Глава I. Метель
Глава I. Метель
Богом из машины, который, как в античной драме, явится в страшную минуту, избавит, прекратит безумие и повернет жизнь вспять, быть трудно, но можно. Какой ценой — вопрос. Его наверняка задавал себе сын колхозного плотника, когда решал, связываться ли с властьимущими, чтобы получить конкурентное преимущество для бизнеса. Он вырастил компанию, которая сделала его деревню почти счастливой, но ее история — антипод историй великих стартапов.
Камера работает. Дубль один. Стук хлопушки. Северная деревня, 300 километров до Котласа, 500 до Архангельска.
В кадре утро, избы на холме, дым из труб. У подножья холма изгибается река Устья, за ней сосновый бор до горизонта. Погода волнуется: свистит, задувает. Солнце похоже на каплю масла в манной каше.
Средний план. Метеные деревянные тротуары. На главной улице два заколоченных дома, оставленных хозяевами. Напротив пустых окон обстукивает налипший на валенки снег Валентина Федорова, глава совета женщин села. Разглядывает забор, извлекает из кармана старую варежку и вытаскивает оттуда телефон. «Але, Павел, у Ефремова дома из забора две доски стащили. Надо починить».
Общий план. Женщины гонят коров. Каждая несет с собой веник и емкость для навоза. Емкости опорожняются в урну, сделанную наподобие парижской, — металлический круг на стойке, к которому подсоединен одноразовый пакет.
Смена кадра. У сельпо висит плакат, зазывающий на гуляния: возведена снежная крепость, ожидается звезда эстрады. Рядом с дорогой патрульная машина. Человек в форме указывает лесовозу-«шаланде» на обочину, просит водителя спуститься и подносит к его рту алкогольную трубочку. Мимо проносятся иномарки…
Хватит кинематографии.
Это не фильм, а одна счастливая, — точнее, осчастливленная — деревня.
Березник стоит в пустыне. Вокруг заброшенные селения, где живут по одному-двое старики. Им включают свет на три часа в день, а передвижная лавка заруливает раз в месяц.
Съемочная группа, наверное, к ним не заехала — а зря. Джим Оборин — ему восемьдесят, он зимует на хуторе — помнит времена, когда устьянцы не картофель по плану растили, а строили карбасы и лодки-долбленки, лепили игрушки из глины. Ходит на охоту — автолавка ему не нужна. Его соседка (между ними километров двадцать) Афанасия Петровна живет в заброшенной деревне. Говорит: «Меня корова на земле держит. Если б не она, я б легла, ручки сложив».
Глушь, где с закатом солнца наступает тьма египетская, заманила меня историей предпринимателя, который сделал здесь бизнес на десятки миллионов долларов. Позже я понял, что эта история не только о цене успеха, но и о том, кто дал не рыбу, а удочку — и прогадал.
А пока едем в Березник. Дорога проходит через райцентр Октябрьский — село, оторванное от уклада жизни городов, с иными отношениями между людьми и иным вещным миром. Это даже не пятиэтажная, а двухэтажная Россия. Вот несколько объявлений из газеты «Устьянский край», № 9, от 29 января 2008 года.
С. Шангалы, ул. Полевая, д. 12, Чесноковой Ольге Федоровне. Поздравляем с юбилейным днем рождения! Желаем счастья и добра, чтоб жизнь как день была светла, чтоб только радость без тревог переступала твой порог! С уважением, дед Протасий, все Чесноковы, Угловская, Могутов, Кононовы.
П. Октябрьский. В торговом центре на первом этаже в секции № 5 поступление кухонных углов, обеденных групп!
Колледж менеджмента в деревне Веригинская проводит набор в группу для обучения по специальности «продавец» и на курсах «пользователь ПК».
Я рассказываю это, чтобы дать понять, в каком пейзаже действует герой. После проведения социальных экспериментов вроде коллективизации у Русского Севера остались типичные черты и обычаи, но культура стерлась. Как в XIX веке, дверь теперь открытой не оставишь — воруют. (Раньше ставили палку: если она у двери, значит, хозяин дома; если нет ее — ушел.)
Итак, полдень, XXI век, 70 километров дороги и вот он, населенный и облагороженный пункт Березник. Кто дал ему шанс, кто осчастливил?
Дом этого человека, Владимира Буторина, виден отовсюду, потому что стоит на вершине холма, в некотором отдалении от соседей. Вот он, обшитый сайдингом, торчащий из пейзажа, как «Порш Кайенн», на котором перемещается его хозяин. Тем не менее с огородом и в черте деревни.
Дом построен несколько лет назад, но у него давняя история. До крушения СССР в Березнике размещалась усадьба совхоза «Едемский». В совхозе работала семья плотника Федора Буторина. Сын Владимир мечтал стать водителем директорского уазика, но в шестнадцать лет его двинули по комсомольской линии в коменданты женского общежития.
Комендант обнаружил деловые способности. «Кавалеров пускал, но за это они мне то потолки белили, то окна вставляли. Через месяц общежитие сверкало», — так говорит Буторин.
Однако эпоха первоначального накопления еще не наступила, и коменданта направили в Германию, служить. Там над Буториным издевался старшина, собиравший с солдат дань «на благоустройство казармы». «Потом я понял, что он хотел приучить любить свой дом».
Дом на холме — сбывшаяся мечта Буторина. Он рассказывает, что захотел строиться после возвращения из армии. Но еще сильнее мечтал о том, чтобы в Березнике, как в немецких деревнях, тротуары были подметены, а на каждом подоконнике царила герань, указывая, что здесь живут порядочные люди, а не шелупонь.
Спустя двадцать лет он подобрался к мечте на расстояние выстрела. Его компания «Устьянский лесопромышленный комплекс» держит в Березнике офис и гараж; много работников — из села. Буторин занимается тем, с чего начинал: заготавливает и продает круглый лес, а также пилит древесину, превращая ее в шпон, доску и фанеру. Его Березник чист, а после новогоднего концерта поп-звезд, привезенных Буториным, односельчане выражают благодарность. Неплохо для места, окруженного вымирающими деревнями, где «поступление кухонных углов» — событие.
Однако у нас не кино. Селяне — ровесники, их родители и дети — жгли Буторина, саботировали работу, портили технику, угрожали убить. Прогрессорские штучки сына плотника встречали сопротивление.
Вот история его борьбы.
Буторин вырос в семье, где родители пили — сеансами по несколько недель, иногда месяцев. Когда мы говорили с ним, он несколько раз повторил: хочу, чтобы дети — в отличие от нас с сестрой — знали, что родители думают о них и заботятся, любят. Сам он, как и другие совхозные мальчики, дома спал, топил печь, ходил за скотиной, а в оставшееся время шатался по деревне, учился пить водку и драться.
Вернувшись из армии, хотел податься в буровики и уже было подписал бумаги, но перед отъездом с кем-то сцепился. Получил так, что очутился в больнице, и в итоге не пробурил в своей жизни ни одной скважины. Остался в Березнике — инструктором по физкультуре.
Валентина Федорова преподавала Буторину в школе биологию и говорит, что тот слыл хамом и «не умел разговаривать». Но хам принес из армии желание обустроить дом и деревню, и еще умел работать: отец — плотник от Бога, и мастерство передалось.
Буторин открыл с друзьями кооператив «Шанс» — вскапывали огороды, строили бани, кололи дрова. В 1992 году его позвали директором в фирму, которая владела пилорамой. Вскоре Буторин и Березник вошли в клинч.
Директор шел через деревню и увидел прозрачный дым над окраиной, где стояла пилорама. Побежал сломя голову в гору. Дым густел. Когда прибежал, пилорама догорала.
Вокруг стояли соседи и смеялись. Разумеется, впрямую не высказывались — Буторин был зол и страшен, — но, чтобы расслышать лейтмотив, не надо обладать музыкальным слухом: поделом скупщику леса, спекулянту — наживался, семь потов сгонял, деньгу зашибал на доске — пусть теперь пепел ест.
Я спросил у журналиста Олега Борисова из «Устьянских вестей», как в селе говорят: поджог или по пьяни? «Думаю, все-таки сожгли, — сказал Борисов. — Многие Буторина не любили за то, что работал, с других требовал, пьяниц выгонял».
Буторин ушел в лес, пал на поваленное дерево и заплакал. Потом вернулся в село и собрал коллег. Они окружили стол и всю ночь сочиняли, чем заниматься, кому нужен их товар, где брать кредит…
Стук хлопушки.
Общий план: предприниматель у пепелища, окруженный потирающими руки обывателями.
Крупный: рыдает, сидя на березе (основа бизнеса; метафора подрубленного дела).
Средний: лампа, исчерченная бумага, табачный дым, лесопромышленники, как хирурги, склонились над столом, где вместо умершего бизнеса рождается новый.
Красиво? Но вот что вспоминает журналист Борисов. Буторин хоть и превратился в женатого человека, начальника лесопилки, — оставался резким, неприятным в словах. Нетерпим к не умеющим работать. Выгнал собственного отца — за запой.
Повзрослевший Плюмбум из перестроечного фильма. Никого не слушает и все делает так, как кажется правильным ему.
Кустов из «Эфко» говорил о ценностях крестьян: «Если кто тебе и поможет в трудную минуту, так это сосед. Ради мнения соседа они готовы на луну запрыгнуть».
Буторин относился к соседям очень требовательно. Когда он стал комендантом общежития, ему выделили койку в двухместной комнате, но жил он в одиночестве: не разрешал соседям залезать на кровать в сапогах, сорить и вытирать руки о навешенные им занавески — и они исчезали.
Немудрено, что кроме зависти в деле о поджоге упоминался мотив личной неприязни.
Прошло три года. Учредители отвалились, Буторин взял кредит и приобрел пилораму. Ему остро не хватало рабочих рук, и он устроил пьющей деревне перезагрузку.
Поразмыслив, кто мог бы возглавить модернизацию, Буторин призвал пожилых женщин, которым нравится стыдить бездельников и восстанавливать справедливость. Алкоголики и лентяи их побаиваются.
Буторин выделил денег на зарплату совету села. Вспомнил, какие урны в Париже, как себя ведут немецкие пейзане. Через лояльных бабушек ввел новые порядки — уборка навоза, помощь тем, кто не может залатать забор. Заставил домовладельцев выбрасывать мусор не на улицу, а в кузов трактора, колесящего утром по селу.
Лесопильный цех сгорел снова. Виновника вычислили — пьяный сторож; злоумышленник ли, неизвестно. Буторин принял пожар спокойнее — он и так думал завязать с доской. Его фирма скупала круглый лес у частников и вывозила через питерскую компанию за границу.
Буторин переманил менеджера этой компании и стал экспортировать древесину напрямую. Взял еще один кредит, приобрел харвестеры и форвардер[22]. Назвался «Устьянским лесопромышленным комплексом».
Предприятие не обошлось без чужих денег. На Буторина обратил внимание московский инвестор и предложил пять миллионов долларов в обмен на половину бизнеса.
Итак, звучали фанфары, дело масштабировалось. Буторин опять искал сотрудников. Он дал объявления в газеты, суля достойную зарплату и компенсацию проезда на работу.
Тем, кто переезжал, выделяли квартиру в райцентре или 200 кубов леса на строительство дома. Взамен — десять лет работы в компании. Понаехавшие застроили две улицы.
Их требовалось как-то развлекать, и Буторин выстроил спортзал с тренажерами. Дому культуры подарил проектор, показывавший с небольшим опозданием те же фильмы, что шли по стране. Привозил певцов и юмористов.
Его ждало горькое разочарование. Забота о сотрудниках не влияла на их поведение. Свинью подкладывали обычные люди, не сумасшедшие и не пьяницы.
Как-то раз Буторин определил, кто из мужиков не очень пьет, и отправил стажироваться в Финляндию. Прогресс сделал быт лесозаготовщика почти городским. Операторы приезжают на делянки на джипах, меняют тапочки на сапоги, залезают в кабину, включают музыку, регулируют кондиционер. Березниковские операторы работали также — разве что несли вахту в отапливаемом вагончике с удобствами — но делали это с недовольным лицом. Не нравилось, что их, мужчин предпенсионного возраста, заставляют выполнять план.
Некоторые запросились на пенсию: «Так я за двадцать тысяч раб, а этак на пенсии себе хозяин». Жены поддерживали: «Капиталист считает, что свозил мужа к финнам, и теперь может выжимать как лимон».
Отдельная история — война с алкоголиками. Буторин постановил: перед сменой каждый дышит в трубочку. В первый раз пьянь лишают премии, во второй — увольняют. Ему передали: не прекратишь охоту, сожгем в третий раз.
Буторина угрозы раззадорили и, когда в День военно-морского флота разбились три новых МАЗа, создал автоинспекцию: нанял отставных милиционеров. Старики-разбойники тормозят водителей, перегрузивших «шаланду» или неправильно закрепивших лес, и штрафуют.
Четыре года назад Буторин начал экспансию. Они с партнером взяли карту, пронзили циркулем Березник и очертили круг радиусом 150 километров — дальше издержки на вывоз слишком высоки. Определили выгодные участки и начали за них бороться.
Но партнеру быстро разонравился лесной бизнес. В Москве стартовала кампания «прекратите вывозить сырье» — государство хотело стимулировать лесопереработку через повышение экспортных пошлин на кругляк. Старший брат партнера заседал в правлении «Единой России» и расшифровал знак свыше: трудности с кругляком — всерьез и надолго.
И не ошибся — через полгода пошлины, впоследствии убившие мелких заготовщиков леса, были введены. Буторин тоже задумался о продаже доли. Он даже нашел покупателей на УЛК, но цена не устроила.
Хотя дело было не в деньгах. Буторин понял, что село не отпускает. «Продать нас хочет!» — осерчали березничане. К отцу Буторина наведывались делегации — вроде как не о продаже говорить, а все равно к ней сворачивали: неужто сын нас бросит. Жену тоже затерроризировали.
Буторин вдруг понадобился деревне. Березник вел себя, как гадкий школьник, который бунтует против строгого учителя и подкладывает кнопки на стул, а когда тот увольняется, ревет в уголке.
Буторин остался.
Тем временем леспром находился на грани нервного срыва. Экспортная пошлина должна была повыситься до 80 процентов от цены, после чего вывоз кругляка потерял бы смысл. Однако помог кризис — повышать не стали.
Буторин выстроил завод, превращающий лес в наличник и вагонку.
Крупный план. Буторин дает интервью журналу «Лес»: «Мы никого не увольняем и собираемся по плану повысить зарплату». Он купил «Кайенн» и впервые в жизни съездил с семьей на море.
«Лично стал поздравлять работников, более сдержанный он теперь», — отмечает эволюцию его учительница биологии.
Тут бы и фильму конец, но мне вспомнился пассаж из очерка Натальи Архангельской о Березнике и его боге из лесозаготовительной машины. Архангельская упоминала, как ехала в поезде Москва — Воркута в одном купе с торговцем лесом, и тот, услышав, куда она направляется, засмеялся: «У, мы в его владения не лезем, там все схвачено»[23].
Со мной в купе также оказался лесопромышленник. Он высказался более определенно: «У Буторина эмчеэсовцы и олигархи на кабана ходят, его бизнес защищен».
Позже на въезде в Березник мы проехали необъятный плакат Тюменской нефтяной компании «ТНК и Березник — друзья навеки!», что-то в этом роде. Интересно, зачем ТНК тратит деньги на соцпрограммы края, где нет ее заправок и месторождений? На каких подпорках держался бизнес Буторина до того, как появился партнер? Кто этот партнер и откуда возник? Может, эта история не селфмейдмена, а ловкого человека, умеющего привлекать сильных покровителей?
Устья изгибается у самого Березника, а потом прячется от холмов и деревень в лес. Буторин предложил нам селиться не в Березнике, а среди глуши в охотхозяйстве.
Заимка разместилась на поляне у реки. Скандинавского вида коттеджи были обставлены чучелами, пол выложен медвежьими шкурами, обслуга молчалива. Хозяин встретил в унтах, парке с меховым воротником и соболином треухе.
Десять лет назад он поставил вниз по течению Устьи избу и стрелял уток. В начале нулевых его заметила власть — получилось, у меня единственное приличное охотхозяйство в области». Через губернатора к Буторину полетели охотники из Москвы. Тогда он построил дома, купил снегоходы с «Нивами» и нанял егерей.
Ожидая в холле Буторина, я раскрыл кожаную книгу отзывов, подносимую гостям, и почувствовал себя золотоискателем, отмывшим слиток. Передо мной лежал бортовой журнал буторинского бизнеса. Все ключевые моменты жизни его компании — кроме, разумеется, пожаров — оказались связаны с благоволением гостей.
Покупка харвестеров и форвардера — почему выбраны именно Volvo? Смотрим кожаную книгу. Делегация шведов посетила заимку и поохотилась, и не раз. Буторин признает, что получил от Volvo дисконт.
Дальше. У Буторина своя пожарная машина и команда. То есть как это своя? А вот так. Листаем книгу. Среди гостей замминистра МЧС Юрий Воробьев. Это его сын Максим — совладелец «Русского моря», производящего рыбопродукты на 754 миллиона долларов в год — инвестировал в Буторина.
Так вот, замминистра стрелял уток, а потом отдал в Березник списанную машину, проверил нанятых пожарных на профпригодность и лично благословил на труд.
Дальше. УЛК получил лучшие делянки на севере Вологодской области, обойдя конкурентов из крупных компаний. Прямых доказательств нет, но есть фото: губернатор Вячеслав Позгалев в охотничьем наряде, верный гость заимки.
Судя по кожаной книге, за десять лет в окрестностях Пентуса досылали патрон в магазин многие, кто вел бизнес в регионе. Наведывались президент «Альфа-банка» Петр Авен, совладелец ТНК-BP Герман Хан, делегация финской UPM-Kymmene Oyj, топ-менеджмент череповецкой «Северстали». Украинский миллиардер Виктор Пинчук оставил шутейную подпись: «Вы нам медведей, мы вам сало!»
Когда я спросил Буторина, что он думает о зависимости от тех, кто богаче и сильнее, Буторин честно ответил, что связь сильная.
Мы сидели за длинным столом, и его окружала свита активистов-общественников. Буторин возвышался над собранием как князь небольшой, но достаточной земли.
«Конечно, бизнес зависит от связей, — произнес он. — Зато меня не мучают проверками, чувствую себя спокойнее».
Посмотрим на Буторина, забыв о его страстях. Человек с тяжелым характером ломал соседей, но так и не сломал. Выстроил бизнес с подпоркой-охотхозяйством, где сидят в засаде люди, принимающие решения. Уезжать не собирается — верит, что «постсовковые» поколения хотят жить лучше и не ленятся.
Молодежи в компании и правда много, но благоденствие Березника держится только на связях Буторина.
Трудно быть богом из машины, но можно. Вопрос, какой ценой.
Буторин не дает краю помереть, оказывая егерские услуги элите. Не похоже на истории создания великих компаний — но легко ли строить дело среди кадровой и кредитной пустыни?
Буторин не сломал менталитет крестьян — любовь к орднунгу переняли единицы. Герань на окне не прижилась.
И все же одну победу над хаосом Буторин одержал.
Спрыгнув с поезда в Костылево, я попал в руки к мятой личности Анатолию, который хотел водки и клялся сплясать, если получит полтинник. Когда я спросил, знает ли он Буторина, Анатолий задумался и ответил: «А чего, у нас его уважают. Он дело делает, а что пить запрещает, так и ладно, я на него не работаю».
Исследование окрестных сел и райцентра показало — люди завидуют Березнику, у которого есть хозяин, и стремятся устроиться в его компанию.
Когда Валентина Федорова договорила с плотником, я поинтересовался, откуда взялась фамилия Буторин. «Бутора — это метель у нас так называют, когда заметет, задует и не знаешь, куда деваться — или стоишь как голый, даешь ветру выдувать тепло, или бежишь», — сказала вилледж-менеджер и опустила телефон в ветхую варежку.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.