Глава четвертая Битва за Иерусалим
Глава четвертая Битва за Иерусалим
О том, каковы были размеры армии, собранной Давидом в Хевроне, мы знаем из "Хроникона", а затем их повторяет Иосиф Флавий в "Иудейских древностях".
Если оставить те броские эпитеты, которыми "Хроникон" награждает воинов каждого колена ("люди доблестные, именитые в отцовских домах их", "умеющих понимать времена, знающих, что нужно делать Исраэлю", "умеющих готовить войну, со всем военным снаряжением" и т. д.), то картина получается следующая:
колено Иуды (Иегуды) – выставило 6800 воинов (Флавий утверждает, что речь идет лишь о тяжелых пехотинцах, которые, хотя и принадлежали к колену Иуды, вплоть до коронации Давида сохраняли верность дому Саула; точное же число воинов, которое суммарно выставило колено Иуды, по Флавию, неизвестно).
Колено Симеона (Шимона) – 7100 воинов (по Флавию – 7000).
Колено Вениамина (Биньямина) – 3000 воинов (по Флавию – 4000, но данное число не отражало всей силы этого колена – многие его представители колебались в вопросе, признавать Давида или нет, даже после общего сбора в Хевроне).
Колено Ефрема (Эфраима) – 20 800 воинов.
Колено Манассии (Менассии), его половина, живущая на западном берегу Иордана, – 18 000 воинов.
Колено Иссахара прислало, согласно "Хроникону", "200 начальников" и "всех соплеменников их, действующих по слову их". Последних, по Флавию, было 20 000 человек (то есть первые 200 были сотниками).
Колено Завулона (Звулуна) выставило 50 000 воинов.
Колено Неффалима (Нафтали) – "тысячу начальствующих и с ними, со щитом и копьем, тридцать семь тысяч", то есть суммарно 38 000 воинов (по Флавию, "тысяча начальствующих" – это тысяча хорошо обученных бойцов, вооруженных щитами и дротиками; остальные же бойцы этого колена составляли нечто вроде народного ополчения).
Колено Дана выставило 28 600 бойцов (по Флавию – 27 600).
Колено Асира (Ашера) – 40 000 воинов.
Колена Гада, Рувима (Реувена) и часть колена Манассии, жившие на восточном берегу Иордана, суммарно выставили 120 000 ратников.
Особняком в этом войске стояли 4600 левитов и 3700 коэнов – при том, что они участвовали в сражениях, основными для левитов и коэнов считались священнические функции.
Таким образом, суммарно собравшееся под командованием Давида войско насчитывало, если верить этим источникам, свыше 360 000 бойцов. У большинства историков эта цифра, разумеется, вызывает большие сомнения, и их можно понять – речь идет о поистине огромной даже по современным понятиям армии. Трудно поверить, что вся эта масса людей могла уместиться в Хевроне, где, согласно "Хроникону", она пребывала не менее трех дней, в течение которых шли непрерывные пиры, и теперь уже не старейшины, а воинские подразделения колен присягали на верность Давиду.
Согласно Библии, все эти три дня в Хеврон соседствующие с коленом Иуды колена Иссахара, Завулона и Неффалима непрестанно подвозили в Хеврон провиант – "муку, сушеную смокву, и изюм, и елей; и крупного и мелкого скота множество". По Флавию, "вся эта масса войска явилась со своими запасами хлеба, вина и прочих съестных припасов", однако, по мнению скептически настроенных ученых, сама территория, на которой в тот период обретались евреи, не позволяла прокормить и содержать подобную армию.
В связи с этим они вновь задаются вопросом: правильно ли мы понимаем ту систему счета, которой пользовались древние евреи, и не следует ли под словом "элеф" понимать не тысячу, а отряд из ста – ста пятидесяти воинов, то есть подразделение, соответствующее современной роте?
Однако их оппоненты справедливо указывают, что такое понимание ведет к абсурду, так как обычно в этих же источниках указываются не только "элефим" ("тысячи"), но и сотни и даже единицы. Они же напоминают, что согласно Пятикнижию накануне входа в Ханаан еврейская армия насчитывала порядка 600 тысяч воинов. То есть за прошедшие от завоевания Ханаана до воцарения Давида три столетия численность еврейского народа не только не увеличилась, но и существенно уменьшилась – как из-за кровопролитных войн и внутренних распрей, так и из-за ощутимого снижения темпов рождаемости, которыми сопровождался переход от кочевого образа жизни к оседлому.
Три дня пребывания объединенной армии колен в Хевроне отнюдь не были только временем непрерывных пиров и клятв в верности – вне сомнения, Давид устроил в эти дни общий смотр сил и определил каждому колену его место и задачу в ходе будущей войны.
Это были три дня поистине напряженной подготовки к первому и, возможно, самому главному походу Давида – походу на Иерусалим, город, с которым далее будет неразрывно связана вся история еврейского народа.
* * *
Трудно, просто бессмысленно пытаться объяснить словами, что значит Иерусалим для каждого еврея. С этим городом связаны самые прекрасные и вместе с тем самые трагичные моменты его национальной истории – голод и осада, разрушение Первого, а затем и Второго храмов, последовавшее за ними изгнание из родной земли и рассеяние среди народов мира.
Однако, во-первых, если еврейское присутствие в Иерусалиме в течение трех последних тысячелетий и прерывалось, то ненадолго – проходил небольшой период после очередного изгнания, и евреи снова селились в этом городе, готовые ради жизни в нем переносить любые тяготы и унижения.
А во-вторых, духовная, экзистенциальная связь евреев с Иерусалимом сохранялась во все времена. Евреи молились и молятся в сторону Иерусалима, перед обязательным благословением после трапезы еврей читал псалом со словами "Если забуду тебя, Иерусалим, забудь меня, десница моя!" – и эти же слова он повторял и повторяет сегодня на своей свадьбе, разбивая стакан в знак траура по Иерусалиму и Храму. В верности Иерусалиму во все времена клялись еврейские поэты, его образ то и дело возникал в еврейской ритуальной живописи; о нем говорили еврейские мистики. С Иерусалимом же для евреев связано, наконец, не только прошлое, но и будущее – вся эсхатология иудаизма сводится к тому, что в итоге в этом городе снова воцарится потомок царя Давида, который станет во главе всемирного правительства и принесет евреям и всему человечеству долгожданные вечные мир, покой и процветание.
Однако в дни царя Давида значительная часть той территории, на которой располагался древний Иерусалим, евреям не принадлежала. Точнее, Иерусалимом в те дни, видимо, назывался целый район бывшего Ханаана, расположенный на границе между землями колен Иуды и Вениамина. По всей видимости, Нов, Гиву и целый ряд упоминавшихся на страницах данной книги городов входили в этот район, однако он отнюдь не был заселен только евреями. В самом его центре, разрывая земли Иуды и Вениамина, жили иевусеи – один из коренных народов Ханаана, который, вопреки завещанию Моисея, евреи так и не смогли изгнать или уничтожить. И не последнюю роль в том, что иевусеям удалось удержаться на своей земле, сыграла их столица – хорошо укрепленная крепость, которая в одних источниках называется Иевусом, а в других – Сионом. Ни Иисус Навин, ни другие еврейские полководцы так и не смогли взять эту твердыню, и иевусеи чувствовали себя вполне надежно под защитой ее стен.
Чуть забегая вперед, отметим, что и сегодня, когда стены древнего Иевуса раскопаны и выставлены на всеобщее обозрение, нельзя не поразиться их мощи. Таким стенам не страшны даже современные бомбы и артиллерийские снаряды, не говоря уже о каких-либо более примитивных видах оружия. Их высота составляет несколько десятков метров, ширина – свыше двух метров, и эта внешняя неприступность Иевуса объясняет многие последующие события.
Ответ на вопрос, почему Давид сразу после воцарения первым делом обратил свой взор именно на Иевус-Иерусалим, для религиозного человека звучит просто. Он помнит, что пророк Самуил во время ночного урока в Раме открыл Давиду, что именно в этом городе или возле него находится камень Мория, над которым должен быть построен будущий Храм, именно это место должно стать духовным центром и политической столицей еврейского народа.
Что ж, возможно, это и в самом деле так, однако историки считают, что, стремясь во что бы то ни стало овладеть Иерусалимом, Давид преследовал не только религиозные, но и целый ряд военных и политических целей. Вот, к примеру, как объясняют значение взятия Иерусалима М. Гишон и X. Герцог: "Город Иерусалим имел идеальное географическое положение в центре Цисиорданского горного массива. Он имел хороший доступ к морю, где его естественным портом служила Яффа. Также он занимал господствующее положение по отношению к перекрестку двух путей: дороги из Яффы в Равву-бене-Аммон (Равву сыновей Аммоновых), которая была главной артерией, связывавшей средиземноморское побережье с Трансиорданией, и дороги, шедшей по водоразделу с севера на юг через всю Цисиорданию. Город занимал хорошую позицию с точки зрения обороны, так как находился на горе, окруженной со всех сторон долинами. Климат в Иерусалиме мягкий, а зимние дожди бывали столь обильными, что водохранилища наполнялись водой, которой хватало на весь год… Важным политическим фактором являлось то, что Иерусалим не относился ни к одному из израильских колен и при его выборе не были бы затронуты ничьи родственные предпочтения" [53].
Из этого текста становится понятным, что у Давида, если он действительно хотел создать мощное государство с единым территориальным пространством, просто не было иного выхода, как покорить иевусеев и завоевать Иерусалим – без этого нельзя было объединить земли Иуды и Вениамина, да и лучшее место для столицы и в самом деле трудно было придумать.
Но вот с самим завоеванием Иерусалима связано немало вопросов и загадок – при всей внешней простоте библейского текста.
* * *
Вот как звучит рассказ о взятии Иерусалима в синодальном переводе Библии:
"И пошел царь и люди его на Иерусалим против Иевусеев, жителей той страны; но они говорили Давиду: "ты не войдешь сюда, тебя отгонят слепые и хромые", – это значило: "не войдет сюда Давид".
Но Давид взял крепость Сион, это город Давидов.
И сказал Давид в тот день: всякий, убивая иевусеев, пусть поражает копьем и хромых и слепых, ненавидящих душу Давида. Посему и говорится: слепой и хромой не войдет в дом Господень.
И поселился Давид в крепости, и назвал ее городом Давидовым и обстроил кругом от Милло и внутри" (2 Цар. 5:6-9).
Уже этот отрывок вызывал многочисленные споры между комментаторами Писания. Ряд из них, в том числе такой авторитет, как Радак, отталкиваясь от мидрашей, утверждали, что эти слова несут в себе потаенный смысл. В древнем Иевусе, по Радаку, было некое языческое капище, жрецы которого посвящали своим богам один из своих органов, либо калечили себя, то есть были инвалидами – "слепыми и хромыми". При этом они верили, что такое изуверство над своим телом наделяет их сверхчеловеческими способностями. Вот почему, когда Давид направил своих послов к царю Иевуса с предложением сдать город без боя, тот якобы ответил, что Давида отгонят от города "его слепые и хромые". Когда Давиду передали эти слова, он в гневе дал приказ своим воинам сразу после входа в Иевус разрушить капища и безжалостно убивать всех калек, то есть жрецов, олицетворявших столь ненавистное язычество. С этой точки зрения становится понятной фраза "Посему и говорится: слепой и хромой не войдет в дом Господень" – если во многих языческих культах жрецам предписывалось тем или иным образом уродовать себя, то по канонам иудаизма священник, обладающий хоть каким-то физическим дефектом, не имеет права участвовать в храмовой службе – к ней допускались только абсолютно здоровые люди.
И. Штейнберг, обобщая мнение более рационально настроенных комментаторов, настаивает на том, что этот отрывок надо понимать буквально. На предложение Давида сдать город, ему с усмешкой ответили, что Иевус совершенно неприступен и его с легкостью защитят даже слепые и хромые. Издевательский смысл этого ответа настолько оскорбил Давида, что он отдал указание вырезать мужское население Иевуса, не щадя даже калек, то есть тех, кто не способен оказать сопротивление. Именно такое толкование, писал Штейнберг, кажется наиболее реальным, а все прочие выгладят не иначе, как крючкотворством [54].
Такую трактовку этого отрывка на протяжении многих десятилетий предпочитали и многие исследователи Библии, хотя из ее дальнейшего текста явно видно, что у иевусеев в ходе этой войны отнюдь не были перебиты все мужчины. Однако не вызывает сомнений, что битва за Иерусалим оказалась необычайно тяжелой.
Чтобы поощрить своих воинов, Давид объявил колоссальную награду тому, кто сам или во главе отряда первым ворвется в крепость – он назначит его главнокомандующим всей армией. Любопытно, что в синодальном переводе "Второй книги Самуила" – во Второй книге Царств – соответствующий оригинальному тексту отрывок вообще отсутствует, а в переводе "Хроникона" звучит так:
"И сказал Давид: кто прежде всех поразит Иевусеев, тот будет главою и военачальником. И взошел прежде всех Йоав, сын Церуйи, и сделался главою" (I Хрон. 11:6).
Но каким же именно образом Иоаву удалось проникнуть в неприступный Иевус? Для ответа на этот вопрос не остается ничего другого, как обратиться к более точному по сравнению с синодальным переводу библейского текста. Скажем, к тому же переводу под редакцией Д. Йосифона:
"И пошел царь и его люди на Иерушалаим против Йевусеев, жителей той страны; но они сказали Давиду так: ты не войдешь сюда, пока не уберешь слепых и хромых – то есть не войдет Давид сюда. Но взял Давид крепость Сион – это город Давида. И сказал Давид в тот день: всякий, кто побьет Йевусеев и доберется до трубопровода, и до хромых и слепых, ненавистных душе Давида… Оттого и говорят: слепой и хромой не войдут в дом…" (II Сам. 5:6-8).
Битва за Иерусалим и война с филистимлянами.
Как видим, авторы синодального перевода решили не упоминать про трубопровод, видимо, посчитав эту деталь второстепенной, а между тем, с точки зрения как комментаторов, так и археологов и историков, она является в данном случае важнейшей. Правда, и перевод Йосифона в данном случае, увы, тоже трудно назвать удачным.
То, что в этом переводе называется трубопроводом, в оригинале звучит как "циннор". В современном иврите "циннор" и в самом деле означает "труба", однако в древнем иврите оно еще означало и "туннель", "водопровод". Из оригинального текста Библии следует, что Давид обратил внимание, что под городской стеной вниз по восточному склону к источнику Тихон идет "циннор" – высеченный в скале подземный туннель. Добраться до него было непросто, и тогда Давид пообещал: тот, кто сумеет это сделать и по этому ходу проникнет в крепость, будет назначен главнокомандующим всей армией.
Эту боевую задачу и решил Иоав. Вместе со своими солдатами он сумел войти в "циннор" и через него оказался внутри Иевуса. Понятно, что внезапное появление отрада израильтян внутри города посеяло панику среди его защитников, и Иевус пал, чтобы отныне и навсегда стать Городом Давида, сердцем Иерусалима.
Разумеется, библеистов издавна интересовал вопрос, насколько правдива эта история, существовал ли на самом деле тайный проход, по которому Иоав проник в город и ударил в спину его защитников? И в 1867 году ответ на него вроде бы был получен. Вот как пишет об этом Вернер Келлер в своей считающейся почти классической "Библии как история":
"Невероятный способ, при помощи которого строго охраняемая крепость Иерусалима попала в руки Давида, выяснился в прошлом веке случайно, благодаря капитану британской армии, обладавшему талантом разведчика.
В Кедронской долине (к востоку от Иерусалима) находится источник "Айн Ситти Мариам" – "Источник Девы Марии". В Ветхом Завете он известен под названием "Гихон", то есть ключ. Он всегда был основным источником воды для населения города. Дорога к нему идет мимо развалин небольшой мусульманской мечети прямо к каменному своду в скале. Тридцать ступенек ведут вниз к маленькому водоему, в котором собирается чистая ключевая вода, текущая из самого сердца скалы.
В 1867 году капитан Уоррен вместе с толпой паломников посетил этот знаменитый источник, где, согласно легенде, Мария стирала свивальники своего маленького сына. Несмотря на сумерки, Уоррен заметил темную щель в своде пещеры, несколькими ярдами выше того места, где из скалы вытекала вода. По-видимому, раньше ее никто не замечал, потому что, когда Уоррен спросил об этом, ему ничего не ответили. Переполненный любопытством, Уоррен вернулся к "Источнику Девы", снаряженный лестницей и длинной веревкой. Он даже не представлял себе, какое ему предстоит слишком смелое и несколько рискованное приключение. Позади источника начинался узкий, прорубленный в стене канал, который шел вначале горизонтально, а затем уходил вверх в скалу. Как опытный альпинист Уоррен был хорошо знаком с лазанием по расщелинам. Он стал осторожно и проворно взбираться наверх. Приблизительно через сорок футов расщелина внезапно закончилась. Двигаясь в темноте на ощупь, Уоррен, наконец, нашел узкий коридор. Он пополз по нему на четвереньках. В скале было высечено множество ступенек. Через некоторое время Уоррен увидел впереди мерцающий свет. Он добрался до пещеры, в которой не было ничего, кроме старого кувшина и стеклянных бутылок, покрытых пылью. Уоррен протиснулся через щель в скале и очутился в центре города, залитого солнцем. "Источник Девы" остался далеко внизу.
В 1918 году в Иерусалим из Соединенного Королевства приехал Паркер и при поддержке Палестинского исследовательского фонда провел тщательное исследование, которое определило, что это замечательное устройство датируется II тысячелетием до н. э. Жители древнего Иерусалима прорубили в скале тоннель, чтобы можно было в безопасности добираться к источнику.
Благодаря любопытству Уоррена обнаружился путь, которым три тысячи лет назад воспользовался Давид, чтобы захватить врасплох Иерусалимскую крепость. Лазутчики Давида, должно быть, узнали об этом тайном проходе, который был, по библейским упоминаниям, ранее неизвестен. Давид говорит: "Всякий пусть поднимается к канаве и поражает Иевусеев…" (2 Цар. 5:8)!. В английском переводе Библии еврейское слово "синнор" переводится как "канава", что означало "шахту" или "источник".
Однако Уоррен решил только часть проблемы, так как начало прохода лежит за стенами, которые в его время считались стенами древнего Иерусалима, существовавшими еще до царствования Давида. Всякий, кто проникал через этот проход, точно так же попадал к стенам иевусеев. Все разъяснилось только в 60-е годы XX века, когда Кетлин М. Кеньон провела здесь обширные раскопки. Иерусалимские стены оказались на самом деле не настолько древними, как это считалось. Были обнаружены намного более старые стены, которые датировались периодом, предшествующим времени царствования Давида. Эта стена шла вдоль склона, ниже прохода к источнику. Следовательно, воины Давида, которые пробрались через этот прорубленный в скале ход, вышли не перед древней иерусалимской стеной, а на порядочном расстоянии за ней и очутились прямо внутри города, который собирались захватить. Это подтверждается во 2-й Книге Царств (5:8) и разрешает многие загадки, связанные с этим проходом в стене" [55].
На самом деле, как показали дальнейшие раскопки, с датировкой шахты Уоррена все равно вышла ошибка. Найденный им тайный водовод был построен позже, а воины Иоава прошли по другому, более раннему водоводу. Сегодня оба эти тоннеля открыты для посетителей и желающие могут пройти по любому из них.
Однако один из мидрашей рисует несколько иную, куда более фантастическую и захватывающую картину взятия Иерусалима. Согласно этому мидрашу, "Циннором" называлась одна из башен Иевуса. Услышав клятву Давида поставить первого, кто ворвется в Иерусалим, главнокомандующим, рассказывает этот мидраш, Иоав велел своим воинам пригнуть к земле один из стоявших в Кедронской долине кипарисов, а затем сел "верхом" на его вершину и дал команду отпустить дерево.
С помощью этого своеобразного трамплина Иоав взлетел на самую крышу "башни Циннор". Вслед за ним то же самое проделал и его брат Авесса. Здесь их мгновенно окружило множество иевусейских воинов, но братья отбили эту атаку и обратили защитников башни в бегство.
Согласитесь, что при чтении этого мидраша возникает удивительно зримая картина. Вот с помощью трамплинов-кипарисов искусным акробатом взлетает в воздух Иоав и приземляется на вершине башни. Вслед за ним так же, по воздуху, там появляется Авесса, и два витязя, два брата по крови и духу, став спиной к спине, отбиваются мечами от наседающих на них со всех сторон иевусейских воинов.
Но все это, согласитесь, слишком уж напоминает сцену из какого-нибудь голливудского боевика, все это чересчур красиво, чтобы быть правдой. Что ж, мидраш на то и мидраш, чтобы содержать в себе ту или иную долю вымысла, и верить ему не обязательно.
Именно так автор этой книги и считал до последнего времени. Однако не так давно, придя в очередной раз в археологический заповедник "Город Давида", мне довелось увидеть новый, основанный на последних археологических изысканиях макет Иевуса-Иерусалима трехтысячелетней давности. И на этом макете можно увидеть "мигдаль Циннор" – "башню Циннор", или, как называли ее иевусеи, "дом источника". Это открытие невольно подтверждает, что в основе любого мидраша, даже кажущегося самым фантастическим, все же имеется некая реальная подоплека.
Оказывается, Уоррен раскопал не весь древний водовод – на самом деле потайной туннель тянулся вглубь скалы еще на десять метров и заканчивался большим водным резервуаром, над ним была построена защитная башня, с падения которой и началось завоевание Иевуса-Сиона-Иерусалима. Каким образом Иоав с бойцами захватили дом источника – проникли ли они туда через водовод или же взяли башню штурмом, использовали ли они при этом кипарисы как трамплины или нет, – этого мы уже никогда не узнаем.
Как бы то ни было, Иевус пал, и с этого момента он начинает свою жизнь в истории под новым именем – Иерушалаим, Иерусалим.
Ряд израильских и европейских историков относят это событие к 996 году до н. э., считая именно этот год первым годом царствования Давида в Иерусалиме. Именно на основе их мнения в 1996 году было отпраздновано 3000-летие Иерусалима. Другие исследователи называют иную дату завоевания Давидом Иерусалима – 998 год до н. э. Еврейские же историографы, как уже говорилось, считают, что все эти события происходили значительно позже – в 2991 году по еврейскому летосчислению, то есть в 869 году до н. э.
Спор между сторонниками различных систем датировок библейской истории продолжается, и конца ему пока не видно. Однако стоит вспомнить, что большинство древних артефактов, которые археологи относят к эпохе Давида, датируются именно IX, а не X веком до н. э. Те, кто отрицает существование царей Давида и Соломона как исторических фигур, видят в этом доказательство своей правоты. Сторонники "академической" точки зрения, относящей правление Давида к концу IX – первой половине X века до н. э., разводят руками, не понимая, как факты могут противоречить исповедуемой ими концепции. Но может быть, стоит просто перейти именно на ту хронологию, которой придерживаются еврейские комментаторы Библии, – и тогда многие противоречия и вопросы отпадут сами собой?
…Коронация в Хевроне и взятие Иерусалима в одно мгновение изменили отношение владык окрестных стран к Давиду.
Если прежде он был, по существу, небольшим удельным князьком, промышлявшим разбойничьими набегами, достаточно задиристым, чтобы с ним боялись связываться, то теперь превратился в правителя единого, довольно обширного, по понятиям места и времени, государства, имеющего большую и неплохо вооруженную армию, а это значило, что с ним надо было считаться. Желательно – и дружить.
Первым, кто это понял, был Хирам – царь финикийского города-государства Тира, располагавшегося на территории современного Ливана. В знак дружбы и в качестве предложения союза он прислал в дар Давиду знаменитые ливанские кедры и своих славившихся на весь Ближний Восток зодчих. Эти строители и построили ему новый царский дворец на месте разрушенного по повелению Давида дворца царя иевусеев, который одновременно был и языческим храмом.
Высылая эти дары, Хирам рассчитывал, что Давид оценит их и окажет ему помощь в борьбе с наступающими с севера арамейцами, и, надо заметить, в будущем эти его надежды оправдались.
Но вот филистимляне следили за усилением Давида с нескрываемой тревогой. До них вдруг дошло, что этот еврейчик многие месяцы и годы попросту водил их за нос, накапливая силы для того, чтобы сойтись с ними в решительной схватке. Сидеть и дальше сложа руки, ожидая, когда Давид сам бросит им вызов, было для филистимлян равносильно самоубийству. И, собрав огромную армию, они двинулись к Иерусалиму.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.