ЛУАНДА, 1 ДЕКАБРЯ 1966 ГОДА

ЛУАНДА, 1 ДЕКАБРЯ 1966 ГОДА

После завтрака отъезд в солнечную погоду. До этого мы попрощались с нашими «маврами»: Доминго, Африкану и доньей Терезой, прачкой, сделали также «mata bijo», «убей зверя»[534].

Еще предусмотрительно были приняты лекарства; при этом я наблюдал за Штауффом. У негритенка, цепляющегося за мать, был кашель; для начала ему в крошечный темный зад вставили свечку. Старший братец для этого сам раздвинул маленькие ягодицы. Затем малыш должен был проглотить сироп от кашля, от которого он с криком отказывался, пока братец не зажал ему нос: ешь, птичка, или умри.

На спуске от Либоло стало жарче; мы поприветствовали баобаб и молочайное дерево. Дорога размокла от ливней и пошла трещинами; тем не менее, мы ехали, особенно от Дондо, довольно стремительно. Штауфф, когда по левую руку появился полевой аэродром, заметил: «Недавно построен — верный знак, что администрация уверена в беспорядках».

Дондо, знойное захолустье, старый невольничий рынок. Ангола раньше управлялась из Бразилии и поставляла рабов для этой колонии. До Дондо они в шейных колодках шли пешком и потом на судах доставлялись по Куанзе до моря.

О древности места так же, как в Сингапуре, свидетельствовал и возраст делониксов[535]. Мы прибыли в разгар цветения; у некоторых великанов, словно на раскаленном куполе, не видно даже было крошечных листиков.

Дорога уставлена вывесками, на которых расхваливается прохладительный напиток «Сиса». Эти вывески желтые с красным центром, где значится название. Они напоминают мишени, и я действительно не видел ни одной, на которой не было бы следов попаданий. Я снова вспомнил замечание Лихтенберга: «Если кому-то придет в голову мысль нарисовать на двери своего дома мишень, наверняка найдется и тот, кто в нее выстрелит».

В полдень в Луанде, где было изрядно жарко. Мы отправились в агентство Companha Nacional de Navigaceo, затем в гостиницу «Turismo»; номер мы забронировали еще по прибытии. После этого на Илья, где по случаю одного из частых праздников было полно народу. Наконец мы отыскали местечко в «Tamariz» и заказали превосходных раков, которые составили все три блюда. — как закуска, сваренные с пири-пири, затем как суп и под конец разделенные пополам и поджаренные, с салатом из помидоров в качестве гарнира. Не еда, а кулинарный пожар, успешно потушенный vinho verde. В завершение купание. Вода была приятной, не слишком теплой. Я смог промыть соленой водой негритянские язвы, а также глубокие порезы от острой травы. На берегу по форме напоминающая финик раковина улитки, которую здесь называют «Oliva». В лагуне улиты[536] и белые ибисы[537] ловили рыбу. Один золотисто-коричневый скакун ускользнул.

После сиесты поездка к старому форту севернее города; однако мы застряли. Пока пришедший на помощь негр вытаскивал машину, я нашел время пополнить на обочине дороги ботаническую коллекцию; так авария в пути всегда оборачивается подарком. Позднее еще в ресторане на берегу; там опять frutti di mare; морские богатства еще очень велики: лангусты, крабы всех сортов, в том числе огромные крабы-пауки[538]. В одетых по-европейски и говорящих по-португальски гостях мне понравилась сквозная палитра от черного к белому, к тому же полная гармонии.