Расчеты и просчеты грузинских «стратегов»

Расчеты и просчеты грузинских «стратегов»

Сегодня нет необходимости доказывать, что политическое и военное руководство Грузии при полной поддержке США, а также некоторых других стран, включая Украину, готовило свою страну и армию именно к силовому решению проблем Южной Осетии и Абхазии. В ходе «пятидневной войны» российские войска захватили много штабных документов, карт и планов, по которым можно восстановить не только общие планы готовящейся войны, но и конкретные оперативные задачи отдельным подразделениям. Это были планы «блицкрига», которые надо было сначала осуществить в Южной Осетии, а потом перенести удар на Абхазию. Южная Осетия считалась «слабым звеном». На территории Южной Осетии имелось много грузинских деревень, которые Грузия превратила в свои опорные базы. На территории некоторых грузинских анклавов были сооружены небольшие укрепленные районы с зарытыми в землю танками. Ни командование российских миротворцев, ни осетинские власти об этом не знали. Грузинское командование было уверено, что их войска быстро сломят сопротивление южноосетинской армии и ополченцев, что они уже к середине дня 8 августа захватят город Цхинвал и смогут затем занять село Джаву и взять под контроль все дороги от Рокского тоннеля — еще до того, как по ним начнет поступать помощь из России. В одном из интервью в конце августа Михаил Саакашвили признавал: «Никакого вторжения в Южную Осетию не было, так как наши силы уже там и так были.

Я считал, что главные события будут происходить в Абхазии. Мне всегда казалось, что Южная Осетия ничего не значила для России. Даже тогда, когда там стала усиливаться напряженность, я думал, что это блеф и можно все остановить. Я совершил эту ошибку»[460].

Не только грузинское руководство, но и все те, кто оказывал покровительство и поддержку режиму М. Саакашвили, крайне преувеличивали возможности и силу новой грузинской армии. Да, конечно, Грузия создала в период с 2004-го до лета 2008 года достаточно сильную контрактную армию. У армии имелось много оружия, полученного из разных стран. Были даже излишки оружия, и не для всех полученных танков у грузинской армии хватало вполне подготовленных экипажей. В 2007 году военный бюджет Грузии достиг 1 миллиард долларов, и его предполагали увеличить в полтора-два раза в 2008 году. В западной печати грузинскую армию рекламировали как «лучшую на постсоветском пространстве». Это, конечно, было не так. Армии Казахстана, Белоруссии и Узбекистана намного сильнее той грузинской армии, которая была создана к августу 2008 года в Грузии.

Как историки, так и военные эксперты хорошо знают, что сила армии зависит не только от количества и качества вооружения, но в еще большей степени от умения и готовности вести войну и нести связанные с войной тяготы и потери. В Грузии нет серьезных военных традиций и нет опыта длительных военных действий. До сих пор грузины как нация не проявляли таких склонностей и способностей к опасной профессии воина и солдата, какую проявляли на Кавказе в последние двадцать да и в последние двести лет чеченцы или дагестанцы. Этих способностей не утратили и русские. С помощью американских, турецких и израильских инструкторов Грузии удалось подготовить несколько тысяч очень хороших бойцов спецназа. Солдаты-контрактники в первые два-три дня конфликта воевали хорошо, хотя и очень жестко, а временами даже жестоко. Но у Грузии не оказалось хорошо подготовленного офицерского и тем более генеральского корпуса. Подготовка хорошего офицерского корпуса требует 20–30 лет целенаправленной работы. Россия продолжает в этой области работу, которая велась еще в императорской России и в СССР. Но у Грузии нет еще ни военного сословия, ни военной элиты.

Как грузинские руководители, так и все те, кто опекал Грузию и помогал ей создавать армию, понимали, что Россия не будет просто наблюдать за их силовыми акциями в Южной Осетии и в Абхазии. Рассматривались и изучались различные сценарии ответных действий России. Было очевидно, что для поддержки Южной Осетии и Абхазии из России начнут прибывать сотни, а то и тысячи добровольцев — в том числе от осетин и других народностей Северного Кавказа, от казаков. Однако грузинская армия и спецслужбы Грузии надеялись как-нибудь справиться с решением этой проблемы.

Наихудшим сценарием, который рассматривался и в грузинском руководстве, и в каких-то экспертных группах в США, и в странах Европы, была перспектива прямого вмешательства России и ее Вооруженных сил.

Как военное руководство Грузии, так и Михаил Саакашвили не считали возможным противостоять российской регулярной армии и планировали после какого-то сопротивления отступить на исходные позиции. Изучая прецеденты, М. Саакашвили с особым вниманием прочитал и просмотрел все, что ему было доступно, о ходе и исходе советско-финской войны 1939–1940 годов. Советский Союз тогда воздержался от полного разгрома финской армии и Финляндии, так как эта страна в 1933–1940 годах пользовалась очень большой поддержкой Англии и Франции.

Даже тогда, когда российская бронетехника, пройдя через Рокский тоннель, разворачивалась в боевые порядки на окраинах Цхинвала, многие западные наблюдатели, эксперты и журналисты с надеждой писали и говорили о том, что Россия «не будет сокрушать Грузию», что «Москва ставит своей задачей восстановить статус-кво в Южной Осетии». Эксперт по России и профессор политологии в университете Инсбрука Герхард Мангот писал 10 августа в одной из австрийских газет: «Военное положение в Южной Осетии является очень запутанным, но первые оценки все равно возможны: в военной эскалации конфликта была заинтересована исключительно Грузия. Поэтому следует исходить из того, что военная операция позапрошлой ночью случилась по инициативе Грузии. На нынешнем этапе развития эскалации конфликта у России нет и не было иного выбора, кроме военных действий против грузинских формирований. Бездеятельность стоила бы России не только утраты лица, но и более существенных стратегических потерь. Это была бы не только потеря доверия к России в мятежных грузинских регионах, но и утрата веры в ее организационные возможности в центральноазиатском регионе. Кроме того, это укрепило бы позицию Саакашвили в Грузии и сделало бы через несколько месяцев вероятной военную операцию против Абхазии. При всем том российское руководство, бросая в бой свои воинские соединения, преследует минималистский вариант — восстановление прежнего статус-кво»[461].

Профессор Г. Мангот был совершенно прав в оценке целей и мотивов Саакашвили, он также ясно излагает мотивы и цели России. Но он недооценил решимости России не только восстановить статус-кво, но и исключить возможность какой-либо новой агрессии Грузии и против Южной Осетии, и против Абхазии. Было решено поэтому остановить продвижение российских войск к главным городам и к столице Грузии, но уничтожить все основные элементы ее военной машины. К российскому контрудару не был готов и грузинский генералитет. Как говорил на одной из пресс-конференций заместитель министра обороны Грузии Бату Кутелия, «Грузия приняла решение захватить южноосетинскую столицу Цхинвали, хотя у грузинской армии не было достаточно противотанковых и противовоздушных средств, чтобы защититься — от атаки России. Мы полагали, что вероятность массированного контрнаступления со стороны России невелика. Я не считал возможным, что государство, входящее в Совет Безопасности ООН и ОБСЕ, отреагирует подобным образом»[462].

Сам М. Саакашвили комментировал разгром своей армии более эмоционально. «Как можно было остановить столь хорошо подготовленную операцию? Две тысячи танков под ложным предлогом вошли на нашу территорию. Остановить их было невозможно. Русские атаковали по всем направлениям. Все военные эксперты скажут вам: ни одна европейская страна, не только размером с Грузию, но и большего размера, как Польша, не может сопротивляться этим людям, когда они что-то решили. Только весь мир, сплотившись, мог бы изменить ситуацию»[463]. «Я никогда не думал, — говорил во многих интервью президент Грузии, — что русские вторгнутся в Грузию с таким количеством наземных войск». Михаил Саакашвили и люди из его окружения во всех этих заявлениях явно преувеличивали количество вошедших в Южную Осетию и в Абхазию российских войск. По общей численности вошедших в Южную Осетию и в Абхазию российских войск, а также количеству бронетехники российская сторона не имела сколько-нибудь заметного преимущества перед 33-тысячной и превосходно вооруженной армией Грузии. Настоящим шоком для грузинского руководства было не появление российских танков в окрестностях Цхинвала, а полный разгром всех военных баз Грузии на всей ее территории, подавление ее ПВО и уничтожение всех военных кораблей грузинского ВМС. Это было результатом действия российской военной авиации и Черноморского флота. Была уничтожена военная инфраструктура Грузии, и именно это вызвало испуг и панику в грузинских верхах, привело к параличу управления и к фактической капитуляции грузинских вооруженных сил.

Грузинское руководство явно просчиталось и в своих ожиданиях западной помощи, и прежде всего помощи от США. Уже на второй день войны Михаил Саакашвили напрямую обратился к НАТО и к США через телевизионный канал Си-эн-эн (CNN) с просьбой о помощи. «Сегодня это уже не только дело Грузии, — заявил грузинский лидер. — Это посягательство на Америку, на ее ценности». Позже он пояснял в интервью американскому журналу «Тайм», что он «никогда не рассчитывал на вмешательство вооруженных сил США, но ожидал, что Америка велит России сбавить обороты и прекратить эти действия»[464].

Но ни Запад в целом, ни США в частности не были готовы, да и не собирались оказывать Грузии прямую военную помощь или просто чем-то угрожать России. Джордж Буш сразу дал это понять. Еще находясь в Пекине, он обратился сразу и к России, и к Грузии «остановить военные действия и вернуться к статус-кво 6 августа». Однако этот призыв был невыполним, ибо Цхинвал уже лежал в руинах и грузинские войска продолжали атаковать этот город.

Еще через день Соединенные Штаты отозвали из Грузии почти всех своих военных специалистов, оставив здесь только несколько человек из военной разведки. Самое большее, на что решились в данной ситуации США и НАТО, — это послать к берегам Грузии большой отряд военных кораблей с гуманитарной помощью на борту. Группировку НАТО в Черном море возглавили эсминец ВМС США «Макфол» и сторожевой корабль «Даллес». Здесь были также немецкий, польский и испанский фрегаты, а также несколько кораблей Турции. Готовился визит к берегам Грузии еще восьми военных кораблей. Разумеется, это была демонстрация военной силы, на которую Россия ответила позже, направив свои стратегические бомбардировщики и военные корабли к берегам далекой Венесуэлы.