средствами. Если деятельность его и его подчиненных будет признана достойною поощрения, то начальство найдет, каким образом вознаградить отличившихся, но никто из военнослужащих в собственных соображениях не должен руководствоваться никакими денежными расчетами».
Далее следует замечательная тирада, как нельзя лучше выражающая сокровенные взгляды С. О. Макарова:
«Русский воин идет на службу не из-за денег, он смотрит на войну, как на исполнение своего священного долга, к которому он призван судьбою, и не ждет денежных наград за свою службу. Отучать его от этих правил значит подкапывать тот принцип, на котором зиждется вся доблесть русского воина.
…Тот, на кого в военное время могут влиять деньги, не достоин чести носить морской мундир. Что же касается судовых команд, то можно ручаться, что они всегда пойдут за своими начальниками, а где нужно, то безропотно встретят смерть. Соразмерять заслуги этих людей дробным расчетом рублей и копеек неправильно и даже оскорбительно».
Административная и организационная работа по морскому ведомству не нарушала научной деятельности Макарова. Больше того, зима 1891/92 года была посвящена им преимущественно обработке колоссального материала, накопившегося в результате его плавания по Тихому океану.
В мае 1892 года он передал в Академию наук свой новый труд «Витязь» и «Тихий океан»[5].
Академик Рыкачев писал об этой книге: «Со времени Крузенштерна и Литке в русской литературе не появлялось столь крупного и важного труда по гидрологии».
В декабре 1892 года рукопись была сдана в печать, а в следующем году Академия наук вторично присудила ее автору макарьевскую (на этот раз полную) премию.
Исследование С. О. Макарова нашло высокую оценку и за пределами России. Известный океанограф Крюммель отозвался об этой научной работе, что она станет основным сочинением по физической географии северной части Тихого океана. На Мраморном фронтоне Международного океанографического музея, среди названий кораблей, на которых плавали знаменитые исследователи, имеется также имя «Витязя»: военный корабль, совершивший обычное учебное плавание, стал в один ряд со специально снаряженными для научных изысканий судами.
В момент, когда Макаров приступил к работе над этой книгой, он получил ответственное служебное назначение: его назначили глаьным инспектором морской артиллерии.
В этой должности С. О. Макаров состоял вплоть до осени 1894 года. Он отлично ознакомился с положением артиллерийского дела в России, а в 1893 году специально ездил за границу для личного осмотра предприятий, изготовляющих орудия и броню.
Заводы Шихау и Крупповские, Вуличский арсенал, заводы Виккерса-Армстронга, Гочкиса, французские предприятия Шнейдера-Крезо, Форж и Шантье, Нормана — целый калейдоскоп впечатлении, непрерывная смена сложнейших технических конструкций — в этой обстановке Макаров чувствовал себя, как рыба в воде. И в представленном им по возвращении отчете имелось не только описание виденного, но и критика многого, и вместе с тем указания, что именно и в какой форме нужно перенять, заимствовать и использовать в России.
В декабре 1894 года Макаров был назначен командующим русской эскадрой в Средиземном море.
Близ Мальты он простудился, стоя долго на палубе во время свежего ветра, начался воспалительный процесс в колене, пришлось лечь в постель, а затем передвигаться некоторое время на костылях.
Тем не менее Макаров не сдавал командования и лично вел дальше свою эскадру. Согласно полученному приказанию, он повел корабли через Суэц в Тихий океан.
В мае 1895 года в одном из тихоокеанских портов состоялось совещание высшего командного состава русского флота. Обсуждался чрезвычайно важный вопрос: какой флот должна иметь Россия на Дальнем Востоке? Строить ли преимущественно крупные броненосные суда или отдать предпочтение менее защищенным броней, но зато быстроходным кораблям, получив в этом случае возможность значительно увеличить количество боевых единиц?
Большинство присутствующих во главе с адмиралами Рождественским и Чухниным высказалось за первый вариант. На ту же позицию встал царский наместник на Дальнем Востоке генерал-адмирал Алексеев.
Однако Макаров, прекрасно знавший технические возможности русского военно-морского судостроения, решительно высказался за то, чтобы строить суда меньшего водоизмещения и, следовательно, с меньшей броней, но зато получить преимущество в отношении количества судов и в скорости их хода. К тому же, указывал он, чем меньше корабль, тем труднее попасть в него неприятелю снарядом или торпедой.
Точка зрения Макарова означала выбор наступательной тактики, обеспечение инициативы, возможность самим определять место, время и характер морского сражения. Вероятно, Макаров считался и с тем, что в России техника судостроения стоит ниже, чем во многих других странах, и поэтому развитие русского флота должно носить принципиально иной характер.
Свыше полугода провел Макаров на Дальнем Востоке, и за это время, как всегда, ни один день не пропадал у него даром. Он производил морские промеры, подготовлял карту западного берега Японского моря, сделал доклад в Гонконге о предотвращении гибельных последствий столкновения судов во время тумана (Макаров предложил приделывать к форштевню корабля особые «намордники»).
1 января 1896 года последовал приказ о назначении Макарова начальником 1-й флотской дивизии, расположенной в Кронштадте.
Сдав дела, Макаров выехал в Петербург. Но поехал он не через Сибирь, а через Америку: в мыслях у него зародилось уже новое грандиозное предприятие. Он побывал в Америке на Великих озерах, детально ознакомился с тем, что его интересовало, и в марте 1896 года прибыл в Кронштадт, всецело поглощенный своим новым планом.