Глава 6 МЭ: «Мы — вместе!»
Глава 6
МЭ: «Мы — вместе!»
Вступление рок-дилетанта
С выходом отечественной рок-музыки на широкую публику обострился ряд социальных проблем, так или иначе с нею связанных. Если раньше отечественный рок бытовал в сравнительно узкой «экологической нише», определяемой возрастом рок-музыкантов и их поклонников, а также явно выраженным стремлением к «нон-конформизму», то сейчас, благодаря кино, телевидению, фестивалям, концертам на больших площадках, эта сфера духовной жизни общества стала весьма заметной людям других поколений, другой общественной ориентации.
Незамедлительно вспыхнули споры — в прессе, на телеэкране, в семье и школе. Раньше ведь было как? Рок публично предавался анафеме, и все были спокойны. Одни считали это вполне справедливым, другие не обращали на хулу внимания и смеялись над нею. Теперь же кроме людей с незыблемой точкой зрения на рок-музыку, какого бы знака эта точка зрения ни была, появились многие, желающие самостоятельно разобраться, кто же прав.
Среди множества писем, поступающих в «МЭ», немало таких, где ставятся именно эти, социальные вопросы. Я выбрал из обширной почты всего три письма, отражающих основные тенденции. Первая — максималистская: защитники рока утверждают, что он — всецело поколенческое искусство, которое не может быть понято «отцами». Вторая — более мягкая: приверженцы рока ищут аргументы, чтобы убедить своих противников в старших поколениях в своей правоте. И третья — сомневающаяся, если можно так выразиться. Любители рока ставят свою правоту под сомнение, хотят обосновать ее. Эта третья группа читателей наиболее мне близка, ибо сомнение в собственной правоте — источник духовного развития.
Итак, перед нами три письма, выбранных из почты «МЭ».
Ирина Корниенко — рок-дилетанту
Уважаемый товарищ!
Я попытаюсь выразить мнение определенной группы творческой молодежи — той, которая непосредственно делает рок. Будьте добры, ответьте мне на это что-нибудь.
Для начала — цитата из ваших «3аписок»: «В этой манере пения мне тоже виделся образ нового поколения с ломким, неустоявшимся голосом, которое отчаянно заявляет о своем месте в мире».
Но почему бы вам не послушать не только нашу музыку, но и наше мнение? Рок гораздо шире, чем музыкальное явление. Дети джаза сказали свое слово о роке, так дайте самим рок-детям сказать о том, что им, во всяком случае, ближе и понятнее.
Для нас рок — явление времени, и потому к нему тянется наше поколение, которое в принципе не желает другой музыки.
Хорош ваш анализ, спору нет. В нем много удивительно точных и глубоких мыслей. И только одна беда: вы — посторонний. Вас это не трогает лично. То есть, конечно, волнует, что видно из текста, но это не ваша боль, не ваша беда. Как поет Науменко: «Чужие раны не так глубоки». Не болит — и можно мудро рассуждать и даже тонко иронизировать. «Они попросту не соберутся на вечер встречи, эти старички и старушки. Им это будет не нужно…»
Ах вы милый, всезнающий пророк! Согласны, не соберемся. Но только не потому, что нам это будет не нужно, а потому, быть может, что просто не успеем стать старичками и старушками.
Скажите, в ваш «век джаза» вы тоже слышали отовсюду о «ядерной угрозе», «конфронтации», «военно-промышленном комплексе» и проч.? Похоже, проблема войны не стояла так остро в ваше время, между тем как нам от нее никуда не деться. Вы могли спокойно заниматься делами, а сделав их, отдать дань джазу как музыке.
Но как же вам до сих пор непонятно: у вас была музыка, а у нас — ощущение себя в этом мире, положенное на музыку, или, как вы выражаетесь, «атмосфера восприятия»! Тексты сами по себе в большинстве случаев (правда, не во всех, но Вам этого не услышать) банальны: музыка сама по себе иногда несносна, примитивна или попахивает плагиатом, но… атмосфера!
Не нам доказывать, что юная душа подростка, не включенного еще в «жесткий производственный процесс», очень восприимчива к фальши. Чувствует вранье за километр! Нутром, интуитивно, необъяснимо… И ее-то Вы думаете заставить с сытым удовольствием слушать сытых Кобзона, Лещенко и иже с ними? Как же далеки от того, что происходит в наших душах, вы — наши учителя!
Запад для многих из нас уже не критерий. Мы хотим делать свой рок. И мы его сделаем. Его уже делают: там и тут, в глубинке, по обшарпанным клубам, самодеятельно, истово, ничего с этого не имея, кроме подзатыльников справа и слева, — делают не профессионалы, ибо профессионализм обанкротился, стал символом «ремеслухи», за которую просто платят деньги. Профессионал — это тот, кто спекулирует на духовности, кто абстрактно желает счастья всем в будущем, а в настоящем стрижет купоны со своих пожеланий…
Почему вы так во всем уверены? Почему вы слушаете только себя, но совсем не хотите выслушать нас? МАШИНА для нас уже тоже не эталон. Она наконец добилась вашего признания, но какой ценой! Сколько раз ей пришлось наступать на горло собственной песне! И дело не в том, что она уже осталась позади нас, хотя знает о нас почти столько же, сколько вы. Достаточно того, что она первая начала. И для начала не так уж скверно. Но не для продолжений! Ей этого просто не потянуть. И мы даже жестче склонны оценивать ее, чем вы.
Нас волнует не только наше будущее, которого в принципе может и не быть. Нас волнует и настоящее. Нас волнует, почему в этом мире необходимо врать. И почему все стремятся не помочь нам разобраться, а лишь сделать похожими на себя? Знаете, что ответили нам школьники восьмых классов на вопрос, хотят ли они быть похожими на своих родителей? 50 «нет» из 60!
Если учитель на уроке говорит про высокие идеалы, а потом в узком кругу сетует на жизнь и говорит совсем иное, если отец дома поучает: «Будь честен и справедлив», а потом говорит об удачно обстряпанном дельце, — в каком случае им верить?! Если в любом коллективе, куда ни попади, все с благими намерениями обламывают мои острые углы и подгоняют под установленный стандарт, если люди, в которых веришь, имеют принципы, но не следуют им, если…
Это можно понять, но как быть, если не хочется принимать? Если хочется иначе? Честнее? Вот и звучит издевка в нашем роке:
Ты в себе не вполне, не вполне уверен.
Не пугайся, иди, этот путь проверен,
Выверен и верен,
Выверен и верен…
Вот потому рок — это не совсем «направление в музыке». Это скорее позиция. И если не образ мысли, то образ чувствования.
Почему вы так не хотите дать нам место в «созидательной жизни»? Боитесь, что сами не устоите? Но кто вы тогда, если вас так легко смести? Что в вас хорошего, если вы боитесь нас? А если нет — почему избегаете разговора начистоту?
Рок ставит своей задачей заставить мыслить, заставить пристальней вглядеться в себя и окружающий мир. Это — плохо? Говорят, что это страшно. Для кого? Только не для нас.
Конечно, все имеет оборотную сторону: есть совершенно не мыслящие молодые люди, которые во всем выискивают просто кайф. Гадость всякую, лай собачий, оправдание своим дрянным делам и помыслам. Вы сами говорите: «Много шелухи». Но разве в этом виноват рок?
И еще: мы одиноки. Каждый в отдельности и все вместе. Взрослые заняты собой и своим «производственным процессом», они думают, что можно откупиться от своих детей их материальным благополучием. Блеф! Взрослые хотят разрешить наши проблемы просто и быстро — им некогда…
Но для кого же вы, если не для нас?
Ирина Корниенко (г. Свердловск).
Рок-дилетант — Ирине Корниенко
Уважаемая Ирина!
Спасибо Вам за откровенное письмо. Попробую на него ответить, воспользовавшись избранной Вами формой памфлета.
Итак, вопрос поставлен: для кого же мы, если не для вас? Это главный вопрос. Кроме того, нам нужно ответить и на ряд мелких: что в нас хорошего? Почему мы избегаем разговора начистоту? Почему не хотим дать вам места в «созидательной жизни»? И так далее.
Главный вопрос может вызвать возмущение: что же, у нас мало своих забот, своих устремлений, своих бед, в конце концов, чтобы ломать голову над проблемами двадцатилетних, которые (двадцатилетние) нас к тому же в грош не ставят? Но в сущности вопрос правильный. Если считать, что между поколениями существует такая же связь, как между родителями и детьми (а это так и есть в каждой отдельной ячейке общества — семье), то следует признать: да, мы исключительно для вас, все заботы и усилия родителей имеют смысл постольку, поскольку они направлены на благополучие и счастье детей. Точно так же обстоит с поколениями.
Каждое поколение берет в долг у предыдущего, а отдает следующему. Нас упрекают в том, что мы скупы и бессердечны: мы мало даем, а если даем, то не то, что нужно, а всякую дрянь: ложь, лицемерие, фальшь и тому подобное. Обвинения слишком серьезны, чтобы можно было отшутиться. Ни к чему не приведет и попытка предъявить контробвинения, которых, согласитесь, у нас тоже немало. Получится только ругань, больше ничего. Давайте попробуем по мере возможности разобраться, — вы ведь хотите этого? И делать вас «похожими на себя» мы отнюдь не собираемся. Нет, мы хотим, чтобы вы были лучше, умнее, честнее нас. Добрее и справедливее. Красивее и талантливее. Иначе наша вера в прогресс может пошатнуться.
При всех наших недостатках (а их действительно много) мы, как правило, отличаемся от вас тем, что любим и умеем работать. Мы привержены своему «производственному процессу». Мы профессионалы. Мы действительно зарабатываем на жизнь своим трудом и не видим в этом ничего зазорного.
Не сочтите это за скрытое обвинение. Возможно, что вы еще не успели стать профессионалами, не научились, потому что молоды. Но хотите ли вы этого — вот в чем вопрос. 50 «нет» из 60 — почему это? Потому ли, что у этих пятидесяти родители изолгались, ведут двойную и невозможно фальшивую жизнь? Вряд ли. Может быть, они попросту живут своим трудом, скромно, недостаточно ярко, порой думают о том, чтобы свести концы с концами… короче говоря, они скучны, заезжены бытом, занудны. Походить на них?! Да вы смеетесь!
Нет, мы будем другими. Мы будем жить ярко, красиво, свободно. Мы будем модно одеваться, говорить прямо и смело. Мы будем много знать, будем независимы, будем личностями. Все как один!.. Но неужели в четырнадцать-пятнадцать лет можно думать иначе? На здоровье! Дерзайте!
Но вот проходит лет пять-шесть, и вам уже не пятнадцать, а чуть за двадцать. И вы по-прежнему не хотите походить на своих фальшивых и серых родителей, которые к тому же совершенно жалким образом пытаются откупиться от вас материальными благами, но сами по-прежнему не включаетесь в «производственный процесс». Не спешите включаться. Успокаиваете себя тем, что вас не допускают до «созидательной жизни» какие-то злые дяди и тети. То ли боятся вас, то ли просто вредничают. А когда вы до нее дорываетесь, вам быстренько обламывают ваши «острые углы» и подгоняют под «установленный стандарт», то есть опять-таки хотят сделать похожими на себя.
Но подумайте: ваши острые углы остры не для вас. Они остры для окружающих. Окружающим от них больно. Немудрено, что наиболее нетерпеливые стараются их обломать. Иной раз острые углы просто опасны для жизни. Да и к чему они? Вам от них тоже несладко. Поверьте, что ваша личность, упакованная в более безопасную оболочку, нисколько не пострадает, а окружающим станет легче.
Но ведь не только это мешает вам созидать. Вы не хотите продаваться, двоедушничать, лгать, говорить одно, а делать другое. Позвольте, а мы хотим?..
Неужели вы всерьез думаете, что нам доставляют удовольствие фальшь, ложь, приспособленчество, блат, делячество? Что мы в восторге от продажности? Что мы боготворим вранье?
Ошибка — как с вашей, так и с нашей стороны — заключается в том, что линию раздела проводят между поколениями, между молодыми и немолодыми. Одни фальшивы, другие честны. Или: одни — пижоны и бездельники, другие — труженики. Между тем линия раздела всегда проходила и проходит между честными и бесчестными, добрыми излыми, порядочными и непорядочными, талантливыми и бездарными — во всех поколениях.
И борьба между ними идет нешуточная. Она гораздо серьезнее борьбы между роком и джазом, например. Если последняя вообще существует.
Следовательно, люди объединяются по вышеперечисленным признакам, а не потому, что одному нравится МАШИНА ВРЕМЕНИ, а другому — крем-брюле в стаканчиках.
Если мы именно так расставим силы, то нам удобнее будет выявлять то лживое и злое, что существует в каждом поколении. И тогда в ответ на те обвинения, что предъявила лучшая часть Вашего поколения худшей части нашего, те из нас, которые стараются не фальшивить, могут задать свои вопросы определенной части Вашего поколения. Скажите, честно ли, не зарабатывая денег трудом, иметь вещи, стоимость которых превосходит месячную зарплату родителей? Честно ли, «чувствуя фальшь за километр», подходить к своему будущему с деляческой меркой и валом валить в торговлю и сферу обслуживания, рассчитывая на «теплые» места? Честно ли, обвиняя родителей в беспринципности и презирая их за это, пользоваться их услугами и протекциями при поступлении в институт, на работу и проч.? Наконец, честно ли требовать для себя идеальных морально-нравственных условий, не ввязываясь в борьбу за них иначе как с помощью рок-музыки?
Хотим мы или не хотим — мы живем рядом, в одном обществе. Отцы и дети — молодые, немолодые, старые. Обособляться в своем признании или непризнании музыки, характера, нравственных основ того или иного поколения — неконструктивно. Мы согласны быть для вас, но и вы не замыкайтесь в своем одиночестве. Ибо с кем вы, если не с нами?
Александр Житинский.
Александр Щеголев — рок-дилетанту
Дорогой рок-дилетант!
Я пишу Вам, потому что не могу написать всем Им. Они — это любящие родители, которые точно знают, что такое «хорошо» и что такое «плохо». Вопрос, который я хочу поставить, ими уже давно решен. А вопрос такой: насколько вредное воздействие оказывает рок-музыка на подрастающих мальчиков и девочек?
Я еще недостаточно повзрослел, чтобы забыть впечатления отрочества. Я хорошо помню, как некая разгневанная мама моего приятеля прибежала ругаться по поводу того, что я подсовываю ее Петечке всякую мерзость. Мерзость — это пленки с записями какого-то ансамбля. А прибежала она, что характерно, к моей маме, а не ко мне. Но моя мама умная женщина, поэтому разговор не получился. И все же мне было горько и обидно, а главное, описанная ситуация заставила осмотреться и увидеть, что конфликты, так или иначе связанные с любовью детишек к этой «мерзости», случаются на каждом шагу.
Мнения родителей развиваются в двух направлениях:
1) увлечение рок-музыкой значительно снижает культурный и мировоззренческий уровень детей, так сказать, «подменяет истинные ценности преходящими»;
2) рок-музыка заставляет детей совершать нехорошие поступки, пробуждает в них агрессивность и злобу, то есть «уродует психику».
Простите за перечисление общеизвестных истин, они понадобились для того, чтобы ясно очертить тему. Теперь попробую все это проанализировать.
1. Сначала одно спорное заявление. Я считаю, что у нас нет рок-музыки в общепринятом смысле этого слова. Точнее, нет ее как социального явления. У нас нет рок-культуры, рок-бизнеса, рок-индустрии. Есть лишь музыка в стиле рок как часть общемузыкальной культуры, как ветвь эстрады, как способ исполнения песен.
2. В любом произведении рок-музыки, как и везде, есть форма (аранжировка, темп, сценический образ, громкость, наконец) и содержание (мелодия и слова). Но, как нигде, форма в рок-музыке таит удивительную силу: степень ее воздействия не меньше, чем у содержания.
3. Агрессивность тоже бывает двух родов. Во-первых, это факт проявления эмоционального состояния: во-вторых, жизненный принцип. Естественно, что рок-музыка может влиять лишь на первое, ибо изначально обращается к эмоциям и делает это преимущественно формой. На «думающего» слушателя влияние агрессивных эмоций ослаблено. Что же касается агрессивности как жизненного принципа,
то она, по-моему, от рок-музыки (и от любого искусства) не зависит. На этом разрешите теоретические рассуждения закончить.
4. Теперь о нашей практике. Как известно, отечественная рок-музыка делится на профессиональную и любительскую. На мой взгляд, это совершенно различные направления, которые отличаются подходом к жанру. (Конечно, и там и там есть «хорошие» и «плохие» коллективы, опять же в рамках своего подхода к жанру.) Уточним классификацию. Наши рок-группы делятся на те, что работают ради коммерческих интересов, и на те, что пытаются самовыражаться. И если говорить о каком-то вредном влиянии на детей, то неизвестно, что вреднее — поток высокопрофессиональной рок-халтуры и глупости первых или же отдельные всплески низкопробной музыки у вторых. Например, я не верю тому, что поют такие группы, как ЗЕМЛЯНЕ и ФОРУМ (выделяю потому, что они безоговорочно популярны), а это автоматически переводит их в разряд «коммерческих» групп, ибо фальшиво самовыражаться невозможно.
5. Думаю, что любой подросток — уже практически сформировавшийся человек. Содержание песен не воздействует на него в той степени, в какой это кажется родителям. Подросток либо принимает содержание, либо нет, в соответствии с уже сложившимися представлениями о мире и нравственными установками. Музыка не воспитывает, воспитывают родители.
Что касается воздействия формой, то оно есть, но, по-моему, ничуть не опасно, ибо кратковременно. Это процесс физиологический — возбуждение, торможение… Впрочем, я не медик. Я инженер-программист.
А теперь выводы.
Смешно всерьез обвинять любительские группы, что подростки от их музыки становятся злее и агрессивнее. Музыканты-любители — не идеологические диверсанты, а вчерашние подростки, такие, как я, как Вы, как Они.
Если музыкальные мероприятия иногда приводят к плачевным результатам для подростка, например к драке на дискотеке, выпивке после или до концерта, то виновата в этом не музыка. Она может пробудить в человеке лишь то, что в нем уже есть. Виноваты те же любящие родители. И не нужно приписывать рок-музыке свои ошибки.
Счастливой работы!
Саша Щеголев.
Рок-дилетант — Александру Щеголеву
Здравствуйте, Саша!
Знаете, в чем преимущество и проклятие возраста? В осторожности! Мне уже давно за сорок, и я, увы, не могу безоговорочно поддержать Вас в Ваших определенных суждениях, потому что вижу, насколько все причудливо переплетено в жизни, противоречиво и безусловно диалектично.
Когда я смотрю передачу «121й этаж», например, я всегда ощущаю, что главное противоречие, главный конфликт определяются не темой передачи (школьная реформа, учебники, трудовое воспитание), а не терпением и категоричностью «лестницы» в столкновении с осторожностью и умудренностью взрослых. И у тех, и у других есть своя правда.
Я мог бы поддержать Вас в главном тезисе Вашего письма: «Рок-музыка не воспитывает, воспитывают родители», если бы не был убежден, что человека воспитывает вся жизнь без исключения — от первого его крика до последнего вздоха, в том числе и родители, и школа, и окружение, и искусство. Но есть еще нечто, с чем человек рождается, что определяется его наследственностью. Некий контур характера и судьбы дан нам от рождения, и в этом нет ни малейшей мистики. Все это причудливое сочетание факторов и дает в результате неповторимую человеческую личность.
Какие битвы происходят в душе человека между его предопределенностью, тем, что он навязывает себе сам, и тем, что диктует ему окружение!
Вот Вы говорите, что подросток — почти сформировавшийся человек. Он, мол, берет от музыки то, что уже у него есть в душе, соответственно своим сложившимся убеждениям. А я думаю, что он, как и любой человек, берет от искусства то, что требуется для его формирования по некоему проекту. Вы спросите: что это за проект? А это именно то, что получается из противоборства наследственности, личных устремлений и влияния извне. Я безусловно согласен с Вами лишь в одном: нельзя абсолютизировать влияние на этот процесс какого-то одного фактора. Рок-музыки, например. Нельзя делать ее ответственной за все воспитание подростка. Она способна привнести в это воспитание лишь определенную краску, которая, кстати, может быть и светлой, и темной.
Музыкальные привязанности (не музыка!) могут определить поведение подростка в группе и само поведение группы. Мы знаем, что оно бывает далеким от идеала. Но обвинять в этом музыку столь же нелепо, сколь обвинять прекрасную, любимую миллионами игру футбол в поведении фанатичных болельщиков. «Фанатировать» (да простится мне этот рабочий термин) можно вокруг чего угодно. Я, например, видел подростков в отцовской военной форме. Значит ли это, что военная форма сама по себе способна определять поведение и мировоззрение подростка?
Беда в том, что рок-музыка для многих ее молодых почитателей по-прежнему остается знаком, формой, символом, вокруг которого можно объединиться. Нечто вроде красно-белых шапочек «фанатов» «Спартака». Они разбираются в футболе так же плохо, как «фанаты» рока — в музыке. Но любящие родители, слыша в отдалении звуки рока, полагают, что именно он превратил их сына в странного дерганого субъекта, именно рок вздыбил волосы их сыну и перекрасил их в желтый цвет, подбрил виски и напялил на него дедовскую плащ-палатку. Такое может случиться и с поклонниками Леонтьева, и с любителями Челентано. Но может ли вырядиться попугаем человек, любящий Моцарта? Казалось бы, нет. Значит, все-таки пристрастие к определенной музыке что-то решает? Но представим себе, что завтра Моцарт по неизвестной причине станет моден. И тогда вполне можно вообразить его поклонников в напудренных париках и чулках с подвязками.
Ибо управляет поведением не искусство, а мода.
Но вот агрессивность… Может ли быть мода на нее? Думаю, что да — именно как на жизненный принцип. Эта фашиствующая мода в определенный период истории вбивалась в голову подросткам. Но я все же хочу напомнить, что популярной, официально поддерживаемой музыкой в «третьем рейхе», помимо милитаристских маршей, были слащавые, сентиментальные сладкозвучные песенки, исполняемые ангельскими голосами. Сделаем рискованную историческую подмену и попытаемся вообразить рок-музыку в Германии тридцатых годов. Была бы она принята государством и обывателем, обработанным пропагандистской машиной? Уверен, что нет!
Не так давно я читал в газете о драках — и жестоких! — подростковых «команд», объединенных фанатической приверженностью к сладкозвучным итальянским певцам. Но — разным.
Опять-таки я не обвиняю итальянских мастеров эстрады, хотя лично я к ним абсолютно равнодушен. Хочу лишь подчеркнуть, что прямые соответствия манере пения и поведения на сцене поведению в быту неправомерны.
Между тем «любящие родители», похоже, думают именно так. Но еще хуже, когда в роли «любящих родителей» выступают солидные государственные организации. Нужно прямо сказать, что Госконцерт
СССР, фирма «Мелодия» и кинопрокат во всем, что касается пропаганды зарубежной легкой музыки, занимают последовательную, но странную позицию: пропагандируется слащавое, развлекательное, явно буржуазное, замалчивается демократическое, глубокое (хотя иногда и резкое!), антибуржуазное. Посему мы прекрасно знаем АББУ и БОНИ М, но незнакомы с Бобом Диланом и Брюсом Спрингстином; мы видели «Танцора диска», но не посмотрели «Апокалипсис». Чем это можно объяснить? Только комплексом «любящих родителей», кутающих ребенка в тепленькое и удобненькое, а потом удивляющихся, почему он болеет и растет изнеженным.
От «тепленького и удобненького» в искусстве можно заболеть духовно.
Что же касается отечественной рок-музыки, то Вы совершенно верно разделяете ее на два течения: вероятно, Вы заметили, что наш «эпистолярий» обсуждает исключительно то из них, которое не связано со всякого рода коммерцией. Лишь только группа или исполнитель вступает на другой путь, они перестают меня интересовать, хотя я и не осуждаю их за это. Каждый выбирает свое.
Но никак не могу согласиться, что рок-музыка у нас — это «только музыка», ибо лишена социальных корней. Это не так, у нас просто иные корни, но они не менее глубоки.
С приветом!
Рок-дилетант.
Людмила Смирнова — рок-дилетанту
Здравствуйте, Александр Николаевич!
Решилась написать Вам письмо, наверное, потому, что Вы, как мне кажется, относитесь к тем умным и взрослым людям, которые, как это ни странно, не ненавидят молодежь.
Начну с того, что мне 21 год, я заканчиваю Институт культуры по специальности «режиссура драмы». Мой любимый поэт — Блок, любимый кинорежиссер — Сокуров, любимая рок-группа — АЛИСА.
У меня есть любимый и любящий муж — автор-исполнитель Николай Смирнов из объединения воинов-интернационалистов. Он старше меня на шесть лет и много повидал в жизни — например, войну. До недавнего времени он очень хорошо относился к Вам как к писателю, пока я не совершила большую глупость, познакомив его с Вашей деятельностью в качестве рок-дилетанта. Таким образом я пыталась, надо сказать, очень неудачно, повлиять на отношение близкого мне человека к очень близкой мне музыке.
Мой муж даже представить себе не мог, что один из немногих, с его точки зрения, «умных» писателей способен серьезно заниматься таким нонсенсом, как рок, да еще отечественный! (Справка: слово «рок» на языке моего мужа и его друзей-афганцев, занимающихся воспитанием подростков, переводится не иначе как «рак мозга».) Очень жаль, но «рак мозга», очевидно, случился и с Вами — таков был вывод. Вот я и подошла к сути больного для меня вопроса — настолько больного, что я решилась на это глупое письмо. А вопрос можно сформулировать так: действительно ли рок-музыка и поколение, возросшее на ней, — продукт длительной «мозговой кастрации», имевшей место в нашей стране на протяжении последних семи десятилетий? Может быть, это действительно так?..
Несмотря на свое почти законченное высшее образование, я воспринимаю ту же АЛИСУ с какой-то «театроведческой» точки зрения, если можно так выразиться. Например, я не знаю, учился ли Кинчев сценической речи и актерскому мастерству или это дано ему от природы, но знание каких-то основных законов сцены у него, по-моему, ярко выражено. Стремление к профессионализму на рок-сцене особенно ценно, и оно, как мне кажется, способно воспитывать и подсознательно воздействовать даже на ту часть аудитории, которой абсолютно наплевать на тонкости и нюансы моего «театроведческого» восприятия.
Кстати, несмотря на свою ненависть к року, мой муж многое готов простить АЛИСЕ за то, что она несет в «толпу подонков» здоровый элемент национального чувства. Подразумеваются, прежде всего, трехцветные флажки, которыми некоторые мальчики браво размахивают на концертах. Это, конечно, приятный факт, потому как ежели мальчик взял в руки русский национальный флажок, значит, какая-то мысль в нем проснулась. С такими мальчиками легче работать в том же военно-патриотическом объединении.
На мой взгляд, Кинчев — талантливый актер, принесший на рок-сцену совершенно очаровательные черты почти забытого русского национального театра, тонко отраженные в зеркале нашего времени.
К сожалению, очень немногие профессиональные актеры — в театре ли, на эстраде — сохранили в себе хотя бы память о хрестоматийных законах системы Станиславского, в которой сконцентрировано все, чем в прежние времена славился русский театр. Здесь и чувство перспективы, и чувство меры, и чувство жанра, и богатство интонаций, не гаснущее даже в сценической скороговорке (вещь почти вымершая на нашей сцене), и поиск психологического жеста — да много еще можно говорить и перечислять! Короче, мне кажется, если бы Константин Сергеевич был жив, он, да не прозвучит это кощунственно, пожал бы своему тезке-рокеру руку.
Не знаю, может быть, все эти мои рассуждения действительно признак вырождения, дурного вкуса, заложенного в генотип? Наверное, скоро я в это поверю. А пока меня хватило на это письмо да на несколько стихотворений, которые я Вам посылаю. Просто так. Стихи-то я пишу давно, правда редко. Вот тут после концерта АЛИСЫ нашло на меня вдохновение. Ответьте мне как-нибудь, если сочтете нужным.
Не знаю, может быть, тот мир, к которому Вы относитесь с таким трепетным вниманием, в самом деле (извините!) низок и примитивен, как рисует его мой муж? В моем сознании все перемешалось, я не знаю, кому верить. Но мир, в котором живу я… В нем честные и правильные люди, делающие какие-то реальные добрые дела, в нем искренняя боль за свою страну перемешана с болью ран, полученных на настоящей войне… Я все это понимаю. Не понимаю только, почему мне так одиноко в этом правильном мире, а иногда просто страшно.
Прощайте. Извините, если понапрасну заняла Ваше время.
С уважением.
Люда Смирнова.
Рок-дилетант — Людмиле Смирновой
Добрый день, Люда!
Ответить на Ваше письмо непросто, потому как, с одной стороны, я никак не могу согласиться с аргументами Вашего мужа и его друзей и готов с ними спорить, но, с другой стороны, мне не хотелось бы способствовать духовному размежеванию в Вашей семье. Впрочем, я убежден, что любовь подразумевает взаимное уважение, а значит, муж и жена вполне могут иметь различные точки зрения на то или иное явление.
Итак, действительно ли рок-музыка и ее любители — всего лишь продукт «длительной „мозговой кастрации“, имевшей место в нашей стране на протяжении последних семи десятилетий»? Если встать на эту точку зрения, то следует признать, что «мозговая кастрация» — не знаю уж, на протяжении скольких лет — успешнее всего осуществлялась на Британских островах и в США, откуда пошел рок-н-ролл, давший начало мощному распространению рок-музыки по всему миру. О социальных аспектах рока, о влиянии на рок-музыку научно-технического прогресса много уже писали, в том числе и мы в «Музыкальном эпистолярии». На мой взгляд, зарождение и развитие этого музыкального направления — совершенно закономерный этап развития музыкального искусства в целом. Появление в нашем мире совершенно новых звучаний, электронно-технических средств, вкупе с нарастающей остротою глобальных проблем, поставивших человечество в целом перед реальной угрозой Апокалипсиса, не могло не привести к созданию рок-музыки. Иными словами, если бы рока не было, его следовало бы выдумать, поскольку в нем более всего отразилось не только состояние «пира во время чумы», но и попытка выйти из этого состояния на путях искусства.
Однако понимание объективных причин и неизбежности, допустим, землетрясений, еще не означает, что мы должны приветствовать подобные стихийные бедствия, не так ли?
Допустим, Ваш муж прав, говоря о «мозговой кастрации», которой мы подвергались столь долго. Не знаю, что именно он понимает под этими словами, но для меня это могло бы означать искусственные духовные ограничения, повсеместно насаждаемую идеологию, забвение национальных традиций, отказ от собственной веры, прославление фальшивого единодушия, непрестанное науськивание народа на внешних и внутренних врагов — то есть все то, чем нас щедро пичкали многие годы, превратив целые поколения в послушных болванчиков, выполняющих волю не избранного народом, но всегда правого руководства.
Если это и есть «мозговая кастрация», как выражаются Ваш муж и его друзья, то рок можно назвать ее продуктом лишь в одном смысле — в смысле ее отрицания. Рок есть лекарство от длительного застоя в мозгах, лекарство не единственное, но горькое. Я уже писал о том, что предыдущие поколения не выработали столь мощного общего инструмента в борьбе против оболванивания, каким оказался рок в руках молодежи. Мы боролись каждый за себя и в одиночку, молодые боролись уже сообща.
Но поставим вопрос жестче: не превратился ли уже рок в новый инструмент оболванивания — оболванивания вседозволенностью, всеядностью, тем же забвением национальных традиций, тем же фальшивым единодушием, но уже на другой идейной основе? Такой вывод напрашивается сам собой, когда видишь колыхающееся море молодых людей перед сценой на концертах той же АЛИСЫ.
Я против фанатизма, на какой бы почве он ни взрастал — любви к Сталину или любви к Кинчеву. И все же, согласимся, есть принципиальное отличие между тираном, раздающим «за указом указ — кому в грудь, кому в бровь, кому в пах, кому в глаз», по выражению О. Мандельштама, и артистом, несущим со сцены свою энергию, свою боль, свой талант.
И в том, что «толпа подонков», по выражению Вашего мужа и его друзей, именно так любит Кинчева, виноват не Кинчев, а Сталин. Формы любви, формы духовного единения у нас давно покинули храмы и переместились на площади, где «кто не с нами, тот против нас». Именно при Сталине были заложены в нас инстинкты площадного единодушия, слепого поклонения идолу и подавления собственной воли. Эти инстинкты очень живучи.
Что-то не вызывают у меня воодушевления и описанные Вами мальчики с русскими национальными флажками, с которыми к тому же «легче работать в военно-патриотическом объединении». Для меня это тоже внешняя, показная форма единения, это та же слепая вера и слепая любовь, которые всегда тяготеют к фашизму.
Если проснулось в тебе национальное самосознание, то устыдись прежде всего, что не знаешь святынь, не почитаешь могил, ни разу не был в храме. И все это в одиночку делается, а не в толпе. Вспомни, что русская культура, вера, самосознание зиждились на терпимости, смирении и любви. А эти размахивания флагами меня не умиляют. Вчера размахивали одноцветным красным, сегодня трехцветным — каким же завтра?
Программная песня Кинчева «Мое Поколение», которую Вы прекрасно знаете, имеет рефрен «Мы — вместе!». Я не раз наблюдал, как тусовка перед сценой выкрикивает его вместе с Кинчевым. Но я думаю, что каждый из тех, кто повторял эти слова, вкладывал в них свой смысл. Одни хотели быть вместе, чтобы набить кому-нибудь морду, доблестно сразиться с милицией, «оттянуться» и побалдеть. Другие же искали в этих словах внутреннего, духовного единения, чтобы выстоять против тотального оболванивания. И когда я пишу о роке, я именно таких людей и такой взгляд имею в виду. Почта мне говорит, что очень многие молодые люди видят в роке именно предмет духовного единения.
Вероятно, нужно заниматься с подростками «военно-патриотическим воспитанием». Но еще больше надо окультуривать эту среду, прививать навыки достойного человеческого общения, уважения к себе и другому, умения мыслить самостоятельно. Тогда они перестанут быть «толпой подонков», а станут сообществом личностей.
Я совсем не коснулся больного вопроса о взаимосвязи взглядов Вашего мужа с его жизненным и военным опытом. Это тема отдельного разговора. Уважая опыт «афганцев» и страдания, которые выпали на их долю, я все же хочу заметить, что сами по себе они еще не являются гарантией правильности их жизненных взглядов и установок. Я уверен, что, занимаясь с подростками, они делают доброе дело. Но эффективность их работы была бы больше, если бы они не отвергали музыки поколения, а пытались извлечь из нее то гуманное, доброе, конструктивное и светлое, что в ней, видит Бог, есть.
С уважением. А. Ж.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.