Сесть на корточки, руки за голову, не оглядываться Dec 13@13:31

Сесть на корточки, руки за голову, не оглядываться

Dec 13@13:31

…После казанской тюрьмы «столыпин» - это номер-люкс: работает отопление, очень корректный конвой; как мы двинулись, сразу предложили нам кипяток. Как и положено, всех осужденных разместили в разные купе по режимам содержания. Кстати, казанцы нарушили и этот, обязательный при этапировании принцип: нас должны были разместить по разным камерам, а мы все оказались в одной, от осужденных на колонию-поселение до осужденных на особый (самый строгий) режим. При этом Миша, который наставлял нас по поводу туберкулеза, содержится не просто в особом режиме, а еще и в строгих условиях отбывания наказания, то есть почти как Ганнибал Лектор: строже условий нет нигде.

Мы-то с Мишей общались, проблем нет. Среди нашего коллектива были ребята, судимые по ст. 210 УК - ОПГ, и 105.2 (убийство двух и более лиц), и ст. 162 (разбой). Как правильно подметил Иван Миронов в книге «Замурованные», чем серьезнее статья, тем интереснее собеседник. Но это не отменяет того факта, что казанцы нарушили все, что только могли, включая отсутствие обыска при въезде и выезде из Централа. Я не удивлюсь, если окажется, что по документам нас там вообще не было. Это самый настоящий беспредел и правовая незащищенность. Мне жена потом рассказала, что перед Новым годом в Казанском централе был бунт, заключенные себя порезали, - вполне закономерно.

…Ночью мы проехали Ижевск, и все, кого этапировали в Киров, сошли здесь. Следующим вечером, 05.10.10, мы приехали в Пермь. Здесь загрузили много народа. Меня перевели в обычное, стандартных размеров купе к другим поселенцам. Нас оказалось 12 человек. Некоторые из них ехали из Москвы, они получили колонию-поселение по приговору суда. Меня удивило, что все они были одеты в телогрейки и форменные зековские шапки зимнего образца. «Откуда, - спрашиваю я у них, - у вас это обмундирование, неужто в московском суде выдали?» «Нет, - говорят ребята. Мы приехали из Москвы в Пермь, где ждали этапа в Соликамск (ждали они недолго, дней 5-7), а при этапировании местный конвой имеет указание не принимать осужденных, не имеющих зимней формы одежды. Вот нам и выдали все это здесь, в Перми».

Такую заботу об осужденных действительно стоит отметить. Тем более, что одному москвичу, арестованному еще летом, жена так и не успела сделать передачу с теплыми вещами: они думали, что повезут поближе, в Подмосковье. Да к тому же на дворе еще осень, первый снег пойдет здесь недели через две.

Как я уже рассказывал, в столыпинском купе 7 спальных мест. А нас 12 человек. Так что спальные места надо занимать сразу. Нормальных мест фактически 5 - 2 на самом верху и три на средних полках. При этом третье место - то, что в центре - самое маленькое в длину, так как в нем проделан лаз, чтобы спускаться вниз. Удобнее всего - тем более с моим ростом - спать на средних полках у одной из стен, что я и сделал. Внизу, конечно, неудобней всего, и тот, кто задержится здесь для душевной беседы или для чифира, будет стараться разложить сумки так, чтобы можно было спать поперек полок, иначе пять человек никак не поместятся.

Следующим утром, 06.10.10, мы прибыли на станцию Березники (Березники - второй по величине город в Пермском крае, находится в получасе езды от Соликамска). Все наше купе загрузили в отдельный автозак, и мы тронулись в направлении ОИУ № 2 ГУФСИН РФ по Пермскому краю, больше известного как «Белый лебедь».

Сразу, на что я обратил внимание еще на станции, - у конвоя здесь другие собаки. До сих пор мне встречались только овчарки. А здесь у конвоя ротвейлеры.

О «Белом лебеде» я слышал много рассказов еще по этапу, да и в зоне были люди, когда-то проходившие через него. Все в один голос убеждали меня, что «Лебедь» - это сущий ад. В период СССР здесь был всесоюзный БУР (Барак усиленного режима), то есть самая жесткая тюрьма для воров, положенцев и других представителей криминального мира, которых свозили сюда из всех областей и республик. Основная цель, которая стояла тогда перед руководством «Лебедя», - это ломка воровских традиций, то есть полный отказ от них осужденных, которых сюда привозили. Естественно, без физического насилия достичь этой цели было невозможно.

В постсоветский период «Белый Лебедь» стал просто очень жестким местом, здесь отбывают наказание пожизненно осужденные, находится колония строгого режима и ТПП (транзитно-пересылочный пункт). Те, кто проезжал «Лебедь» в начале 2000-х годов, рассказывали о беспределе, который тут творился. Все прибывающие этапы, помимо сотрудников администрации, встречали еще отбывающие наказание осужденные, которые формально работали завхозами, дневальными разных объектов колонии. На самом деле это были настоящие банды, которые при молчаливом согласии местной администрации были здесь хозяевами положения. Их называли «погонялы». Все они были как на подбор: комплекции Турчинского, в руках у них были киянки (деревянные кувалды). Киянками начинали бить, уже когда ты спрыгивал с автозака, в профилактических целях, и далее по полной программе. Москвичей и питерцев они выделяли в отдельную группу и, как правило, отбирали у них все продукты и хорошую одежду. В общем, в этих рассказах приятного было мало. Когда нам в Тамбове стало известно, что этап на поселение в любом случае пройдет через «Белый Лебедь», несколько человек, наслышанных о репутации этого заведения, просто решили о переводе на поселок заявления не подавать, дабы избежать «Лебедя», да и меня отговаривали.

Так что за 40 минут, проведенных мной в автозаке, было о чем задуматься. По крайней мере то, как нас корректно встречали на вокзале, не слишком сочеталось с рассказами. Во-первых, подъехало большое количество автозаков, что вообще я встречал впервые. Обыкновенно стараются трамбовать в автозак по максимуму, так что иногда приходится практически стоять. Здесь же все доехали очень комфортно (опять же по тюремным меркам). Во-вторых, с моим большим количеством вещей в меня никто не тыкал дубинкой. И даже плохим словом никто не подгонял. Все было нормально.

Приехали. Я спрыгнул с машины, взял вещи, осмотрелся. Вокруг были только люди в форме. Один из них указал мне на загончик, отгороженный от плаца сеткой «рабица», и сказал, чтобы я «проследовал» туда. В этом загончике собрали весь приехавший на «столыпине» этап, человек 50. Нам сказали, что встать необходимо спиной к плацу - видимо, чтобы не видеть проходящих по нему людей. Затем - стандартная процедура, стали вызывать по одному. У офицера в руках личные дела прибывших, он называет фамилию. После этого к нему нужно подойти с вещами, снять головной убор и назвать свое имя, отчество, год рождения, статью, начало срока, конец срока, вид режима содержания. Офицер сверяет это с данными дела. Затем из загончика разрешается выйти.

Сразу же подходит осужденный, работающий здесь, в колонии, который подводит к месту на плацу, где надо поставить вещи, сесть на корточки, опустить вниз голову, заведя при этом за нее руки, и ждать остальных.

Правило это было для меня новое, до того опускать голову и заводить за нее руки еще не приходилось. Но с учетом строгости этого места - мера вполне объективная. Как я выяснил позже, мы сели на корточки прямо у трехэтажного здания ЕПКТ (единое помещение камерного типа), куда свозят злостных нарушителей режима (т.е. осужденных, поддерживающих воровские традиции) со всех пермских зон. Это так называемые «краткие» (от слова «неоднократно»). Считается, что вновь прибывшие могут подать какой-то знак «кратким» или кинуть маляву - поэтому нельзя смотреть в ту сторону, и руки поэтому за головой. В «Лебеде» вообще практически все пространство утыкано особыми зданиями, как выяснится чуть позже.

…Когда к нам подводят последнего осужденного, прошедшего верификацию, разрешается встать. К нам обращаются уже не люди в форме, а местные осужденные, которые работают в ТПП. Некоторые из них действительно внушительных габаритов, но с пустыми руками, то есть без киянок. Да и то, что они нам говорят, никак не оскорбляет и не унижает. Просто надо взять вещи и следовать за одним из них, не отставать, по сторонам не смотреть. Этот этап пути был для меня самым тяжелым, так как впервые пришлось нести все свои сумки самому в достаточно быстром темпе. Ребята, шедшие рядом, видимо, просто боялись предложить помощь, находясь еще под впечатлением рассказов о жесткости этих мест, опасаясь каких-то санкций. Кстати, дальше они активно помогали, убедившись, что место вполне нормальное.

Мы пришли в здание санпропускника, спустились на два пролета вниз, и нас закрыли на сборку.

Подробный рассказ о том, как я жил в «Белом лебеде» и что там увидел - в следующем посте.