Глава тридцать вторая

Глава тридцать вторая

1

Однажды вечером, под конец первой смены, лихачевский восьмицилиндровый лимузин, вывезенный из Америки, громко взревев на повороте, подошел к заводу.

В темной глубине заводской площадки сверкали яркие огни. Однообразный, слитный шум цехов достигал улицы. Над заводскими приземистыми постройками господствовал круглый купол кирпичного, по-купечески солидного здания заводоуправления. Этот архаический купол четко выделялся на вечернем сиреневом небе. Невдалеке, ломая линию горизонта, торчали одинокие верхушки сосен, остатки знаменитой Тюфелевой рощи. Там проходила теперь граница, где кончался автомобильный завод имени Сталина и начинались корпуса завода имени Дзержинского.

Теперь вся территория вплоть до Москвы-реки была отдана Московскому автозаводу. После того как Правительственная комиссия выбрала строительную площадку, где должны были после второй реконструкции разместиться новые цехи, трубы соседнего завода обрушили. Место, где они столько лет возвышались, казалось теперь привычному глазу странно голым и бесприютным.

Выхватив из весенних сумерек красную будку проходной, кусок тротуара, доску, перекинутую через канаву, желто-зеленый свет фар погас, и нарядная черная машина остановилась у подъезда.

Иван Алексеевич Лихачев легко выскочил из машины и подождал, пока выйдет его спутник — главный инженер завода Дмитрий Васильевич Голяев. В руках у Голяева был туго набитый желтый портфель и сверток чертежей. Лихачев запер машину, обойдя ее кругом, проверил ручки. Взяв у Голяева обернутый газетой сверток чертежей, он понес его, как ребенка, на сгибе руки.

— Ну как, Иван Алексеевич, со щитом или на щите? — спросил его, улыбаясь, конструктор Михайлов, столкнувшись с ним в подъезде.

— Подписали. Все утверждено… Вот… — И Лихачев торжественно поднял вверх руку со своим свертком.

Не менее десяти человек спросили его о том же, пока он поднимался по лестнице и шел по коридору заводоуправления.

Все уже знали, что Лихачев к Голяев ездили в Кремль с окончательным вариантом генерального плана реконструкции завода. Теперь каждый хотел узнать результаты.

— Подписано, товарищи, подписано, — отвечал Лихачев, спеша исчезнуть за дверьми своего кабинета.

Главного инженера под предлогом каких-то неотложных заводских дел удалось задержать в коридоре «на минуточку».

Дмитрий Васильевич Голяев, обнимая длинными руками свой драгоценный портфель, отвечал немногословно.

Он не считал себя вправе что-либо рассказывать. Кроме того, он еле держался на ногах от усталости.

Лихачев, Голяев и Тарасов не спали три ночи подряд.

— Иван Алексеевич соберет народ, — говорил Голяев. — Не сомневайтесь, он все расскажет. Он все знает, Иван Алексеевич.