Жизнь втроем, или моральное предательство

Макс Эрнст был меньше всего похож на солидного художника, скорее на теннисиста или миллионера-яхтсмена. Голубоглазый блондин умел наслаждаться жизнью, он не считал живопись, как и все остальное искусство, трудом, но лишь игрой, развлечением.

Это то, к чему так рвался Поль, – легкость жизни, умение не тащить груз обязанностей и ответственности, а лететь по ней на крыльях.

Эрнст был женат на такой же светлой, голубоглазой немке Луизе – Лу или Розе-Лу, как звали ее друзья. У них был очаровательный сынишка Джимми. Лу зарабатывала деньги, трудясь в каком-то музее, и получала от отца неплохое содержание. Макс жил на средства жены, занимаясь созданием своих шедевров, которые никто не покупал и которыми был забит их дом. Со своей собственной семьей он порвал из-за их неприятия идей дадаизма. Родители Лу тоже терпеть его не могли, но были не в состоянии отказать любимой дочери в содержании. Этого семье хватало.

Поль буквально влюбился в Макса и его творчество с первого момента. В мастерской нового приятеля они не увидели коллажей, там была настоящая живопись, похожую Гала потом увидела на полотнах Дали.

Эрнст нигде не учился, лишь наблюдал за тем, как рисует его отец, тоже вовсе не художник, который писал сверхреалистичные картины. Но Максу реализм был противен, и он создавал нечто, выловленное из закоулков своей памяти, своих видений.

Поль купил у него картину, которая стала основой будущей коллекции сюрреалистов. Все десять дней, проведенных вместе, Макс и Поль были неразлучны. Если не отправлялись никуда с женами, то вместе сочиняли стихи, подписи к картинам Эрнста или выбирали рисунки для иллюстраций нового сборника стихов Элюара.

Впервые Гала почувствовала сильный укол ревности.

Это было странное чувство – мужа уводил от нее друг, а не подруга. Нет, они не стали любовниками, Поль и Эрнст не были бисексуалами, но они стали духовными братьями. Впервые за много лет Поль обходился без Галы, без ее мнения и поддержки – у него был Макс. Наступил момент, когда Гала вдруг почувствовала себя даже лишней.

Супругу Макса Розу-Лу единение мужа с новым приятелем вовсе не волновало. Хотя такое едва ли бывало раньше, она продолжала безмятежное существование. Но это только сначала.

Гала давно не встречала столь непохожую на себя женщину, они совершенно разные. Лу – послушная супруга, интересовавшаяся только созданием уютного дома для своего мужа и своего сына. Внешне очень похожая на своего Эрнста, Роза-Лу мягкотелая, скромная и всегда готова уступить. Только вот кому?

Она отстояла перед родными свое право жить с Максом и на их средства, но не смогла отстоять самого Макса перед новым другом. Эрнст стремительно отдалялся от супруги, все больше очаровываясь Элюарами – сначала Полем, а потом и Галой.

Дело в том, что Гала вовсе не собиралась отходить в сторону и скромно сидеть, обсуждая с Розой-Лу семейные проблемы. Как и в Париже, ее тянуло в мужскую компанию, Гала не желала отдавать Поля даже Максу Эрнсту!

В результате уже через пару дней компания разделилась на две неравные части – Лу оставалась с сынишкой, а Макс уходил с Элюарами.

Гала быстро показала Максу, что она не Лу, что она настоящая дадаистка, хотя и не похожа на Симону, жену Бретона. Гала чувствовала себя в ударе, на фоне мягкой Лу выглядеть женщиной-загадкой, женщиной-дада было довольно легко, это не остроумная, острая на язык Симона.

Закончилось все тройной симпатией – Макс, Поль и Гала были практически влюблены друг в друга. Пока это чувство Элюаров к Эрнсту носило еще дружеский характер.

Наверное, когда Элюары уехали, Роза-Лу вздохнула свободно, но Галу это нимало не волновало. На время она тоже забыла Макса.

Потом последовала книга, выпущенная Полем и Максом совместно, новая встреча в Кельне и примечательные каникулы в Имсте.

Вот там все и закрутилось.

Если до того их связывала просто взаимная дружба и симпатия, то в Имсте, где собрались дадаисты, Элюары и Эрнсты, Поль вдруг признался жене, что любит Макса больше, чем ее саму! Намного больше.

Услышать такое после стольких лет, посвященных исключительно Полю… Гала показала, что она тоже дадаистка, усмехнулась:

– Я тоже, Поль.

Теперь обратного пути просто не было, симпатия к Максу, легкая влюбленность в его умение радоваться жизни просто обязана перерасти в серьезный флирт и даже связь.

Сначала играла, пытаясь заставить мужа хоть немного ревновать. Не получилось, Поль понимал «тягу» жены к названому брату и даже поддерживал. Постепенно Гала увлеклась по-настоящему, проводила все больше времени вдвоем с Эрнстом, беседуя обо всем на свете, даже о Поле.

И все же эта любовь осталась бы платонической, не веди себя так странно Элюар. Гала и окружающие могли ожидать чего угодно – обиды, взрыва негодования, поспешного отъезда Поля, но только не его полного согласия с чувствами жены и названого брата и даже поощрения. Поль не обиделся, казалось, он даже доволен тем, что Гала выбрала Эрнста, а тот ее.

Тристан Тцара, который терпеть не мог Галу с момента знакомства, во всем обвинил именно ее, мол, разыгрывает страсти «по Достоевскому». Гала пожала плечами:

– Нужно по Шекспиру? Убить кого-то или броситься в море самой?

Хотелось добавить:

– Не дождетесь.

Хотя Тцара был прав, для Галы это действительно был Достоевский и Шекспир, вместе взятые. Как мог муж спокойно относиться к флирту любимой жены с другим, пусть даже братом по духу? Гала даже заподозрила, что Поль подталкивает ее к Максу намеренно, чтобы избавиться. Нашел другую?

Но нет, Поль твердил, что любит ее, правда, и Макса тоже любит, и рад, что им хорошо вместе.

Кажется, идеи свободы дадаистов слишком глубоко укоренились в его разуме.

Гала просто не знала, что делать, впервые в жизни она не могла выбрать, впервые была столь нерешительна. Она умела только подталкивать Поля, да и других к нужным ей решениям, но не умела принимать их сама.

Вот если бы все решил тот или другой мужчина!

Однажды мелькнула ужасная мысль: что будет, если победит братская дружба и оба от нее откажутся?

Гала принялась очаровывать Эрнста. Они действительно подолгу гуляли, выбирая укромные, уединенные места. Что при этом чувствовала Роза-Лу, Галу волновало мало, со своими проблемами разобраться бы.

Остальных дадаистов, несмотря на всю их фальшивую свободу действий и отношений, создавшаяся ситуация просто шокировала. Виноватой, конечно, считали Галу. Путана! – вердикт Тцара.

Гала в долгу не осталась, но не стала устраивать скандал, улучив момент, когда с Тцарой удалось поговорить наедине, высказала все, что думала о его фальши:

– Почему вы не были против, когда Бретон жил с замужней Жоржиной Дюбрей, пока та из ревности не спалила его квартиру? Почему не протестовали, когда Дениз очаровывала всех и спала со всеми, с кем удавалось? Почему вас не беспокоил моральный облик Симоны, но так волнует мой? Если Поль не против, то какое вам дело?! Где же ваша хваленая свобода выбора и действий?

Тцара остался при своем мнении, но это Галу уже не заботило совсем. Беспокоила только необходимость выбора.

Она давно и преданно любила Поля, была готова признать его единственным мужчиной, если бы он объявил ее единственной женщиной. Но этого-то и не было!

Нет, у Поля не появилась другая, он даже не смотрел в сторону Розы-Лу, которая была бы не против «отомстить» мужу его же способом, но Поль признавал, что делится между Галой и Максом.

Поль делился! Его сердце рвалось пополам между Галой, которая сделала из застенчивого Жежена Гренделя известного поэта Поля Элюара, и пока безвестным (не считать же скандальную известность среди дадаистов) художником Максом Эрнстом.

Гала чувствовала, что почти десять лет борьбы за Поля идут прахом. Она сумела отбить его у семьи, но теряет из-за обаяния Эрнста.

Поль был готов делиться с новым братом даже своей женой. Это говорило только об одном: не столь уж Гала ему дорога. Самым дорогим не делятся, она не смогла бы.

Тцара кричал, что Гала своим русским характером испортила им весь отдых, на вопрос, чем именно ему мешают их отношения, ответил, что мешает она сама.

– Так уезжай! Выбери другое место отдыха для своей драгоценной туши и тупой головы! Твое свиное рыло надоело мне не меньше твоего занудства!

Хорошо, что Тристан не понимал по-русски, но он и без перевода понял отменные ругательства, которыми Гала, уже не стесняясь, сопроводила эту тираду.

И все же безумие могло закончиться вместе с окончанием отдыха. Они бы просто разъехались в разные страны и только переписывались. Гала помнила, какими были письма ее и Поля после Клаваделя, и прекрасно понимала, что с Максом этого не будет. А до следующей встречи можно остыть, разобраться в отношениях с мужем и окончательно отдалить его от надоевших дадаистов.

Зря Тцара обвинял Галу в излишнем трагизме по отношению к ситуации, куда трагичней воспринимал все Поль, но воспринимал на свой лад. Если за год до того Полю и Максу было достаточно переписываться, то теперь Элюар решил, что без присутствия нового брата жить не может.

Но Максу Эрнсту запрещен выезд за границу Германии. А он так мечтал побывать в Париже…

Они разъехались в разные стороны – Элюары в Париж, а Эрнст в Кельн, но только чтобы проводить домой Розу-Лу и отправиться во Францию по фальшивому паспорту Элюара. Поль заявил об утере паспорта и получил новый в консульстве, а свой, якобы потерянный, отдал Эрнсту.

Путешествовать под чужим именем и с чужим паспортом после войны было хотя и возможно, но очень опасно. Мечущаяся в нерешительности Гала временами даже мечтала, чтобы Макс попался и был посажен под арест. Тогда все разрешилось бы само собой – Поля наказали бы тоже, запретив на несколько лет выезд за пределы Франции.

Но все прошло гладко, немного погодя Элюары встречали своего друга-брата в Париже. Где он будет жить? Конечно, у них, ведь Элюары больше не делят жилье с Гренделями, Клеману Гренделю надоели дадаистские ужимки сына, и он согласился на аренду для супругов небольшого домика с садиком в северном предместье.

О чем думал и на что рассчитывал Поль, отдавая другу свой паспорт и приглашая его в свой дом? Несомненно, на то, что и Гала, и Макс будут любить его, Поля Элюара. Только вот как любить – не знал и сам.

Эрнст приехал, поселился и некоторое время жил безвыездно, поскольку не имел документов (не пользоваться же «утерянным» паспортом Поля рядом с ним самим). Появляясь в Париже без документов, он рисковал быть обвиненным в шпионаже и посаженным уже не на пару суток, немецких шпионов в Париже никогда не жаловали.

Друзья подсуетились и выправили ему документы на чужое имя, потом нашли работу и заказы. Картины Макса понемногу стали продаваться, и хотя этого хватило бы на скромную жизнь в одиночку, Эрнст не спешил съезжать из гостеприимного дома Элюаров.

Началась жизнь втроем. Какая? Да какая только возможна! Глупо думать, что, оставаясь на целый день с красивым мужчиной, влюбленным в нее, Гала могла не нарушить клятву супружеской верности. Нарушал ли эту клятвы Поль? Конечно, он нередко оставался в Париже на ночь, проводил время в кабаках и у шлюх.

Жалел ли о своей дружбе и приглашении Макса в их семью?

Удивительно, но не жалел. Поль не раз уверял и Галу, и Макса, что готов делиться с ними всем, в том числе и друг другом.

Некоторое время Гала была в ужасе от такого положения дел, и непонятно, что именно терзало ее больше – возможность принадлежать сразу двум мужчинам или необходимость выбора между ними. Но выбирать не пришлось.

За Максом приехала Роза-Лу с сыном, однако убедить блудного мужа вернуться в семью не удалось. Роза-Лу вернулась в Кельн, Макс остался.

Почувствовав неладное, забеспокоились Грендели. Почему в доме Поля и Галы живет другой? Клеман Грендель нашел свой выход – он купил сыну небольшой дом на большом участке с хорошим садом неподалеку от собственного в Обоне. Родители надеялись, что в новый дом, где были только комнаты для супругов и для Сесиль, не переедет Макс Эрнст.

Клеман Грендель рассчитал все, вплоть до количества комнат и того, что из Обоне просто так в Париж не приедешь, а возить Эрнста на своей машине он не намерен.

Не ожидал только упрямого желания сына видеть своего названного брата рядом.

Поль немедленно распорядился снести перегородки на самом верху, в получердачном помещении, чтобы превратить его в мастерскую художника. Грендели были в ужасе, но поправить ничего не могли.