По следам сказок

По следам сказок

Как-то Вильгельм Гримм записал, что он и Якоб «сами, совершенно одни, а потому очень медленно, в течение шести лет» собрали первый том сказок, который появился в 1812 году. Значит, начало работы относится примерно к 1806 году, когда на немецкой земле хозяйничал Наполеон. Это было время, когда ломались границы, шатались и рушились троны, на смену одним порядкам очень скоро приходили другие.

В это тревожное и смутное время братья Гримм открыли в сказках, внешне далеких от современной им жизни, нечто такое, что оказалось прочнее пушек, сотрясавших мир.

В этом же, 1806 году друзья братьев Гримм — Арним и Брентано издали первый том старых немецких народных песен — «Волшебный рог мальчика». Естественно, что Арним и Брентано, так же как братья Гримм, ратовали за возрождение и сохранение для будущих поколений великого наследия прошлого — сказок, легенд, песен. Арним уже тогда обратился к общественности с просьбой наряду с собиранием народных песен «не забывать об устных преданиях и сказках». Художник-романтик Филипп Отто Рунге откликнулся на это обращение, послав в Гейдельберг значительное количество сказок. Одну из них Арним опубликовал в своей «Газете для отшельников».

Таким образом, все было подготовлено для создания книги сказок. Нужно было только терпение, кропотливый труд ученого, бережное отношение к простому разговорному языку, чтобы записать народное слово и донести его до читателя. Если научные исследования опирались на рукописные и печатные собрания библиотек, то со сказками дело обстояло совсем иначе — еще предстояло только собрать по крупицам все то, что жило в народе и передавалось из уст в уста. И братья Гримм приступили к собиранию первого тома. Впоследствии Вильгельм сказал: «Нашим единственным источником были устные сказки и предания, которых, впрочем, оказалось не так уж мало — нам удалось собрать около шестидесяти весьма приятных вещиц; и мы надеемся, таким образом, опубликовать кое-что совершенно неизвестное». Конечно, прежде всего они обратились к источникам в их гессенском окружении.

В Касселе была аптека, принадлежавшая семье Вильдов.

Хозяин этой аптеки, господин Вильд, владел солидным домом, этажи которого выступали один над другим, а многочисленные переходы, лестницы и кривые пристройки образовали причудливый лабиринт. В нем жили шесть его дочерей и один сын. Аптекарю не приходилось задумываться о будущем своих детей. Он был состоятельным человеком, владел в окрестностях Касселя земельным участком и садами. С этой семьей Гриммы были соседями, и братья с юности дружили с ней.

Жена аптекаря, фрау Вильд, великолепно рассказывала сказки: маленькая и изящная, она сидела напротив Вильгельма и поведала ему историю вошки и блошки, которые «вместе вели хозяйство и варили пиво в яичной скорлупке. Вдруг вошка упала в скорлупку и ошпарилась, а блошка начала громко кричать и плакать...».

Дочери фрау Вильд тоже знали много сказок, в особенности Гретхен и Дортхен. В ту пору Дортхен Вильд, молодая, простая и непосредственная девушка, встречалась в саду или в теплице со своим будущим мужем Вильгельмом Гриммом и рассказывала ему сказки, услышанные ею в родительском доме. Это были «Столик, накройся», «Госпожа Метелица» и.«Шесть лебедей».

Думала ли тогда Дортхен, что ей суждено будет прожить долгие годы в мире и счастье с Вильгельмом? Откуда же знала девушка столько легенд? Конечно, что-то она услышала от матери. Но в доме аптекаря была еще экономка — вдова Мария Мюллер, потерявшая мужа на войне. Шестидесятилетняя женщина, которую все называли «бабушка Мария», была родом из местности, где народ сохранил особенно много сказок, и передавались они в своем первозданном виде от стариков к внукам. У бабушки Марии была отличная память, и она щедро делилась своим богатством с братьями Гримм, рассказывая им сказки. Они-то, эти сказки, и вошли в первый том. «Мальчик-с-пальчик», «Братец и сестрица», «Девушка-безручка», «Красная Шапочка» и «Спящая красавица» — эти сказки, обошедшие весь мир в обработке братьев Гримм, были рассказаны ею. Пусть же вспоминается бабушка Мария всякий раз, когда вновь послышится: «Жила-была маленькая, очаровательная девочка. Ее любили все, кто только взглянет на нее, но больше всех ее любила бабушка. Она даже не представляла, что бы ей еще можно было сделать для внучки. Однажды она подарила ей шапочку из красного бархата. Шапочка ей так была к лицу, что девочка не хотела носить ничего другого, и прозвали ее Красная Шапочка...»

Какое бесценное богатство хранила в себе эта женщина! Целый день работала она в многодетной семье аптекаря, и только вечером могла продолжить свой рассказ о принце, который спустя сто лет отыскал в зарослях колючей ограды дорогу к Спящей красавице: «Он пошел дальше, всюду спали придворные; еще дальше спали король и королева. Было так тихо, что слышно было собственное дыхание. Наконец он вошел в старую башню — в ней лежала Спящая красавица. Ее красота так поразила принца, что он нагнулся и поцеловал ее, и в тот же миг она проснулась!..» Эту сказку о верности и любви, такой нежной и бережной, такой простой и вместе с тем возвышенной, рассказанную когда-то скромной женщиной и дошедшую до нас как сказка братьев Гримм, вот уже столетия читают и не перестают восхищаться многие поколения.

Многие сказки первого тома были услышаны братьями Гримм также в семье Хассенпфлуг, точнее сказать — от сестер Амалия (Мальхен) и Жанетты. Отец их был высоким правительственным чиновником в Касселе, а брат Людвиг женился впоследствии на Лотте, сестре братьев Гримм. Амалия славилась особенной красотой и умом, Жанетта — как очаровательная рассказчица. От девушек семьи Хассенпфлуг братья записали такие сказки, как «Черт с тремя золотыми волосами», «Кот в сапогах» и «Король Дроздобород».

Были, конечно, и другие женщины, тоже знавшие множество сказок и щедро делившиеся с братьями Гримм своим богатством. Одной из них была фрау Ленгард, няня в семье Савиньи. «Целый клад, — писал о ней знавший ее Арним и добавлял: — Я хотел бы стать хорошим горняком, чтобы раскопать этот клад и получить сокровища — детские сказки!» Этих пожилых женщин, привыкших рассказывать детям, совсем не просто было заставить рассказывать сказки взрослым.

А вот какую историю пережили братья Гримм с одной женщиной, которую называли «марбургской сказительницей». От Брентано они узнали, что в марбургской больнице давно находится женщина, которая буквально начинена сказками. В свое время Брентано услышал от нее их немало, но с годами многие забыл. И вот братья Гримм решили разыскать эту сказительницу. В 1809 году их сестре Лотте пришлось остановиться в Марбурге, и они попросили ее разузнать об этой женщине. В Марбурге Лотта провела несколько недель, но возвратилась в Кассель ни с чем. Расстроенный Якоб писал брату, находившемуся в это время в Галле: «В пятницу возвратилась Лотта. Со сказками ничего не получилось. Лотта пригласила эту женщину, но она в первый день сказала, что должна собраться с мыслями, а на второй заявила, что ничего не помнит. А потом и Лотта уехала. Кого бы послать в Марбург, чтобы еще раз поговорить с женщиной?»

В этих словах было такое отчаяние, что в следующем, 1810 году Вильгельм сам отправился в Марбург, чтобы разговорить «марбургскую сказительницу». Напрасно он ждал ее прихода — не могла она поверить в то, что взрослые люди хотят просто послушать ее сказки. Ей казалось, что над ней будут смеяться, если она станет ходить и рассказывать ученым людям свои сомнительные истории. Это же были всего-навсего россказни для детей. Ей и в голову не приходило, что их можно всерьез собирать и даже издавать. Она боялась также насмешек других женщин в больнице, опасалась, что над ней будут издеваться. Вильгельму, правда окольным путем, все же удалось выудить из нее всего две сказки.

Начальник больницы попросил женщину рассказать его детям несколько сказок, а детям старушка отказать не могла. Дети рассказали сказки отцу, а он записал их и передал Вильгельму. Весьма сложный путь. Это еще раз показало, что собирание устного фольклора трудный процесс, что сказки не лежат на полках готовенькими, а люди, которые их знают, встречаются далеко не на каждом шагу. И нужно иметь терпение, упорство, обладать верной интуицией и страстью собирателей, чтобы найти все самое лучшее, самое ценное, самое необходимое.

Братья вновь и вновь обращаются за помощью к сказительницам. Дочь священника Фридерика Маннель рассказывает им много легенд и сказок. Среди них «Птица — открыватель сокровищ», которая заканчивалась классической фразой: «И если они еще не умерли, то здравствуют до сих пор».

По свидетельству Германа Гримма, сына Вильгельма, в подготовке первого тома сказок большую помощь оказывали сестра Брентано — госпожа Йордис, а также Ахим фон Арним и Август фон Гакстгаузен. Помогал в работе над сказками теолог и германист Фердинанд Зиберт. Драгунский вахмистр в отставке Иоганн Фридрих Краузе, живший неподалеку от Касселя, передал братьям, хотя и не бескорыстно, несколько «настоящих солдатских сказок». Он сам называл себя «бедным простофилей» и с удовольствием и нижайшей благодарностью брал у братьев за свои истории поношенное платье. И когда этот оборванный инвалид рассказывал им сказку «О скатерти, ранце, шапке-пушке и роге», он, по-видимому, вспоминал о тех временах, когда с гордым хвастовством выступал перед своими боевыми товарищами, повествуя им героические легенды Шварценфельса: «Солдат стукнул по своему ранцу и выпустил оттуда пехоту и кавалерию, которые и побили войска короля. На следующий день король послал еще больше народа, чтобы покончить со старым солдатом. Но он ударял по ранцу до тех пор, пока из него не вышла целая армия. Потом несколько раз повернул вокруг головы свою шапку, и появились пушки; враг был разбит и обращен в бегство. После этого был заключен мир, и его сделали вице-королем и отдали ему в жены принцессу».

Братья Гримм обращались за помощью чаще всего к пожилым людям, поскольку именно они могли поведать подлинные, народные истории, а не вымышленные; именно пожилые люди хранили в памяти пришедшие различными путями через века легенды, сказки — все, чем так богат народ. Отличать подлинно народные сказки от подделок помогал братьям их немалый исследовательский опыт. И как истинные исследователи, они не ограничивались только собирательством и составлением сборников. Сохраняя сказочные сюжеты в их первозданном, нетронутом виде, не нарушая строй, композицию, особенности речи героев, братья в то же время давали собранному материалу собственную языковую форму. Они нашли тот своеобразный стиль, отличающийся проникновенностью и простотой, благодаря которому эти сборники сказок распространились по всему миру. Братья не стремились к дословному, рабскому повторению услышанного от сказительницы. Самым важным для них было сохранить во всей чистоте и передать смысл и дух записываемых преданий и легенд. В отличие от Брентано, который свободно обращался со сказочными сюжетами, переделывал их в зависимости от художественной задачи, братья Гримм ничего не меняли и тем более не искажали. Конечно же, записывая услышанное, они задумывались над той или иной фразой. Конечно же, были и противоречия во взглядах. Якоб больше был склонен к научной достоверности. Как издатель, он, касаясь своих методов и принципов, писал: «Переработка, доработка этих вещей всегда будут для меня неприятными потому, что они делаются в интересах ложно понятой необходимости для нашего времени, а для изучения поэзии они всегда будут досадной помехой». Ему нелегко было уступать Вильгельму — стороннику художественной и поэтической обработки. Но поскольку братья безоговорочно признавали необходимость сохранения всего исторического, то уже в процессе изложения окончательного варианта сказок дело до существенных расхождений не доходило. Оба бережно подходили к сказкам, стремясь записать их почти без изменений, нигде не урезая, лишь литературно обработав, так, чтобы они вновь заиграли во всем своем поэтическом блеске. Точность, пунктуальность Якоба и поэтическое чувство формы Вильгельма давали то незаменимое сочетание творческих качеств, благодаря которому братьям удалось совершить чудо — сохранить и довести до нас произведения древнего народного творчества, а вместе с тем выдержать их в едином языковом стиле. А это способствовало целостности восприятия всего сборника сказок.

«Мы старались сохранить сказки во всей их первозданной чистоте, — писали братья Гримм. — Ни один эпизод в них не выдуман, не приукрашен и не изменен, так как мы стремились избежать попыток обогатить и без того богатые сказочные сюжеты за счет каких бы то ни было аналогий и реминисценций». Но, с другой стороны, они подчеркивали: «Само собой разумеется, что стиль и построение отдельных частей по большей части принадлежат нам».

В подтверждение этого Герман Гримм писал в своих воспоминаниях о творчестве Вильгельма и Якоба Гриммов: «В сознании большинства людей, которые в настоящее время наслаждаются сказками братьев Гримм не как дети, а задумываются над их возникновением, родилось представление, будто они были слово в слово записаны по рассказам:, ходившим среди людей, так что если бы Якоб и Вильгельм Гриммы не опередили собирателей последующих поколений, то эти последние могли бы с точно таким же успехом присвоить эту «народную собственность». В том виде, в каком сказки были преподнесены братьями Гримм народу, они вновь стали народной собственностью лишь постольку, поскольку эти сказки были преподнесены ими. До редакции братьев Гримм они таковыми не являлись».

Поэтому братья Гримм явно поскромничали, когда на титульном листе первого сборника сказок написали: «Собрано братьями Гримм». Лишь в результате обработки братьями сырая руда собранного материала была облагорожена и переплавлена в золото непреходящих ценностей.

В 1812 году, после шести лет напряженного труда, наконец стало ясно, что из собранного материала может получиться приличная книга. Арним, навестивший в это время братьев в Касселе, поддержал их и предложил выпустить книгу немедленно. Позже Вильгельм писал: «Это он, Арним, проведя у нас в Касселе несколько недель, побудил нас к изданию книги! Он считал, что мы не должны долго задерживаться с этим, так как в стремлении к законченности дело может слишком затянуться. «Ведь все написано так чисто и так красиво», — говорил он с добродушной иронией. Он ходил взад-вперед по комнате, читал отдельные страницы, в то время как ручная канарейка, удерживая равновесие изящными движениями крыльев, сидела на его голове и, казалось, чувствовала себя очень уютно в его густых волосах».

Арним связался с издательством Раймера в Берлине. В конце сентября братья направили рукопись издателю. Книгу предполагалось выпустить еще до рождественских праздников. Раймер обещал выплатить гонорар, как только будет продано определенное количество экземпляров. Братьев это устраивало. Вильгельм записал: «Предложение Раймера нам весьма приятно, а его условия для нас вполне приемлемы». Тогда братья и мечтать не могли о втором издании, хотя при всей своей скромности они были убеждены, что подготовили нужную и полезную книгу. С верой в это Якоб писал другу Арниму, когда рукопись была отослана Раймеру: «Получится ценная и интересная книга, я с каждым днем все больше понимаю, какое важное значение эти старинные сказки имеют для всей истории поэзии».

И вот незадолго до рождественских праздников 1812 года Якоб держал только что изданную книгу «Детских и домашних сказок». Один из первых ее экземпляров получил, естественно, Арним с посвящением его жене и маленькому сыну Йоганну Фреймунду. В ответ Арним с благодарностью писал братьям: «Только что получил от Раймера для моей жены вашу книгу сказок. Очень неплохо издана, в хорошем переплете, с золотым обрезом, я бегло перелистал ее и пока припрятал у Савиньи — чтобы вручить на рождество. Большое спасибо вам от моего сына, книга очень приятная, и ее наверняка будут хорошо раскупать».

С тех пор книга сказок каждый год в числе других подарков к рождеству радовала и детей и взрослых. Не устарели сказки и сегодня — их знают во всех странах, их читают, их любят. Пожалуй, здесь будет уместно привести несколько отрывков из предисловия к сборнику, где братья подробно разъясняют смысл своего труда: «Когда буря или другое несчастье, посланное небом, уничтожает все посевы, мы считаем за благо, если возле межи, заросшей живой изгородью из травы и мелкого кустарника, все же осталась нетронутой хоть маленькая полянка и на ней несколько отдельных колосков. Как только засветит ласковое солнышко, они скромно и незаметно пойдут в рост, и ни один серп не сожнет их преждевременно, чтобы заполнить амбары. К концу лета, когда они нальются и созреют, к ним приблизятся нежные и чуткие руки, они соберут колосок к колоску, аккуратно перевяжут и понесут домой с большей осторожностью, чем носят целые снопы; они будут служить пропитанием на всю длинную зиму, может быть, от них останется то единственное семя, которое необходимо для будущего посева. Так было и с нами, когда мы, обратившись к богатству немецкой поэзии прошлых веков, увидели, что от этого огромного богатства не сохранилось ничего, что утерялась даже память о нем, а остались только народные песни да эти наивные домашние сказки. Места за печкой, кухонные плиты, чердачные лестницы, сохранившиеся еще праздники, луга и поля с их тишиной, а прежде всего светлая фантазия как раз и были той живой изгородью, которая оберегала и передавала их от одного поколения другому...

По-видимому, наступило самое время собрать и записать эти сказки, поскольку все реже можно встретить тех, кто мог бы знать их и хранить в памяти... Внутреннее содержание этих произведений проникнуто той единственной чистотой, благодаря которой дети представляются нам такими чудесными и счастливыми; кажется, что у них такие же голубые, блестящие глаза...

Эта наивная близость к нам самого большого и самого малого таит в себе неописуемое очарование, и мы предпочли бы услышать беседу звезд с бедным, брошенным в лесу ребенком, чем самую изысканную музыку. Все прекрасное в них выглядит золотым, усыпано жемчугом, даже люди здесь встречаются золотые, а несчастье — это мрачная сила, ужасный великан-людоед, который, однако, терпит поражение, так как рядом стоит добрая фея, знающая, как лучше всего отвести беду...

В этом — объяснение того, что из сказок так легко выводится добрая мораль, применимая и в реальной жизни. И хотя не в этом было их назначение и не для того они слагались, эти качества порождаются ими, подобно тому, как из здорового цветка вырастает хороший плод без какого-либо участия человека. Тем-то и сильна любая истинная поэзия, что она никогда не может существовать без связи с жизнью, ибо она из нее возникает и к ней же возвращается, как возвращаются к месту своего зарождения облака после того, как они напоят землю».

Братья знали, что сказочными сюжетами богаты все народы всех эпох, они распространены не только в Европе, но и у народов с менее развитой культурой — например, в Африке.

Выражаясь образно, они говорили, что поэзия сказок «происходит из того вечного источника, который покрывает росой все живое, и даже одна-единственная его капля, удерживаемая крохотным листочком на дереве, может сиять всеми цветами радуги в лучах утренней зари». Братья, конечно же, понимали, что своим сборником сказок они открыли людям то прекрасное, ценное, что есть у каждого народа. Предисловие к сборнику они закончили такими словами: «Мы передаем эту книгу в доброжелательные руки, думая при этом о великой и доброй силе, заключенной в них, и хотим, чтобы она не попала к тем, кто не желает дать даже эти крохи поэзии бедным и слабым».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.