Очень скромный платочек

Очень скромный платочек

Рисунки, рисунки и рисунки! Вот что я всегда дарю Мамочке на день рождения. Но я рисую очень плохо, просто не умею рисовать, хоть всегда очень стараюсь. А Ёлка, мало того что у неё всегда рисунки были хорошие, так она теперь уже на два Мамочкиных дня рождения дарит ей замечательные носовые платочки: сначала она их подрубает, а потом очень тонким крючком, нитками мулине обвязывает кружевами в несколько рядов, да ещё чуть-чуть разными цветами. Обалдеть можно от восторга!

И в этом году я решила, что тоже обвяжу кружевами платок Мамочке в подарок. Пошла сначала к Бабусе с Анночкой, всё им рассказала — они так обрадовались, что я даже немножко испугалась. И сказала им, что очень сомневаюсь в своих возможностях. Очень сомневаюсь!

Бабуся дала мне маленький кусочек ткани — вроде небольшого платочка. Потом они вместе с Анночкой рассказали, как надо это подрубать, Бабуся дала нитку с иголкой, Анночка вдела нитку в иголку и показала — сделала два стежка.

Я пошла, села на Ёлкину кровать, смотрю на этот маленький платочек — он такой маленький! А стороны-то у него четыре! Сделала несколько стежков, вся вспотела, потому что очень волнуюсь: вдруг криво будет?

И рассердилась на себя: Анночка на два года младше, а какие ровные стежки делает. Хватит дурака валять — надо спокойно, не спеша подрубать платок — ничего сложного здесь нет. Сижу и так спокойно делаю стежок за стежком, не спешу, а когда не спешишь, быстрее получается. Нитку новую вдела. Короткую, потому что Бабуся очень хорошо и смешно говорит: «Длинная нитка — ленивая девка». Сижу, подрубаю, спина заболела. И вдруг — раз! — я уже всё подрубила! Ух, как я рада! Поднимаю голову — Ёлка стоит и смотрит на нас, на меня и на платочек.

— Ну вот! — говорит Ёлка. — А то всё «не могу, не могу» — всё ты можешь! Нормально платок подрубила. Сейчас поем и покажу, как кружева вязать.

Она поела и показала. Я где-то читала про «испанский сапог» — почему вспомнила сейчас, не знаю. Конечно, «испанский сапог» хуже, но вязать какой-то фитюлькой мулине — это тоже пытка. Я видела, как Бабуся шерсть вяжет крючком — каждое движение заметно, ну, в смысле, что-то прибавляется. А тут надо десять стежков сделать, чтобы что-то заметить!

Пришла Бабуся и говорит: «Дети, пора спать!»

Как я обрадовалась! Помчалась, всем сказала «спокойной ночи», быстро свою раскладушку разложила… и голову на подушку!

Три дня обвязывала — хорошо, что уже обе школы кончились, времени много, и перерыв можно сделать. Обвязала! Положила на наш маленький столик, чтобы посмотреть, что получилось. И сразу вспомнила Диккенса и все его при юты для сирот — вот у них, наверное, там как раз такие носовые платки — их очень плохо одевали и кормили.

Пошла к Бабушке на кухню показать платочек. Бабушка посмотрела, руки к щекам прижала и говорит:

— Деточка! Какая ты молодец! Твоя Мамочка так будет рада!

Ну ладно, думаю, это ничего, хорошо, что не говорит, что платок замечательный.

Пошла показала Ёлке с Анночкой — они его с таким интересом разглядывали, как будто каждую ниточку хотели разглядеть.

— Молодец! — сказала Ёлка. — Захотела и сделала, и платок получился нормальный.

— Ты Мамочке связала платок в подарок? — спрашиваю у Ёлки.

— Давно связала, — кивает Ёлка.

— Покажи его, пожалуйста, — прошу, — и положи сюда, на столик.

Ёлка голову опустила, думает. Полезла куда-то в свою атаманку, вынула маленький бумажный кулёчек, развернула, вынула платочек и положила на наш столик — мы с Анкой ахнули. По размеру платочек такой же, как у меня, но он мало заметен, потому что это не платок, а сплошные кружева — кружева, как волны. И так замечательно цвета подобраны! Очень красиво!

И тогда я рядом положила свой платок. У Островского не так уж часто, но бывают описания очень красивых дамских платьев, и рядом можно из его же пьес найти какую-нибудь служанку из бедной семьи — ну, как она одета. Вот такая же разница между нашими платками.

— Смотрите, девочки, — говорю, — Ёлкин платочек для прекрасной дамы, а мой — для сироты!

— Нет, Ниночка! — вдруг очень серьёзно говорит Анка. — У сирот не бывает платочков.

— Почему? — удивляюсь я.

— Потому что у сироты нет Бабушки, Мамочки, Папы, нет сестёр и брата! — очень уверенно объясняет Анночка. — Кто ему платочек обвяжет?

Мы с Ёлкой переглянулись.

— Нинуша! — говорит Ёлка, а я так люблю, когда она меня Нинушей называет, как Мамочка. — Как ты считаешь, в такой платочек кто-нибудь сморкается?

— Нет, конечно! — говорю, и самой как-то об этом неприятно думать — уж очень у Ёлки платок красивый, да и в мой не надо сморкаться.

— Вот именно! — радуется Ёлка. — Эти платочки совсем для другого: пот стереть с лица, крошки с губ стряхнуть, пятнышко какое-то случайное на лице или руке вытереть. И у каждой женщины должны быть такие платочки. Так вот! — И тут Ёлка говорит почти торжественно: — Мои платочки Мама будет носить по праздникам, они праздничные, а твой платочек она будет носить каждый день — он для каждого дня. Она его несколько раз за день из кармана вынет и подумает: «А это Нинуша для меня обвязала!»

Я глажу Ёлку по плечу. Платок не изменился, а я счастлива!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.