Октавия

Claudia Octavia

Первая жена императора Нерона, правившего в 54-68 гг.

Брак был заключен в 53 г., до того как Нерон стал императором.

Была убита в 62 г.

Потомства не оставила.

Октавия родилась в 39 или 40 г. в семье Клавдия и его третьей жены, Мессалины. Имя ей дали в честь прабабки, сестры императора Августа. Практически еще в колыбели она была обручена с Луцием Юнием Силаном, но в 48 г. Агриппина, бывшая в то время женой Клавдия, разорвала эту помолвку. В 53 г. Октавия вынуждена была выйти замуж за ее сына, будущего императора Нерона. Ей тогда было около четырнадцати лет, а Нерону шестнадцать. Для этого брака были определенные препятствия: хотя Октавия была родной дочерью Клавдия, а Нерон – приемным сыном, перед законом они были братом и сестрой. Но эту проблему обошли, формально приписав Октавию к другому роду.

В октябре 54 г., когда после смерти Клавдия Нерон стал императором, Октавия стала императрицей. Однако ни тогда, ни позднее титула августы она не получила. Вместо почестей на нее сыпались лишь удары судьбы, и чем дальше, тем более болезненные. Уже в феврале 55 г. прямо на пиру, на глазах у нее и у Агриппины, был отравлен ее родной брат, двенадцатилетний Британик. Не приходилось сомневаться, что это было сделано по приказу

Нерона. Пир даже не прервали. Октавия сохраняла каменное спокойствие, поскольку, как пишет Тацит, хоть она и была очень молода, но уже научилась подавлять проявления каких-либо чувств.

Когда Нерону приглянулась вольноотпущенница Акте, он совершенно отдалился от жены. Друзья советовали ему не пренебрегать женой столь демонстративно, но он отвечал резко: «Супружеские украшения я ей оставил!» Однако, когда император переключился на Поппею Сабину, ситуация стала значительно более опасной. Акте была лишь наложницей и на большее не претендовала, тогда как Поппея, происходившая из знатной аристократической семьи, явно стремилась к браку. И основными препятствиями на пути к этому были для нее Агриппина и, разумеется, Октавия.

В марте 59 г. Агриппина была убита. Вскоре после этого Нерон стал открыто заявлять, что его жена бесплодна – это было явной подготовкой к разводу. В 62 г. Октавию удалили сначала из дворца, а затем и из Рима. Ей пришлось поселиться в Кампании, где она жила, как в тюрьме – под стражей. Затем состоялся развод, и через несколько дней после этого император женился на Поппее. Мало того, при разводе Октавии пришлось испытать страшное унижение: ее обвинили в прелюбодеянии с флейтистом – рабом из Александрии. Было проведено официальное следствие, необходимые признания от рабынь Октавии добывали под пытками. Некоторые из них не выдержали, другие держались стойко, а одна даже крикнула терзавшему ее палачу: «Лоно моей хозяйки куда чище твоего рта!»

Вскоре по столице разнеслась весть: император сожалеет об изгнании Октавии и хочет снова сделать ее своей женой вместо Поппеи. Неизвестно, кто и с какой целью распускал эти слухи, но молодая женщина пользовалась в народе большой симпатией и популярностью – еще и потому, что была так несчастна. В городе дело дошло до беспорядков. Ликующие толпы ворвались на Капитолий. Народ сбрасывал статуи Поппеи, водружая вместо них изображения Октавии и осыпая их цветами. Люди славили милосердие Нерона. Группы приверженцев Октавии проникли даже на Палатин, к дворцу императора, и лишь вмешательство преторианцев позволило восстановить порядок. Этот спонтанный взрыв народной поддержки стал для Октавии смертным приговором. Поппея была оскорблена и напугана: кто сможет ей гарантировать, что муж когда-нибудь не уступит требованиям народа? Она умоляла Нерона оградить ее от опасности, кричала* что эти беспорядки устроили рабы и вольноотпущенники Октавии, и вопрошала, а что же будет, если она сама покинет Кампанию и вернется в Рим?

Вопрос с Октавией постановили решить окончательно. Поскольку в ее обвинение в связи с египетским флейтистом с самого начала никто не поверил, на сей раз тактику решили изменить. В прелюбодеянии с Октавией добровольно признался Аникет – тот самый, что за три года до этого стал убийцей Агриппины, а после этого получил должность префекта военного флота в Мизене. Поскольку он обвинил себя сам, опровергнуть обвинение официально не было никакой возможности. Аникета тут же приговорили к ссылке на Сардинию, где он спокойно и в комфорте прожил долгие годы, пока не умер своей смертью. После этого последовало публичное заявление Нерона, в котором тот обвинял Октавию, что та соблазнила Аникета, чтобы с его помощью поднять бунт в армии. Он также утверждал, что Октавия преступно избавилась от зачатого с любовником ребенка, – забыв о том, что совсем недавно обвинял ее в бесплодии. В результате Октавию приговорили к ссылке на остров Пандатерию. Описание в XIV книге «Анналов» Тацита последних дней ее жизни – пожалуй, самые потрясающие воображение страницы этого исторического труда: «Там в окружении центурионов и воинов томилась еще не достигшая двадцатилетнего возраста молодая женщина, уже, как предвещали ее несчастья, исторгнутая из жизни, но еще не нашедшая даруемого смертью успокоения. Прошло немного дней, и ей объявляют, что она должна умереть, хотя она уже признавала себя незамужнею женщиной и только сестрою принцепса, взывая к именам их общих предков Германиков и, наконец, Агриппины, при жизни которой, пусть в несчастливом замужестве, она все же оставалась живою и невредимою. Ее связывают и вскрывают ей вены на руках и ногах; но так как стесненная страхом кровь вытекала из надрезанных мест слишком медленно, смерть ускоряют паром в жарко натопленной бане. К этому злодеянию была добавлена еще более отвратительная свирепость: отрезанную и доставленную в Рим голову Октавии показали Поппее. Упоминать ли нам, что по этому случаю сенат определил дары храмам? Да будет предуведомлен всякий, кому придется читать – у нас ли, у других ли писателей – о делах того времени, что, сколько бы раз принцепс ни осуждал на ссылку или на смерть, неизменно воздавалась благодарность богам, и то, что некогда было знамением счастливых событий, стало тогда показателем общественных бедствий» [5].

Уже следующее поколение римлян создало Октавии прекрасный памятник, подобного которому не получила ни одна императрица, и оказался он куда крепче мрамора. Этот памятник – посвященная ее судьбе «Октавия», единственная дошедшая до наших дней трагедия той эпохи, основанная на событиях римской истории. Некоторые приписывали ее авторство Сенеке, но это мнение ошибочно. И именно это произведение стало прообразом одноименной трагедии Расина.