ПОГРОМ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ПОГРОМ

Спустя некоторое время мы узнали, что произошло. Нежин со стороны Сейма примыкает к болотам и кустам. Очевидно, гвардейцы поставили охрану по железной дороге и просмотрели болота. Банда, вроде махновцев, вошла именно с этой стороны. Охранение их прозевало, неожиданность была полная. У бандитов была даже сорокавосьмилинейная мортира, из которой они пальнули лишь раз. Гвардейцы были захвачены врасплох и удирали на неоседланных лошадях. Артиллеристы не успели запрячь орудия. Но бандиты скрылись так же быстро, как появились, и даже не увезли с собой брошенные два орудия. С приходом нашей дивизии бандитов уже нигде не обнаружили.

Несмотря на довольно сильный огонь красных, потери гвардейцев были не так велики. Кажется, два убитых и несколько раненых, две или три лошади. Конечно, это было очень неприятное происшествие для гвардейцев, и в виде мести они стали утверждать, что еврейское население Нежина принимало участие в нападении. И устроили погром.

Вполне вероятно, что несколько агентов бандитов принимали участие, но ни в коем случае не все евреи. Не думаю, чтобы убивали, но, конечно, грабили. Нашу дивизию не ввели в город, а расположили в пригороде. Для того чтобы удержать солдат от грабежа, говорили одни. Для того чтобы облегчить грабеж, говорили другие. На самом деле, поселенные солдаты не позволят грабить их дом. Понятно, что грабили зажиточных, то есть наименее склонных к коммунизму.

Многие офицеры протестовали против погрома, и генерал Барбович его прекратил энергичными мерами. Кого-то пороли и даже кого-то повесили, и все сразу прекратилось. Дивизия вошла в город и расположилась по квартирам. Я пошел к майору за моими переметными сумами.

Объясняется погром, может быть, тем, что в то время значительный процент красных комиссаров составляли евреи и главнокомандующим был Троцкий-Бронштейн.

Киев был взят без нашего участия 30 августа 1919 года. Мы остались стоять в Нежине. Тут мы подверглись критике нашего начальника, инспектора конной артиллерии, генерала князя Авалова. Он потребовал коновязи. Вывели лошадей из прохладных конюшен и привязали на площади на коновязи. Солнце, жара, мухи, трудно поить и кормить. Но что поделаешь — воля начальства.

Мильчев и Форберг ничего интересного на заводе не нашли, но привезли новое деревянное ложе для моего карабина.

Постояв некоторое время в Нежине, дивизия перешла опять в Конотоп. Я отдал свою чудную шашку “отпустить”, то есть наточить, и когда мы выступили, не было времени за ней заехать. Мы часто возвращались в Конотоп, и я не волновался. Но в Конотоп мы больше не попали, и моя шашка пропала. Я заменил ее драгунской, но это все же было не то.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.