Глава VI Министры внутренних дел последних двух лет монархии.

Глава VI

Министры внутренних дел последних двух лет монархии.

- Отношение к внутренней политике, - Отношение к Распутину. - Политическая обстановка, в которой протекала работа министров. - Н. А. Маклаков. - Союз земств и городов. - Доклады начальника Охранного отделения. - Товарищ министра В. Ф. Джунковский. -Кн. Щербатов. - Р. Г. Моллов.

За два года службы в Петрограде мне пришлось иметь непосредственные отношения с шестью министрами внутренних дел1, и должен отметить у всех одну общую черту: все они очень мало разбирались в революционном движении в России и мало им интересовались. Положим, у министра внутренних дел был товарищ, заведующий политической частью, но все-таки, казалось бы, они могли проявлять к этому вопросу хоть сколько-нибудь интереса. Вся забота, вся энергия каждого вновь назначенного министра, казалось, сосредоточивались главным образом на укреплении и сохранении своего личного положения, что действительно составляло нелегкую задачу, ввиду всевозможных влияний и интриг. Кроме того, громадное значение в смысле устойчивости положения министра имело то обстоятельство, какую позицию министр занял в отношении Распутина: дружескую, враждебную или безразличную. Министру нельзя было оставаться к этому вопросу совершенно равнодушным. Нужно было непременно принадлежать к одной из категорий: «наших или не наших», ибо если сам Распутин и не придавал этому большого значения, то зато вся клика, его окружающая, придавала этому первенствующее значение, так как это обстоятельство касалось ее личных интересов. Для нее было необходимо, чтобы министр был свой человек, тогда, естественно, можно было рассчитывать на успешное проведение тех или иных дел.

Действительно, министры кн. Щербатов и А. А. Хвостов пробыли на своих постах едва по три месяца, потому что к Распутину относились безразлично. Б. В. Штюрмер только потому, что крепко держался дружбы с Распутиным, пробыл на посту полтора года.

Прежде чем перейти к характеристике деятельности министров в области внутренней политики, посмотрим, какова была политическая обстановка, в которой им приходилось работать.

Всем памятен тот патриотический подъем, который захватил Россию в момент объявления войны в июле 1914 г. и увеличивался под влиянием наших успехов в Восточной Галиции. Слабые проблески оппозиции и подпольного революционного движения, которые всегда захватывали некоторую часть нашей либеральной интеллигенции и рабочего класса, были совершенно подавлены. Все помыслы и надежды населения были в скором и победоносном окончании войны. Но вот наступил перелом военного счастья. Наша армия к началу 1915 г., держась еще в Галиции, стала отступать на Западном и Северо-Западном фронтах. Никакой опасности в широких размерах наше отступление не представляло, но для тыла, который всегда чутко реагирует на всякое изменение на фронте, это создавало уже неуверенность в конечных результатах войны и благоприятную почву для брожения неуравновешенных умов и обвинений правительства в военных неудачах.

Оппозиционные и революционные элементы, совершенно замершие под влиянием широкой волны патриотизма, захватившей всю толщу населения России в первые дни войны, теперь вновь подняли голову и принялись за свою разрушительную работу. Подпольное революционное движение, опирающееся на рабочие круги, не представляло особой опасности; оно всегда существовало и даже в более крупных размерах, а правительственные органы имели в своем распоряжении достаточно средств если не для полного уничтожения, то, во всяком случае, для систематической его парализаций. Но что было гораздо серьезнее и с чем нельзя было бороться обычными средствами, так это прогрессивное нарастание оппозиционного общественного настроения. Здесь нужны были особые пути общей политики, исключительные меры и твердая власть руководящих органов правительства, чем, к сожалению, не отличались лица, стоявшие во главе ведомств и в особенности самого обширного и руководящего вопросами внутренней политики - Министерства внутренних дел. За два года из шести сменивших друг друга министров ни один не проявил достаточно воли и таланта, чтобы умелым руководством парализовать и разъединить те силы, которые сознательно вели осаду власти и повергли Россию во прах.

Первый министр, с которым мне пришлось столкнуться по службе в Петрограде, был Николай Алексеевич Маклаков. По политическим убеждениям это был человек ярко правой окраски, и, казалось, если бы он был человеком хоть сколько-нибудь государственным, если бы у него была хоть доля качеств покойного Столыпина, то он мог если и не парализовать нарастающее антиправительственное движение, то хотя бы его задержать, не сдавая тех позиций, которые были укреплены Столыпиным. Маклаков был человек весьма поверхностный, недостаточно вдумчивый, решавший большие государственные вопросы, как говорится, с плеча. Например, вина на Маклакове лежит за утверждение положения о Союзе земств и городов.

Это положение было поднесено Маклакову как положение об организации помощи больным и раненым воинам со стороны земств и городов всей России. Цель, безусловно, прекрасная, но мыслимо ли было утверждать положение о Союзе в том виде, как это было представлено: без всякого правительственного руководства и контроля. Во-первых, идентичная правительственная организация существовала уже издавна, а именно - Красный Крест. Во-вторых, что общего между отдельными городами России и между земствами всех губерний, чтобы их сводить в союз. Ведь все городские самоуправления и земства по существу их деятельности уже, были объединены Министерством внутренних дел. Зачем же было нужно создавать государство в государстве.

Утверждением этого Союза Маклаков создал крупнейшую общественно-политическую организацию, в которой объединились все оппозиционные к правительству элементы и, при минимальной пользе в смысле помощи больным и раненым воинам, максимум своей работы обратили на борьбу с правительством. Это была большая ошибка. Можно было утверждать такого характера организации по каждой губернии или городу отдельно, как подсобные Красному Кресту, но ни в коем случае не объединять их в такой мощный союз, а равно давать равные распорядительные права с Красным Крестом, как на фронте, так и в тылу. Союз стоил правительству колоссальных денег, умышленно сопротивлялся всякому правительственному контролю и, кроме того, сыграл, наравне с Центральным военно-промышленным комитетом, гнусную роль в развале России. Обе эти организации руководились кадетской партией и обе работали как на фронте, так и в тылу в пользу свержения монархии.

Обе организации, рука об руку, шли вместе к поставленной цели, с той лишь разницей, что ЦВПК, отыграв свою роль, сейчас же после переворота сошел со сцены, а Союз земств и городов долго еще старался удержать политическое значение, а главным образом, даровое кормление и приют для членов бывшей кадетской партии. После захвата власти большевиками Земгор пристроился к белому движению на Юге России, а затем в виде отдельных групп и ячеек продолжает существовать в различных странах Европы и доныне.

Кроме постоянных письменных докладов министру внутренних дел, начальник Охранного отделения имел специально назначенные Маклаковым часы по субботам для устного доклада, но, по-видимому, это была чистая формальность. Маклаков такими докладами не интересовался, ибо большей частью их отменял по тому или иному поводу. За время с февраля по июнь 1915 г. я делал ему доклад только два раза. Маклаков ограничивался на докладах короткими репликами вроде: «прекрасно», «так и надо», «продолжайте в том же духе» и т. д. Между тем время было не такое, чтобы не обсудить совместно того или другого вопроса с лицом, стоящим так близко к делу борьбы с революционным движением, или хотя бы высказать взгляд или дать указания общего характера.

При Маклакове товарищем министра внутренних дел, заведующим политической частью, был генерал Владимир Федорович Джунковский. На этот пост он был назначен еще в 1913 г. с должности московского губернатора и сразу стал предвзято относиться к агентурной деятельности розыскных органов, считая всех секретных сотрудников сплошь провокаторами. Только пробыв на посту почти два года, он понял, что нельзя всех работников расценивать с этой точки зрения и что основа политической работы по борьбе с революционным движением и заключается в том осведомительном материале, который дает внутренняя агентура. Благодаря такому взгляду Джунковский на первых порах, то есть еще в 1913 г., добился высочайшего утверждения циркуляра, запрещавшего всем политическим розыскным органам иметь внутреннюю агентуру в войсках и в среднеучебных заведениях, а значит, и наблюдение за политическим настроением армии и средней школы. Само собой: понятно, что этот циркуляр развязывал руки революционерам в смысле пропаганды и агитации среди юношества и чинов армии. С этого времени розыскные органы черпали сведения как бы мимоходом, случайные и весьма поверхностные. Например, известно было по некоторым данным, что уже в 1916 г. настроение войск Петроградского гарнизона внушало опасения, но за отсутствием внутренней агентуры вопрос этот не мог быть исследован с достаточной полнотой и конкретно, а потому и невозможно было заранее принять требуемые меры по ликвидации вредных элементов.

После ухода с поста Джунковского новый товарищ министра внутренних дел, понимавший весь вред сказанного циркуляра, возбудил вопрос об его отмене. Но, видимо, уже было поздно; комиссия, назначенная для обсуждения этого вопроса, его провалила большинством голосов от армии. В комиссию вошли: председатель - генерал-лейтенант Леонтьев, занимавший в то время должность генерал-квартирмейстера Главного штаба, и два его помощника, офицеры Генерального штаба: генерал-майор Н. М. Потапов и полковник Мачульский (оба сразу заняли видные посты у большевиков после Октябрьского переворота). От Министерства внутренних дел в комиссию вошли я и вице-директор Департамента полиции И. К. Смирнов. Наши два голоса ничего не могли сделать против трех голосов от армии, высказавшихся за оставление циркуляра в силе, и таким образом этот вопрос был окончательно провален.

Маклаков и Джунковский оба неприязненно относились к Распутину, и это отчасти послужило причиной их одновременной отставки.

На место Маклакова, как говорили, по совету великого князя Николая Николаевича, управляющим Министерством внутренних дел Государем был назначен князь Щербатов, бывший до того времени управляющим государственным коннозаводством. С ведомством Министерства внутренних дел он знаком не был и в политических вопросах не разбирался. Весь стаж его заключался в том, что он был членом 1 Государственной думы и возглавлял в ней партию правового порядка.

Щербатов с первых дней вступления в должность стал подыгрываться к общественности, но это ни к чему не привело. Всем памятны его выступления в Государственной думе с его ссылками на рассказы Короленко. Были курьезы и другого сорта. Летом 1915 г. Государь император присутствовал при спуске строившихся в Петрограде на Балтийском и Адмиралтейском заводах двух дредноутов: «Измаил» и «Бородино». Щербатов, отказывавшийся в угоду общественности от услуг полагавшихся ему по должности личных адъютантов, дважды попал в смешное положение. В одном случае его не хотели совсем пропускать к месту спуска, так как никто его в лицо не знал и не было с ним лица, которое могло бы его удостоверить, а во втором, после окончания церемонии» благодаря отсутствию личного адъютанта Щербатову пришлось уехать последним, уже после расхода публики, потратив с полчаса на бесплодные поиски своего автомобиля. После этих случаев Щербатов стал пользоваться услугами личных адъютантов.

Политической частью при Щербатове заведовал его личный друг Русчю Георгиевич Моллов, который был назначен директором Департамента полиции на правах товарища министре внутренних дел. Моллов, хотя и был раньше прокурором Одесской судебной палаты, но в вопросах внутренней политики настолько же малокомпетентен был, как и Щербатов, поэтому, естественно, не мог давать ему полезных советов в управлении ведомством и в вопросах политики. А ведь Щербатов принимал доклады только одного Молдова. Насколько мне известно, он не принимал докладов даже градоначальника. К Распутину и его окружению обнаруживал большой интерес. Дневники наблюдения за Распутиным требовал через Моллова ежедневно, но в личные сношения с Распутиным не входил и в категории «наших» у Распутина не числился.

Щербатов на посту пробыл три месяца, не принеся ни пользы, ни вреда. Думаю, что ушел в отставку под давлением партии Распутина, так как последним в это время да пост министра внутренних дел проводился член Государственной думы Алексей Николаевич Хвостов.