ГЛАВА 23. Досадные просчеты, ошибки, упущения

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ГЛАВА 23. Досадные просчеты, ошибки, упущения

Как ни странно, но, работая в системе советских учреждений за рубежом, тесно соприкасаясь с их деятельностью и организацией, особенно в области экономики, сравнивая культуру труда, отношение к делу личного состава, четкость выполнения задач, рациональность того или иного учреждения советской колонии и шведских ведомств аналогичного профиля, приходилось зачастую с прискорбием констатировать, что мы далеко отстали от наших капиталистических противников по целому ряду показателей, и в первую очередь в производительности труда. Сравнение оказывалось не в нашу пользу.

На удалении от Родины, при возможности сопоставления с противной стороной, отдельные наши недостатки, к которым мы привыкли у себя в стране, начинали рельефно выступать и становиться более ощутимыми, нетерпимость их для нормального развития общества чувствовалась все очевиднее. Тем более что в погрешностях организации работы многоотраслевых учреждений советской колонии отражались в миниатюре общие для нашей страны недостатки, упущения, просчеты.

Бесхозяйственность, стремление побольше взять себе и меньше дать обществу, граничащее в ряде случаев с открытой и замаскированной коррупцией, попытки выдать желаемое за действительное, снять с себя ответственность и перенести ее на другого, прямое очковтирательство, пьянство — эти качества были присущи в скрытой форме многим нашим зарубежным работникам, а ведь это были лучшие из лучших, они подвергались тщательнейшему отбору и проверке перед командировкой за границу. Да и прибывавшие в страну наши высокопоставленные руководители не все были безупречны в этом отношении. При встречах с ними поражали чванство, самоуверенность, высокомерие, отсутствие тех черт ленинского стиля в руководстве, о которых все они так любили говорить. Находясь в какой-то близости к инструменту нашей внешней политики — посольству и экономической — торгпредству, ответственные сотрудники этих учреждений являлись свидетелями тех про махов и просчетов, которые допускались в тот период нашим руководством.

Судя по некоторым примерам, и в Центре зачастую не было ясности в ряде кардинальных вопросов внутренней и внешней политики. Правая рука не знала, что делала левая. Это ощущалось и на периферии.

В 1961 году, после заявления Н.С.Хрущева о том, что СССР заключит односторонний мирный договор с ГДР и таким образом решит берлинскую проблему, всем зарубежным органам, в том числе и нам, было поставлено задание выяснить любыми путями позицию западных держав к этому заявлению. Несерьезность и вредность демарша Хрущева были очевидны, но приказ есть приказ. Мы начали выяснять эту позицию, хотя нам она была предельно ясна. Я пригласил на морскую прогулку в шхеры турецкого ВАТ полковника Эрберка. Это был один из немногих натовских офицеров, с которым можно было поговорить более или менее откровенно по интересующему нас вопросу. Турок, будучи мусульманином, имел чисто православные привычки: любил выпить, закусить, погулять с европейскими девицами, принимал подарки. На мой вопрос по интересующей меня проблеме Эрберк довольно здраво заявил: «Напрасно вы дразните гусей. Договор по Берлину с ГДР без ФРГ и западных держав для СССР ничего не даст, т.к. его никто из этих стран не признает. Повод же для враждебной пропаганды вы дали, равно как и основание для увеличения англо-франко-американского гарнизона в Берлине. Кроме того, весь контингент войск НАТО в ФРГ приведен в состояние боевой готовности, и они намерены любой ценой охранять свои коммуникации с Западным Берлином. Кроме того, в то время, когда у вас идет малая война с Китаем, вряд ли имеется смысл развивать конфликт на Западе». При этом турок сообщил о тысячах пограничных инцидентов на Востоке, концентрации китайских войск на советской границе, мобилизации китайцами лиц русской национальности в разведывательно-диверсионные школы, возведении укреплений на Востоке и др., что стало нам известно лишь несколько лет спустя.

Попытки убедить турка в том, что у нас с Китаем дружба навеки, понятно, ни к чему не привели, кроме демонстрации моего полного невежества в вопросах китайско-советских отношений, поскольку я был действительно глубоко убежден в прочности нашей дружбы. Лишь потом нам всем стало понятно, почему начиная с 1961 года отношения с китайскими представителями, в том числе и военным атташе Лю Чи Фу, стали натянутыми. Очевидно, они были лучше нас информированы о положении между государствами.

Немедленно по возвращении с прогулки я донес о беседе с турком в Центр и получил с завидной оперативностью разнос: «Недостойно для Вас и непозволительно впредь передавать в Центр антисоветские инсинуации. Дружба с нашим Великим соседом — нерушима». Что это было? Недомыслие, умышленный обман или и то, и другое, вместе взятые? А может быть, боязнь правды.

По заданию Центра, весьма сложными путями, нами были куплены два клистрона[11] стоимостью по 4000 долларов каждый. В последний момент Центр прислал указание один клистрон за ненадобностью вернуть поставщику. Сделать это было уже нельзя, т.к. он покупался нелегально через подставных лиц и за подобную операцию виновным грозило тюремное заключение, поскольку деталь числилась в списке запрещенных к продаже в социалистические страны. Все наши доводы Центром не принимались во внимание. Расходы на покупку второго клистрона не утверждались. Попытки продать его чехам, полякам, даже китайцу, которого мы все еще, по директиве, числили нашим другом, ни к чему не привели. Стоимость проклятой детали равнялась почти двум моим годовым окладам, и возместить ее из своей зарплаты без поступления по совместительству в батраки к какому-либо помещику не представлялось возможным.

Уже не рассчитывая на успех, я обратился к торгпреду Б.И.Харченко с вопросом, не нужна ли такая деталь его ведомству. Тот запросил Министерство внешней торговли и получил ответ: «Немедленно нарочным выслать клистрон в Москву. Принять срочные меры к добыче еще 5 экземпляров, крайне необходимых нашим НИИ». Комментарии излишни.

В 1962 году для промышленного комплекса в Братске в Швеции был заказан целлюлозный комбинат. Но по каким-то причинам они запаздывали с поставкой оборудования и просили отсрочки на 2 месяца, гарантируя за это ряд выгодных нам уступок. МВТ на ходатайство торгпреда удовлетворить просьбу фирмы ответило отказом. Шведы мобилизовали все возможности, заказ выполнили в срок и отправили по назначению. Через год, зимой, один из инженеров нашего торгпредства в Швеции, посетив во время отпуска братский комплекс, решил полюбоваться и на «свой» комбинат. С удивлением и болью в сердце он обнаружил импортное оборудование, из-за срочной поставки которого шведами мы потеряли весьма немалую сумму, валяющимся в беспорядке под снегом. Торгпред по докладной своего инженера написал жалобу и прослыл склочником.

В 1962 году министр обороны Швеции Свен Андерсон предложил провести с нами традиционный, повторяющийся обычно раз в 4 года, обмен визитами военных кораблей. Об этом мною было доложено послу и сообщено в Центр. Через неделю был получен ответ: «Дайте понять шведам, что вести переговоры о визитах кораблей они должны по линии МИД». Фактически такой ответ означал не только наш отказ от этого мероприятия, но и «давал понять», что ВАТ вообще ненужная инстанция, которая имеет совсем другие, непредставительские задачи. Перед тем как направиться в КЭ для того, чтобы сообщить мудрое указание руководства, я зашел к послу Ф.Т.Гусеву. Каково же было мое удивление, когда он показал мне телеграмму МИД, где значилось, что вопрос о визитах кораблей решен. Указывалось место, состав отряда, сроки, материальное обеспечение, и давались указания ВАТ составить программу пребывания кораблей. Два ведомства, находящиеся почти рядом, давали исключающие друг друга указания по одному и тому же вопросу. А ведь я, получив приказание от своего руководства, не обязан был сообщать его послу. Хорошо бы мы выглядели перед шведами, когда после отказа через несколько дней пришлось бы вновь поднимать этот вопрос с диаметрально противоположным решением.

Посольство и особенно агентство Совинформбюро (предшественник АПН), как пропагандистский орган, выбивали из колеи многословные и противоречивые выступления Н.С.Хрущева по всем областям политики, экономики, науки. Они передавались по телетайпу, загружая его до предела. Срочный перевод их на шведский язык требовал больших сумм в валюте, а шведские газеты отказывались их печатать. Для выполнения указаний инстанции о публикации речей в местной прессе приходилось «арендовать» в какой-нибудь «Дагенс Нюхетер» 2–3 дополнительных газетных разворота в качестве специального приложения, что обходилось в сумму до 50 000 крон. Досаднее всего было то, что пропагандистский эффект этим не достигался, т.к. обычно за 2–3 дня до полной публикации речи советского премьера в той же газете давался краткий антисоветский репортаж о ней какого-либо западного агентства, и он вполне устраивал шведов, не привыкших читать длинные статьи. Многочисленные просьбы, обращенные устно и письменно к различным «ревизорам», прибывающим периодически в посольство, присылать для местных газет краткую аннотированную запись речей, которую можно было бы передать шведской прессе ранее западных агентств и в этом случае она читалась бы рядовыми шведами, не принимались во внимание, хотя это не только экономило бы сотни тысяч крон в год, но и могло приносить доход, т.к. падкие на сенсацию издательства охотно покупали бы такую информацию. Но речь первого секретаря ЦК КПСС и председателя Совета Министров СССР никто не осмеливался сократить.

Читая в «Правде» сообщения о том, что очередная речь Хрущева опубликована большим числом буржуазных газет, мы обычно прикидывали, какие громадные средства затрачиваются на такой метод воздействия на умы и насколько незначителен его результат. Невольно вспоминалось мудрое указание Ленина о том, что самое действенное влияние на капиталистический мир мы оказываем нашей хозяйственной политикой.

Совинформбюро, а в последующем АПН издавали в Швеции журнал для местного населения «Нюхетер фром Совьетунион» — «Новости из Советского Союза». Этот журнал распространялся бесплатно среди членов Общества Швеция — СССР. Тысяч 15 его экземпляров передавалось в ЦК КПШ для пересылки коммунистам и их знакомым. Идея сама по себе неплохая, но мы забывали об отсутствии средств для дальнейшей пересылки этого органа читателям. А эти средства выливались в круглую сумму — 1–2 тысячи крон на выпуск. В ЦК не было таких средств, и часто целые пачки журнала сжигались в котельной.

Многих советских граждан удивляло расточительство народных средств при поездках высокопоставленных должностных лиц из СССР в Швецию. Эти поездки по существу превращались в туризм за государственный счет для избранных. В Швецию ехали без должного разбора, подготовки и цели министры, партийные работники, руководители главков, писатели и художники, депутаты, председатели горсоветов.

За короткое время мне удалось увидеть, реже услышать и в какой-то мере, может быть, не всегда точно, оценить деловые качества этих знатных путешественников. За короткий срок Швецию осчастливили своим приездом министры: В.П.Елютин, В.Ф.Гарбузов, А.А.Громыко, В.Г.Бакаев, Е.А.Фурцева, председатель Моссовета В.Ф.Промыслов и множество других партийно-советских аппаратчиков. Прибытие какого-либо министра или писателя в звании члена ЦК или депутата Верховного Совета СССР надолго выбивало из рабочей колеи все посольство. Гости обычно прибывали со свитой сопровождающих их лиц и интересовались не только государственными делами, но и галантереей, увеселительными заведениями, рыбной ловлей, охотой, коньячными изделиями, а некоторые, что помоложе, и ночными клубами. Каждый из них имел задачей не только людей посмотреть, но и себя показать. К сожалению, этот показ иногда бывал не в нашу пользу. Так, Гарбузов, не стесняясь, распекал при шведах своих сопровождающих за плохую информацию и, на тактичную подсказку советника посольства Г.Н.Фарафонова о том, что это удобнее делать наедине, разнес при всех и советника, заявив, что он министр и знает, как ему вести себя. Тактичным шведам оставалось только сделать вид, что они не замечают этой семейной ссоры. Громыко при торжественной встрече его на аэродроме МИД Швеции Нильсоном и ответственными сотрудниками советского посольства любезно поздоровался со своим шведским коллегой и, не «заметив» всех своих сограждан, уехал в отведенные ему апартаменты.

М.А.Шолохов и А.Е.Корнейчук категорически отказались выступить на собрании Общества СССР — Швеция, хотя их доклад значительно поднял бы авторитет этой слабой организации. Елютин снизошел до чтения в этом обществе доклада о постановке высшего и среднего образования в СССР. Доклад прошел гладко и, очевидно, был кем-то неплохо подготовлен. Впечатление испортили вопросы, которые нельзя было предусмотреть и заблаговременно подготовить ответы. Естественно, что некоторые из присутствующих интересовались не только проблемами высшего образования, но и жизненным уровнем трудящихся, социальными вопросами, туризмом в СССР. Министр не был к ним готов, но вместо того, чтобы прямо об этом сказать, он начал фантазировать и показал полную неосведомленность о жизни в своей стране.

Многие из приезжавших боялись выступать перед шведами, избегали пресс-конференций, приемов. С лучшей стороны, чем прочие, показал себя во время визита в Швецию министр морского флота СССР В.Г.Бакаев — интеллигентный, обаятельный человек, покоривший шведов эрудицией и знанием своего дела.

Из писателей лишь покойный Илья Эренбург не боялся выступать перед иностранной аудиторией и метко, остроумно парировал попытки задавать провокационные антисоветские вопросы.

Обращало на себя внимание крайне незначительное число настоящих специалистов-инженеров, ученых среди массы административных работников, посещавших Швецию. А ведь в этой стране есть что перенять и врачу, и учителю, и агроному, даже если он и не является министром.

Хочу еще раз сказать, что в пропагандистском плане ансамбль песни и пляски КБФ или грузинский танцевальный коллектив, не говоря уже о труппе Большого театра, делали значительно больше, чем все многочисленные высокопоставленные визитеры вместе взятые. Они показывали шведам высокую культуру советского народа, его душу, его оптимизм и не только не требовали валютных расходов, но и были экономически выгодны.

Большие штатные излишества за рубежом. Есть ли расчет в такой маленькой стране, как Швеция, содержать, помимо приемщиков специальной продукции — кораблей, комплектных заводов и др., — торговое представительство в сорок с лишним чело век? Прав был старший инженер торгпредств а Иван Студеникин, который заявлял, что если бы ему несколько изменить условия работы, то он один справился бы с задачами целого отдела. Для этого нужно знать в первую очередь свое дело и один-два иностранных языка. Роль целого торгпредства в посольстве ФРГ выполняет один коммерческий советник с машинисткой-секретарем. Понятно, там фирмы имеют прямые связи со шведами, но и товарооборот между этими странами значительно выше, чем у нас.

Целесообразно ли иметь в северной стране советника по сельскому хозяйству с переводчиком, когда причины высокой продуктивности зернового и животноводческого хозяйства очевидны? Может быть, лучше иметь одного такого специалиста на несколько стран с резиденцией где-либо в Англии?

Не много ли для такой страны, как Швеция, 60 ответственных чиновников в посольстве, как правило, загруженных работой в значительно меньшей степени, чем наши служащие на родине, а они тоже в должной мере не загружены? И опять возникает вопрос: сколько же средств пропадает впустую по основным 100 странам мира, где, очевидно, дела обстоят с нашими учреждениями не лучше, чем в Швеции?

Весьма отрицательно сказывалось на работе учреждений советской колонии в стране плохое состояние с информацией о внешней политике СССР, его мероприятиях в отношении страны пребывания и соседних с нею государств. Если посол еще в какой-то мере информировался МИД СССР по всем этим вопросам, то по линии военного руководства в аппарат ВАТ поступали лишь многочисленные задания и запросы.

Торгпредство также весьма скудно информировалось, и то лишь по рыночной конъюнктуре в соседних странах и планам завоевания местного рынка и валютных поступлений.

В стране имелись и представители других ведомств, ведущие самостоятельную деятельность и имевшие обособленные каналы связи. Все эти учреждения имели в какой-то мере доступ к интересующей нашу страну политической, экономической и военной информации, но должная координация их действий, как правило, отсутствовала, не было единого руководителя, отвечающего за согласованность деятельности сотрудников различных, зачастую конкурирующих между собою учреждений. Каждый представитель различных министерств, комитетов и ведомств пытался опередить соседа в проведении того или иного оперативного мероприятия и самостоятельно доложить о нем в Центр. Взаимодействие между послом, торгпредом и ВАТ, равно как и с представителями других ведомств, строилось не на основе совершенно четких директив и положений, обязательных для всех руководителей, а на личных отношениях и симпатиях. Считалось, что каждый из ответственных работников за рубежом преисполнен государственной мудрости, партийности, скромности, сознательности и сможет самостоятельно найти линию поведения в таком многоотраслевом коллективе.

К сожалению, на практике это часто было совсем не так. К примеру, посол Ф.ТГусев крепко держал всех «самостийных» начальников в нужных рамках, но и постоянно помогал им, предоставляя в их распоряжение нужную информацию МИД, систематически ориентировал в объеме основных задач, стоящих перед посольством, советовался по важнейшим вопросам работы с торгпредом, ВАТ и другими ответственными сотрудниками колонии. После отзыва Гусева по состоянию здоровья в Союз прибыл молодой посол из выдвиженцев Громыко — Н.Д.Белохвостиков. Он начал с общей для нас методы руководства — огульного охаивания всего, что было при предшественнике, запретил знакомить руководящих работников ВАТ и торгпредства с информацией МИД, считая себя значительно выше всех своих сотрудников по опыту, отменил практику коллегиального обсуждения ряда важнейших проблем, заменив ее личными докладами, подчеркивал разницу в положении сотрудников посольства и других ведомств в колонии, окружил себя любимчиками. Понятно, что в таких условиях взаимодействие в работе отдельных звеньев нашего зарубежного аппарата в стране заметно ухудшилось.

Швеция — страна с весьма высоким жизненным стандартом. Это объясняется в значительной мере тем, что она более чем 150 лет умела избегать военных потрясений, которые за это время неоднократно опустошали многие страны мира, в том числе и нашу. На многочисленных локальных войнах и в двух мировых катастрофах, разоривших десятки народов, Швеция, благодаря своему нейтралитету и умелой внешней политике, создавала свое благополучие, умножала богатства, выгодно торгуя с обеими воюющими сторонами или коалициями.

Даже во Второй мировой войне руководители этого государства сумели сохранить свой, хотя и враждебный СССР, нейтралитет, своевременно оценив авантюризм и бесперспективность агрессии Гитлера. Правда, они пропускали через свою территорию немецкие войска из Норвегии в Финляндию и обратно — установлено, что каждый третий немецкий снаряд, выпущенный на Восточном фронте, был из шведской стали, — но формально и тогда они в войне участия не принимали, а пользовались ею для получения колоссальных прибылей на поставках военных материалов и гитлеровцам, и странам антигитлеровской коалиции. Сверхприбыли, которые получали шведские капиталисты от военных поставок, давали возможность выделить часть из них на удовлетворение социальных нужд трудящихся, которые таким образом косвенно подкупались правящей верхушкой за счет бедствий других народов.

Но не только эта причина дала возможность Швеции выйти на одно из первых мест в мире по среднему уровню материального благосостояния населения. Нужно отметить, что своим благополучием страна в значительной мере обязана высокому трудолюбию народа, его талантливым инженерам и ученым, давшим рабочим и крестьянам совершенную техническую базу, позволяющую обеспечивать высокую производительность труда в решающих отраслях народного хозяйства, его высокой организованности и дисциплинированности. Все это в совокупности дало возможность успешного развития на северо-западе Европы, в суровых климатических условиях, маленького капиталистического государства с архаической монархией, государства, почти не имеющего, кроме железной руды, водной энергии и леса, никаких природных ресурсов.

Еще со времен разбойников-викингов, открывших, как утверждают шведы, задолго до Колумба Американский континент, племена, населявшие территорию теперешней Швеции, вынуждены были вести ожесточенную борьбу за существование не только между собою, но и с природой, не баловавшей аборигенов своими благами. Это выработало у них силу воли, упорство, деловитость в сочетании с некоторой медлительностью, ставшие их национальными чертами характера.

В настоящее время Швеция, насчитывающая всего 7 млн. населения, располагающаяся на скандинавском гранитно-базальтовом монолите, является развитой в промышленном отношении страной, с передовым сельским хозяйством, почти полностью обеспечивающим страну основными продуктами питания.

Уровень промышленного производства и технического прогресса позволяет шведам быть на одном из первых мест по выпуску качественной стали, электротехнического оборудования, машин, производить отличные автомобили («Вольво», «СААБ» с гарантией 200 000 км пробега без ремонта), самолеты типа «Дракен», «Виген», не уступающие американским многоцелевым истребителям, танки, артиллерийские системы известной фирмы «Бофорс», корабли торговые и военные. Все это производится в объеме, значительно превосходящем внутренние потребности страны, и идет на экспорт, в том числе и в Советский Союз, вследствие чего внешнеторговый баланс шведов, как правило, активный.

Шведы расчетливые хозяева, и их капиталистам нельзя отказать в высокой организованности и умении планировать и рассчитывать экономичность производства. Они ввозят в страну ежегодно 14 млн. тонн сырой нефти, покупая ее, в том числе и у нас, по весьма низким ценам — 60 крон кубометр. Перегнав ее на своих заводах, они продают бензин по 1,7 кроны за литр, получая тысячи процентов прибыли и загружая большое число рабочих в химической промышленности. То же самое с древесиной. Около 40% всей территории Швеции покрыто лесом, но умные дельцы покупают у нас за бесценок неразделенный кругляк, производя из него мебель, фанеру. При этом используется все, до опилок включительно. Свой лес считается национальной ценностью, его берегут. Без лесного покрова тонкий слой почвы на камне легко разъест эрозия, обмелеют реки, изменится ландшафт, переведутся звери.

На переработке большого количества относительно дешевого сырья, ввозимого из-за границы, в дорогие промышленные изделия, идущие на экспорт, занято большое число квалифицированных рабочих, вследствие чего количество безработных даже в зимние месяцы относительно невелико. Это дает возможность шведам на особо тяжелой физической работе использовать иностранцев — финнов, эстонцев, латышей, литовцев и даже итальянцев.

С учетом создавшихся объективных возможностей в процессе длительных классовых боев с буржуазией шведские трудящиеся завоевали ряд существенных позиций, определенных в настоящее время в законодательном порядке. В стране введено всеобщее девятилетнее обучение с обеспечением за счет государства всех учащихся необходимыми учебными пособиями и горячими завтраками. На большинстве предприятий установлена 40-часовая рабочая неделя. С 1.05 до 1.10, в наиболее благоприятное для отдыха время, трудящиеся переходят на пятидневную рабочую неделю, продолжительность ежегодного отпуска для рабочих и служащих установлена в 30 дней. К Рождеству каждый работающий на предприятии или в учреждении получает от администрации 13-й оклад. Женщины, занятые на производстве, помимо общих выходных, имеют один так называемый хозяйственный день в неделю для приведения в порядок домашних дел, стирки, уборки квартиры и т.д. Женам рабочих и служащих, не занятых на производстве, ежегодно выдается единовременное пособие в размере двухнедельного содержания мужа для предоставления им возможности провести отпуск вместе с главой семьи.

Все работающие должны состоять в страхкассе. В этом случае медицинская помощь им и членам их семей оказывается бесплатно, и за время болезни эти лица получают пособие по нетрудоспособности, размер которого зависит от стажа работы.

При потере рабочим и служащим по независящим от него причинам работы ему выплачивается пособие по безработице, размер которого зависит от многих условий: квалификации, состава семьи, стажа работы и др. На предприятиях и при учреждениях обычно имеется широко разветвленная сеть дошкольных учреждений для детей рабочих и служащих, занятых на данном производстве.

Все граждане Швеции, достигшие 67 лет, в том случае, если им не положено повышенной ведомственной пенсии по линии министерств, магистратов и предприятий, обеспечиваются так называемой «народной» пенсией в размере 400 крон на одного человека и 600 на супругов указанного возраста. Для получения такой пенсии достаточно предъявить одно пасторское свидетельство о рождении (достижении 67-летнего возраста). Шведы считают, что их граждане, достигшие такого преклонного возраста, вне зависимости от места работы, внесли свою лепту в государственную копилку, достаточную для их минимального обеспечения по старости.

Как в городах, так и в сельской местности для молодежи открыта сеть спортивных площадок, стадионов, клубов, имеющих целью не только физическое оздоровление молодежи, но и удержание ее под влиянием определенных политических партий, в ведении которых находятся эти спортивные сооружения. Для получения физически полноценного потомства в будущем предусматривается даже такая деталь, как продажа по льготным ценам с государственной дотацией оптовым торговцам овощей и фруктов, с тем, чтобы сделать их доступнее для массового покупателя и тем самым избежать хронического авитаминоза, ранее весьма распространенного в северных странах. Неудивительно, что апельсины, бананы, лимоны, яблоки стоят в Швеции зачастую дешевле, чем в тех странах, где они производятся.

Средняя заработная плата квалифицированного рабочего и служащего в начале 70-х годов была довольно высокой и колебалась в пределах 1500–2000 крон (300–400 рублей), что давало возможность сносного существования семье в 3 человека при одном работающем. Покупательная способность кроны в то время была сравнительно большая, а курс ее стабильным. Так, мужской костюм стоил 250–300 крон, пальто — 300, ботинки — 40–50, масло сливочное — 5, мясо — 6–7, сахар — 0,75, апельсины — 1,5. Характерно, что при умеренных ценах на товары первой необходимости предметы роскоши стоили дорого, но все же, при соответствующей экономии, были доступны для среднего шведа. К примеру, легковая автомашина «Вольво», «Мерседес-220» стоила 14 000 крон, что составляло 2300 руб., и многие служащие и рабочие имеют личный автотранспорт. Общее число легковых автомобилей достигает 1,5 млн. единиц, что для семимиллионного населения не так мало.

Завидное изобилие всевозможных товаров в многочисленных кооперативных и частных магазинах городов и сел поражает незначительным количеством покупателей. Полностью отсутствуют очереди за чем-либо. Их можно наблюдать лишь ранней весной и поздней осенью в промтоварных магазинах, где в это время проводится распродажа со значительной скидкой соответственно зимней и летней одежды и обуви, которая в межсезонье может выйти из моды и нанести убыток торговцам. Они предпочитают любой ценой сбыть на зиму летние и на лето зимние товары, хотя бы по себестоимости. Этим обычно пользуются малосостоятельные шведы, для которых вопрос моды не всегда является главным.

Швед экономен, он бережет копейку про черный день и не стремится закупать вещи впрок. Он знает, что за имеющиеся у него кроны он может даже на самом Крайнем Севере, в Хапаранде, купить ананасы, а если их случайно там не окажется, покупателю по требованию доставят все, что нужно, в указанный срок, в указанное место, без обсчета и недовеса.

Ко всем этим социальным завоеваниям, удобствам и сервису шведы привыкли как к должному. Проблемы что-либо достать при наличии средств для них не существует. Основная проблема — заработать деньги, а для этого рядовому шведу нужно много и производительно трудиться. И шведский рабочий трудится упорно с большой отдачей. На заводе без сдельщины он не теряет минуты служебного времени на личные дела, разговоры, перекур. Без соревнования и громких обязательств им выполняются высокие по точности и качеству работы. Культура труда стоит весьма высоко. В авторемонтных мастерских работают в белых халатах не служащие, а слесари и автомеханики. Печально признать, но чувство рабочей гордости, ответственности за выполняемое дело и, самое главное, производительность шведского труженика значительно выше, чем у нас в социалистическом государстве.

Вероятно, сказывается выработанная многими годами привычка опасаться безработицы — этого бича капиталистического общества, возможности быть уволенным по любому поводу, а иногда и без такового. Правда, сейчас на защите рабочего стоит профсоюз, весь коллектив предприятия, но возможность потерять место существует и теперь. А с его потерей сразу рушится все привычное благополучие, начинается бедность, нищета, поскольку при всех стараниях шведского трудящегося откладывать что-либо на черный день далеко не всем это удается. Система благоустроенного государства требует больших расходов от граждан, и первая статья этих расходов — квартплата. Она отнимает не менее 25–30 % заработной платы, затем налоги: подоходный, церковный, в страхкассу, — и остается при всех высоких ставках не так много на питание, одежду и минимальные культурные потребности — кино, газеты.

За свое рабочее место поэтому каждый держится всеми силами, дорожит им и пытается работать как можно лучше, совершенствовать свою квалификацию до такой степени, чтобы стать мастером, которого на улице не найдешь и при незначительных изменениях конъюнктуры не уволишь. Длинный «рубль», вернее «крону», рабочий поэтому ищет на своем предприятии путем делового роста, а не перехода с одного предприятия на другое. Даже при незначительной безработице это опасно.

Жизнь шведского крестьянина-фермера по уровню цивилизации мало чем отличается от жизни среднего горожанина. Его дом — это хорошо благоустроенная, зачастую двухэтажная вилла с газом, ванной, канализацией, электрическим освещением, а иногда и отоплением, с обязательным телефоном, по которому он может связаться с любым населенным пунктом страны и даже за границей.

Тяжелый труд без надежд на милости природы, умноженный на рациональное использование современной агротехники и науки, дает возможность шведскому фермеру в условиях северной страны, на скальном грунте, выращивать урожаи пшеницы свыше 25 центнеров с гектара по стране и 50 центнеров по южной провинции Сконе, обеспечивая почти целиком потребности шведов в хлебе.

Когда один наш искренний друг — коммунист Юнсон, много лет живший в СССР, прочел в 1962 году указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении звания Героя Социалистического Труда передовикам сельского хозяйства Украины за стопудовые урожаи, он с грустью заметил, что при таких низких результатах крестьянского труда их фермер через пару лет разорился бы и пополнил резерв безработных или поступил в батраки к более преуспевающему земледельцу.

Для достижения высокой продуктивности своего хозяйства шведский крестьянин и его домочадцы вынуждены трудиться от зари и до зари, умело применяя современную технику, минеральные удобрения, рациональные севообороты, используя каждый клочок земли, каждую свободную минуту, каждую возможность произвести что-то, приносящее доход. Помимо зернового хозяйства, крестьяне имеют, как правило, крупный рогатый скот, содержащийся в стойлах. Под пастбища, обычно с электрическим «пастухом», используются лишь неудобные земли, которых становится все меньше. Портить хорошую, удобную землю под выпас считается нерациональным. При умелой ее обработке она может дать в достаточном количестве кормов скоту и продовольствия для людей.

Скот кормят на научной основе, концентрированным фуражом: жмыхами, турнепсом, силосом, бардой.

М.А.Шолохов, приезжавший в Швецию в 1962 году и знакомившийся между дел с причинами высокой продуктивности животноводства в стране (писатели у нас занимаются и этими вопросами), в беседе с сотрудниками нашего посольства в Стокгольме в шутку заявил, что эти причины ясны сами собою, поскольку то, что шведы скармливают скотине, он сам, может быть, и не ел, но жену всегда кормил.

Уровень механизации и производительность труда в сельском хозяйстве весьма высоки. На один трактор приходится не более 15 гектаров земли. Много специализированного автотранспорта, широко внедрена малая механизация: электродоилки, автоматические кормушки, клубнерезки, электропилы, агриетты — ручные тракторы с набором миниатюрных приспособлений для прополки, пропашки и культивации, транспортеры и др. Все это дает возможность достигать невиданной у нас производительности труда. Так, птицеферма в 50 000 кур обслуживается семьей крестьянина в 2–3 человека. Хозяин является директором, механиком, шофером-грузчиком, упаковщиком готовой продукции и экспедитором. Жена выполняет всю остальную работу — следит за инкубатором, кормит птицу. В лучшем случае ей помогают дочь или сын. За исключением птичьего крика, на ферме все идет в дело, вплоть до куриного помета. У нас такая птицефабрика имела бы 15–20 человек рабочих и служащих (заведующего, бухгалтера, механика, шофера, подсобных рабочих, птичниц и т.д.).

Зажиточные крестьяне, имеющие большие земельные угодья, зачастую нанимают батраков. Это, как правило, разорившиеся крестьяне или городские безработные, вынужденные искать любого применения своим силам в поисках хлеба насущного. Нередко среди батраков можно встретить студентов университетов, подрабатывающих в период летних каникул, поскольку за обучение в высшей школе нужно платить, и немало.

Батраки обычно заключают с хозяином официальные трудовые соглашения, в которых оговаривается размер денежной платы, обеспечение жильем, питанием и т.д. Положение этой категории трудящихся незавидное. У них, за исключением студентов, практически нет перспективы подняться до уровня самостоятельного хозяина, и они уже обречены всю жизнь находиться на низшей ступени шведской социальной лестницы, не имея постоянной гарантии в получении какой-либо работы под старость. Понятно, что их положение не такое нищенское и бесправное, как батраков в бывшей царской России. Они члены профсоюза, заработная плата им устанавливается не по произволу хозяина, а в пределах узаконенных общих лимитов. Но батрак все же при всех условиях остается батраком. Хотя он и получает зарплату в пределах 600–800 крон в месяц.

В Швеции довольно интенсивно ведется жилищное строительство, и тем не менее в стране ощущается недостаток квартир. Правда, заметка, помещенная однажды в газете «Известия», о том, что в Стокгольме свыше 100 000 бездомных, безусловно, преувеличивает бедственное положение в шведской столице. Для города в 800 000 населения — каждый восьмой бродяга — это звучит неправдоподобно.

В действительности дело обстоит несколько иначе: женатый швед никогда не будет жить в одной квартире с семьей отца, и поэтому при наличии нескольких подрастающих сыновей милые родители ставят их в очередь на получение жилплощади, вернее, отдельной квартиры, в магистрате, хотя бы у папы имелся свой многокомнатный дом. Таких бездомных действительно собираются в крупных городах многие тысячи, и шведская статистика не стесняется показывать их остро нуждающимися. Понятно, что имеются и действительно бездомные — это, как правило, старики, которые за свою «народную» пенсию не могут содержать квартиру и вынуждены пользоваться периодической благотворительностью, а то и просто определяться в богадельни.

Имеются в стране и нищие, открыто просящие милостыню (их немного) и скрытые, торгующие на улицах сосисками, спичками и прочей мелочью. Они прилично одеты, в выглаженных, аккуратно заштопанных старых костюмах, но это нищие, которым государство «всеобщего благоденствия» все же не смогло обеспечить сносные условия существования.

Шведы большие патриоты. Они любят свою суровую страну, гордятся ею, и многие из них считают свою королевско-парламентскую демократию образцом государственного устройства для других стран.