2 мая – Павел КАДОЧНИКОВ

2 мая – Павел КАДОЧНИКОВ

Этот актер относился к плеяде звезд советского кинематографа, слава которых взошла в сталинские годы. Обладая прекрасной внешностью, он играл исключительно положительных героев – сильных и смелых советских людей, с честью преодолевающих любые трудности. В награду его героям доставались лавры победителей и любовь прекрасных героинь.

Павел Кадочников родился 29 июля 1915 года в Петрограде. В период Гражданской войны отец Павла перевез семью (жену и двух сыновей – Павла и Николая) к себе на родину – в деревню Бикбарда Пермской губернии. Там и прошли детство и отрочество Павла. Там он закончил школу крестьянской молодежи, там же впервые увлекся искусством. Любовь к нему прививала его мать, женщина грамотная и умная. Уже в детские годы Павел умел хорошо рисовать, играл на различных музыкальных инструментах. Отметим, что в отличие от Павла Николай к искусству не стремился, отдавая предпочтение естественным наукам. В дальнейшем это определит и выбор его профессии – он станет биологом.

В 1927 году семья Кадочниковых вернулась в Ленинград. Павел выдержал экзамен в детскую художественную студию и стал заниматься живописью, мечтая стать профессиональным художником. Однако судьбе было угодно иное. Вскоре тяжело заболел глава семейства, и Павлу, как старшему в семье, пришлось идти зарабатывать деньги: он устроился учеником слесаря на завод «Красный путиловец». Правда, учебу в художественной студии он не бросил и все свободное время проводил там.

Однако в 1929 году Павел внезапно всерьез увлекся театром. Так серьезно, что даже решил подать документы на актерское отделение театрального техникума при ТЮЗе. Во время экзаменов он поразил преподавателей своим несомненным талантом, и его приняли с первой попытки. Он попал в класс профессора Бориса Вольфовича Зона. Когда через несколько месяцев техникум расформировали, то класс Зона почти полностью перевели в театральный институт. Так наш герой стал студентом института в возрасте 15 лет.

Несмотря на свой юный возраст, Кадочников среди старших товарищей не потерялся. Более того, внешне он заметно выделялся среди многих из них – в то время как большинство студентов ходили в простой и дешевой одежде, Павел форсил: носил бархатную толстовку с бабочкой. Кроме этого, он прекрасно пел неаполитанские песни, которые многих девушек буквально сводили с ума. Они же придумали ему и прозвище: Павлушенька-душенька.

С одной из этих девушек Кадочников закрутил головокружительный роман, хотя обоим было всего по 17 лет. Причем со своей пассией он до этого виделся… всего один раз. Но этого раза вполне хватило, чтобы девушка забеременела. Спустя девять месяцев на свет появился мальчик Костя, однако к тому времени отношения между влюбленными сошли на нет и молодая мама запретила Кадочникову даже на пушечный выстрел приближаться к сыну. После этого Кадочников дал себе зарок быть более разборчивым в своих отношениях с девушками. И в течение нескольких лет он эту клятву не нарушал. Но потом он вновь потерял голову – на этот раз от своей однокурсницы-красавицы Розалии Котович (она происходила из польской семьи, переехавшей из Белостока в Петербург).

Между тем самой девушке Кадочников совершенно не нравился – он был долговязым, курносым и рассеянным юношей. Она презрительно говорила подругам: «Кадочников – это вообще!» К тому же у нее в ту пору был официальный жених Иван – юноша куда более видный, – с которым они собирались пожениться. Но судьбе было угодно расставить все по-своему.

Где-то ближе к концу обучения Розалии поступило указание из студенческого комитета – подтянуть вечно отстающего в учебе… Кадочникова. И той, несмотря на всю ее неприязнь к долговязому студенту, пришлось подчиниться. И все свободное время молодые стали проводить вместе. И здесь Розалия сделала для себя неожиданное открытие: Кадочников очень даже хороший парень. Павел читал ей стихи, рассказывал какие-то смешные истории, а когда его дед уходил на охоту, постоянно просил его принести ему сосновые лапы, которые затем дарил Розалии (на цветы у бедного студента денег не было). А однажды Кадочников из-за своей любви к Розалии едва не вылетел из института. Кто-то из его однокурсников увидел, как он ухаживает за девушкой – подает ей пальто в гардеробе, – и Павла вызвали на студсовет. И там поставили вопрос ребром: «По какому праву ты позволяешь себе такие вольности?» На что Кадочников заявил: «Я на ней женюсь!» Когда об этом узнала Розалия, она… согласилась.

Прежде чем расписаться, девушка отправилась к своему бывшему жениху Ивану, чтобы предупредить его о своих намерениях. К счастью, Иван оказался юношей рассудительным: он не стал устраивать скандала и отпустил Розалию с миром. Счастливая девушка бросилась вниз, к Кадочникову, и, пока бежала к нему, всю дорогу кричала: «Паша, все!» Тот же, услышав этот крик, истолковал его по-другому: мол, их любовь с Розалией закончилась. И едва не лишился чувств от горя. А когда недоразумение разрешилось, едва не потерял сознание от другого – от радости. Короче, намучился парень в тот день.

После окончания техникума молодые супруги попали в один театр – ленинградский Новый ТЮЗ, где получили главные роли в спектакле «Снегурочка»: Кадочников был Лелем, а Котович играла Купаву. Спектакль имел фантастический успех у публики, но еще больший успех имел сам Кадочников. Именно тогда у него появились первые поклонницы, которые после каждого представления забрасывали его цветами, а когда он с женой выходил на улицу, буквально не давали им проходу. Говорят, Кадочников буквально утопал в цветах, которые ему подносили поклонницы. Однажды он даже недовольно пробурчал: «Что они все цветы носят, принесли бы лучше ботинки».

В 1935 году состоялся дебют нашего героя в кино. В картине «Совершеннолетие» он сыграл крохотную роль Михася, которую никто толком и не заметил. Сам же Кадочников, впервые увидев себя на экране, сильно расстроился. Ему показалось, что страшнее его на съемочной площадке никого не было. И он принял решение: больше в кино никогда не сниматься.

С этого момента его целиком захватила работа в театре. Роль следовала за ролью, талант актера креп и совершенствовался. Вскоре ему стали доверять и главные роли, например, Тартюфа в одноименной пьесе Ж. Б. Мольера.

В 1937 году Новый ТЮЗ посетил известный кинорежиссер Сергей Юткевич. Он пришел на спектакль «Снегурочка» и впервые увидел в нем Кадочникова. Игра молодого актера произвела на него приятное впечатление, и, зайдя после спектакля за кулисы, режиссер предложил ему роль в своем новом фильме «Человек с ружьем». В памяти Кадочникова еще свежо было разочарование, постигшее его на съемках фильма «Совершеннолетие», поэтому он собирался отказаться от этого предложения. Однако то ли авторитет Юткевича сыграл свою роль, то ли в дело вмешалась материальная заинтересованность, но Кадочников предложение режиссера принял. Так он вновь попал на съемочную площадку, сыграв в ставшем затем хрестоматийным фильме крохотную роль молодого солдата.

Та встреча с Юткевичем, в общем-то, и определила дальнейшую судьбу молодого актера. Через два года после нее режиссер вновь вспомнил про Кадочникова и пригласил его сразу на две роли – в фильме «Яков Свердлов» актер должен был сыграть самого Максима Горького и героя по имени Ленька Сухов. Как гласит одна из легенд, когда Кадочникова загримировали, все на съемочной площадке ахнули: так он был похож на пролетарского писателя-буревестника. Это поразительное сходство позволит ему сыграть роль М. Горького еще в двух картинах.

Однако настоящий успех в кино к Кадочникову пришел в 1941 году, в музыкальной комедии Александра Ивановского «Антон Иванович сердится». Последний съемочный день картины выпал на 21 июня. Утром следующего дня началась война.

П. Кадочников вспоминает: «Каждый день приносил тревожные сводки с фронта, и нам, молодым актерам, казалось больше невозможным оставаться в тылу: мы должны защищать Родину. Эти мысли не давали покоя. В конце июля я решил, что обязан наконец что-то предпринять. Выяснять свою судьбу отправился в районный комитет комсомола.

Я не запомнил фамилию секретаря райкома, но внешность его до сих пор хорошо помню.

Передо мной сидел юноша, почти мальчик, в перетянутой ремнем гимнастерке. Он был коротко, под машинку, острижен, из-за чего голова его казалась круглой. Большие серые глаза были оттенены синевой усталости и смотрели из-под нахмуренных бровей в упор, не мигая.

– Ты подавал заявление в народное ополчение? – тихо и как-то очень сосредоточенно спросил секретарь.

– Да, – ответил я тоже почему-то тихо.

– Зачем ты это сделал? – строго прозвучал новый вопрос.

– Так поступают все мои товарищи, – лаконично, в тон собеседнику, пояснил я, хотя был уверен, что здесь ничего неясного нет.

И действительно, этих слов оказалось достаточно. Он молча взял со стола заявление и протянул его.

– Разорви!

Вид у меня в ту минуту был, наверное, изумленный.

– Ты снимаешься в «Обороне Царицына» и «Походе Ворошилова». На «Ленфильме» сообщили, что это фильмы оборонного значения. Вернись на студию…

Я подавленно молчал.

– Сейчас война, но искусство не должно умереть, – негромко добавил он. – С этого дня считай себя солдатом и выполняй свой долг… Ты понял меня или повторить еще раз?

– Не надо, – ответил я.

И тогда вдруг услышал: «Кругом!»

Я повернулся по-военному четко и зашагал к выходу…»

Впоследствии Кадочников будет часто сетовать на то, что не был достаточно настойчив в своем стремлении уйти на фронт. А недоброжелатели из киношных кругов будут активно распускать сплетни о том, будто Кадочников не попал на фронт… благодаря своим гомосексуальным связям с режиссером Сергеем Эйзенштейном. Мол, тот сделал все возможное, чтобы его молодой любовник не попал в кровавую мясорубку. Несмотря на то что это была явная ложь, находились люди, которые в нее верили.

В 1942 году на экраны страны выходит двухсерийная кинолента «Оборона Царицына» братьев Васильевых, в которой Кадочников исполняет одну из главных ролей. Вскоре после этого актера приглашает в свою новую работу Сергей Эйзенштейн (вот когда слухи об их любовной связи особенно сильно муссировались): в фильме «Иван Грозный» Кадочникову пришлось перевоплотиться в Владимира Старицкого. Его актерское мастерство было столь впечатляюще, что Эйзенштейн мечтал снять Кадочникова в двух ролях в третьей серии картины: в роли духовника царя Евстафия и Сигизмунда. Однако этому желанию великого режиссера не суждено было сбыться: третья серия так и не была снята.

П. Кадочников вспоминает: «Первую встречу с Эйзенштейном помню очень хорошо – она произошла в столовой. Перед этим я месяц и двенадцать дней добирался со съемочной группой „Обороны Царицына“ из Сталинграда в Алма-Ату. Я был молод, худ и плохо одет. В костюмерной мне выдали венгерку, и в этаком-то виде я пришел в студийную столовую. Вдруг чувствую на себе пристальный взгляд: кто-то внимательно изучает, как я ем, как разговариваю. Борис Свешников, второй режиссер Эйзенштейна, передал мне его приглашение попробоваться на роль Старицкого.

Почему он выбрал именно меня на роль этого кандидата в боярские цари – наивного, по-детски бесхитростного? Трудно сказать точно…»

Между тем в 1944 году в семье Павла Кадочникова и Розалии Котович родился первенец – сын Петя. Вот как об этом вспоминает их внучка Наталья Кадочникова:

«Когда в сорок четвертом году Павла Петровича пригласили в Тбилиси на съемки первого советского стереоскопического фильма „Робинзон Крузо“, его беременная, почти на сносях, жена поехала с ним. Свекровь ее отговаривала: „Куда ты едешь? Трое суток в поезде, чего доброго, разродишься по дороге. Оставайся дома!“ Но у Розы была железная отговорка: „Если я не поеду с Павликом, мы потеряемся. Ведь война!“ Вещей в дорогу брали много – съемки могли затянуться на годы. Тогда Груша, чтобы спасти дорогой чайный сервиз, сохранившийся в блокаду, завернула чашки и блюдца в бабушкины вещи: положила в карманы шуб, пальто, в платья и засунула в чемодан. Интересно, что этот сервиз сохранился до наших дней.

Дедушка с бабушкой ехали в Тбилиси в шикарном международном вагоне. И действительно, почти на третьи сутки, когда они уже приближались к Кропоткину, у Розалии начались схватки. Кто-то ей сказал, что ни в коем случае нельзя рожать в этом городе: «Там плохие врачи». Поэтому она стала ахать на разные лады, стараясь перетерпеть адскую боль. Ехавшие в соседнем купе грузины дружно ей «подпевали»: «Вах! Вах! Вах!» Когда проезжали Кропоткин, бабушка попросту вцепилась зубами в подушку. Павел Петрович же надел резиновые перчатки, принесенные проводницей, и приготовился принимать роды у жены, и тут поезд подъехал к следующей станции – Кавказской. Розу буквально бросили на носилки – и в роддом, благо больница была у вокзала. Женщина-санитарка посмотрела на Розалию и сразу угадала: «Будет мальчик!»

Она рожала под самый Новый год. Павел Петрович, простоявший под окнами всю ночь, слышал первый крик родившегося на свет сына. Счастливый отец дал из ружья три выстрела в воздух. Сохранившиеся после залпа гильзы родители Петечки хранили всю жизнь…

На Кавказской Павла Петровича с женой и новорожденным сыном посадили в общий вагон, следовавший в Тбилиси. Ехали в адских условиях: вокруг курили, дедушка то и дело со всеми из-за этого ругался, пеленки было негде ни высушить, ни постирать.

В то время в Грузии было неспокойно, хотя и победили фашистов. Однажды глубокой ночью в деда даже стреляли, когда съемочная группа возвращалась в гостиницу. Его спас администратор, толкнув в подворотню. А маленького Петю чуть не отравили. Ему было около трех лет, когда бабушка оставила мальчика около магазина в Сухуми. Выйдя с покупками, она увидела плачущего малыша. Его чем-то угостил «добрый дядя». Пете стало очень плохо, срочно вызвали врача, который вернул ребенка к жизни и посоветовал родителям как можно быстрее вернуться в Ленинград…

Павел Петрович не мог надышаться на своего сына. Все письма заканчивались словами: «Всех целую, Петеньку особенно». Он так его любил, что было страшно! Однажды встал перед Петей на колени и сказал: «Принцесса моя дорогая!» А когда маленький сын страдал от пупочной грыжи, дедушка давал концерты, чтобы на деньги от них купить ему специальный пластырь. До сих пор у нас в шкафу в маленькой баночке хранится скорлупа от первого яйца, которое Петенька ел в свою первую Пасху, и крошечные плетеные лапти – его любимая игрушка…»

Работа с великим режиссером круто изменила творческую судьбу Кадочникова. В середине 40-х актер ушел из театра и целиком сосредоточился на работе в кино. Благо предложений сниматься поступает к нему в тот период предостаточно. Да и роли какие: сплошь одни героические!

В 1946 году режиссер Борис Барнет задумал снимать первый советский фильм о разведчике. На главную роль – майора Федотова – претендует Николай Крючков. Однако что-то у него в тот момент не заладилось, и тогда взор режиссера падает на Кадочникова. В результате на свет рождается прекрасный фильм «Подвиг разведчика». Знаменитая фраза Федотова – Кадочникова: «Вы болван, Штюбинг!» – становится любимым выражением советских мальчишек той поры.

Когда Барнет в декабре 1946 года только приступал к съемкам этой картины (ее снимали в Киеве), настроение у него было не из лучших. В одном из его писем, адресованных супруге Анне Казарновской, режиссер писал: «Я выбрал свою профессию неверно. (Не тем бы мне заниматься в жизни!)

Но, как говорят, чем ушибся, тем и лечат. Сегодня, 6 декабря, должен был быть первый съемочный день. И вот уже 4 декабря я усилием воли, перед «угрозой» надвигающейся съемки, стал выкарабкиваться из своего богомерзкого состояния. Выбрался!.. И напрасно! Хожу, как дурак с вымытой шеей. Съемка не состоялась! И не состоится еще несколько дней. Причин масса. Днем нет света – это уже обязательно, чтобы строить в темном павильоне декорацию. Вечером тоже. Свет иногда дают часов в 12 ночи, часов до двух ночи… Когда ночью дают свет, то соседи с таким остервенением запускают радио, что не только спать, даже читать невозможно…

Вчера и сегодня вожусь со сценарием. Влезаю в круг его (сценария) интересов. Иногда увлекаюсь, а в общем, часто возвращаюсь к старой мысли, не останется ли снова мой «Подвиг» неизвестным. Ну да ничего не поделаешь. Случилось так, что моему «гласу» никто не внял. Может быть, я и не прав? Внушаю себе эту мысль, и даже хочется начать работать».

Период сомнений и тревог рассеялся у Барнета, едва был отснят первый материал. Поэтому 21 января 1947 года в своем очередном письме жене Барнет писал: «Сейчас уехал в Москву Кадочников, и мы снова в простое. За это время я уже снял больше 300 метров из общего числа 2800… Актеры работают хорошо, а снято оператором великолепно! Так что, в общем, пребываю в хорошем состоянии, и… хочется работать. Уж поскорей бы снять, да и с плеч долой…»

А вот что писал Б. Барнет в письме от 14 апреля: «Картина получается интересная. Было два просмотра готового материала – был большой успех. Смотрел Луков – рычит от удовольствия…»

Выйдя на экраны страны летом 1947 года, фильм «Подвиг разведчика» занял 1-е место в прокате, собрав 22,73 млн. зрителей. Через год картине была присуждена Сталинская премия.

Стоит отметить, что со своим первым сыном, Николаем, Кадочников долго не мог видеться – не разрешала мама ребенка. Но едва Кадочников стал знаменит после «Подвига разведчика», как его бывшая возлюбленная тут же напомнила о себе и потребовала выплатить денежную компенсацию за все годы, которые она в одиночку воспитывала их общего сына. Кадочников подчинился. Однако даже после этого с сыном ему видеться запрещалось. Но когда Константину исполнилось 14 лет, он наплевал на запреты матери и сам пришел к отцу. С тех пор он стал полноправным членом семьи актера. Особенно сильно Костя подружился со своим сводным братом Петей.

Между тем «Подвиг разведчика» только выходил на экран, а Кадочников уже приступил к съемкам в новой картине – «Повесть о настоящем человеке» (режиссер Александр Столпер). В этом фильме актер должен был сыграть еще одного положительного героя, но на этот раз не выдуманного, а реального – знаменитого летчика Алексея Маресьева, потерявшего обе ноги, но нашедшего в себе силы вновь вернуться в строй. Чтобы глубже войти в образ, Кадочников наотрез отказался от дублеров, в течение четырех месяцев ходил с палочкой и ползал в снегу в лютый мороз. В итоге и эта картина с участием актера была восторженно принята публикой. В прокате 1948 года она заняла 2-е место, собрав на своих сеансах 34,4 млн. зрителей. А через год ее постигла судьба «Подвига…» – картину наградили Сталинской премией.

Свою третью Сталинскую премию Кадочников получил в 1950 году за участие в фильме «Далеко от Москвы». Снял ее все тот же А. Столпер, однако она получилась слабой из-за низкого художественного качества материала. После этого в течение пяти лет Кадочникова в кино не снимали.

Однако в 1954 году режиссер А. Ивановский вновь вспомнил о Кадочникове (они встречались на съемках фильма «Антон Иванович сердится») и предложил ему главную роль в комедии «Укротительница тигров». Кадочников должен был сыграть лихого гонщика-мотоциклиста Ермолаева, который ставит в цирке головокружительный трюк – гонки на мотоцикле под куполом цирка. Участие в этом фильме принесло нашему герою новую волну успеха и славы. Так же, как и после выхода картины «Подвиг разведчика», актера стали буквально заваливать любовными посланиями многочисленные поклонницы. Слухи о его любовных связях (на этот раз с женщинами) приобрели фантастические масштабы. Сам он на этот счет как-то заметил: «Не поддается подсчету число знаменитых актрис, с которыми завистники клали меня в постель! Моим амурным успехам мог бы позавидовать любой восточный шейх!»

Отмечу, что в прокате 1955 года фильм «Укротительница тигров» занял 2-е место, собрав 36,72 млн. зрителей. Чуть меньше собрали в прокате два других фильма, в которых актер снялся параллельно с «Укротительницей…»: «Большая семья» и «Запасной игрок». Зато комедия 1956 года «Медовый месяц» имела куда больший успех у зрителей, породив также… очередную волну слухов о личной жизни Кадочникова. Дело в том, что в этом фильме он опять выступал дуэтом с актрисой Людмилой Касаткиной, после чего людская молва их быстро поженила. Очевидцы утверждают, что актер и в самом деле был влюблен в молоденькую актрису, но та ни разу не дала ему повод надеяться на что-то серьезное, поскольку она была счастлива в замужестве с режиссером Сергеем Колосовым. Вот как она сама вспоминает об этом:

«Павел Петрович, зная, что я не приготовлю себе еды на предстоящий день натурных съемок, привозил на площадку термос с бульоном и таким образом поддерживал мои силы. А в Питере бывало, что какой-нибудь нерасторопный администратор забудет заказать мне машину, чтобы ехать на вокзал после съемки или озвучания. А тут как из-под земли появится Павел Петрович на своем видавшем виды „ЗИМе“ и отвезет к поезду. Конечно, в наших отношениях присутствовал оттенок некоторой влюбленности. Взаимной. Но у меня был муж, Сережа. И ничего другого быть не могло и не произошло…»

Между тем во второй половине 50-х супруги Кадочниковы справили 25-летие совместной жизни. О том, какие они были в общении друг с другом, рассказывает их внучка Н. Кадочникова:

«У деда была мощная поддержка – рядом всегда находилась бабушка. Ведь говорят, что за каждым большим человеком стоит маленькая женщина. Эти слова можно отнести к моей бабушке. Не знаю, был бы Кадочников тем, кем стал, если бы не она. В быту он был совершенный ребенок. Ей надо поставить памятник за терпение и работу на семейном фронте. Она была многообещающей актрисой, но отказалась от профессии ради мужа, став хранительницей семейного очага. Попробовал бы кто-нибудь на него посягнуть! Ведь многие актеры спивались не оттого, что были в душе алкоголиками, а потому что поклонники хотели с ними выпить на брудершафт, чтобы потом хвастаться этим. Розалия Ивановна брала огонь на себя, незаметно подливая мужу в рюмку воду вместо водки. Иногда в поезде к ним заходили в купе поклонники с бутылкой. Если Павел Петрович отказывался выпить, выдвигался серьезный аргумент: „А за Сталина?“ Представляете? Но бабушка все равно говорила „нет“, выгоняя непрошеных гостей. За это многие ее ненавидели, считая стервой…

Недавно я перечитала их письма. Мне кажется, такой любви на свете не может быть: они буквально растворялись друг в друге. Конечно, в их жизни имели место какие-то неприятные истории. Много нереальных, приписанных Кадочникову приключений так, для красного словца. Хотя, может быть, что-то и было, ведь актер – натура увлекающаяся. Но, во всяком случае, бабушка все прощала, даже то, чего не было. Павлуша был всегда с ней, боготворил ее. Однажды, когда при мне зашел разговор о том, может ли мужчина иметь любовницу, дед ответил: «Только в том случае, когда семья – это святое и жена ни о чем не догадывается». К бабушке нередко приходили какие-то женщины и шантажировали ее, что у них ребенок от Кадочникова. Она всегда очень спокойно реагировала: «Приводите ребенка, скоро подойдет Павел Петрович, и мы все вместе это обсудим». После таких слов они, потрясенные, уходили и больше не возвращались. Бабушка никогда не устраивала мужу истерик и сцен ревности и всегда повторяла: «Как хорошо, когда человека любят. И я его люблю. Плохого артиста разве любили бы так?» Когда они шли по улице с маленьким Петей, нередко незнакомые люди хватали ребенка и обцеловывали бедного мальчика с головы до ног только потому, что он был сыном их кумира…»

Во второй половине 50-х Кадочников продолжал сниматься в кино, причем в отличие от актеров своего поколения довольно часто: иногда по несколько фильмов в год. Правда, заметных работ среди них практически не было. А потом грянул скандал, который надолго перечеркнул актерскую карьеру Кадочникова в кинематографе.

В сентябре 1961 года в газете «Труд» была напечатана заметка «Автограф… на судебной повестке», где Кадочникова обвиняли в том, что он участвует в «левых» концертах. Как писал автор заметки: «Дух стяжательства и наживы всецело завладел душой художника. Кадочников перестал задумываться над тем, какими путями приходят к нему деньги…»

В заметке рассказывалось о том, что популярный актер был в сговоре со своим администратором и в течение долгого времени участвовал в незапланированных концертах, выручку от которых они делили поровну. Однако когда эти «левые» концерты вскрылись и состоялся суд над махинаторами, то наказание они получили разное: если администратора осудили на три года тюрьмы условно, то актер отделался всего лишь общественным порицанием.

Как утверждал позднее сам Кадочников, вся эта история была выдумана его недоброжелателями в кинематографической среде. Что таким образом они мстили ему за какие-то давние обиды и успеха на этом поприще добились: актеру надолго перекрыли кислород, перестав снимать в картинах. Тогда, чтобы не сидеть сложа руки, Кадочников ушел в режиссуру. В результате на свет появились фильмы, снятые им, – «Музыканты одного полка» (1965), «Снегурочка» (1970), «Я тебя никогда не забуду» (1984).

Кроме этого, в свободные от работы часы Кадочников рисовал, занимался скульптурой, писал прозу.

Полоса забвения Кадочникова как актера продолжалась до 1976 года, пока режиссер Никита Михалков внезапно не предложил ему одну из ролей в фильме «Неоконченная пьеса для механического пианино». После выхода картины на экран о Кадочникове вновь вспомнили, и предложения сниматься от других режиссеров посыпались одно за другим. Но актер был скуп на обещания и свое согласие сниматься давал не каждому. Так, в 1977–1978 годах он сыграл только в двух картинах: «Сибириада» и «Сюда не залетали чайки» (оба фильма вышли в 1979 году). В последней картине Кадочников снялся вместе со своим взрослым сыном Петром (он после школы поступил в Политехнический институт, однако в 30 лет решил посвятить себя искусству – закончил ЛГИТМиК). К сожалению, это была их последняя совместная работа. Вскоре после нее Петр трагически погиб. Причем эта гибель выглядела более чем странно.

Весной 1981 года Петр предложил отцу съездить отдохнуть в Прибалтику на Игналинские озера. Однако у Кадочникова-старшего в то время было много работы (он снимался сразу в трех картинах), поэтому от предложения сына он отказался. И Петр отправился отдыхать один. А буквально через два дня после его отъезда Кадочниковым пришло сообщение, что их сын погиб.

Вспоминает Н. Кадочникова: «Трагедия произошла в Прибалтике. Где бы папа ни находился, он обожал прыгать с деревьев. Он взбирался на березу и прыгал вниз, держась за верхушку. Папа несколько раз проделывал этот рискованный трюк вместе со мной. Наклонял гибкий ствол березы, мы хватались крепко за верхушку и резко взмывали вверх. Ощущения от полета были необыкновенные. Это случилось на пикнике… Тогда в Прибалтике он не учел одного: сосна в отличие от березы имеет очень ломкий ствол. Картина его гибели до сих пор стоит передо мной: папа вскочил, быстро взобрался на сосну – все произошло почти мгновенно. Потом резкий звук и… все. И только его друзья и мама стоят растерянные, не понимая, что же случилось.

Через тридцать дней после папиной гибели Павлу Петровичу нужно было продолжать сниматься в фильме «Бешеные деньги». Не представляю, как он это перенес. Дедушка рассказывал, что ему сочувствовал Евгений Матвеев, с которым у него всегда были теплые отношения: «Обнимемся с Матвеевым, постоим, поплачем. Потом он скажет: „Ну что, Паша, будем работать?“ – я отвечал: „Будем!“ И шли играть комедию».

По городу долго ходили слухи, что сына Кадочникова убили. Возникла такая версия еще и потому, что папа безумно боялся высоты. Бабушка с дедушкой не верили, что их сын мог совершить это безумство: ведь таких рисковых трюков он никогда не проделывал при них, их попросту бы хватил удар. И они постепенно убедили друг друга в том, что их послушного и тихого мальчика убили…»

Для Павла и Розалии Кадочниковых потеря единственного сына была настоящей трагедией. И единственным спасением для Павла Кадочникова тогда была работа – в 1982 году он снялся сразу в пяти картинах.

В 1987 году на широкий экран вышла его очередная режиссерская работа – фильм «Серебряные струны», посвященный создателю первого в России оркестра народных инструментов Василию Андрееву. Вскоре после выхода фильма на экран П. Кадочникову было присвоено звание Героя Социалистического Труда. Как оказалось, это была его последняя награда: 2 мая 1988 года П. Кадочников скончался. Спустя несколько лет, не пережив ухода супруга, умерла и Розалия Кадочникова.

У Кадочникова осталось две внучки: Наталья и Юлия. Последняя вместе с матерью живет в Америке, а вот Наталья осталась жить на родине и пошла по стопам деда и бабки – стала актрисой.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.