От издательства

От издательства

Издательство «Молодая гвардия» не впервые обращается к личности протопопа Аввакума. Ранее очерк о нем уже выходил в серии «Жизнь замечательных людей» — в сборнике «Русские писатели XVII века». Но данная книга — совсем иного рода. Во многих отношениях она необычна. И в первую очередь тем, что в ней представлен именно старообрядческий взгляд и на биографию «огнепального» протопопа, и на церковный раскол второй половины XVII века, и на всю русскую историю этого и последующего времени.

Автор книги, петербургский историк и публицист Кирилл Яковлевич Кожурин, кандидат философских наук, доцент кафедры философии Санкт-Петербургского государственного университета экономики и финансов, член Российского философского общества, сам является приверженцем старой веры, принадлежа к Древлеправославной Поморской Церкви — крупнейшему религиозному объединению староверов так называемого поморского (беспоповского) согласия. В последние годы наряду со светской работой он преподаёт на Духовных курсах при Невской Старообрядческой Поморской общине; в мае 2006 года на Третьем Всероссийском соборе Древлеправославной Поморской Церкви он был избран членом Российского Совета ДПЦ, с июня 2006 года является ответственным редактором Календаря Древлеправославной Поморской Церкви. Всё это всецело определяет его отношение к описываемым в книге событиям и его общую мировоззренческую позицию.

В настоящее время, пожалуй, ни у кого не вызывает сомнений тот факт, что церковный раскол второй половины XVII века — одна из наиболее трагических и кровавых страниц русской истории, в полном смысле этого слова общенациональная катастрофа. Вполне осознаются и масштабы произошедшей трагедии, приведшей к расколу не одной только Церкви, но всего русского народа, значительная (и во многих отношениях лучшая!) часть которого либо была уничтожена физически, либо оказалась вынуждена бежать в леса и укрываться вне досягаемости царских войск в глухих уголках Российского государства или за его пределами. (Автор книги использует применительно к событиям XVII века даже такое понятие, как «геноцид русского народа».) С другой стороны, уже давно доказано и признано, в том числе и официальной Церковью, что вопрос о неправильности древнерусского богослужебного обряда, ставший причиной раскола, является не более чем недоразумением, что старый русский обряд не был отступлением от греческого, а взгляд на него как на ересь был навязан на Большом Московского соборе 1666/67 года греческими патриархами, отменившими решения Стоглавого и других древних поместных соборов (обо всём этом подробно рассказывается в книге). Клятвы против старого обряда были окончательно отменены Поместным собором Русской Православной Церкви в 1971 году. Тем не менее до примирения и даже до какого-либо взаимопонимания, самой возможности диалога между официальной Церковью и отдельными, наиболее последовательными и радикальными старообрядческими согласиями ещё очень и очень далеко, и это отчетливо ощущается и в настоящей книге.

Вероятно, можно спорить о том, на ком лежит ответственность за произошедшую катастрофу: исключительно ли на тех, кто инициировал, а затем столь бездумно и безжалостно провёл церковную реформу, или же, вместе с ними, ещё и на тех, кто воспринял её как нарушение церковного предания и извращение сути христианского учения, позволившее разорвать всякое общение не только с инициаторами реформы, но и с Церковью в целом. Если официальная Церковь исходит из того, что обрядовые расхождения, послужившие причиной раскола (форма крестного знамения, порядок каждения храмов и т. п.), ничтожны по своей сути и не затрагивают догматов вероучения, то для автора настоящей книги, как и для большинства приверженцев старой веры, речь идёт об изменении именно догматов веры, ибо, как пишет К. Я. Кожурин, «в корне неверно выделять в таинствах внешнее, якобы неважное, несущественное, и внутреннее — существенное». Но при таком взгляде никакое примирение с официальной, «новообрядческой» Церковью и существующей церковной иерархией и даже признание последней оказываются в принципе невозможными. И это, конечно, весьма печально.

Вероятно, можно спорить и о неизбежности церковной реформы, её роли и значении в истории страны. Автор, несомненно, прав, утверждая, что никоновские реформы предвосхитили последующие петровские преобразования, в корне изменившие жизнь русского человека и приведшие к десакрализации (обмирщению) культуры, падению роли Православия в жизни общества, отказу от многих прежних духовных ценностей и идеалов «Святой Руси». Применительно к тем процессам, которые начались в стране с никоновских преобразований, в книге используется термин «раскрещивание Руси» — термин очень сильный и, возможно, шокирующий читателя, но, очевидно, имеющий право на существование, особенно в свете того, что произошло со страной в XX столетии. Однако оценка тех процессов, начало которым было положено в XVII и начале XVIII века, кажется всё же излишне категоричной. Как представляется, в её основе лежит, с одной стороны, явная идеализация «Святой Руси» — то есть в данном случае Руси дониконовской, а с другой — оценка любого влияния с Запада как тлетворного, разлагающего, несущего в себе заведомое зло для русской самобытности. Западный, а точнее, иезуитский след автор видит и в самой церковной реформе середины XVII века. Но всё ли здесь столь однозначно? Чудовищная по своей жестокости петровская модернизация страны проходила при несомненном влиянии западного, в значительной степени десакрализованного и враждебного Православию мира. Но можно ли назвать её безусловным злом для России? Позволительно, наверное, задаться вопросом: смогла бы Россия ответить на вызовы времени, не будучи «поднята на дыбы» гением Петра? А с другой стороны, смог бы Пётр провести свои преобразования, если бы его потенциальные противники не были бы столь безжалостно и безвинно разгромлены и уничтожены в царствование его отца, «тишайшего» Алексея Михайловича?

Подобные вопросы по большей части не имеют чётких и однозначных ответов. Так что не станем и мы углубляться в дебри мировоззренческих споров, предоставив их читателю, — благо настоящая книга даёт для этого хорошую возможность. Скажем лишь о том, что, не разделяя полностью взгляды, изложенные в книге, мы всё же сочли возможным издать её. Ибо биография Аввакума — человека, ставшего ярчайшим символом борьбы за старую веру в эпоху великих церковных потрясений, — несомненно, заслуживает того, чтобы быть представленной в серии «ЖЗЛ» автором, близким ему по воззрениям, принадлежащим к тому направлению в старообрядчестве, приверженцы которого в наибольшей степени могут быть названы прямыми продолжателями его дела.