ГЛАВА 3 СКРОМНЫЙ РОССИЙСКИЙ ОБЫВАТЕЛЬ. В ПРЕДДВЕРИИ ГРОМКОЙ СЛАВЫ 1908-1917 гг.

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ГЛАВА 3 СКРОМНЫЙ РОССИЙСКИЙ ОБЫВАТЕЛЬ. В ПРЕДДВЕРИИ ГРОМКОЙ СЛАВЫ 1908-1917 гг.

В Петербурге Петлюра работает младшим бухгалтером частного транспортного товарищества, а позднее — бухгалтером чайной фирмы «Караван». Конечно, материальное положение его улучшилось, но рутинная и нудная работа иногда доводит до бешенства. Маленькая сырая комнатушка на 7-й линии Васильевского острова (дом № 30), постоянные дожди и туманы, болезни, одиночество, отсутствие надежд — вот «территория существования» Симона Петлюры, который еще три года назад надеялся «перевернуть мир». Угнетает смерть отца и старшего брата... Казалось, настоящая жизнь закончилось вместе с «бурной юностью» и революцией, казалось, осталось только доживать в одиночестве нескончаемые серые будни «Акакия Акакиевича».

Одиночество толкает Петлюру в круг земляков — украинских «пришельцев» в Петербурге. Украинская диаспора в столице империи была в те годы прекрасно организована. Среди нескольких десятков тысяч «столичных» украинцев особой «солидарностью» отличалось студенчество. Именно украинские студенты составляли основу петербургской организации УСДРП, в университете и во всех институтах столицы активно действовали студенческие «украинские землячества», чиновники украинского происхождения составляли костяк либеральной и достаточно влиятельной «Старой украинской громады» и группы «Товарищества украинских поступовцев (прогрессистов)». Более радикальное украинское студенчество организовывалось вокруг «Молодой украинской громады». Обе «Громады» насчитывали до 400 членов... Весь этот столичный «украинский мир» перекликался в столичном «Украинском клубе» и в «Украинской книгарне» (книжном магазине) и жил активной духовной жизнью, собирался на собрания, лекции, вечеринки, организовывал кружки, праздники, концерты... Петлюра был активным участником жизни «Громады», выступал там с рефератами и был избран в Совет петербургской «Громады»...

Справка: «Товарищество украинских поступовцев (прогрессистов)» (ТУП) — межпартийное украинское объединение, созданное в 1908 г. на принципах борьбы за парламентаризм, демократию, автономию Украины в составе России. Во главе ТУП находились М. Грушевский, С. Ефремов, Ф. Штейнгель. ТУП объединял украинских общественных деятелей различных направлений, имел прочную связь с российскими кадетами и значительное влияние на множество украинских клубов, организаций, «просвит».

Скромный бухгалтер общался с выдающимися личностями столичной фронды, своими земляками: с депутатом Второй Государственной Думы Федором Щербиной, с профессорами Алексеем Шахматовым и Бодуэном де Куртенэ, с секретарем журнала «Вестник Европы» Максимом Славинским и редактором этого самого популярного в империи журнала Максимом Ковалевским.

Справка: Ковалевский Максим Максимович (1851—1916) — из дворян Харьковщины. Образование получил в Харьковском университете, университетах Лондона, Парижа, Берлина. Профессор государственного права Московского университета, Международного института социологии в Париже. Создатель отечественной социологии. Депутат Первой и Второй Государственных дум, неформальный лидер либерально-демократического движения в России, создатель масонского движения в России в XX в.

Летом 1909 года во Львове произошел очередной съезд УСДРП, на котором наметился новый раскол между «непримиримыми» во главе с Поршем, что группировались вокруг газеты «Робитнык» («Рабочий»), и «умеренными», которые издавали партийный орган «Праця» («Труд»). «Неистовый» Порш обвинил сторонников «Праци» в ревизионизме марксизма и мещанстве. В УСДРП наметились «свои» большевики и меньшевики... Петлюра в этом споре занял позицию «умеренных».

В 1911 году Петлюра как один из трех главных докладчиков выступает на большом собрании — вечере украинской диаспоры Петербурга в роскошном зале Дворянского собрания. Вечер был приурочен к пятидесятилетию со дня смерти Шевченко. Среди основных ораторов был и Максим Максимович Ковалевский, который заметил Петлюру и сказал присутствующим на вечере, что из Петлюры «будет толк». Такая характеристика Ковалевского была пропуском во влиятельные круги обеих российских столиц. Возможно, именно Ковалевский похлопотал, чтобы Петлюре подыскали хорошее место в Москве, куда Симон рвался переехать.

А звали его в Москву сердечные дела...

По службе, в командировки, Петлюра часто приезжал из Петербурга в Москву. В один из таких приездов в конце 1908 года, возможно на Рождество, Петлюра встретил свою судьбу. В Москве, как и в Петербурге, местные украинцы держались сообща и устраивали «в своем кругу» всевозможные увеселения. Украинцы собирались вокруг «Просветительного товарищества «Кобзарь», «Союза автономистов», «Товарищества славянских культур», вокруг многочисленных студенческих украинских землячеств...

На одной «вечирке» украинского землячества Петлюра знакомится с Ольгой Афанасьевной Бельской, студенткой Московского университета. Ольга приехала в Москву с Украины, с Полтавщины, и была, как большинство студентов того времени, демократических убеждений. Общность воззрений и происхождения сблизили Симона и Ольгу. Каждый приезд в Москву становился для Симона праздником — встреча с любимой... В 1910 года их роман превратился в гражданский брак (вполне в духе революционного студенчества). Только в 1915 году этот брак был официально зарегистрирован, и тогда же состоялось церковное венчание молодоженов.

Ольга Бельская стала для Симона Петлюры любимой женщиной всей жизни. Симон Васильевич, несмотря на свой революционный и журналистский авторитет и неюношеский возраст, был скромен в «вопросах пола», и о его любовных романах история напрочь умалчивает. Дальнейшая его жизнь, уже с Ольгой, показывает, что он был однолюб и политическая деятельность для него была главным смыслом жизни.

Весной 1911 года студентка Ольга Вельская поняла, что она беременна от неустроенного и бедного бухгалтера, который еще и обитал в другом городе. Консервативные родители Ольги только через несколько лет узнали о том, что в конце октября 1911 года у них родилась внучка Леся. Ольга родила дочь «под большим секретом» от полтавских родственников и московских знакомых. Чувствуя приближение родов, Ольга уехала в Киев к хорошим знакомым, там родила дочь, а в начале 1912 года с ребенком вернулась в Москву. С этого времени и до гибели Симона они будут вместе...

Петербургский этап жизни Петлюры — это время, когда Петлюра практически отходит от политики, но не бросает журналистики. Очевидно, непосредственную связь с леваками из УСДРП Петлюра прерывает, заводя широкие знакомства в буржуазных слоях русских и украинских либералов. Его внимание переключается на работу в местной масонской ложе, где преобладали кадеты и внепартийные либералы. Из революционера Петлюра превращается в либерала, близкого к украинским «поступовцам», умеренного как в социальных, так и в национальных требованиях.

В 1908—1911 годах Петлюра продолжает писать: для киевского «Слова» (вплоть до его закрытия в середине 1909 г.) и для ряда столичных изданий: «Торгово-промышленной газеты», «Обозрения»... Редакция респектабельного двухнедельного обшественно-политического журнала «Мир» предлагает Петлюре вести в журнале украинский отдел и освещать актуальный тогда «галицкий вопрос».

Осенью 1911 года состоялся долгожданный переезд Петлюры в Москву, где он устроился бухгалтером в страховом товариществе «Россия». Интересно, что контора товарищества, где работал Симон Петлюра, находилась на Лубянской площади Москвы, и именно в том доме, который через семь лет станет центральным зданием Чрезвычайной комиссии Феликса Дзержинского.

О «житии» Петлюры в Москве, о его квартире остались колоритные воспоминания Королева — Старого: «Мы карабкались очень высоко по лестнице и позвонили около темных дверей. Войдя в квартиру, прошли через темную, убого обставленную комнату, в которой я увидел маленькую кроватку, или коляску, в которой пищал ребенок. Пройдя эту комнату, мы вошли в другую, слабо освещенную, где я увидел Петлюру и несколько ближайших сотрудников «Украинской жизни». Они сидели вокруг небольшого, подпертого стеной столика, на котором стоял самовар, тарелка с нарезанной чайной колбасой и белый хлеб. Хозяин был очень бедно одетый, какой-то чересчур замученный, очень нуждающийся, с желтым, высохшим лицом».

Как фанатика идеи быт всегда мало интересовал Петлюру. Его целиком поглощали мысли о новом украинском журнале, который можно будет издавать в Москве.

Вместе со своим приятелем Александром Саликовским Петлюра стал редактировать ежемесячный журнал «Украинская жизнь» (Москва, Новинский бульвар, № 103), который стал выходить с 1912 года на русском языке. Деньги на издание собирали украинские «громады» и меценаты Петрограда, Москвы, Киева.

Справка: Александр Фомич Саликовский (1866—1925) — выходец из семьи украинского священника, семинарист. Редактор и соредактор газет «Киевские отклики», «Киевский голос», печатался во многих общероссийских газетах. Член партии народных социалистов, партии украинских федералистов. В 1917—1918 гг. — губернский комиссар Киевщины, земский лидер, член Национального Союза, в 1920 г. — министр внутренних дел УНР.

Редактирование забирало столько времени, что Петлюра вскоре бросил свое место бухгалтера и жил доходами от журналистики. Целью журнала было единение украинцев либерального, автономистского толка с широкой русской демократией, которая обычно выступала за сохранение «единой России». Журнал «сглаживал углы» — критиковал, как узость, «непримиримость» украинских национальных кругов, так и нежелание российских либералов сделать шаги навстречу украинской демократии.

К 1912 году гонения на украинскую прессу привели к тому, что на Украине практически не осталось изданий украинского направления и «Украинская жизнь» оказалась единственным печатным органом тридцати пяти миллионов украинцев Российской империи.

Сотрудники «Украинской жизни» часто собирались на дружеские застолья в московском ресторане «Мартьяныч», где к ним присоединялись украинцы адвокаты, журналисты, преподаватели. Это был их мир, «маленькая Украина» в хлебосольной Москве.

Часто публиковались в «Украинской жизни» будущий «классик» сионизма, одессит Владимир Жаботинский (Зеев), в основном со статьями «по национальному вопросу», и будущий идеолог «интегрального» (радикального) национализма Дмитрий Донцов (выходец из Мелитополя).

В августе 1914 года началась Первая мировая война. Современники тогда еще не подозревали, что она разрушит налаженный веками быт и вздыбит Россию. Удивительно, но первые недели после объявления войны были временем народного ликования и «единения» царской власти с народом. Множество общественных организаций, партий, в том числе и оппозиционных, верноподданически выступили за «войну до победного конца» и за защиту «сербских братьев».

В 1914 года «Украинская жизнь» провозглашает декларацию о поддержке украинцами русского народа в его войне против Австро-Венгерской и Германской империй. Петлюра призывает защитить общий дом, он требует не судить об украинцах как о «предателях австрийской ориентации», указывая на то, что подавляющее число украинцев чуждо «австрийской интриге». В статье «Война и украинцы» Петлюра заверяет российское общество в полной лояльности, зовет к примирению и к братской поддержке украинцами воюющего русского народа.

Эта позиция Петлюры вызвала негодование непримиримой части украинских революционеров, и они немедленно объявили о своей обструкции «Украинской жизни».

Справка: Некоторые члены УСДРП вообще осудили войну, как пророссийскую, так и прогерманскую позиции. Царский режим был обеспокоен «украинским сепаратизмом», и позиция некоторых «украинских сил» вызвала неоправданные общие репрессии по отношению к всему «украинству», привела к закрытию практически всех украиноязычных изданий. Не спасло от закрытия и заявление киевской газеты «Рада» о ее поддержке России в мировой войне. Многие украинские деятели были арестованы как шпионы и «агенты австрийского влияния». Профессор М. Грушевский в ноябре 1914 года оказался в тюрьме за «австрофильство».

Петлюра, поддерживая Россию в войне, считал, что война должна вернуть доверие к украинцам в Российской империи, должна показать, что украинцы являются союзниками российской демократии и российского народа. Такая позиция, как надеялся Петлюра, приведет к прекращению недоверия, гонений и ограничений в империи на все украинское, облегчит положение украинской культуры, откроет «новую эпоху» в отношениях с русской демократией и даст основания для требования создания равноправных отношений между русскими и украинцами.

Формирование такой политической ориентации в войне было связано у Петлюры с «работой» в масонских ложах, которые ориентировались прежде всего на Англию и Францию (на Антанту). Либералы надеялись, что союз с Англией и Францией приведет к постепенной демократизации российской действительности, а Петлюра считал, что ведущие европейские страны должны узнать об украинском народе как о своем союзнике.

Масонские связи вывели Петлюру на элитарный уровень общения. Теперь его можно было увидеть в компании видных профессоров, адвокатов, публицистов — «властителей дум».

Особая приязнь связала тридцатипятилетнего Петлюру и семидесятилетнего профессора Московского университета, академика филологии Федора Евгениевича Корша. Возможно, Петлюра проходил период «масонского ученичества» под руководством «наставника» Корша. Федор Корш — либерал и украинофил — был знатоком украинской филологии и литературы и даже писал и печатал свои стихи на украинском языке под псевдонимом «Хведир Корж». Корш также руководил коллективом, который переводил Евангелие на украинский язык, печатался Корш и в украинских изданиях. Вместе с профессором Алексеем Шахматовым начиная с 1905 года он активно выступал за «отмену стеснений печатного малороссийского языка».

Именно Петлюру позвал к своему смертному одру умирающий профессор, именно Петлюра словами «дорогой брат» начал прощальную речь у гроба Корша. Удивительно, но, по заверениям современников, профессор Корш, каким-то чудесным образом заглянув в будущее, предсказал Петлюре «политическую славу», заявив, что его скромный и малозаметный молодой друг — «из породы вождей»!

Корш ввел Петлюру в общество, где блистали академик Шахматов, философ Николай Бердяев, редактор Сергей Мельгунов, думцы Федор Кокошкин и Андрей Шингарев... М. Славинский писал: «В Москве окончательно сформировалась персональная и политическая индивидуальность Симона Петлюры».

В 1915 году в России обострились дискуссии по «галицкому» и «украинскому» вопросам. Еще в 1914 году, в ходе войны, австрийская Галичина была занята войсками

Российской империи, после чего там начались аресты «проавстрийских» украинских деятелей, ликвидация униатской церкви, русификация... Протестуя против действий русских чиновников в Галичине, кадеты выступили с предложением признания за украинцами права «на широкое культурное самоопределение». Еще в 1913 году в Думе против ущемления украинского языка выступили кадеты Милюков, Шингарев, Шахматов, трудовик Керенский, большевик Петровский... В Государственной Думе рассматривался вопрос и о требованиях прекращения уничтожения украинской прессы.

Тогда же, в 1915-м, украинскую делегацию, с прошением разрешить украинскую начальную школу, принял министр просвещения граф Игнатьев, что говорило уже о некотором «смягчении отношений»... К этой делегации, которая с просьбой о помощи обратилась к либеральной части Думы, присоединился и редактор С. Петлюра. Консультации с либеральными думцами позволили Петлюре познакомиться с большинством оппозиционных политиков России.

В 1915 году было получено разрешение на печатание в Москве возобновленного «Слова». Садовский, Петлюра и Винниченко думали начать новый издательский проект. В октябре 1915-го они даже сумели отпечатать один номер этого издания, после чего оно было закрыто властями. Осенью 1916 года в Москве выходит новый украиноязычный журнал «Проминь» («Луч»). Некоторые исследователи указывают на то, что Петлюра и в нем был соредактором, хотя это явное преувеличение. В 1916 году Петлюра уже не слишком часто бывает в Москве и не имеет возможности заниматься редакторской работой.

В московский период своей жизни Петлюра вновь сходится с Винниченко. Их отношения становятся более ровными, деловыми... Сознательных украинцев с талантом редактора и публициста было не так уж много, и Винниченко был «обречен» ценить каждого «партийного специалиста». Казалось, старые обиды прощены...

Уже в эмиграции Винниченко, брызжа ядом на своего конкурента, писал, что издание Петлюры «было направлено на пропаганду среди украинцев «борьбы до победного конца» и что сам Винниченко «пылал гневом и плевался от омерзения», читая петлюровскую «Украинскую жизнь», печатавшуюся на деньги, что предоставило «российское правительство». Но в 1913—1915 годах Винниченко с удовольствием помещал статьи в «Украинской жизни» и прекрасно знал, что правительство на это издание не давало ни копейки... Он доказывал, что Петлюра «не имел никаких выразительных, твердых ни социальных, ни политических, ни моральных, ни даже национальных принципов».

Тогда же активизировалась и политическая жизнь в стране: в Москве прошел тайный съезд украинских эсдеков и эсеров, на котором предпринимались безуспешные попытки объединить эти организации в единую Украинскую социалистическую партию. Был ли на этом съезде Петлюра история умалчивает, но это событие не прошло мимо него.

В те годы Петлюра печатался в историческом издании «Голос минувшего», издал брошюру о творчестве Ивана Франко. Но литературная деятельность не дает Петлюре возможности вырваться из бедности. В 1915 году он был мобилизован на военную службу и, как вспоминает Михаил Грушевский, угодил санитаром на Западный фронт.

Зная незавидное материальное положение семьи Петлюры и его угнетенное состояние в санитарных частях, масонские «братья» подыскивают в конце 1915 года Петлюре хорошо оплачиваемую и престижную должность — сначала уполномоченного «Земгора» по 3-й армии, а вскоре он стал помощником главного интенданта фронтовых поставок продовольствия от «Земгора» на Западном фронте. Эта должность приравнивалась к офицерской и позволяла избегать казармы и муштры. С этого времени Петлюра облачается в полувоенный френч, часто бывает на фронте... За полувоенное обмундирование работников «Земгора» фронтовики презрительно называли их «земгусарами»..

Справка: «Земгор» — объединенный комитет Земского и городского союзов. Общественная самоуправляемая патриотическая организация, созданная в июле 1915 г. на добровольные взносы буржуазии. Занимался снабжением армии оружием, продовольствием, одеждой, организацией госпиталей, помощи беженцам. «Земгор» стал опорой «Прогрессивного блока», масонских, либеральных, кадетских кругов, стремящихся перехватить у царизма бразды правления, провести демократизацию власти и ликвидировать абсолютную монархию.

С осени 1915 года Петлюра живет на два дома, постоянно «курсируя» между Москвой и Минском. Его жена в 1915 году выполняет обязанности ответственного секретаря «Украинской жизни». Много времени Петлюра проводит в Минске — центре Западного фронта российских войск (Западный фронт — три армии, свыше 1 млн 300 тысяч солдат и офицеров — простирался на 500 километров к северу от Украины, прикрывал белорусские земли)... Работа в «Земгоре» практически не оставляла времени для редактирования журнала и писательства. В 1916 году Петлюра был вынужден передать редакторство «Украинской жизни» А. Саликовскому. Он обосновывается в Минске на постоянное жительство и вызывает из Москвы свою семью. Казалось, с «большой политикой» покончено.

Революция — непредсказуемая стихия, обрушилась разом, всей мощью, не оставляя иного выбора и иных «ходов»... Революция, начавшаяся в феврале 1917-го, была настоящим «карнавалом свободы». Миллионы людей вышли на улицы. Так, в Петрограде во главе революционных манифестантов вышагивал с красным бантом на офицерской шинели последний «номинальный российский царь» Михаил Романов, который бросил империю к ногам революционного народа. В 1918-м он будет растерзан революционерами... Где-то рядом, в революционных толпах Петрограда, красовался бывший командир императорского казацкого конвоя и будущий гетман Украины Павел Скоропадский. Все начиналось с всенародного подъема, единения, праздника, весны... Какое-то время люди перестали задумываться о войне, лишениях, инфляции, эксплуатации...

Петлюра был в курсе готовящегося переворота, но внезапность, бескровность, быстрота и легкость падения царского режима его поразили... События в Петербурге, отречение царя от престола, формирование Временного правительства и новой администрации полностью захватили его воображение... Он хочет быть там, где «делается история», в гуще событий. Он хочет переехать из тихого, провинциального Минска в Петроград, в Киев или Москву, где многие его товарищи не только становятся глашатаями революции, но и обретают первые революционные чины. Но о Петлюре, казалось, товарищи и «братья» полностью забыли... В столицы его не звали, постов не предлагали, проектами не искушали... Да и сам тридцативосьмилетний Петлюра, обзаведясь в Минске хозяйством, с шестилетним ребенком и женой уже был не так транспортабелен, как лет семь-восемь назад.

В конце марта 1917-го солдаты-украинцы Западного фронта выбирают Симона Петлюру главой Украинского военного революционного комитета Западного фронта. С этого времени он ездит по фронтовым частям не только как чиновник «Земгора», но еще как агитатор и пропагандист украинского социализма. Как делегат от солдат Западного фронта он появляется в Киеве в начале мая 1917 года на Первом всеукраинском военном съезде. Именно это появление в Киеве решило его дальнейшую судьбу и стало началом «похода во власть».

До этого официального приезда Петлюра, скорее всего, уже неофициально побывал в Киеве. Он «засветился» среди однопартийцев, где заставил вспомнить себя как «дельного товарища», побывал и в кругу киевских масонов, наведался к «другу-недругу» Винниченко... Везде его приветливо принимали, просили возвратиться в Киев и обещали, обещали... Так что приехав на Военный съезд, Петлюра уже знал, что его кандидатуру будут лоббировать на выборах в украинский военный комитет.

В первых числах марта власть в стране целиком и полностью мирно перешла под контроль Временного правительства. В марте в Киеве идет быстрый процесс формирования украинской краевой элиты. Несмотря на то что Киев официально был только простым губернским центром и не самым большим городом на Украине, он сохранял статус «матери городов Русских» — первой исторической столицы, религиозного центра православия, интеллектуального, культурного центра Малороссии... В сознании многих Киев представлялся негласной столицей официально не существовавшей тогда Украины или, в крайнем случае, «столицей Малороссийских губерний».

3—4 марта 1917 года в Киеве произошла полная смена местной власти. Старые высшие государственные чиновники были отстранены от управления, высшей властью на Киевщине стала власть губернского комиссара, представителя Временного правительства, земца Михаила Суковкина, в заместителях которого стал «ходить» приятель Петлюры Дмитрий Дорошенко. Политическую власть в Киеве имел и исполком общественных организаций — "гражданский комитет из 12 представителей различных, оппозиционных царской власти, организаций. Пять из двенадцати представителей были украинскими деятелями из ТУП (масоны-федералисты Штейнгель, Никовский, Ефремов), эсдек Порш...

Кроме этой официальной власти в марте 1917-го года в Киеве сложилась группа национальной элиты (контрэлиты), которая заявила свои претензии на автономную власть в крае.

В киевском украинском клубе «Родина» 7 марта 1917 года состоялось собрание украинских политических и общественных организаций, на котором было объявлено о создании Центральной Рады — координационного и объединительного центра украинских политических, кооперативных и общественных организаций. Поначалу Центральная Рада, не претендуя на «представительскую власть», рассматривалась как межпартийных клуб. Но уже через недели две после своего возникновения Центральная Рада стала заявлять свои права на управление Украиной как автономной частью «революционной России».

Лидерство в Центральной Раде захватили инициаторы ее создания — украинские прогрессисты. Но вскоре стало ясно, что народные массы Украины идут за более революционными социалистическими силами. Прогрессистам пришлось пойти на компромисс с украинскими эсдеками, предоставив им ведущие места в Центральной Раде, хотя главой Центральной Рады был избран прогрессист Михаил Грушевский.

Элита Центральной Рады формировалась по признакам «сознательных украинцев», которые были крайне политизированы и подменяли само этническое понятие «украинец» личностными политическими, преимущественно социалистическими, установками: Так, Винниченко писал, что «все украинство» можно разделить на три группы: «малороссов» — что полностью русифицировались и «пропали» для «украинского дела», «хохлов», которые сохранили только внешние признаки украинского народа, и «свидомых (сознательных) украинцев», что не только сохранили язык и внешние признаки украинства, но и участвуют в политической борьбе на стороне социалистических партий.

Главными принципами формирования новой элиты из «сознательных украинцев» стали: украинское происхождение, к тому же, желательно, происхождение из третьего сословия, интеллигентная профессия, партийная принадлежность к одной из украинских партий (УСДРП, УПСР, УПСФ, УПСС), к земствам или к тайным масонским ложам, знание украинского языка, оппозиционность к имперской власти в прошлом — не заангажированность в царских структурах управления.

Украинская интеллигенция шла по пути монополизации власти, стремясь представить себя единственным выразителем чаяний всего украинского народа, но такие грандиозные задачи были ей не под силу. Без буржуазии и рабочего класса власть в стране удержать было невозможно. Идеологи украинского движения — «теории единой нации» — декларировали:

«У нас нет ни украинских панов, ни украинских буржуев. Наш народ един — он эксплуатированный труженик. Наш социальный враг является еще и врагом национальным!» В условиях общего «полевения» общества украинской элитой постоянно декларировались самые революционные лозунги и подчеркивалось отсутствие связей с промышленным и банковским капиталом. Тем более, что Винниченко утверждал, что «нет в Украине буржуазии, что признала бы себя украинской».

В то же время украинские политики по «радикальности» все же уступали большевикам... Они так и не смогли привлечь на свою сторону городской рабочий класс, кроме отдельных его представителей в Киеве и Екатеринославе. Тут мешала как русифицированность рабочего класса и городского населения в Украине, так и сильное влияние на рабочих меньшевиков, большевиков, Бунда.

Идеалистическая народная интеллигенция, жившая чаяниями века XVIII, не хотела воспринимать реалии XX...

В украинской политической элите сформировалось довольно уникальное политическое разделение, которое напрямую зависело от политического самосознания поколений.

Первую группу 40—60-летних украинских политиков, которые стали основателями Центральной Рады, можно было смело называть людьми, сложившимися в XIX веке. Именно тогда, в конце XIX века, прошла их молодость, определились политические интересы. Многие из них прошли школу земств, масонских лож, легальной культурно-просветительной работы. Эти политики к 1917 году группировались вокруг ТУП, а впоследствии — вокруг партии Украинских социалистов-федералистов, являлись либералами и сторонниками парламентаризма, выступали за осторожные социальные реформы и ограниченную автономию Украины. Из общероссийских партий ближе им были кадеты и народные социалисты. Наиболее известными фигурами этой группы считали Ф. Штейнгель, С. Ефремов, М. Грушевский.

Вторая группа — 30-летних политиков — была объединена общими экстремальными переживаниями революционной борьбы: подпольем, эмиграцией, тюрьмами, ссылками и пребыванием в рядах РУП. Это были люди революции 1905 года. Лидерами этой группы в 1917 году стали В. Винниченко, Н. Порш, С. Петлюра. В отличие от группы «людей XIX века», эти деятели были марксистами из УСДРП или эсерами, пережившими влияние марксизма. Они были революционно настроены, и ближе всего из общероссийских партий им были меньшевики и эсеры.

Третья группа — 20-летних, совсем юных политиков — рекрутировалась из вчерашних студентов. За их плечами не было ни опыта подполья, ни опыта политической борьбы. В революцию они пришли только в марте 1917-го... Это были «люди революции 1917 года» — не знающие жизни студенты, нетерпеливые догматики, которые надеялись получить «всё и немедленно». Они сформировали партию украинских эсеров и напоминали общероссийских левых эсеров, а то и буйных максималистов. Эта группа так и не выдвинула из своей среды общенациональных лидеров и долгое время находилась под «опекой» авторитетного «деда» Грушевского, который заигрывал с революционной молодежью, надеясь в их лице обрести широкую поддержку.

Для формирования новой украинской элиты важен был и географический фактор. Элита Центральной Рады была, в основном, киевская, с небольшой «примесью» выходцев из Полтавы, Чернигова, Екатеринослава (Днепропетровска), Одессы, Харькова. Среди этой элиты слабо было представлено многочисленное русское население Украины, которое составляло примерно 9—10% населения Украины. В то же время до осени 1917 года наблюдался провинциальный характер украинской элиты, ее политическая зависимость от России.

Очень сложно определить истинное количество членов украинских партий. Можно предположить, что число членов УПСР на осень 1917 года примерно составляло от 40 до 75 тысяч, УСДРП — примерно от 20 до 40 тысяч, партии федералистов от 2 до 5 тысяч, партии «самостийныкив» — от 1 до 3 тысяч.

Выборы и установление квоты депутатов в Центральную Раду иногда не поддавались логическому обоснованию. Так, от рабочих в Центральную Раду попало 5 депутатов, столько же от студенчества, но в то же время от радикально-демократической партии, в которой было примерно тысяча членов, попало 3 депутата, а вот «от киевских просветительных организаций» в Центральной Раде оказалось аж 10 человек.

После февральской революции важнейшим для существования страны стал военный вопрос. Приказ Петроградского Совета № 1 дал толчок к развалу армии. Он узаконил власть солдатских комитетов и ограничил единовластие офицеров. Этот приказ практически начал в российской армии эпоху солдатских митингов и стал отправной точкой для самоформирования частей по национальному признаку.

Уже 10 марта 1917-го на Военном Вече в Киеве «самостийныки» из группы Михновского создали Военное бюро для украинизации частей и начали формировать первый украинский полк из украинских добровольцев. В пылу революции командование Юго-Западным фронтом разрешило приступить к созданию такого полка, а Центральная Рада поддержала идею украинизации армии.

Уже через два с половиной года, после бурных событий весны 1917-го, Петлюра скажет, что тогда «небольшое общество идеалистов приступило к титаническому труду — созданию нации и ее государственности».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.