РИМ, 18 МАЯ 1968 ГОДА

РИМ, 18 МАЯ 1968 ГОДА

В Колизее. Мы поднялись на самый высокий из доступных уровней. С высоты птичьего полета игры производили не такое ужасное впечатление — вероятно, даже не столь грубое, как наши прямые трансляции. Здесь тоже кресты: тому, кто целует их, дается отпущение грехов на год. С вещами, которые ничего не стоят да еще приносят проценты, можно быть щедрым. Часто темный акис, грезящий на полу, животное, которое любит арены.

Затем к остаткам Золотого дома Нерона, сводчатому лабиринту устрашающих размеров. Тем лучше чувствуешь себя после этого наверху в садах среди развалин различных терм, которые, как термы Траяна, отчасти возведены над дворцом Нерона.

В Санта-Кроче в Иерусалимском храме хранится гвоздь и кусочек креста рядом с другими, напоминающими о страстях реликвиями, которые Елена привезла в Рим из своего паломничества.

Овальный портик: церковь сама по себе. Оттуда по левую руку видишь Сан-Джованни в Латерано, прямо — далекая Санта-Мария-Маджоре с куполом, звонницей и обелиском перед ней. Вероятно, поэтому я вспомнил Луксор, ориентацию на святыни вообще. Почему такие аспекты импонируют и угнетают одновременно? Величие потрясает, но за фасадами дает о себе знать подавление будущими иерархиями. Это меньше относится к виду королевских парков и дворцов; священник духовнее и потому опаснее для духа, нежели князь. Для того-то у него и более богатые возможности пользоваться искусством.

Воздействие «Волшебной флейты» основывается на том, что сакральное прошло через Просвещение и было им отфильтровано. Таким образом, оно обращается к человеку по ту сторону вероисповеданий.

Тотальность современных властей можно рассматривать как измеренный абсолют. Здесь следует различать: абсолютное, где оно появляется, обращено вовне и выражено количественно — но оно не количество. Мастер распоряжается числом и постигает меру, оставаясь от нее независимым. Она заложена в кончиках его пальцев, в невыразимом, в атомах — кому охота, может перепроверить рулеткой. Лес и лесничество.

Катакомбный пол в верхней церкви, мозаичный потолок в нижней — два аспекта одного слоя, который заколдовывается там, где его касается свет.

Поставил свечку. Пламя то же самое; оно даже от наклонной свечи поднимается вертикально.

На автобусе через Сан-Лоренцо обратно на Виллу Массимо. Завтра выборы, а с ними заканчивается спектакль, который, конечно, не столь забавен для иностранца, каким для Гёте был карнавал или для де Броссе избрание папы. Тем не менее, один плакат заставил меня задуматься: здесь на выборном листке крестиком, очевидно, отмечают не цифры, а понятия. Одно из них, не знаю уж какой партии, было на плакате перечеркнуто, намекая на то, что завтра, должно быть, будет делаться в кабинке. Девиз гласил «Libertas» — означает ли это уничтожать свободу, выбирая ее?