Юлия Домна

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Юлия Домна

Iulia Domna

Вторая и последняя жена императора Септимия Севера, правившего в 193-211 гг.

Родилась до 170 г. Вышла замуж за Севера между 185 и 187 гг.

Титул августы получила в 193 г.

Умерла в 217 г., покончив жизнь самоубийством.

Была причислена к сонму богов как Diva Iulia Domna.

В браке с Септимие Севером родила двух сыновей.

Родным городом Юлии Домны была сирийская Эмесса (ныне Хомс) на реке Оронт. Ее прозвище Домна латинского происхождения, это деформированный перевод арамейского имени Марта, что означает госпожа. У нее была сестра по имени Юлия Меза. Их отец, Юлий Бассиан, был потомственным жрецом местного бога Элагабала, что в восточных языках означало «Хозяин горы». Жертвоприношения ему приносились не у статуи бога, а у черного конусовидного камня. Говорили, что этот камень когда-то упал с неба, так что это наверняка был метеорит. Вследствие похожего звучания имени бога греки отождествляли Элагабала со своим богом солнца Гелиосом, поэтому позднее и стали говорить о Гелиогабале. В культе рядом с ним часто присутствовали богини Юнона Небесная, а также Афина (тоже Небесная) и Афродита, то есть троица, как это часто бывает в восточных религиях.

Юлий Бассиан, как указывает его имя, имел римское гражданство, а его высокая и очень прибыльная жреческая должность говорит о том, что он принадлежал к местной аристократии. Таким образом, Юлия Домна происходила из сирийской, но уже эллинизированной семьи, гордившейся римским гражданством, но сохранившей верность своим старым богам и местным культам. Это была ситуация, типичная для высших аристократических кругов местного населения практически всех провинций Римской империи, где встречались и причудливо переплетались разные народы, языки и религии. Римская империя была настоящим плавильным котлом, сплавлявшим воедино различные этнические и культурные элементы, чем-то напоминающая современные Соединенные Штаты, и чем в ближайшее время может стать Европейский Союз, который по сути своей является возвратом к идее «римского мира» – Pax Romana – повсеместного мира в пределах одного государства, спустя 15 веков националистического безумия и религиозных войн.

Но и будущий муж Юлии Домны, Септимий Север, являл собой пример интеграции различных наций огромного государства. Семья его отца принадлежала к местной аристократии ливийского города Лептус Магна (руины этого города до сих пор производят огромное впечатление) и явно имела пунические – то есть семитские корни. Семья матери была из Италии. Септимий Север, пройдя обучение в области права, благодаря богатству и семейным связям (двое его близких родственников уже были сенаторами) быстро продвигался вверх по служебной лестнице. Отметим лишь основные этапы его карьеры: квестор, наместник провинции Африки, претор, верховный судья в одном из регионов Испании. Начиная с 182 г. он командовал Четвертым «скифским» легионом, размещенным в Сирии. Здесь он несомненно и познакомился с совсем юной в то время Юлией Домной. Видимо, чем-то она ему запомнилась, поскольку через несколько лет, пребывая в совсем другой стране, он выбрал себе в жены именно ее. Но тогда, когда они встретились впервые, Септимий Север был уже женат. Вероятно, Паккия Марциана (так звали его первую жену) подарила ему двух дочерей, но нам о них ничего не известно, а сама Марциана вскоре умерла. Муж, однако, не забыл ее, о чем свидетельствует надпись в ее честь, выполненная по заказу четырех городов одной из африканских провинций.

В 185 г. Септимий Север, после пребывания в Афинах, где он проходил обучение, стал наместником Лугдунской Галлии со столицей в Лугдуне (нынешний Лион). И уже здесь, недавно овдовев, он через своих друзей занялся организацией своего следующего брака – с девушкой, встреченной им несколько лет назад в Сирии. В 187 г. он женился на Юлии Домне.

Нет ничего удивительного в том, что его современникам было непонятно, зачем это наместнику Галлии понадобилось жениться на девушке из столь далеких краев. Как будто нет подходящих невест ни в самой Галлии, ни в Италии, ни, наконец, в родной Ливии?! И из-за этого возникла совершенно фантастическая история, которая, однако, вполне типична для иллюстрации верований тех времен. Дело в том, что в те времена астрология практически была чем-то вроде религии. Так вот, пошли слухи, что, овдовев, Север стал срочно искать себе новую достойную жену. А достойную – это значит такую, у которой был бы удачный гороскоп, соответствующий его стремлениям и амбициям. Узнав, что именно в Сирии живет девушка, которой звезды предсказали, что она выйдет замуж за правителя, Север с помощью хороших друзей постарался получить ее себе в жены.

Однако более правдоподобной здесь выглядит романтическая причина – а именно то, что красота Юлии Домны произвела на Севера неизгладимое впечатление и девушка крепко запала ему в сердце. К сожалению, нам трудно сказать, была ли она такой уж поразительной красавицей. На монетах ее лицо, так же как и лица других императриц, представлено в профиль. Мы видим крупный, типично восточный нос, большие глаза, маленький рот, красиво уложенные волосы. Единственное живописное изображение сохранилось в Египте. Картина написана на деревянном основании и представляет все семейство Септимия Севера в фас. И хотя портрет ничем не отличается от типичных для своего времени изображений, стоит признать, что лицо Юлии Домны на нем производит сильное впечатление. Кстати, если уж речь зашла об этом, стоит заметить – как же ущербны наши знания об античном мире, если практически бесследно исчезли две такие важные области культуры того времени, как живопись и музыка!

И еще об одном следует напомнить относительно женитьбы Септимия Севера: нет никаких сомнений в том, что приданое дочери верховного жреца из Эмессы было очень богатым.

Юлия Домна, которой в то время было около 15 лет, выходила замуж за сорокалетнего вдовца, красивого и представительного, седеющего или уже поседевшего, с длинной бородой, громким и звучным голосом. Север хорошо знал греческую и римскую литературу, но самым главным для него, как для настоящего римлянина, был его долг перед отечеством. Она же была девушкой очень умной, с разнообразными интересами, в чем впоследствии мы сможем убедиться.

В 186 или 187 г. в Лугдуне появился на свет их первенец, которого назвали Луций Септимий Бассиан, дав ему прозвище деда со стороны матери. Однако в историю он вошел как Каракалла – так назывался любимый им галльский плащ с капюшоном. Второй сын родился в 189 г., и ему дали прозвище Гета – такое же, какое носил его дядя по отцу.

Тем временем Септимий Север продолжал делать карьеру. В 189 г. он стал наместником Сицилии, в следующем – консулом, в 191 г. – наместником Верхней Паннонии, занимавшей часть современных Австрии, Хорватии и Венгрии. Именно здесь в апреле 193 г., получив известие об убийстве в Риме Пертинакса и о выкупе власти от преторианцев Дидием Юлианом, легионеры в военном лагере в Карнунте провозгласили императором своего полководца Септимия Севера. 1 июня сенат признал его законным правителем, а 9 июня состоялся триумфальный въезд нового императора в столицу. Разумеется, Юлия Домна незамедлительно получила титул августы.

Пожалуй, ни одна римская императрица не получала такого количества почетных званий, и наверняка ни одной из них не посвящалось столько статуй и алтарей с такими прекрасными надписями во всех уголках империи. Это свидетельствует прежде всего о том, с каким уважением относился к ней сам супруг и как он велел уважать ее другим.

Уже в 195 г. она получила титул mater castrorum («мать лагерей») – такой же, каким за четверть века до этого Марк Аврелий наградил свою жену Фаустину Младшую. Эта преемственность титулатуры имеет свое глубокое обоснование. Дело в том, что именно в это время Септимий Север оформил свое официальное усыновление родом Марка Аврелия, то есть стал сыном божественного Марка Аврелия. И хотя нам это может показаться странным чудачеством, в таком поступке был заложен серьезный смысл. Северу важно было подчеркнуть, что его правление является законным продолжением правления доброго и мудрого Марка Аврелия, а жена его – вторая Фаустина Младшая.

У этой правовой фикции было однако одно неожиданное последствие: пришлось аннулировать осуждение такой позорящей род фигуры, какой был Коммод. Нельзя же, в конце концов, было допустить, чтобы у приемного сына Марка Аврелия братом был человек, приговоренный к забвению! Поэтому сенат не только отозвал свое решение, принятое за 2 года до этого, но даже причислил Коммода к сонму богов.

Когда Север сделал своего старшего сына Каракаллу цезарем, тут же у Юлии Домны появился следующий титул – mater Caesaris, позднее же, когда Каракалла стал августом, а младший – Гета – цезарем, – mater Augusti et Caesaris. С 209 г., когда оба брата стали августами, появляется титул mater Augustorum. И наконец, с 211 г. Юлию Домну почитают как mater castrorum et senatus et patriae – то есть «мать лагерей, сената и отчизны».

На монетах ее изображение, а иногда вместе с ее мужем, часто чеканилось вместе с соответствующей символикой и с надписями, прославляющими «Счастье нашего века», «Общественную безопасность», «Благополучие», «Плодородие», «Скромность», «Согласие».

Этому последнему символу придавалось особое значение: наблюдалось явное стремление представить императорскую семью как идеал гармонии, как между супругами, так и между детьми и родителями. Нам, знающим дальнейший ход событий, воспевание в надписях и на монетах Согласия именно в этой семье кажется особенно трагичным. Могла ли Юлия Домна предвидеть весь ужас того, что случится в будущем с ней и ее близкими, глядя на изображенные на монетах сценки: она сама, сидя, кормит маленького Гету, а рядом с ними стоит мальчик Каракалла, и надпись рядом гласит Fecunditas – «Плодородие»? А на арке, воздвигнутой на родине Севера, в городе Лептис Магна, сохранился барельеф, изображающий императора и Каракаллу, протягивающих друг другу руки, а боги и Юлия Домна с маленьким Гетой наблюдают за ними.

Юлия Домна сопровождала мужа почти во всех его походах и путешествиях. В 195 г. она вместе с Севером отправилась на Восток. Через два года она принимала участие, по крайней мере, в первой фазе его похода против парфян. Затем императорская пара побывала в Сирии, а затем по следам Цезаря и Клеопатры, а также Адриана и Сабины посетила достопримечательности Египта, проехав от Александрии до Фив, и возвратилась в Рим через Сирию и Малую Азию. Это был 202 г.

В том же году их первенец Каракалла женился на Плавтилле, дочери префекта преторианцев Плавция (Plautian)- самого влиятельного человека после императора. Если верить слухам, он был смертельным врагом Юлии Домны, очернял ее перед супругом, вел себя по отношению к ней высокомерно. Плавций вел против нее расследования, пытался собрать компрометирующие доказательства, не чураясь пытками выбивать показания даже у приближенных к ней дам. Именно поэтому, как, по крайней мере, утверждает свидетель этих событий сенатор Кассий Дион, Юлия Домна обратилась к философии и охотнее всего проводила время с софистами – так в ту пору называли людей, которых сегодня назвали бы интеллектуалами.

Трудно, однако, представить, что императрица пассивно наблюдала за предпринимавшимися против нее действиями. Возможно, именно она подстрекала сына к выступлению против тестя. А Каракалла был человеком импульсивным, подозрительным и просто необузданным. В этой тихой, но беспощадной войне обе стороны не пренебрегали никакими приемами и клеветой. Плавций представлял собой легкую мишень, поскольку, будучи полностью уверен в прочности своего положения, злоупотреблял своей властью, а возможно и совершал преступления. Он считал себя почти равным императору, о чем свидетельствуют некоторые сохранившиеся до наших дней надписи – а когда-то их должно было быть великое множество, но после его упадка большая их часть была уничтожена либо из них было вымарано его имя.

Итак, Юлия Домна, так же как и ее августейшие предшественницы, стала предметом самых грязных сплетен. Поговаривали, что она изменяет мужу, который, как некогда Марк Аврелий, великодушно притворяется, что ни о чем не знает. Ее даже обвиняли в участии в заговоре против императора. Ходили слухи и о том, что Каракалла – вовсе не ее сын, а родился он от первой жены Септимия, она же, будучи ему мачехой, вступила с ним в любовную связь. Все эти абсурдные домыслы, наверняка сфабрикованные и пущенные в ход сторонниками Плавция, находили своих слушателей, так что следы их остались и в более поздних трудах древних историков.

Эта война при дворе – или, как сегодня сказали бы, «в верхах» – имела, по крайней мере, одно косвенное последствие, очень интересное в особенности для культурологов. Среди софистов, общавшихся в то время с Юлией Домной, оказался и Флавий Филострат. До наших дней дошли его письма, литературные эссе и жизнеописания софистов, а также интересное произведение необычного содержания, созданное по инициативе императрицы, – биография Аполлония Тианского. Этот мудрец I в., бродячий проповедник, якобы даже чудотворец, был (как утверждают некоторые рассказы) живым взят на небо. Юлия Домна уговорила Филострата заняться этой темой, предоставив ему материалы, якобы собранные учеником Аполлония. Труд этот занял много лет, поэтому закончил его Филострат и опубликовал лишь после смерти Юлии Домны. Книга была встречена с большим интересом, ее охотно читали, и она даже сыграла определенную роль в споре между христианами и почитателями традиционных богов, поскольку в Аполлонии видели языческий аналог Христа.

В связи с этим возникает вопрос, немаловажный для оценки личности и взглядов Юлии Домны: стремилась ли дочь жреца языческого бога таким образом помочь антихристианской пропаганде? Намеревалась ли она напомнить своим современникам о том, что рассказы о всяческих чудесах, миссионерских путешествиях, призывы к благодетельной безгрешной жизни не являются привилегией одной лишь религии? А может быть, она просто хотела побольше узнать о жившем в Тиане – так близко от ее родной Сирии – человеке, о котором она много слышала?

Эти вопросы, конечно, останутся безответными. Точно так же как не узнаем мы сейчас и отношения Юлии Домны к новой религии. Известно, что в начале своего правления Септимий Север относился к христианам равнодушно, а иногда даже и сочувственно. Но после 202 г. отношение это резко изменилось, и начались гонения. Трудно себе представить, чтобы императрица ничего об этом не знала. Вероятнее всего, Септимий Север хотел своими действиями подчеркнуть связь проводимой им политики с политикой своего великого предшественника Марка Аврелия и выступить в роли хранителя староримских традиций и защитника веры отцов.

В 203 г. для увековечения побед Севера и его сыновей сенат постановил воздвигнуть на Римском Форуме триумфальную арку, которая и ныне не утратила своего великолепия. В том же году императорская чета вместе с обоими сыновьями, невесткой и Плавцием отправилась ненадолго в Ливию. В следующем 204 г. на так называемом Форуме Боариум в Риме была воздвигнута небольшая, но красивая арка в честь всей императорской семьи – построили ее на деньги банкиров и торговцев этого района. На одном из барельефов арки представлены Септимий Север с Юлией Домной, совершающие жертвоприношение, а на другом Каракалла – один, потому что вторая фигура, изображавшая Плавтиллу, вскоре была уничтожена.

Возведение этой арки несомненно было частью великолепных торжеств, проходивших в этом году, – так называемого праздника столетия Ludi saeculares. По традиции его праздновали раз в 110 лет, поскольку считалось, что это максимальный возраст, которого может достичь человеческая жизнь, иначе говоря, никто из смертных не может участвовать в этом празднике дважды. Самые пышные празднества состоялись во времена правления императора Августа, за 220 лет до этого. В тех, которые проходили в 204 г., немалую и очень почетную роль играла императрица Юлия Домна, стоявшая во главе приближенных к ней благородных матрон.

Тем временем Каракалла, наверняка не без ведома и молчаливого согласия матери, пытался избавиться от своего тестя Плавция. До нас дошли два описания последней, самой драматичной сцены этой схватки. Различаются они лишь в деталях, но суть того, что произошло 22 января 205 г. в императорском дворце, одна, и это сомнению не подлежит. Плавций был приглашен на аудиенцию к императору. Войти он был вынужден один. И тогда в присутствии отца Каракалла обвинил его в подготовке государственного переворота. Префекту не дали даже слова сказать в свою защиту. Каракалла тут же сорвал с него плащ и, указывая на надетый под ним панцирь, закричал, что вот оно – доказательство преступных помыслов Плавция. Императорская стража убила его на месте. После чего Каракалла своей рукой вырвал из бороды префекта клок волос и с триумфом ворвался в комнату, где находились Юлия Домна и дочь убитого Плавцилла. Потрясая выдранными волосами, Каракалла вскричал: «Вот он, ваш Плавций!» Что, как добавляет Кассий Дион, вызвало радость одной и ужас другой женщины.

Ближайших родственников Плавция – его сына и дочь Плавциллу – сослали, по одним источникам – на Сицилию, по другим – на один из Липарских островов.

Смерть всесильного префекта имела неожиданное и роковое для императорской семьи последствие: незамедлительно обнаружились скрывавшиеся до того недоброжелательность, враждебность и даже ненависть между братьями Каракаллой и Гетой. Мать, похоже, больше любила младшего сына.

Несмотря на всю эту внутреннюю напряженность, в 208 г. вся семья отправилась в Британию, которой все еще угрожали набеги племен из горных областей нынешней Шотландии. Они пробыли там три года – до 211, то есть до смерти Септимия Севера, все сильнее страдавшего от приступов подагры. Юлия Домна была второй после Сабины римской императрицей, посетившей этот остров, и первой, которая пробыла на нем так долго. Как она переносила эти холодные зимы, дожди и туманы, как воспринимала яркую зелень полей и тьму дремучих лесов – она, женщина родом из Средиземноморья, привычная к мягкому климату и совершенно иной растительности?

Императрицу удивила свобода нравов, царившая среди британских женщин, и она сделала замечание по этому поводу одной из заложниц, на что та ей ответила: «Мы куда честнее вас, римлянок. Мы просто открыто делаем то, что естественно, выбирая себе лучших, а вы позволяете худшим тайком соблазнять вас!»

Высказывание это наверняка выдумано, но весьма показательно и разумно.

Император умер 4 февраля 211 г. в своей резиденции в городе Эбуракум (сегодняшнем Йорке). Ему было 65 лет, 18 из них он правил империей, а с Юлией Домной прожил в браке больше четверти века. Ей в момент смерти мужа наверняка было уже более сорока лет. Она присутствовала при смерти мужа вместе с младшим сыном Гетой. Старший, Каракалла, в это время командовал войском. В последних своих словах умирающий просил сыновей жить в согласии и хорошо платить солдатам, а всем остальным и всеми остальными они могут пренебречь.

Прах императора с почестями доставили в Рим. Сопровождали прах вдова и сыновья покойного. По дороге везде их приветствовали с надлежащими почестями и выражениями траура. Возводились памятники и алтари, возносились молитвы богам за благополучное возвращение обоих сыновей и Юлии Домны – матери августов и военных лагерей, как ее официально именовали. Урну с прахом императора поместили в мавзолей Адриана.

Каракалла и Гета оказались верны всем заветам отца, за исключением первого. Их взаимная ненависть перешла в открытую фазу и угрожала интересам государства: двоевластие долго длиться не могло. Поэтому возник проект территориального разделения империи. Восточные провинции и Африку взял бы в управление Гета, а все западные провинции вместе с Римом – Каракалла. Однако Юлия Домна очень эмоционально воспротивилась такому решению, со слезами вопрошая, каким же образом они собираются делить мать?

Но все ее старания, все мольбы, все уговоры примириться оказались тщетными. Каракалла готовил окончательную развязку. В конце 211 г. или в начале 212 г. он упросил мать выступить посредницей при разговоре его с Гетой. Оба они пришли в ее покои без оружия. Но как только появился Гета, на него с мечами бросились несколько офицеров. Сын искал спасения у матери, и в ее объятиях и был убит. Кровь из его ран залила ей все платье. И сама Юлия Домна была ранена в руку.

Каракалла заявил, что это он должен был быть жертвой заговора, втайне подготовленного его братом. Тут же началась резня всех, кого только можно было заподозрить в симпатиях к Гете. Среди жертв оказалась и последняя из оставшихся в живых дочерей Марка Аврелия, Корнифиция, которая осмелилась посетить Юлию Домну и выразить соболезнования по поводу смерти сына, нарушив суровый запрет каким-либо образом демонстрировать траур, который в том числе касался и матери.

Ничего удивительного, что после этой страшной трагедии Юлия Домна пыталась отойти от политической жизни и снова углубиться в литературу и философию. Но ей это не совсем удалось.

Весной 214 г. Каракалла двинулся на восток. Он намеревался, отправившись по следам Александра Македонского, добиться великих побед. Матери пришлось сопровождать его в этом походе. В Малую Азию они отправились через балканские провинции. Зиму провели в Никомедии. Юлия Домна пыталась противостоять кровавым стремлениям сына, его безрассудствам и расточительности. Но разумные советы не приносили никаких результатов. Однако она была окружена почетом и получала всяческие почести. Именно ей доверил Каракалла в этом походе контроль за греческой и латинской перепиской, за исключением вопросов особой важности, и в письмах к сенату всегда упоминал о ней с величайшим уважением. Юлия Домна участвовала во всех торжествах наравне с императором. Затем они отправились в Сирию. Возможно, что мать сопровождала сына и в его путешествии по Египту.

Когда в 217 г. Каракалла двинулся в поход против парфян, Юлия Домна осталась в Антиохии. Здесь в апреле она и получила известие о том, что ее сын был убит, а императором провозглашен Макриний, префект преторианцев.

Реакция Юлии Домны была импульсивной. Она попыталась покончить жизнь самоубийством, но лишь нанесла себе тяжелую рану в грудь. Как утверждает Кассий Дион, она сделала это не от горя, причиненного смертью сына, которого она ненавидела, но от отчаяния, что лишится всех почестей и привилегий, став частным лицом. Успокоило ее лишь письмо Макриния, который заверял ее в том, что она сможет и дальше пользоваться всеми правами, соответствующими ее положению, в том числе и личной охраной. Отблагодарила она его тем, что начала подбивать воинов выступить против нового императора. Но поскольку все ее попытки оказались бесплодны, она решила совершить самоубийство, уморив себя голодом. В сущности, однако, ее смерть и так была неизбежна: она страдала от рака груди, который стал бурно прогрессировать после того, как она сама себя ранила. Прах ее впоследствии был помещен в мавзолее Адриана. В том же году сенат причислил Юлию Домну к сонму богов.