«Порой сжимает сердце грусть. Влюбиться, что ли, время?»
«Порой сжимает сердце грусть. Влюбиться, что ли, время?»
Освободившись от съемок, Ава нагрянула в Нью-Йорк, решив навестить Баппи. Следовало повидаться с сестрой и помянуть мать. Молли внезапно скончалась месяц назад, а занятая на съемках Ава поехать на похороны не смогла.
У Баппи подрастала девочка. Нагруженная коробками с подарками, Ава вышла из такси возле памятного фотоателье. На витрине, менее целомудренно и совсем не жеманясь, красовались девицы в обтянутых купальниках и открытых сарафанах. Многие карточки были цветными.
Баппи с двухлетней Вини на руках бросилась открывать дверь. Она знала о приезде сестры, и дом благоухал пирогом с копченой курицей и маринованными овощами.
— Ты совершенная красавица! — растерялся вышедший из проявочной Лари. Держа на отлете испачканные химикатами руки, он расцеловал свояченицу в обе щеки.
— А платье — умереть можно! — Баппи отошла в сторону, чтобы лучше разглядеть все великолепие ансамбля — от закрученной раковины бархатной шляпки с вуалеткой до лаковых туфелек и плоской сумочки под мышкой.
— Париж. С ног до головы! Дома моды сражаются за меня. Я же лучшая реклама — везде бываю, всем показываюсь. И не схожу со страниц прессы. Гарднер то, Гарднер се…
— Но не забудь, дорогая, откуда все началось! — Лари ткнул пальцем в пол. — Отсюда, с моей витрины.
После шумного обмена новостями, плотного застолья, поминания Молли и чтения письма от Коры сестры уединились в спальне. Сменив костюм на банный халатик, Ава легла поперек кровати. Малышка уже спала, и можно было наговориться всласть. Вазочка с фисташками способствовала откровениям.
— А она у тебя прелесть! — Ава рассматривала брошенные на покрывало фото малышки — любящий отец щелкал дочку постоянно. — Не представляю: у Коры — двое! Двое парней! И она прямо балдеет — дом в этом вонючем Смитфилде, работящий, как она пишет, муж. Наверняка алкаш. — Ава икнула. — Переела. Ты всегда закормишь до полусмерти.
— Ну а ты? — Баппи выразительно посмотрела на плоский живот сестры.
— Не могу же я рожать от кого попало.
— Два мужа — и такие сволочи! — Баппи горестно вздохнула. — Там у вас, видать, нормального мужика не найти. Зверье настоящее.
— Да это я для развода писала про жестокое отношение. — Ава засмеялась. — Посмел бы кто из них меня тронуть! Но… — Она разгрызла орешек. — Стоящих мужиков в самом деле нет. Так — перепихнуться. Я на брак и не замахиваюсь. Ох, тяжела ноша! Хуже, чем в тюряге!
— И как же теперь? — У Баппи от жалости навернулись слезы. — Так и останешься одна? Ты ж о доме мечтала, о детях…
— Будут, будут у меня дети, не плачь, старушка. Но не сейчас же! Только карьера пошла. Ой! — Она схватилась за щеку. — Язык прикусила…
— А любовь? — выведывала Баппи.
— По мне вся эта любовь — сплошной геморрой. — Л на сплюнула в ладонь острую кожуру. — Орех вкусный, а вся эта хреновина вокруг на черта сдалась… Вот так и любовь.
Она снимала номер в отеле и задерживаться в Нью-Йорке не собиралась. Был вариант провести недельку на взморье с симпатичной компанией. Прошвырнуться по магазинам, съездить на отдых в Майями…
Когда зазвонил телефон, Ава стояла под душем и в сердцах выругала вечно не вовремя звонившую Баппи. Есть у некоторых людей такое свойство — звонить в самый неподходящий момент.
— Это мисс Гарднер? — Молодой мужской голос звучал радостно, словно собирался сообщить ей о крупном выигрыше.
— Какого черта! Что вам надо? — Она подобрала падающую простыню, в которую впопыхах завернулась.
— Мне необходимо сообщить вам очень важную и приятную вещь.
— Переходите к делу. Я стою голая у открытого балкона.
— Вы не могли бы подойти поближе? Я вижу только край занавески… И у меня плохонький бинокль.
Ава бросила трубку, но наглец тут же перезвонил:
— Шучу. Я далеко от вас, но могу нагрянуть. Если рискнете взглянуть на человека, находящегося в крайней степени истощения от беспощадной лихорадки любви, через пять минут я буду у подъезда.
Голос незнакомца звучал так легко и весело, что Ава подумала: «А почему бы и нет?» Быстро оделась и спустилась вниз.
К отелю подъехала разбитая колымага, из которой вылез молодой парень в джинсах и потертой куртке. Ветер лохматил рыжевато-русые волосы, светлые глаза на загорелом лице смотрели насмешливо.
— Говард Дафф. Похудел после просмотра фильма «Убийцы» на пятнадцать килограмм. Продолжаю терять вес. Умоляю, занесите меня в список ваших жертв!..
Они отлично провели вечер, кочуя по барам и веселясь от души. Дафф знал кучу историй и уморительно их рассказывал. Кроме того, он так смотрел на Аву, что ей хотелось лишь одного — поскорее оказаться с ним в постели. Когда это случилось, оба набросились друг на друга как истосковавшиеся в разлуке любовники. Ава была в восторге — после симпатяги-комика, миллионера-собственника и зануды-интеллектуала ей нужен был именно такой парень — простой и веселый.
Дафф работал актером в бродвейских театрах. Он уехал с Авой в Голливуд и устроился на студии. Их роман длился два года и состоял из сплошных ссор, примирений и страстных баталий.
— А ты порядочная стерва, — частенько говорил Аве Говард, подводя итог отшумевшей буре и приступая к ритуалу примирения.
— А ты — безмозглый похотливый бычок!
— Если я бык, то лишь для одного тореро — для тебя, чудная!
Ава и не помышляла о браке: секса и дружбы недостаточно для того, чтобы надеть новое ярмо. И потом, он хоть и Говард, но далеко не Хьюз. Мелковат для мужа звезды. Кроме того, в пылу ссор частенько доходило до потасовок, а Аву не устраивали синяки, хотя взбучка ее прилично возбуждала. Словом, все тянулось и тянулось, превращая отношения в рутину…
И вдруг случилось то, что должно было в конце концов случиться: Ава поняла, что беременна. Частный доктор из Беверли-Хиллз подтвердил ее подозрения. Доктор Беркли принимал пациенток, желавших держать в секрете проблемы интимной жизни. Ава же совершенно не хотела, чтобы о ее беременности судачили в Голливуде и, главное, узнал Дафф. Он и так уже прожужжал ей все уши о семейной жизни с кучей детишек, пирогами к праздникам. Узнай Говард о ее положении, он грудью встал бы на защиту своего будущего чада.
Ава рискнула — настояла на аборте на раннем сроке и даже согласилась на условие делать его без анестезии: доктор Беркли опасался проводить операцию на таком маленьком сроке с обезболиванием. Это оказалось куда больнее и дольше, чем она предполагала. Целая бесконечность мучений, за которую она успела вспомнить всех своих мужчин и проклясть их за страшное зло, приносимое женщинам. Больше всего она ненавидела Даффа.
Когда операция завершилась и Ава лежала в пустой, белой, как смерть, палате, смущенный доктор Беркли сообщил ей, что хотя все и прошло благополучно, но возможность забеременеть снова для мисс Гарднер теперь под вопросом.
— И слава богу! — прошелестела она бледными губами. — Не терзайте себя, доктор. Маловероятно, что меня когда-нибудь привлечет материнство.
Нахмурившись, доктор покачал головой: он распознал первые признаки нередкой в такой ситуации депрессии.
Ава безоговорочно, ничего не объясняя, рассталась с Даффом. Затем перерыла все вещи, выискивая следы прежних романов, и с наслаждением отправила их в мусорную корзину. Письма с признаниями в любви, сувениры, милые талисманы — засушенная роза от тореро, пластинки Арти, плюшевый зайка по имени Дафф, ленты, брелки, книжки… Выкинула даже фото племянницы и всяческие рождественские открытки с изображением малюток. Подаренные драгоценности остались, собранные в отдельную коробку. Ава решила раздарить все бедным, но энтузиазм очищения иссяк. Она рухнула в постель, не забыв выдернуть из розетки телефонный шнур и поставить поближе бутылку виски.
— Е-мое! Перестань кукситься из-за этого дерьма! — прибывшая к подруге Лана распахнула шторы на окнах. — Телефон отключила, в доме бардак. Прогнала кобеля — тоже мне конец света!
— Я не из-за Даффа. Я вообще… — Ава рассказала о неудачном аборте.
— Во-первых, ничего определенного доктор тебе не сказал. Ты баба здоровая, деревенская, захочешь — родишь. А во-вторых, на кой тебе это счастье? Думаешь, от моей Черил много радости? Грешно так говорить, но счастливей от бесконечных забот об этой соплячке я не стала.
Ава поднялась и молча пошла на кухню. Лана застала ее с бутылкой виски.
— Сейчас тебе спиртного нельзя. Будет кровотечение.
— Мне теперь все всегда можно. — Ава налила в стакан. — Ничего не умею, никого не хочу, ничего не жду… Это, что ли, называется свободой? Свободна! Я свободна! — Она расхохоталась, содрогаясь всем телом. По прелестному лицу потекли слезы, которыми она захлебывалась: — Уходи, уходи! Уйдите все! — Ава швыряла в стену все, что попадало под руку.
Лана окинула взглядом комнату и решила:
— Ничего особо ценного тут все равно нет. Резвись, детка. Вот, я ставлю рядом сервиз. Это мой подарок к свадьбе с Арти — дешевка. Наверное, я оракул! Я все знаю заранее.
— Одна! Навсегда одна! — рыдала Ава, уткнувшись в подушку. Чья-то машина призывно сигналила за оградой.
— Меня зовут. — Лана взяла свою сумочку. — Я пришлю к тебе мою ученую фефелу. Пусть хорошенько здесь уберется и вымоет по всему дому полы. Поняла? Приду и проверю.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.