Глава 7 ЗДРАССТЕ, ПРИЕХАЛИ...
Глава 7
ЗДРАССТЕ, ПРИЕХАЛИ...
Возвращение витязя: классный час • Оценка конкурентов • Моя идея фикс • Просыпаешься среди ночи, хватаешь аккордеон и наяриваешь! • Телеграмма от новых друзей • «К северу, к северу, к северу едет поезд ночной из глубинки в Москву..»
B Майском у меня немного отлегло от сердца. Я прекратил напрасные самобичевания — сделанного все равно не вернуть. Мой строгий внутренний прокурор — тот, что замечает и осуждает даже несущественные для окружающих нюансы в моем поведении, — притомился и взял отгул.
Меня принимали с овациями — как героя и победителя. По такому случаю устроили классный час — и я восседал на первой парте, а из уст моих свободно лился поток слов. Московские приключения (недолгие) и впечатления (отрывочные) вставали перед слушателями, подобно подвигам древних героев, изложенным умелым сказителем. Я демонстрировал соученикам знаки своего высокого исполнительского мастерства — грамоту и отливающую золотом статуэтку. И конечно, я благодарил благодетельницу Анжелу Арсеновну — напомню, мои регалии были получены при ее опосредованном участии.
К концу урока мне удалось впечатлить не только сверстников, но и себя самого. Отчасти это было правильно. Я рассуждал так: многие из участников нынешней «Чунги-Чанги» не первый год ездят на подобные конкурсы, для меня же это лишь дебют на большом мероприятии. Ребята в Липках были более подвижными и раскованными, и я взял это на заметку. Оценив уровень конкурентов в целом, я собрался и настроился на серьезную работу. И это ох как полезно! В жизни нужно равняться на лучших, затем — на лучших из лучших... И так далее, ибо нет предела совершенству.
ВЫПУСКНОЙ В МУЗЫКАЛЬНОЙ ШКОЛЕ. С ДИРЕКТОРОМ ЛЮДМИЛОЙ ИБРАГИМОВНОЙ
У меня появилась еще одна мечта; она подстегивала и заставляла быть особенно активным. Я надеялся снова попасть в Москву, к большой музыке. В мои дальние планы входило поступление в ГИТИС или Гнесинку.
Я засыпал в наушниках, просыпался в них же, следил за новинками, старался заводить знакомства преимущественно среди музыкантов — особенно ценились на тот момент пианисты. Я заслушивался вещами Чика Кориа, Бобби МакФеррина, Уитни Хьюстон и завел себе нечто вроде архива — в шкафчике хранилась большая стопка кассет с концертами любимых музыкантов. Я был настолько в теме, что ни на что другое меня уже не хватало.
Мечту или, если хотите, страсть нельзя изобразить выдумать на ходу, нафантазировать. Она либо есть, либо ее нет. Если мечта есть, то она превращается в манок к которому стремишься, ради которого готов преодолевать уйму препятствий, даже если они порой кажутся непреодолимыми. И все для того, чтобы в один прекрасный день получить желаемое, увидеть эти краски. Это делает тебя счастливым Бывают периоды, когда ты сам устаешь от своей страсти, эмоционально выгораешь. Ведь у каждого — свой жизненный цикл с подъемами и спадами. Сегодня ты на пике эмоций, завтра — в яме, «отдыхаешь». Но движение вперед не прекращается.
Знаю, многие мечтают разбогатеть и упорно трудятся чтобы купить дом, квартиру, машину и далее по списку. При этом обычно думают: появятся вожделенные миллионы — и наступит счастье. Все это относительно. Конечно, кто-то может себе позволить красивый дом на берегу озера. Но если человек о нем не мечтал, он выйдет на крыльцо, посмотрит на озеро — и не увидит ничего особенного. Озеро как озеро. У домовладельца не появится ни одной мысли из тех, от которых захватывает дух и хочется летать.
Я это к тому, что важно выбрать такое дело, такую идею, которая заставит забыть про сон и аппетит. Чтобы нельзя было с уверенностью сказать, ты ли выбрал свое дело или оно тебя выбрало. А подобную идею не купишь.
Вот и я не думал о деньгах и не ждал материальных благ от будущего. Я лишь страстно хотел петь — и петь не просто здорово, а профессионально. А деньги? Деньги — как горизонт. Попробуйте-ка дойти до горизонта...
После конкурса «Чунга-Чанга» во мне что-то резко перевернулось. Я уже говорил об ответственности, которую я тогда ощутил, и о страсти, которая двигала мной, придавая сил. Сейчас я чувствовал кое-что другое... Дело в том, что музыкалка города Майского славится своими выпускниками. Многие из них поступали в лучшие музыкальные и театральные вузы Москвы. Так что я имел возможность получить хорошую рекомендацию.
Однако я попал в музыкальную школу поздно, и мне нужно было закончить семилетку до окончания одиннадцатого класса. Ни мои красивые глаза, ни фестивали и награды, ни реверансы и заверения не заставили бы строгих педагогов музыкалки пойти мне навстречу и выдать аттестат с рекомендацией «просто так». Рекомендацию, как и диплом, необходимо было заработать.
Вот я и пахал. Занимался музыкой по несколько часов в день, распевался порой прямо в коридорах школы, особое внимание уделяя сольфеджио — поскольку я его не очень то любил, оно мне и не давалось. Я до такой степени углубился в это дело, что просыпался по ночам: снилось, будто я не могу запомнить какой-то аккорд. В полусне я хватался за аккордеон, выходил в холл, что-то подбирал и, успокоенный, ложился спать. Знал, что завтра обязательно исполню как надо.
Параллельно я умудрялся участвовать во всех городских музыкальных мероприятиях — делал программы, пел на фестивалях. Уже летом, непосредственно перед выпускным, мне довелось выступить у знаменитого 800-летнего Пушкинского дуба. А уж он-то стал свидетелем многих судьбоносных фактов в нашей истории — например, видел Дмитрия Донского, ведущего войско на Куликово поле. Вероятно, именно этот дуб был описан во многих произведениях великого поэта. У лукоморья дуб зеленый, златая цепь на дубе том...
Впрочем, вернемся к событиям 98-го. За неделю до Нового года меня ожидал сюрприз. Прихожу домой, а мама на меня как-то хитро смотрит и говорит:
— Витя, тебе телеграмма пришла.
И подает мне плотный почтовый листок.
Телеграмма была от тети Светы. Это мама Аллы, помните? «Витя, не хочешь ли приехать к нам, встретить 1999-й?» А я как раз рвался в Москву — ознакомиться с условиями поступления в Гнесинку и пройти подготовительные курсы.
И вдруг- такая удача.
— Мама! — завопил я, прыгая от радости. — Меня приглашают в Москву! Снова!
A она только Руками Развела — Что, мол, тут скажешь.
— Мне кажется, рано или поздно мы все будем жить в Москве... — невозмутимо заметила Лена.
— Мам, можно я поеду?!
Спрашиваю, а сам точно знаю, что меня отпустят...
Роняя трубку от волнения, я набрал Аллин московский номер и заорал, не давая ей опомниться:
— Алла, привет! Конечно, я приеду!
И тут же засобирался. А на душе — благодать и предвкушение какого-то немыслимого счастья. К слову, это случилось накануне дня моего рождения, но я даже не успел его толком отметить. Утром 24 декабря для меня устроили пир с поздравлениями, а вечером я уже погрузился в плацкартный поезд Нальчик-Москва. Это был самый дешевый вариант. Хотя все детство, лет до 10-11 я постоянно летал самолетами.
Я взял с собой записную книжку и всю дорогу писал слова из песни «Вера» Меладзе:
К северу, к северу, к северу
едет поезд ночной
из глубинки в Москву,
Спит проводник,
спят хмельные соседи,
я все уснуть не могу.
Тускло горят фонари у дороги,
где-то вдали завывает гудок,
Вот уже стало светать понемногу,
пасмурный будет денек.
Вера, ты одна осталась у меня...
В этот момент я — верил. И вера — пожалуй, то единственное, что я прихватил с собой. Я ехал и говорил себе:
«Да. Да. Пусть все будет хорошо». Записывал все это в блокнот, прибавляя: «Пусть все сбудется. Я так хочу». Если ты много думаешь о чем-то, записываешь это, вкладываешь жизненную силу в каждое слово — сбывается обязательно.
Последние сотни километров до Москвы поезд проезжал ночью, но я не мог сомкнуть глаз до утра. Боялся пропустить пробегающие мимо огни и сосны, которые слегка колыхались, окутанные студеной снежной пеленой. Заснеженные леса для меня были в диковинку. У нас-то в основном тополя да осины, перемежающиеся густым кустарником- зарослями из терновника и облепихи.
Мимо пролетали Черусти, Голутвин и Куровское — и я несказанно радовался тому, что состав несся без остановок: быстрее доедем.
Около шести утра поезд прибыл на Казанский вокзал. Константин и Светлана, несмотря на субботу — выходной день, приехали за мной на машине. С ними была и Алла — она же не могла пропустить такой момент!..
И тогда я почувствовал нечто...