Агриппина

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Агриппина

Julia Agrippina

Четвертая и последняя жена императора Клавдия, правившего в 41-54 гг. Родилась в 15 г. Брак с Клавдием, который для Агриппины был третьим по счету, был заключен в начале 49 г.

Получила титул августы Была убита в марте 59 г.

От первого брака имела сына.

Агриппина родилась 6 ноября 15 г. в городе на Рейне, основанном на землях германского племени убиев, где в то время находился лагерь римских легионеров, которыми командовал ее отец – Германик. Позднее, в 50 г., по инициативе Агриппины император Клавдий дал ему официальное название Colonia Claudia Ara Agrippinensium – Колония Агриппина. Сейчас мы знаем его как Кёльн.

Германик был сыном Друза Старшего, то есть сыном брата правившего в то время императора Тиберия и внуком Ливии. Его жена, Випсания Агриппина, родилась от брака Марка Агриппы и Юлии, дочери императора Августа. Проще говоря, в потомстве Германика и Випсании Агриппины текла кровь как Августа, так и Ливии. Сочетание не самое удачное – ведь плодом этого же союза был будущий император Калигула, определенно страдавший отклонениями в психике. Агриппина, тремя годами младше Калигулы, была одновременно старшей из трех сестер. После нее появились на свет Юлия Друзилла и Юлия Ливилла. И ни одну из них невозможно было назвать абсолютно нормальной.

В 28 г. Агриппину, которой едва исполнилось 13 лет, выдали замуж за Гнея Домиция, по прозвищу Агенобарб [4], принадлежавшего к одному из самых знатных родов Рима. Гней Домиций был внуком Октавии, сестры императора Августа, и наверняка именно поэтому император Тиберий выбрал его в мужья для своей племянницы, отец которой, брат Тиберия, умер, когда ей было всего 5 лет. Как пишет Светоний, и нрав Домиция, и его поступки были позорны и отвратительны. От обвинения и приговора за оскорбление величия, а также за сожительство с собственной сестрой, его спасла лишь смерть Тиберия в 37 г. Следует, однако, признать, что он вполне способен был здраво оценить и себя, и жену. Когда в декабре 37 г. Агриппина подарила ему сына, в ответ на поздравления он заметил: «От нас с Агриппиной всем на погибель могло родиться лишь чудовище!» Сын этот, первоначально получивший имя Луций Домиций Агенобарб, впоследствии вошел в историю как император Нерон.

Но пока в феврале того же 37 г. императором стал родной брат Агриппины, Гай Цезарь по прозвищу Калигула. Для Агриппины и ее сестер настали времена роскоши и великолепия. Император демонстративно осыпал их почестями. В официальных документах появилась обязательная формулировка: «На благо и пользу Гая Цезаря и его сестер!» В цирке сестры занимали места в императорской ложе – вместе с братом и весталками. Принося присягу, теперь также надо было клясться именами всех членов семьи. В то же время никто не сомневался, что император сожительствует с сестрами. К Юлии Друзилле он, совершенно не скрывая этого, относился как к жене, хотя она к тому времени была замужем за Эмилием Лепидом. Впрочем, ходили слухи о том, что все три сестры сожительствуют и с ним тоже. Когда в 39 г. умерла Юлия Друзилла, император искренне и не таясь оплакивал ее смерть, был также объявлен всеобщий траур. Однако в том же 39 г. был раскрыт заговор, во главе которого стоял все тот же Эмилий Лепид. Агриппину обвинили в сожительстве с ним и в участии в заговоре. Эмилий Лепид заплатил за этот заговор жизнью, а Агриппину вместе с сестрой сослали на один из Понтийских островов у западного побережья Италии. Было конфисковано и все ее состояние. Но сначала урну с прахом Лепида, с которым она якобы состояла в любовной связи, ей пришлось доставить в его семейный склеп, и всю дорогу она должна была держать урну у себя на коленях. Примерно в то же самое время умер от диабета и муж Агриппины Домиций.

Изгнание длилось недолго: уже в феврале 41г. новый император Клавдий разрешил обеим сестрам вернуться в Рим. Агриппине было возвращено и конфискованное имущество. Молодая вдова (ей к тому времени было всего 25 лет) решила снова выйти замуж. Наилучшим кандидатом в мужья она сочла Сульпиция Гальбу, как-то не обратив внимания на то, что он уже был женат. Ее явные старания завлечь избранника привели к тому, что на каком-то приеме для дам теща Гальбы публично оскорбила ее и надавала пощечин. Но тут Агриппине подвернулась ничуть не менее удачная партия – оставшийся вдовцом после смерти Домиции, сестры ее покойного мужа, Пассиен Крисп, дважды консул, который был прекрасным оратором и большим любителем деревьев – ну просто эколог своего времени. Он женился на Агриппине и крайне опрометчиво сделал ее своей наследницей. Скончался он неожиданно и, как единодушно считали окружающие, не без ее помощи.

Смерть Мессалины открыла перед Агриппиной новые супружеские перспективы. Она решила побороться за место рядом с императором – ей оставалось лишь победить двух соперниц. Одной из них была Элия Петина, которая более десяти лет назад уже была женой Клавдия и родила ему дочь Антонию. Второй – Лоллия Павлина, на которой когда-то был женат Калигула. Каждую кандидатуру предлагал один из влиятельных вольноотпущенников. Агриппину поддержал Паллас, который представил ее как женщину красивую и плодовитую – ведь у нее уже есть сын от первого брака, к тому же стоит ли допускать, чтобы дама, связанная столь близкими узами крови с императорским домом, озаряла своим блеском какое-либо заурядное семейство. Однако куда больше, чем уговоры Пал- ласа, на окончательное решение Клавдия повлияла сама Агриппина – как близкая родственница, она имела к нему беспрепятственный доступ с правом на поцелуи и, как утверждает Тацит, безраздельно завладела его сердцем задолго до того, как стала женой императора.

Но тут возникла одна сложность: кровное родство было слишком уж близким. Пристало ли дяде жениться на своей племяннице, дочери брата? Этого не позволяли традиции, и были опасения, что созданный прецедент может стать дурным примером. Решить этот вопрос взялся Луций Вителлий – отец будущего императора Авла.

Вителлий никогда не знал меры в том, как польстить правителям. Он открыто оказывал Калигуле почести, приличествующие лишь богам, он же почитал высочайшей для себя милостью соизволение Мессалины снять с нее туфельки – одну из них он постоянно носил с собой в складках тоги и при случае при всех почтительно целовал ее. И, наконец, именно он установил золотые фигурки вольноотпущенников Клавдия среди своих домашних богов.

Вителлий начал с того, что задал императору вопрос: согласится ли тот поступить в соответствии с волей народа и сената? Клавдий ответил, что он всего лишь один из граждан и не может противиться желанию большинства. Тогда Вителлий отправился в сенат, где первым взял слово. Он превзошел самого себя, внушая слушателям, что в своих тяжких трудах на благо государства император нуждается в помощи, чтобы никакие домашние заботы не мешали ему заботиться о всеобщем благе. А потому ему необходима такая жена, которая стала бы надежной опорой как в успехах, так и в неудачах, женщина, с которой можно поделиться мыслями и которой можно доверить воспитание детей. После этого Вителлий прямо перешел к кандидатуре Агриппины, отметив, что хотя в Риме до сих пор никто еще не брал в жены дочь собственного брата, у других народов это принято, да и закон таких браков не запрещает.

Сенаторы встретили речь Вителлия с энтузиазмом, который, вне всякого сомнения, заранее был умело подготовлен. Раздались крики, что если император не поспешит с этим бракосочетанием, им придется силой заставить его жениться. Тут же перед зданием сената, как по заказу, появились группы людей, скандирующих, что того же хочет и римский народ. Незамедлительно был принят закон о браках подобного рода. Знаменитый римский юрист Гай в книге I своих «Институтов» пишет: «Можно брать в жены дочь своего брата. Впервые это положение было применено, когда Клавдий женился на Агриппине. Однако вступать в брак с дочерью сестры непозволительно».

Стремясь к этому браку, Агриппина думала и о будущем своего двенадцатилетнего сына Луция Домиция, ставшего впоследствии императором Нероном. Услужливый сенат призвал Клавдия обручить с Луцием Домицием Октавию – его девятилетнюю дочь от второго брака. Для этого была разорвана помолвка Октавии с Луцием Силаном, хотя тот по линии матери был правнуком императора Августа и в течение многих лет пользовался симпатией Клавдия. В конце 48 г. Силана обвинили в порочной связи с собственной сестрой Юнией и по инициативе Вителлия удалили из Сената, а 29 декабря Силан был смещен с должности претора.

Свадьба Клавдия и Агриппины состоялась в первые дни 49 г. В день их бракосочетания Силан совершил самоубийство. Сестру его впоследствии приговорили к высылке из Италии. Это были первые жертвы новой императрицы. Тацит так отзывается о времени ее правления: «Все в столице изменилось. Все стали подчиняться женщине. Она же оскорбила достоинство Рима – и не распущенностью своей, как Мессалина. Наступило рабство, вершимое рукой не по-женски жесткой. Царили жестокость и высокомерие. Во дворце не творилось ничего предосудительного – по крайней мере до тех пор, пока это не требовалось в интересах власти. А предлогом для безграничной жадности служило якобы стремление заботиться о государственных финансах».

Чтобы милосердием склонить на свою сторону общественное мнение, Агриппина добилась возвращения Сенеки, сосланного на Корсику. Этот философ уже тогда не только был прекрасным оратором и писателем, но отличался еще и недюжинной деловой хваткой. На Корсику он попал по вине Мессалины, инициировавшей его обвинение в прелюбодеянии с Юлией Ливиллой, сестрой Калигулы. По возвращении ему была пожалована должность претора и поручен контроль за воспитанием юного Луция Домиция.

В 50 г. Агриппина получила титул августы. Монеты с ее изображением и титулом чеканились не только монетными дворами греческих городов, и прежде всего Александрии, но также и монетным двором Рима. Это был первый в истории римской империи пример, когда таким образом было выражено почтение императрице. Во многих греческих городах Агриппине, как некогда Ливии, воздавались божественные почести. Во время официальных торжеств, в том числе и военных, она либо появлялась рядом с императором, либо находилась где-то поблизости от него. Ее именем приносили клятвы. Иначе говоря, современники считали ее соправительницей Клавдия, как формальной, так и фактической. Такой позиции ни до нее, ни после не занимала ни одна императрица.

Ее родной город, о котором уже говорилось, при Агриппине получил статус и название колонии. Преданный ей энергичный Афраний Бурр был назначен префектом преторианцев. Дворец императрицы охраняла военная стража. Сын ее был усыновлен Клавдием и носил отныне имя Нерон Клавдий Друз Германик. Его осыпали почестями и привилегиями, а в 53 г. он вступил в брак с Октавией, став таким образом одновременно и сыном, и зятем императора. Все это ничего хорошего не предвещало Британику как наследнику императорского трона.

Похоже, что в какой-то момент Клавдий как будто очнулся и понял, что дела зашли слишком далеко. Есть сведения, что он начал демонстративно приближать к себе Британика и убеждать его в том, что еще исправит нанесенные ему обиды. Агриппина почувствовала, что ей угрожает опасность.

Клавдий умер 14 октября 54 г., поев так любимых им грибов. Все считали, что Клавдия отравила Агриппина. Преторианцы, командовал которыми Бурр, тут же провозгласили императором Нерона, а тот своеобразно выразил свою благодарность, объявив всем постам в качестве первого пароля слова: optima mater – самая лучшая мать.

Убитая горем скорбящая вдова вскоре стала жрицей обожествленного Клавдия и начала возводить ему храм на Делийском холме. Однако в то же самое время приближенный к ней Сенека, который ненавидел покойного и не мог простить ему своей ссылки, опубликовал сатиру «Отыквление божественного Клавдия». Это была мелочная месть, которая так типична для мстительных и злопамятных интеллектуалов.

В первые месяцы правления сына роль истинной правительницы играла Агриппина. 17-летний Нерон не вмешивался в государственные дела, а Агриппине помогали Бурр и вольноотпущенник Паллас, который был министром финансов. На некоторых из выпущенных в этот период монет Агриппина изображена вместе с Нероном, а в помещенных на них надписях она именуется Agrippina Augusta mater Augusti – «Агриппина Августа, мать Августа». Заседания сената созывались во дворце императора, чтобы Агриппина могла слышать все дебаты, скрываясь за занавеской.

Однако постепенно между Агриппиной и Нероном нарастал конфликт. И достаточно было того, что поначалу казалось сущей мелочью, чтобы он разгорелся ярким пламенем. Нерону приглянулась вольноотпущенница Акте, и он стал пренебрегать своей законной женой, Октавией. Агриппина отреагировала на это с яростью, устроив сыну публичный разнос с криками, что только вольноотпущенницы и служанки ей в невестки не хватало. Скандал постарались замять, но взаимная обида осталась. Но настоящим ударом для Агриппины, лишившим ее возможности править, стало отстранение от должности так преданного ей Палласа.

Разъяренная Агриппина упрекала сына, что она сделала его императором, но она же может и сбросить его с трона, посадив на нем родного сына Клавдия – Британика. В феврале 55 г. прямо на пиру, в присутствии Агриппины, Октавии и Нерона, Британик был отравлен. Его тело незамедлительно сожгли, а прах поместили в мавзолей Августа. В обращении к народу (написанном, скорее всего, Сенекой) император оправдывался за поспешные похороны, утверждая, что после потери любимого брата у него не остается иной надежды, кроме веры в свою страну, и что в своей скорби он рассчитывает на еще большую поддержку со стороны сената и римского народа.

Потом разнесся слух, что Агриппина собирается выйти замуж за Рубелия Плавта, который по матери был правнуком императора Августа. Подозревали, что с его помощью она попытается сбросить Нерона и сама завладеть троном. И опять ссору матери с сыном уладили. Но Агриппину постепенно оттесняли от двора и лишали влияния. В марте 59 г., когда она пребывала в приморском Антиуме (современный Анцио), сын неожиданно передал матери приглашение посетить его виллу в Байях, на берегу Неаполитанского залива. Ночью, после задушевного разговора, она отправилась на небольшом корабле на другую виллу – где она остановилась. Во время плавания внезапно рассыпалась конструкция корабля. Агриппине чудом удалось спастись, тем более что во время катастрофы погибла ее служанка: ее убили ударом весла, когда она взывала о помощи для императрицы. Не оставалось никаких сомнений, что катастрофа была подстроена специально. На следующий день, после совета у Нерона, в котором также принимал участие Сенека, на виллу Агриппины отправили убийц во главе с Аникетом, и они забили императрицу палками.

Лишь когда преступление свершилось, Нерон начал осознавать его чудовищность. Всю ночь его мучила тревога: он был уверен в том, что на рассвете его ждет гибель, потому что все отвернутся от него как от матереубийцы. Но, когда рассвело, к нему сначала явились с поздравлениями офицеры, потом потянулись друзья, затем начали прибывать делегации из ближайших городов. Все они радовались тому, что император чудом избежал смерти от рук вольноотпущенника Агриппины, которого – как говорили – лишь в последний момент удалось схватить с оружием в руках.

Эта официальная версия была изложена императором в письме к сенату. Истинным автором этого поразительного документа был Сенека. Нерон приводил в нем длинный список преступлений своей матери. Он перечислил все ее происки против сената, армии и народа, свалил на нее вину за все злодейства, совершенные за время правления Клавдия, и дал понять: Риму просто невероятно повезло, что после ареста подосланного к сыну убийцы Агриппина покончила с собой.

Как же могло так случиться, что Сенека, человек, сознательно сотрудничавший с матереубийцей и цинично оправдавший это чудовищное преступление, не только был на протяжении столетий, но и сегодня является для нас моральным авторитетом, а его мысли и ныне вдохновляют проповедников и философов? Надо признать, что он умел красиво, метко, афористично разглагольствовать о нравственности и морали, учить добродетельно жить. Но больше всего помогло ему то, что несколько лет спустя он и сам вынужден был покончить с собой по приказу своего воспитанника. И ушел он из жизни по-мужски, без трусливых просьб и уговоров о помиловании. А в том, что его литературное наследие дошло до наших дней, решающую роль сыграл тот факт, что на закате древнего мира была сфабрикована переписка апостола Павла с Сенекой. Поэтому средневековые монахи старательно переписывали высокоморальные труды воспитателя и советника Нерона, даже не сомневаясь в том, что их автор был почти христианином. А если к этому добавить, что, по некоторым сведениям, он был еще и любовником Агриппины и даже отцом Нерона… Как же причудливо порой сплетаются судьбы при жизни и после смерти!

Сенат постановил, что во всех храмах должны быть проведены публичные молебствия в благодарность богам за спасение Нерона. Мартовские дни, когда было предотвращено покушение на императора, отныне следует ежегодно отмечать играми, а день рождения Агриппины считать роковым днем.

Тацит пишет, что ему довелось читать дневники Агриппины, в которых она описывала превратности судьбы – своей и своих близких. Можно себе представить, какое увлекательное это было чтение.