ИЮЛЬ

ИЮЛЬ

Продолжается гастрольное турне Аллы Пугачёвой по стране с программой «Алла Пугачёва представляет…». В начале месяца она дала несколько концертов в Риге, в тамошнем Дворце спорта. Посмотреть эти концерты пришёл бывший партнёр Пугачёвой по творчеству Раймонд Паулс, которого разместили на лучших местах. Увиденным и услышанным композитор в целом остался доволен, хотя он увидел уже другую Пугачёву: она практически не исполняла его песен. Там же произошёл курьёзный случай.

10 июля Пугачёва давала очередной концерт и заметила, что публика как-то вяло реагирует на её песни. Что бы она ни спела, в ответ раздавались жидкие хлопки и ни одного возгласа «браво». И когда после очередной песни эта история повторилась, Пугачёва не сдержалась: «Я понимаю ваше настроение: умер Ле Зуан (руководитель Вьетнама. — Ф. Р.). Но я-то жива!»

В зале раздался смех, потом послышались аплодисменты. И с этого момента публику как будто подменили: она стала живой, горячо реагирующей на каждую последующую песню.

Однако совсем иначе на эту шутку отреагировали местные власти. На следующий день на ковёр, в ЦК Компартии Латвии, были вызваны администраторы Пугачёвой: Болдин и Непомнящий. Там им устроили настоящую промывку мозгов: мол, как она смеет, кто ей позволил и т. д. В Москву немедленно полетела возмущённая депеша. Однако далекоидущих последствий она не имела.

Гастроли Пугачёвой по стране продолжались. Сразу после Риги она приехала в Ростов-на-Дону. Корреспондент газеты «Советская культура» М. Игнатьева встретилась там с Аллой Пугачёвой и взяла у неё интервью, которое было опубликовано 19 июля. Я бы назвал его криком души. К примеру, вот как описала Пугачёва ситуацию, которая сложилась вокруг её давнишней идеи — Театра песни: «Что же касается Театра песни, он, увы, пока в мечтах. Труппа есть, программа есть, желания работать хоть отбавляй, а театра нет. Я уж не говорю о том, что нет постоянной сценической площадки — творим, так сказать, на ходу, а точнее — на бегу. Это ещё полбеды, какое-то время можно и потерпеть. Но ведь отсутствует самое элементарное, что даёт возможность существовать театру, — штатное расписание и соответственно ему ставки, должности; нет сметы, плана расходов и прибылей и прочих обязательных принадлежностей каждого театра как организационной единицы… Пробить все организационные и хозяйственные дела невозможно. Я не перестаю удивляться, беситься, требовать, и все без толку. Разве это не самый выразительный пример бюрократизма, бездеятельности, безразличия, зажима инициативы, чему объявлена такая решительная война (в те дни все советские СМИ призывали объявить беспощадную войну бюрократизму, который мешает детищу Горбачёва — перестройке — двигаться вперёд. — Ф. Р.). Поражаешься! Никто не говорит „да“ и никто не говорит „нет“… Совсем недавно — читали? — опубликована, кажется в „Московской правде“, статья о том, какие препятствия чинили в своё время знаменитым сегодня травматологу Илизарову и профессору-окулисту Фёдорову. Несравнимые вещи, но все же: я сразу вспомнила о своих заботах, точнее не о своих, а об общих для эстрадного искусства, о том, какой консерватизм заедает эстраду, как не приемлют у нас ничего непривычного, выходящего за рамки „принятого“ (кем? когда?). Никаких новшеств — об этом никто ведь не пишет. Зато о том, что у Леонтьева не та манера, что у Пугачёвой не то платье и не та причёска, — об этом пишут все кому не лень. Досадно же?! Порой руки опускаются…

Коллектив наш доходный, ещё какие прибыли мы даём! Если бы позволили самим распоряжаться заработанными деньгами, горы бы своротили. Мы бы тратили их на свои творческие нужды, на то, чтобы улучшать и программы, и оформление. А пока костюмы шьём на собственные деньги, театральные атрибуты приобретаю из своего кармана. Дело ли?..

Кому-то пришло в голову объединить под одним началом эстрадных и филармонических артистов. Естественно, художественные задачи в глобальных масштабах у нас общие, а специфика творческой деятельности, условия, материальные возможности и многое другое совершенно разные. Получается какая-то двойная игра: мы обеспечиваем благосостояние маломощных исполнителей, маломощных концертных организаций, находящихся в долгу у государства. Собственно говоря, за наш счёт выполняются планы, проводятся плановые концерты, мы работаем «на кассу», да ещё получаем шишки за то, что «растлеваем» вкусы молодёжи, отвлекаем её от «серьёзной» музыки, от филармонических программ».

Не обошлось в этом интервью и без имён. В частности, Пугачёва вспомнила про… Владимира Кузьмина, которого народная молва вот уже несколько месяцев прочит ей в очередные мужья. Сказала же она про него следующее: «Что творится сейчас, вы только присмотритесь: 85 процентов молодых артистов и молодёжных коллективов — стереотипы, все на одно лицо. Ярким индивидуальностям, творческим личностям трудно пробиться через художественные советы разных уровней и рангов… Свежий пример — Владимир Кузьмин. Сами могли убедиться, талантливый музыкант, блестяще играющий едва ли не на всех инструментах, сочиняющий хорошие песни и прекрасно исполняющий их. И ведь четыре года он пробивает себе дорогу, четыре года доказывает, что может и должен выходить на эстраду. Уже и нашёл почитателей своего дарования, нашёл свою молодёжную аудиторию, потому что сам молодой. А прав никаких…»

Данный текст является ознакомительным фрагментом.