Арабо-израильская война 1967 года

Арабо-израильская война 1967 года

В годы президентства Кеннеди и Джонсона положение на Ближнем Востоке оставалось достаточно напряженным, но не выходило на уровень серьезного конфликта с вовлечением великих держав. Между Москвой и Вашингтоном в этот период не было систематического обмена мнениями по этому региону. Вообще в повестке дня советско-американских отношений Ближний Восток не фигурировал постоянно, как Европа или Юго-Восточная Азия, но потенциально он был в списке опасных районов.

Отношение СССР к Израилю было первоначально достаточно ровное. Москва в числе первых (даже раньше США) выступила в Совете Безопасности ООН в 1947 году за признание Израиля в качестве самостоятельного государства и принятие его в ООН. Вскоре были установлены и полные дипломатические отношения между обоими государствами с открытием посольств в обеих столицах.

Запретительная политика Советского правительства в отношении выезда евреев из СССР постепенно порождала растущие трения с Израилем и содействовала активизации шумной антисоветской кампании в США. Это, в свою очередь, вызвало ответное ожесточение в правящих кругах СССР и решимость „не уступать сионистам". Так, „еврейский вопрос" стал на долгое время камнем преткновения в наших отношениях с США и Израилем.

Антисионистские настроения в СССР стали активно проявляться с середины 60-х годов как ответная реакция на шумные демонстрации и кампанию на Западе, особенно в США, „в защиту советских евреев". Упорное стремление части евреев и „диссидентов" уехать из СССР в Израиль и созданная вокруг всего этого скандальная шумиха лишь усилили эти настроения, хотя первоначальным источником всех этих кампаний и контркампаний, конечно же, была непродуманная запретительная политика советских властей в отношении эмиграции из СССР. Росло число громких конфликтных выездных дел, что лишь усиливало общую нездоровую обстановку. К этому добавился и ставший совершенно очевидным военно-стратегический альянс Израиля с США.

С середины 80-х годов положение стало выправляться и нормализоваться. Выезд стал практически свободным. Восстановлены дипломатические отношения с Израилем, что, по существу, было молчаливым признанием ошибочности первоначального решения разорвать эти отношения в 1967 году, ибо такой шаг долгое время лишал СССР возможности всесторонне участвовать в процессе ближневосточного урегулирования. Ныне отношения стали дружественными.

Замечу попутно об одном малоизвестном, но интересном факте. В конце 70-х годов Брежнев на одном из заседаний Политбюро неожиданно поднял вопрос о возможности постепенного восстановления отношений с Израилем, начиная с открытия консульств (в частной беседе с ним я высказал такое соображение в качестве одного из способов улучшения отношений с США). Политбюро в принципе согласилось поручить МИД проработать этот вопрос. Однако на этом заседании не было Суслова и Громыко, которые были в отпуске. Вернувшись из отпуска они решительно выступили против любого изменения курса в отношении Израиля. Брежневу пришлось уступить.

Тем временем весной 1967 года обстановка на Ближнем Востоке стала сильно обостряться. Вспыхнул арабо-израильский военный конфликт.

5 июня Израиль начал военные действия против ОАР, Сирии и Иордании. Советское правительство немедленно заявило о своей поддержке этих стран. В тот же день оно, добиваясь прекращения военных действий, дало указание представителю СССР в ООН поставить вопрос о немедленном созыве Совета Безопасности. Одновременно оно обратилось по линии прямой связи к президенту Джонсону с призывом оказать соответствующее влияние на Израиль. Это был первый случай использования „горячей линии" между Кремлем и Белым домом с момента ее создания в 1963 году после кубинского кризиса.

10 июня СССР разорвал дипломатические отношения с Израилем (что в долгосрочном плане в контексте ближневосточного урегулирования оказалось серьезным просчетом).

В тот же день Косыгин обратился по „горячей линии" к Джонсону с настойчивым призывом, чтобы США потребовали от Израиля безоговорочного прекращения в ближайшие часы военных действий в соответствии с резолюцией Совета Безопасности. Советское правительство заявило, что если Израиль не выполнит этого требования, то с советской стороны будут предприняты необходимые санкции.

В обращении Косыгина содержался прямой намек на то, что СССР может предпринять даже „военные акции", что, конечно, встревожило Белый дом. Шестой флот США, находившийся в Средиземном море, получил приказ ускорить движение к району конфликта. Как признал в своих мемуарах президент США, ситуация заметно накалялась. Все это активизировало дальнейший оживленный обмен посланиями по „горячей линии" между Джонсоном и Косыгиным. В ходе решающих событий президент Джонсон вместе с Раском, Макнамарой и основными советниками постоянно находился в „ситуационной комнате" Белого дома. В Москве в Кремле непрерывно заседало Политбюро. Наличие „горячей линии" сыграло неоценимую роль в поддержании постоянного контакта между Москвой и Вашингтоном, оно позволило Белому дому и Кремлю держать руку на пульсе развития событий и предотвратить опасную неопределенность намерений и действий обоих правительств. Впрочем, в реальные планы Кремля не входило осуществление каких-либо конкретных военных акций против Израиля. Обсуждалась лишь возможность дальнейшей воздушной переброски оружия арабским странам в связи с их просьбами.

Вечером 10 июня Израиль прекратил военные действия на всех фронтах. Были подписаны соглашения о прекращении огня. „Шестидневная война" завершилась сокрушительным поражением Египта, Сирии и Иордании, часть территорий которых оказалась оккупированной Израилем: египетский Синай, сирийские Голанскиё высоты, населенные палестинцами Западный берег реки Иордан и район Газы.

После поражения арабских стран авторитету СССР на Ближнем Востоке был нанесен немалый ущерб.

17 июля в Нью-Йорке открылась чрезвычайная сессия Генеральной Ассамблеи ООН, созванная по предложению СССР для рассмотрения вопроса о положении на Ближнем Востоке и в первую очередь о безотлагательном выводе войск Израиля с захваченных им территорий арабских стран за линию перемирия. Советскую делегацию на сессии возглавлял Косыгин. Надо сказать, что в своем основном выступлении на Ассамблее он, помимо резкой критики в адрес Израиля, четко сформулировал право Израиля на независимое существование, чем вызвал большое недовольство арабских делегаций. Ввиду упорного отказа арабских государств принять компромиссный латиноамериканский проект резолюции, который и США, и СССР считали приемлемым, 21 июля 1967 года чрезвычайная сессия Генеральной Ассамблеи прервала свою работу. Вопрос ближневосточного урегулирования был передан на рассмотрение Совета Безопасности ООН.

Надо сказать, что на первоначальном этапе конфликта и на самой Генеральной Ассамблее США и СССР действовали достаточно согласованно в поисках компромисса. Такой линии лично придерживался президент Джонсон. Однако со временем американская позиция постепенно стала ужесточаться в вопросе о полном выводе войск Израиля с захваченных арабских территорий. Немалую роль тут сыграли произраильские круги США и произраильское лобби в государственном аппарате страны.

Посол Египта рассказал о красноречивом примере большого влияния произраильского лобби в Вашингтоне. Послы арабских стран в американской столице оказались в весьма непростой ситуации. По словам египетского посла, им приходилось по служебным делам общаться в основном с американскими официальными лицами еврейской национальности. В госдепартаменте делами Ближнего Востока занимался заместитель госсекретаря Юджин Ростоу. В Белом доме всеми внешними делами ведал его брат Уолт Ростоу. Все попытки послов добиться более или менее сбалансированного, наравне с Израилем, рассмотрения ближневосточных проблем наталкивались на вежливый, но скрытый саботаж этих лиц. Во всяком случае так казалось послам.

Посоветовавшись между собой, послы этих стран выбрали делегацию и попросили президента Джонсона принять ее. Послы в дипломатичной, но ясной форме изложили ему сложившуюся деликатную для них ситуацию. Они попросили его выделить своего непредвзятого специального представителя, к которому они могли бы обращаться по сложным вопросам арабо-израильского конфликта. Джонсон сказал, что охотно подыщет такого человека.

Через несколько дней их известили, что президент назначил своего личного представителя для контактов с послами арабских стран. Им оказался Катценбах, министр юстиции, который также симпатизировал Израилю.

В целом можно констатировать, что в результате арабо-израильской войны 1967 года Ближний Восток с этого момента становится одним из самых взрывоопасных районов мира и постоянным раздражителем в советско-американских отношениях.