Приложение 2

Александр Васильевич Колчак о своих убеждениях и своей политике

Единоличная власть

В моменты остроты политических осложнений, в моменты великой разрухи и тревоги понятно, что люди ищут умиротворяющие начала. Одним из таких выходов обычно признается твердая власть и, как ее наиболее гибкая форма, власть единоличная.

Такое признание далеко не ново, оно было и в древности. Римская республика знала власть диктатора и обращалась к ней в тот момент, когда государству грозили величайшие бедствия. В диктатуре видели крайнее средство и прибегали к ней только в самые острые моменты.

То, что мы теперь переживаем, такой момент не может вызывать споров, и разговоры о диктатуре вполне понятны. Тем не менее вопрос этот требует величайшей осторожности, т. к. ни одна власть не способна так легко выродиться в самовластие, как власть диктаторская.

Если она и может быть признана, то только в случае введения ее в строго определенные рамки и признания общенародного. Строго определенная компетенция диктаторской власти вещь вполне возможная. Для этого необходимо, чтобы диктаторские полномочия вручались на определенный срок с определенными заданиями и с условием полнейшей ответственности за свои действия после истечения срока.

Кроме того, единственным возможным способом образования этой власти является делегирование ее одному лицу или группе лиц органами, признанными законной властью всем или значительнейшей частью населения.

Только признанное всеми правительство может делегировать такую власть. Только в этом случае она не будет висеть в воздухе, не опираться ни на кого, кроме самой себя.

Что такая власть не противоречит принципам демократии, примером нам могут служить демократии классического мира. Всякое иное решение вопроса ни в коем случае не может рассчитывать на сочувствие страны и слоев социалистической и несоциалистической демократии

А.К.Голос Приморья. Владивосток. № 248. 1 (14) июля 1918 г.

Интервью А.?В. Колчака иркутской газете «Свободный край»

Имя адмирала А.?В. Колчака так настойчиво повторялось в различных правительственных комбинациях дальневосточного происхождения, что в связи с событиями во Владивостоке представляется весьма важным выяснить истинную точку зрения адмирала.

Важно потому, что имя адмирала Колчака – одно из лучших имен первых месяцев революции и появление его на пекинско-харбинском горизонте вызвало понятное недоумение.

Наш корреспондент имел возможность беседовать с адмиралом в Токио, который он избрал своим временным местопребыванием.

Высказанное адмиралом Колчаком рассеивает всякие подозрения в его антидемократичности.

Адмирал Колчак о себе

–?Я – человек военный и чужд всякой политики. Всю жизнь я работал для войны. Я давно видел неизбежность этой войны, я желал ее и готовился к ней, еще будучи относительно молодым и занимая скромные должности.

Я участвовал во многих предварительных работах и без излишней скромности должен сказать, что достиг известных результатов (выработка морской программы и пр.).

Словом – целью и смыслом моего существования была подготовка к войне.

Переворот

–?Не буду повторять всем известные факты. С некоторых пор мне стало ясно, что война должна быть проиграна. Распутинщина, сухомлиновщина, протопоповщина и многое другое вели Россию к гибели.

Только переворот мог спасти положение, вывести Россию на путь возможной борьбы с врагом.

Переворот, конечно, не был для меня неожиданным.

Я приветствовал переворот, как путь к победе. Я искренно надеялся, что теперь налажен будет тыл и пр. и Россия соберет мощь, необходимую для победы.

То, что мне пришлось наблюдать на Черном море, подогревало эти надежды. Единодушный подъем обещал многое, и работа кипела.

Команды с восторгом выходили в море. Настроение было превосходное.

Рядом с требованием свободы раздавались и требования Босфора. Настроение было сознательное, боеспособное, я сказал бы, победное. Так продолжалось 2 недели.

Я вспоминаю горячую, талантливую речь члена Госуд. Думы Александрова, произнесенную при большой аудитории в Морском Собрании в Севастополе. Этот умный и чуткий деятель уже понял, что революция вступила на гибельный для России путь.

Он ярко и образно нарисовал опасное положение и кончил – как сейчас помню – утверждением, что 180-миллионный народ не может покончить самоубийством. А между тем народ уже шел к самоубийству.

Речь Александрова произвела громадное впечатление в Севастополе.

Обо мне писали в газетах, что у меня на Черном море порядок. Но его не было.

Временное Правительство мне доверяло и было спокойно за Черноморский флот. Но оно не знало истинного положения вещей.

Правда, мое влияние многое сдерживало. Не заслуженная мною слава была сдерживающим началом, охраняла внешний порядок.

Но анархия, я чувствовал это, приближалась медленными, но верными шагами.

И то, что было на Балтике, должно было случиться и на Черном море.

Война проиграна

– В 20-х числах апреля меня вызвал Гучков в Петроград.

В это время происходили совещания в Пскове. Я виделся с Алексеевым, познакомился с Корниловым, сделал доклад в Совете министров.

Я изложил министрам, как обстоит положение вещей на самом деле.

Они не знали истинного положения и представляли его себе гораздо лучшим, более прочным.

Я разочаровал их.

Соколов, например, встретив меня, поздравлял с порядком на Черном море.

Я возражал ему, объяснив, что анархия коснулась и нас, и Черноморский флот идет к поражению и гибели. За эту поездку я узнал истину о положении вещей в России и понял всю безнадежность.

Война была проиграна.

Последнее усилие

– Вернувшись в Севастополь, я собрал команды и в откровенной речи обрисовал им полную картину происходящего.

Я рассказал им все, что узнал и видел. Я сказал, что все зависит от войны. Если война будет выиграна, то революция принесет желанные плоды. Если же война будет проиграна, то погибнет и революция.

Мое сообщение вызвало всеобщий подъем настроения, и, желая его использовать, я отправил несколько сот лучших во флоте людей для пропаганды по России, на фронте и в Балтийский флот продолжать войну.

Меня предупреждали, что этот шаг может быть фатальным для моря, что без этих лучших людей здесь все развалится.

Работа немцев

– Так и случилось. Произошел полный развал, но я сознательно отправлял лучших людей на фронт, считая, что фронт важнее Черного моря.

Вы помните, вероятно, то, что тогда происходило в Севастополе: ничем не вызванное разоружение офицеров.

Ко мне не было предъявлено никаких требований. Но я считал себя первым офицером на море. Раз отнято у других оружие, я сам лишил себя его – бросил свою саблю в море и тем самым отказался от командования.

Следствие Зарудного выяснило причину волнений. Они явились результатом агитации германских агентов, кронштадтских матросов и уголовных элементов.

Я сдал командование. Уехал в Петроград и сделал резкий доклад Керенскому. В докладе я указывал на несомненную гибель революции и проигрыш войны.

В Совете министров ничего не могли мне возразить. Они сами соглашались, что положение безнадежно.

Это было в июне.

Поездка в Америку

–?В это время в России находилась американская миссия Рута. В составе ее был адмирал Гленон. Он выразил желание, чтобы я приехал в Америку обменяться чисто техническими военно-морскими вопросами.

Его особенно интересовала постановка у нас минного дела.

Это дело было у меня поставлено очень хорошо, и мы плавали по морю, как в мирное время.

При мне ни одно боевое неприятельское судно, кроме подводных лодок, не смело показываться.

Несмотря на желание Керенского, чтобы я вернулся обратно в Севастополь, я принял предложение адмирала Гленона.

Я пробыл в Англии два месяца, занятый чисто техническими задачами.

Я продолжал работать для войны.

Продолжать войну

Большевистский переворот случался во время моего проезда из Америки в Японию. Я приехал в Йокагаму, где узнал о перевороте и начале мирных переговоров. Я решил не признавать этого правительства и продолжать войну вместе с союзниками. Я предложил свои услуги британскому послу в Токио. Не как адмирал, а как простой солдат.

Мне предложили выехать на Месопотамский фронт.

Я выехал с двумя офицерами через Шанхай до Сингапура.

Далее я должен был проехать в Бомбей и там в штабе индийской армии должен был получить инструкции.

Я не знал, какая роль меня ожидает в Месопотамии.

В Шанхае я получил предложение от нашего посла в Пекине кн. Кудашева и от Путилова принять службу в полосе отчуждения.

Я отказался, сославшись, что уже имею военное назначение.

В Сингапуре меня настигло распоряжение английского правительства о прекращении моего следования, ввиду распадения Кавказской армии и изменившейся обстановки в Месопотамии.

Пекин – Харбин

–?Я попросил разрешения приехать в Пекин поступить в распоряжение нашего посла.

В Пекине я встретился с Хорватом и Путиловым, кои решили создать вооруженную силу в полосе отчуждения для борьбы с большевиками и немцами.

Меня пригласили командовать этими войсками, и я принял командование.

Тут, в Харбине, я познакомился с Сибирским Правительством.

Впечатление мое от знакомства с членами Сибирского Правительства отрицательное.

Это – те же представители крайних социалистических партий, которые однажды уже привели Россию к гибели.

Ожидать от них чего-либо дельного, по моему мнению, нельзя.

В это время Семенов развивал свои действия на запад от Маньчжурии, и японцы его поддерживали.

Мое мнение было, что действовать надо по направлению к Владивостоку, а не на запад.

Владивосток, как крайний пункт, притом располагающий запасами вооружения, мог служить базой для создания вооруженных сил.

В полосе отчуждения ничего серьезного создать было нельзя. Необходимо было перенести все на русскую территорию, лучше всего на восток.

Тогда же Семенов, Таскин и др. объявили себя правительством в Забайкалье, и Семенов отказался признать мое командование.

Правительство Хорвата

–?О правительстве Хорвата не могло быть серьезного разговора.

Я не политик, но основные положения государственного права помню.

Каждое правительство должно иметь собственные:

территорию,

население,

вооруженные силы и средства.

Без соблюдения хотя бы одного из этих четырех условий правительства быть не может.

Правительство же, созданное вне этих условий, будет не правительством, а только пародией на правительство.

В состав такого правительства я никогда не войду.

В полосе отчуждения какое может быть правительство?

Правительство, которое каждый китайский городовой может выселить!

Без территории и населения нельзя создать власть.

Чем должна быть армия

–?Армия всегда и везде выполняет чисто военные задачи.

Армия – это только вооруженная сила, независимая от образа правления.

Это – технический инструмент. Она всегда одна и та же, всегда одинакова.

Как оружие (пушка, мортира) не может быть ни республиканским, ни монархическим, так и вооруженная сила. Это только технический инструмент, не более.

Таков мой взгляд на существо армии.

Назначение ее, ее задача – единственная и настоятельная – борьба с немцами.

Только тогда и может существовать правительство, только тогда можно думать об Учредительном Собрании, когда есть вооруженная сила.

Только вооруженная сила может обеспечить гражданскую безопасность и обеспечить экономическое существование.

Я говорил Краковецкому: его попытка создать «революционную армию» – вредная попытка. Она уже развалила одну армию. Создать другую на таких основаниях нельзя.

Надо создать фронт. И это можно лишь при содействии союзников. Только они могут дать необходимые войска и технические средства.

Только Япония

– Я считаю, что только Япония может помочь воссозданию нашей боеспособности.

Япония играет решающую роль на Дальнем Востоке.

Я так и смотрю. И раз я не могу работать совместно с ними – я прекратил работу.

Признаюсь, мне горько, что мое желание работать не встретило сочувствия.

Но личных целей я никогда не преследовал и потому устранился.

Власть – местная.

Большевизм в теории – одно, а на практике – другое.

На практике это моральное разложение и измена!

Мы стоим перед фактом ликвидации большевизма.

О Правительстве Сибирском сейчас нельзя говорить: нет территории, нет армии.

Правомочны только местные самоуправления

–?По мере расширения территории должны будут создаваться высшие органы власти и так дойдет до Учредительного Собрания.

В настоящее время создание вооруженной силы возможно только при помощи союзников, сначала при их военных частях.

При помощи союзников и создании элементарных условий гражданской жизни – личной и имущественной безопасности – возможно будет сформировать местные органы самоуправления, которые постепенно выдвинут более широкие государственные институты, напр. областные правительства. Тогда русские вооруженные силы могут вступить в их распоряжение и при помощи русских вождей и союзников развертываются в самостоятельные боевые части, имея целью вместе с союзниками создать новый фронт. От исхода борьбы на этом фронте будет зависеть и дальнейшее политическое существование нашей Родины.

Под прикрытием фронта, имея обеспеченный тыл, можно будет собрать Сибирскую Думу и установить правительство, которое при дальнейшем продвижении фронта на запад будет развиваться до конечной цели: созыва Российского Учредительного Собрания и установления государственной власти, согласно воле свободного народа.

Свободный край. Иркутск. № 72. 25 (12) сентября 1918 г.

Речь Верховного правителя адмирала Колчака на торжественном объединенном заседании Екатеринбургской городской думы и земской управы. Февраль 1919 г.

Господин председатель Городской думы и господа гласные. Не в первый раз за настоящую мою поездку мне приходится встречаться с представителями земств и городов и с представителями общественности, и я с глубоким удовлетворением должен установить отсутствие разногласий взглядов моих и Правительства, которое я возглавляю, с положениями, что я слышал до сих пор от местных людей. Я должен отметить глубокое значение этого факта, ибо в безвозвратное прошлое ушло то время, когда власть могла себя противопоставлять общественности как силе ей чуждой и даже враждебной. Новая свободная Россия должна строиться на фундаменте единения власти и общественности. Я не буду подробно касаться тех местных, хозяйственных вопросов, которые подробно доложили здесь официальные представители города и земства, скажу лишь, что вопросы эти – одного порядка для всех земств, для всех городов, освобожденных от власти большевиков в России. Разрушенные хозяйства, выведенные из состояния равновесия бюджеты – вот то тяжелое наследие, которое оставили муниципальной жизни большевики, а для прифронтовых местностей это наследие отягощается еще неотложными заботами как о нуждах Армии, так и о больных и раненых воинах, попечение о которых взяли на себя прифронтовые земства и города.

Я и Правительство, мною возглавляемое, отчетливо представляем себе всю тяжесть условий, в которых приходится начинать свою созидательную работу молодой русской общественности. В программу Правительства входит поэтому как широкая помощь земствам и городам в деле выполнения задач общегосударственных, так и оказание им содействия всякого рода по восстановлению разрушенного хозяйства и развитию муниципальных предприятий. Часть вопросов, связанных с оплатой городу расходов, понесенных им на удовлетворение военных потребностей по расквартированию войск, я могу разрешить теперь же. Я должен при этом оговориться, что лишь в хозяйственной деятельности муниципалитетов, в широком развитии муниципальных предприятий лежит путь устойчивого хозяйства и процветания городских самоуправлений, но в настоящий момент не эти вопросы, местные и хозяйственные, имеют первенствующее значение. Население ждет от власти ответа, и задача власти открыто сказать, куда и какими путями она идет и какими идеями одухотворена борьба с большевизмом, борьба, не допускающая никаких колебаний и никаких соглашений.

Вот первая задача и цель Правительства, которое я возглавляю. Вопрос должен быть решен только одним способом – оружием и истреблением большевиков. Эта задача и эта цель определяют характер власти, которая стоит во главе освобожденной России – власти единоличной и военной. Вторая задача Правительства, мною возглавляемого, есть установление законности и порядка в стране. Большевизм слева и справа, как отрицание морали и долга перед Родиной и общественной дисциплины, справа базирующийся на монархических принципах, но, в сущности, имеющий с подлинным монархизмом столько же общего, сколько имеет общего с демократизмом большевизм, характеризующийся для своих адептов свободой преступления и подрывающий государственные основы страны, большевизм, который еще много времени будут требовать для упорной борьбы с собой. Одни отрицают право, другие желают быть выше права. Законность и порядок поэтому должны составить фундамент будущей великой, свободной демократической России. Я не мыслю будущего ее строя иначе как демократическим. Не может он быть иным и теперь. Быть может, только суровые, военные задачи заставляют иногда поступаться им и в условиях борьбы вынуждают к временным мероприятиям власти, отступающим от тех начал демократизма, которые последовательно проводит в своей деятельности Правительство.

Всеобщее избирательное право в области местного самоуправления, широкое развитие последнего, проникнутое духом демократизма, социальное законодательство в области рабочего и земельного вопросов служат последнему доказательством. В области аграрного законодательства Правительство стоит на точке зрения укрепления и развития мелкой земельной собственности за счет крупного землевладения и широких земельных реформ в целях удовлетворения землей земледельческого населения, нуждающегося в ней. Эти реформы оно мыслит лишь на основе права, государственной необходимости и социальной справедливости.

В области международных отношений Правительство стремится к поддержанию тех международных отношений, с которыми Россия вступила в великую Европейскую войну, стремясь всемерно укрепить и поддержать прежние дружеские отношения. Еще недавно вся свободная Россия была встревожена, когда получилось предложение держав Согласия всем правительственным организациям, обладающим вооруженными силами, послать представителей на Принцевы острова для соглашения с большевиками. Мы сочли ниже своего достоинства даже отвечать на эти предложения. Ныне этот вопрос может считаться поконченным. Сговора с большевиками на Принцевых островах не будет, и те западноевропейские государственные деятели, которые еще недавно поддерживали эти планы, ныне, прозрев, клеймят большевиков названием убийц-террористов, как это сделал Ллойд-Джордж в палате депутатов.

Вот те ближайшие задачи, которые поставило себе Правительство, мною возглавляемое, и ради которых оно требует от населения суровых, жертвенных подвигов. Оно проникнуто идеей возрождения Родины и не мыслит себя призванным к разрешению всех коренных вопросов устройства страны, но считает народ русский единственным хозяином своей судьбы, и когда, освобожденный от гнета и насилия большевиков и язв большевизма, он через своих свободно избранных представителей в Национальном Учредительном Собрании выразит свою свободную волю об основных началах политического, национального и социального быта, то я и Правительство, мною возглавляемое, почтем своим долгом передать правительству, им авторизированному, всю полноту власти, нам ныне принадлежащей.

Ауслендер С. Верховный Правитель Адмирал Колчак. Омск. 1919. С. 10–11.