Глава 4. Кто хочет стать мэром, или Всем по кубу!

Параллельно с кировским процессом начала зарождаться мэрская кампания. Алексей Навальный потихоньку собирал команду, которая объединялась на базе «старого» Фонда борьбы с коррупцией, располагавшегося тогда на Николоямской улице. ФБК ассоциировался с проектами «РосПил», «РосЯма» и расследованиями, которые Навальный публиковал в Живом журнале.

Впервые в ФБК я попал в начале лета 2013 года, меня позвали поучаствовать в старте мэрской кампании. Тогда все это было на плечах ближайшей команды Навального: Владислава Наганова, которого Алексей особо ценил за знания электорального законодательства, вечно заряженной на борьбу Любови Соболь, специалиста по уличной активности Николая Ляскина, а также непотопляемого Георгия Албурова, в начале формально ответственного за многие сферы деятельности. Никто особо и не верил, что у этой кампании есть перспективы, потому что нужно было еще собрать подписи муниципальных депутатов, что казалось совершенно нереализуемой задачей. Но чем дольше шел процесс по «Кировлесу», тем яснее становилось, что Алексея не посадят. Интуитивно. Никто только не понимал, как власть выйдет из ситуации: возьмет и просто не посадит Алексея, либо его посадят, потом выпустят. Не понимал до конца и я.

Мэрская кампания начиналась. Те агитационные кубы, которые мы опробовали в Кирове, решено было ставить и в столице. Вместе с началом уличной активности планировалось разворачивать борьбу за подписи муниципальных депутатов. Этим занимался специальный штаб, куда начали стягиваться наблюдатели и активисты. Там же впервые появился в оппозиционном и политическом пространстве Роман Рубанов. Тот самый Рубанов, который станет злым гением всей фондовской жизни, который во время кампании станет кошельком, финансовым уполномоченным, а затем уже и директором ФБК.

Рубанов, по собственным словам и по легенде, которая его сопровождала, пришёл самым обычным волонтёром в штаб. И практически с места в карьер «обычный волонтёр» Роман занял видную роль, проявляя харизму и императивность. Рубанов был очень немногословный, с виду высокомерный, с орлиным взглядом человек. Весь его образ был воплощением строгости, он ходил в кипельно-белой рубашке в обтяг и неизменным галстуком. Иногда даже казалось, что под этой строгостью нет и человека. Его публичный образ — это имидж западного управленца, готового к большим свершениям. Никто не знал, чем он занимался до этого, неловкие попытки нагуглить его ничем не увенчались. Сам Роман говорил, что работал в финансовой сфере, что он отлично знает языки, что, вроде бы, где-то занимался наблюдением за выборами. Такой человек-загадка, достаточно эрудированный. Тогда ещё никто не догадывался, что Роман Рубанов станет самой значительной и теневой фигурой за Алексеем Навальным. Пока же Рубанов стал основным действующим лицом штаба по сбору подписей муниципальных депутатов. Кроме него там были наблюдатели, активисты и стандартный штат сотрудников ФБК.

В те дни в штабе появился юрист Дмитрий Крайнев, который, как и Рубанов, был из наблюдателей. Несмотря на, по его словам, какую-то успешную карьеру по юридической практике, он решил с головой окунуться в штаб Навального. До этого Дмитрий занимался разной наблюдательской деятельностью. Поначалу он воспринимался как, выражаясь модным термином, технократ, которому в политике интересны не идеи, а сам процесс. Но со временем Крайнев, пропитавшись «навальным» духом, станет существенно более резким и радикальным в суждениях. Рубанов, Крайнев и ряд менеджеров поменьше, которых приведет потом Рубанов, в будущем сформируют костяк «нового» ФБК. Пока же они были сотрудниками предвыборного штаба.

Вернемся к агитационным кубам. Так оказалось, что первым заявителем кубов, которые тогда ещё были пикетами, стали пять человек, включая меня и Ляскина. Кандидат Навальный не был ещё зарегистрирован, поэтому мы подавали обычное уведомление в префектуру ЦАО, чтобы нам разрешили провести пикет. Спустя годы этот момент, конечно, трогает меня, ведь я стал одним из первых пяти заявителей и организаторов агитационных кубов за Навального, ну и просто потому, что быть первым всегда круто. В префектуре ЦАО, кстати, нам без особых проблем согласовали этот, как и многие последующие пикеты с кубами. Вообще, оглядываясь назад, создается ощущение, что кампанию с самого начала сопровождал режим попутного ветра. Кубы впоследствии согласовывали и на самых проходных точках города.

Никто, кроме нас, в те дни еще не обладал кировским опытом обращения с кубами, поэтому Николай Ляскин на собственной машине развозил и ставил эти кубы. Мой куб был на площади у Маяковского, туда приехали Андрей Быстров и Сергей Васильченко, ставший впоследствии одним из рекордсменов по количеству кубов за всю мэрскую кампанию. Люди приезжали, брали листовки и расходились раздавать их в разные концы площади.

Сам Навальный часто наведывался общаться со сторонниками и простыми прохожими на кубы, особенно в первое время. Тогда он был гораздо проще, и его снобизм так еще не проявлялся. В нем чувствовалась естественность и раскованность, внутренние бесы еще не расхолаживали его натуру. Со временем я начну общаться с ним гораздо плотнее, узнаю его как руководителя и как личность и буду видеть, как он начнет меняться, как бездна внутри начнет его бередить. У него будет становиться все больше и больше тайн, а лицо превратится в маску. Впрочем, некоторые до сих пор видят в нем «своего парня». Правда, в основном это относится к совсем новым и юным адептам.

Все первые пять кубов прошли очень спокойно, полиция приезжала проверяла документы и уезжала дальше по свои делам. На контрасте с последующими годами многие удивятся, что тогда Алексею Навальному разрешали практически все. Хотите устанавливать конструкция с баннерами критического содержания — пожалуйста! Хотите делать это в центре — пожалуйста! Такое миролюбие муниципальных властей и полиции казалось нам добрым знаком, что придавало дополнительный импульс в сборе подписей. Сбор шел действительно рьяно, ребята обзванивали муниципальных депутатов и спрашивали, готовы ли те поставить подпись. Задача, казалось, была нерешаемая, но это не убавляло энтузиазма. Нужно было собрать 120 подписей, но мы знали, что в Москве не было столько оппозиционно или нейтрально настроенных муниципальных депутатов. После того, как собрали только половину от необходимого количества, в штабе и около поползли слухи, что, если что, мы готовы платить за недостающие подписи, и возможность покупки подписей была. Тогда все отбросили излишнюю принципиальность в деле борьбы с «партией жуликов и воров» и сосредоточились на задаче — во что бы то ни стало быть на этих выборах, а в этом деле все средства были хороши.

Кампания набирала обороты, появилось новое помещение на Лялином переулке. Поиском помещения занимался Ляскин, сделал это сразу и без хлопот и волнений. В то время мы ещё не успели испортить о себе впечатление и не слыли людьми, которые склонны провоцировать полицию или, как минимум, использовать серые схемы в вопросах оплаты аренды. К нам тогда доверчиво и дружелюбно относились и собственники, и подрядчики.

Помещение на Лялином было потрясающим. Лялин переулок расположен недалеко от Садового кольца, рядом с метро «Курская», это очень старый, маститый район Москвы, который располагал к себе. Офис, надо сказать, был совсем не дешевым, но тогда деньги в кампанию были заряжены в достаточном количестве. Офис занимал два этажа с большими окнами и с возможностью расположения людей на улице и во дворе под аркой.

В те дни в штабе появился Леонид Волков, в 2009–2013 годах депутат Екатеринбургской городской Думы. Навальный очень гордился тем, что позвонил ему в Екатеринбург и просто сказал: «Бросай всё и приезжай» — и тот приехал. Волков, конечно, мерк на фоне Владимира Ашуркова. Ашурков был эрудит, медиатор, внимательный, спокойный, абсолютно уверенный в себе и, что немаловажно, его любили и сотрудники и сторонники. Волков был полной ему противоположностью.

В арке рядом с офисом на Лялином переулке Леонид Волков провел одну из первых стратегически важных летучек штаба, куда были приглашены тогда еще немногочисленные волонтеры. Всё происходило на детской площадке старого образца с горкой, Леонид забрался на эту горку, а люди расположились вокруг. Самое забавное, что на лавочках по периметру площадки жили бомжи, и они в это время тоже лежали все по своим местам и слушали Волкова не менее внимательно, чем активисты. Очень гротескная картина. Ведь там собрались разные люди в большинстве своем даже без электорального опыта, и сам Леонид говорил довольно пространные вещи без какой-либо системности: поднимаем агитацию, поднимаем сеть, начинаем кубический процесс, начинаем спамить в интернете.

Волкова представляли обладателем сакральных знаний, но у него не было никакого опыта в политтехнологической сфере, хоть он и был до этого екатеринбургским депутатом. О его репутации ходили тревожные слухи: дескать, очень давно он организовывал мероприятия для «Демократического выбора» в Екатеринбурге и занимался крупным «распилом» с них. Плюс ходили слухи о плотной работе Волкова с иностранными фондами, в частности с американским National Democratic Institute (NDI). Через всего лишь несколько месяцев или даже недель Волков станет высокомерным, считая себя политтехнологом номер один, но к началу мэрской кампании он был еще неуверенным в себе человеком, пытающимся действовать методом проб и ошибок.

Тогда же Леонид рассказал о своей «формуле успеха» из трёх очень незамысловатых частей, это была буквально ученическая технология проведения кампании в три этапа. Первое — мы должны были усиленно поработать на узнаваемость кандидата. Как говорил Леонид, Навальный должен быть из каждого утюга, кругом должны стоять кубы, работать агитаторы, раздающие листовки и газеты и организующие встречи. Второй этап — мы мотивируем голосовать за Навального, чтобы люди определились, что это их кандидат. И третий этап — мы мотивируем людей прийти на участки, проголосовать за него. Эта ничем не выдающаяся стратегия будет применятся Волковым и во всех последующих кампаниях.

Неизвестно, насколько именно «формула успеха» Волкова дала Навальному в сентябре 2013 года тот результат, который он получил, но затем она точно перестала действовать. А ближе к 2016 году в ФБК заговорят уже о некоем «эффекте Волкова»: когда однажды прыгнув выше головы, ты больше не можешь снова так подняться, не умея развиваться и не рискуя применять новые методы. Волков будет комплексовать с учетом этой мэрской кампании, у него начнется звездная болезнь, из-за которой он просто выпадет из реальности и заразится обычными российскими «болячками»: выстраиванием кланов, кумовством, блатом и полным неприятием инноваций. Потом успехи Волкова в мэрской кампании начнут подвергать сомнению: мол, это воля случая и новизны. А самым критичным мнением будет то, что это вообще не его достижение, а многочисленных волонтеров и других специалистов, в частности того же Максима Каца.