Глава 14

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 14

Я был занят по горло и счастлив, но продолжал ждать рокового телефонного звонка.

Следующие три недели я по утрам работал над «Веселой вдовой», а днем – над «Джекпотом». По вечерам мы трудились с Беном над обоими шоу. Я едва волочил ноги и решил, что нуждаюсь в небольшом отдыхе.

В воскресенье я отправился в «УСО» – нью-йоркский развлекательный центр для солдат в отпуске. Там было все: музыка, красивые женщины, танцы и еда. Этакий оазис в пустыне войны.

Ко мне подошла привлекательная белокурая девушка:

– Хотите потанцевать, солдат?

Еще бы!

Но не прошло и трех минут, как кто-то хлопнул меня по плечу.

– Эй, мы только что начали. И нечего отбивать… – возмутился я, но, повернувшись, обомлел: передо мной стояли два офицера военной полиции.

– Вы арестованы, солдат. Пойдемте.

Арестован?!

В чем дело?

– Выдаете себя за офицера.

– О чем вы?!

– На вас офицерский мундир. Где офицерские знаки отличия?

– У меня их нет. Я не офицер.

– Поэтому вы и арестованы. Идемте.

Они схватили меня за руки.

– Погодите, мне разрешено носить мундир!

– Кто давал разрешение? Ваша матушка?

Они потянули меня за собой. Я впал в панику:

– Вы не понимаете. Я служу в специальной службе ВВС. Никогда не слышали о таком армейском подразделении, как Военно-учебная служба?

– Нет.

Мы оказались на улице. У обочины была припаркована машина военной полиции.

– Садитесь.

Но я не сдавался.

– Никуда я не поеду. Вы обязаны позвонить моему начальству. Говорю вам, я зачислен в ВВС, в подразделение, которое называется Военно-учебной службой, и мы можем носить, черт возьми, все, что пожелаем!

Офицеры переглянулись.

– По-моему, он псих, – заметил один, – но все же дадим ему шанс. Куда звонить?

Я продиктовал номер. Он повернулся к напарнику:

– Посторожи его. Прибавим заодно еще и статью «Сопротивление аресту». Сейчас вернусь.

Минут через двадцать он действительно вернулся с озадаченной физиономией.

– Ну что? – спросил напарник.

– Я говорил с генералом, и он намылил мне шею за то, что я не знал о чертовой Военно-учебной службе.

– Хочешь сказать, все законно?

– Не знаю, законно ли, но вполне реально. Это действительно подразделение ВВС.

Второй полицейский выпустил мою руку.

– Извините. Похоже, мы ошиблись.

– Ничего, – кивнул я и снова вошел в зал. Моя девушка танцевала с другим.

Работать с Гаем Болтоном было одно удовольствие. Он написал много удачных пьес и прекрасно разбирался в театральной кухне. Но Гай пересыпал речь английскими идиомами, и нашей заботой было превратить их в американизмы. Я часто припоминал афоризм Бернарда Шоу: «Американцы и англичане разделены общим языком».

Гай снял прекрасный дом на Лонг-Айленде и по уик-эндам работал там вместе с нами. Он был очень общителен, имел много друзей, и в доме часто гостили необычные люди.

Однажды за ужином меня посадили рядом с одной из самых красивых женщин, каких я когда-либо встречал.

– Гай сказал, что вы с ним пишете бродвейский мюзикл, – заметила она.

– Совершенно верно.

– Как интересно!

– А вы чем занимаетесь?

– Я актриса.

– Простите, не расслышал, как вас зовут.

– Венди Барри.

Венди оказалась англичанкой, снявшейся в нескольких картинах у себя на родине. Ее крестным отцом был Дж. М. Барри, который назвал одну из героинь своей знаменитой книги «Питер Пэн» Венди в честь крестницы. Она понравилась мне с первого взгляда. Я нашел ее очаровательной. Но ее мысли явно были чем-то заняты.

Когда мы встали из-за стола, я спросил:

– У вас все в порядке?

Она покачала головой:

– Давайте немного пройдемся.

Мы вышли в сад и пошли по залитой лунным светом гравийной дорожке. По законам военного времени окна были затемнены, ни единого лучика не пробивалось на улицу. Хорошо еще, что было полнолуние.

Венди неожиданно заплакала. Я остановился.

– Что случилось?

– Ничего… все… не знаю, что делать.

– Но в чем дело?

– Это… мой приятель. Он… он меня бьет, – выдавила она еле слышно.

Я вознегодовал:

– Зачем вы ему позволяете? Никто не должен вести себя подобным образом! Почему вы не бросите его?

– Не… не знаю… это очень трудно.

Она начала всхлипывать. Я обнял ее за плечи:

– Венди, послушайте, если он бьет вас сейчас, значит, дальше будет еще хуже. Уходите, пока не поздно.

– Вы правы, – кивнула она и, глубоко вздохнув, добавила: – Я так и сделаю.

– Молодец.

– Мне уже лучше. Спасибо.

– Рад был помочь. Вы живете в Нью-Йорке?

– Да.

– Завтра вечером вы не заняты?

Она взглянула на меня:

– Пока нет.

– Давайте поужинаем вместе.

– С удовольствием.

Назавтра мы поужинали в «Сарди» и много общались следующие две недели.

В одну из пятниц мне позвонили:

– Шелдон?

– Да.

– Тебе твоя жизнь дорога?

– Очень. А что?

– В таком случае не стоит встречаться с Венди Барри.

– О чем вы?

– Знаешь, кто снимает ей квартиру?

– Нет. Мы никогда… Она не говорила.

– Багси Зигел.

Наемный убийца мафии.

Больше я ни разу не видел Венди Барри.

Зато встретился со звездами «Джекпота» – Алленом Джонсом и Нанетт Фабри. Аллен Джонс был настоящим киношным красавчиком: рост под шесть футов, великолепное сложение и нагловатая усмешка. Кроме того, у него был чудесный голос, и его пластинки расходились, как горячие пирожки. Нанетт была настоящей обаяшкой. Молодая, с идеальной фигурой, всегда оживленная и энергичная, она была прирожденной комедийной актрисой, словно созданной для этой роли.

Я не сомневался, что шоу ждет огромный успех.

Однажды после репетиции Рой Харгрейв, постановщик шоу, сказал:

– Парни, вы написали классное либретто.

Я вспомнил об Иоланде, вечно предрекавшей несчастья, и искренне поблагодарил Роя.

– Мой друг тоже ставит мюзикл и ищет либреттиста. Я рассказал ему о вас. Не хотите с ним встретиться?

Невозможно! Мы с Беном уже писали два либретто, а меня вот-вот должны были призвать на службу.

– С удовольствием, – кивнул я.

– Его зовут Ричард Коллмар. Женат на Дороти Килгаллен.

Я читал популярную газетную колонку Дороти Килгаллен. Она и Коллмар были весьма влиятельной парой на Бродвее.

– Я позвоню, и Дик назначит вам встречу. – Рой Харгрейв тут же набрал номер и, распрощавшись с собеседником, сказал: – Завтра утром в десять.

Ричард Коллмер продюсировал, ставил и играл в самых успешных бродвейских мюзиклах, хотя ему было едва за тридцать.

– Рой сказал, вы прекрасный писатель, – приветливо начал он. – Я делаю мюзикл в стиле фэнтези. Грандиозная постановка с шикарными декорациями и костюмами. Сюжет такой: сценаристка «мыльных опер» засыпает и видит во сне, что она Шехерезада и должна непрерывно рассказывать султану истории или умереть.

– Звучит интересно. Кто играет Шехерезаду?

– Вера Зорина.

Всемирно известная балерина, ставшая звездой Бродвея. По странному совпадению она была замужем за Джорджем Баланчином.

– Ее партнером будет Роналд Грэм. Хотите написать историю в соавторстве с Дороти?

– С удовольствием. Кстати, у меня уже есть соавтор.

Дик кивнул:

– Бен Робертс. Когда сможете начать?

– Прямо сейчас.

Мы с Беном еще успеем выспаться после войны.

Едва добравшись до отеля, я позвонил Бену:

– Мы пишем либретто мюзикла для Ричарда Коллмара. Название: «Сон с музыкой».

– Погоди, – растерялся он. – Значит, с остальными шоу покончено?

– Ничего подобного. Мы займемся сразу тремя.

– Три бродвейских шоу сразу?!

– Подумаешь!

Я все еще носил мундир в ожидании звонка, который должен был вернуть меня на службу. Но теперь времени вообще ни на что не хватит! Оставалось надеяться, что позвонят не скоро. Мне всего-то и нужно два-три месяца.

Но боги, должно быть, еще раз решили посмеяться надо мной.

Ровно через два часа после разговора с Ричардом Коллмаром раздался Тот Самый Звонок:

– Сидни Шелдон?

– Да.

– Это майор Бейкер. Вам приказано явиться завтра в девять ноль-ноль к капитану Бернсу в штаб-квартиру ВВС в Бронксе.

Капитан Бернс, высокий, лысый, в аккуратно отглаженном мундире, поднял глаза.

– Шелдон?

– Да, сэр.

– Садитесь. Вы закончили летные курсы?

– Да, сэр.

Он просмотрел лежавшие на столе бумаги.

– И должны явиться в высшее летное училище?

– Да, сэр.

– Но планы изменились.

– Изменились? – удивился я.

– Военные действия приняли новый оборот. Теперь мы наступаем. Преследуем фашистских ублюдков. И нам прежде всего нужны пилоты-истребители. Вы не годитесь из-за зрения. Мы получили приказ распустить Военно-учебную службу.

До меня не сразу дошел смысл его слов.

– Что все это?..

– Всем добровольцам ВУС предоставлен выбор. Можете пойти в пехоту, рядовым или пройти медкомиссию еще раз.

Выбор Хобсона.[13]

Но мне нужно было закончить все либретто. Возможно, комиссии потребуется время, чтобы заняться моими бумагами, прежде чем меня пошлют за океан, и я еще успею поработать над шоу.

– Я бы предпочел призывную комиссию, сэр.

Капитан сделал пометку в моих документах.

– Прекрасно. Вас вызовут.

В этом я не сомневался. Вопрос – когда? И долго ли я смогу проработать с Беном, Гаем и Дороти? Впрочем, мы вполне успеем все закончить, если будем трудиться по семь дней в неделю.

Если армия даст мне хотя бы месяц…

Вернувшись в отель, я сразу позвонил Бену:

– Сегодня мы работаем допоздна.

– Что еще стряслось?

– Скажу, когда приедешь.

«Допоздна» в данном случае означало до трех утра, когда Бен наконец, спотыкаясь, вывалился из дверей отеля и вернулся в Форт-Дикс. Новость расстроила его не меньше меня. Я пытался утешить его:

– Не волнуйся. Медкомиссии работают медленно.

Следующие три дня я работал, не поднимая головы, бегал из театра в театр, стараясь сделать как можно больше.

На четвертый день портье вручил мне письмо, начинавшееся со зловещего слова «Приветствуем»…

Сердце ушло в пятки. Все кончено.

Я должен был явиться на медкомиссию завтра. Моя карьера драматурга закончилась, едва начавшись. Я дезертирую, бросая три шоу, продюсеры которых рассчитывали на меня, и уезжаю за океан, возможно, навстречу смерти.

И вдруг непонятно почему меня охватила бурная радость.

Я вполне сознавал, что мои эмоции безнадежно вышли из-под контроля, но не имел понятия, что со мной творится. Взглянул в зеркало на свое идиотски счастливое лицо и заплакал.

Утром, ровно в девять, я отправился на медкомиссию. Все проходило точно так же, как в Калифорнии, закончилось через полчаса, и меня позвали в кабинет доктора. Он изучал мою карточку.

– Здесь говорится, что у вас грыжа позвоночного диска.

– Да, сэр, я говорил об этом на первой медкомиссии и…

– Вас нельзя было принимать, – перебил доктор. – Если у вас начнется приступ в разгар боя, вы подвергнете опасности не только себя, но и тех, кто рядом с вами. Так не пойдет.

– Сэр…

– Я ставлю штамп «Негоден к военной службе».

Я молчал.

– И немедленно извещу призывную комиссию в Калифорнии.

Я долго сидел, не в силах двинуться, ошеломленный, пытаясь осознать случившееся.

Наконец я встал.

– И снимите мундир! – крикнул мне вслед доктор.

Я снова стал штатским.

Все с тем же ощущением нереальности происходящего я вошел в магазин одежды и купил два костюма, шорты, рубашки и галстуки. Теперь я был готов к возвращению в мир искусства и шоу-бизнеса.

4 августа 1943 года состоялась премьера «Веселой вдовы». Это была самая успешная постановка оперетты Легара на Бродвее. Критики рассыпались в похвалах.

«Нью-Йорк таймс»: «Достойная постановка».

«Гералд трибюн»: «Теперь городу есть чем гордиться».

«Миррор»: «Прекрасно, роскошно, со вкусом и гармонично».

«Джорнал американ»: «Прелестная, очаровательная, веселая история любви».

Уолтер Уинчелл: «Первый ночной бум августа. „Веселая вдова“ стала сплошным аншлагом».

Говард Барнс: «Новый сезон принес нам радость. „Веселая вдова“ принесла в „Маджестик“ вкус, прекрасные мелодии, блеск и очарование».

Фрэнк Салливан: «Счастлив отметить, что господа Сидни Шелдон и Бен Робертс стряхнули пыль и заново переплели либретто „Веселой вдовы“».

Одно шоу сбросили. Осталось два.

Постановка продержалась на Бродвее почти год и еще два года путешествовала по городам страны. В ночь премьеры вся труппа отправилась в «Сарди» отпраздновать успех.

Винсент Сарди, как всегда, стоял у дверей. Я подошел к нему и сказал:

– Теперь я могу вернуть долг, мистер Сарди.

Он улыбнулся:

– Вы уже вернули мне долг. Я видел сегодняшнее шоу.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.