Глава 2. Демократические праймериз и яшинские «титушки»

            Прошлый, 2014 год, был застойным для оппозиции. Коалиция «За Москву» потерпела полное фиаско (ни один кандидат не смог пройти в Мосгордуму, а большинство и вовсе не смогло зарегистрироваться, не набрав необходимое количество подписей), случился Крым, что было положительно воспринято большинством граждан России, но депрессивно сказывалась на большей части оппозиции. Роста сторонников не было, а каждый новый человек, пришедший в 2015 году, считался манной небесной, за которого сразу хватались, пытаясь интегрировать его во все проекты сразу. Старые же люди из той волны, которая присоединилась в 2012-2013 годах, к которой принадлежал и я, в основном либо бездействовали, либо ждали новых ярких кампаний, на которых можно было бы в том числе и профессионально подзаработать. Многие стали участвовать в деятельности, организованной другими партиями и движениями. Речь прежде всего о ПАРНАСе.

            ПАРНАС набирал силу, в начале 2015 года он считался наиболее амбициозной и перспективной партией, в которой есть живые региональные отделения и, что немаловажно, регистрация. Обладание регистрацией, хоть каким-то правовым статусом, всегда считалось шиком, вокруг этого строились многие оппозиционные институты. «Демократическая коалиция» и создавалась на базе ПАРНАСа по той причине, что это была единственная из имеющихся в наличии либеральных и несистемных партий, у которой была регистрация.

            Постепенно некоторые активисты стали сближаться с Михаилом Касьяновым и помощником ещё со времён работы в Правительстве РФ Константином Мерзликиным. Касьянов на тот момент сам воспрянул духом: у него был очень неплохой аппарат, часть людей из оппозиционной Партии 5 декабря перешла к нему, и это придало ПАРНАСу новую жизнь. Помимо регистрации у ПАРНАСа были деньги, а многие хотели развивать свои проекты, получая, хоть какое-то финансирование. У Навального тем временем невозможно было добиться никакого финансирование на любой проект, инициатива которого шла снизу. Даже если ты придёшь с реально полезной идеей, со своей командой для ее реализации, то финансирование все равно будет сугубо твоей личной проблемой. Никто платить тебе не будет, да и вряд ли похвалит.

            Алексей Навальный с Фондом борьбы с коррупцией испытывали огромную ревность к Касьянову, ведь они так и не могли преодолеть этот барьер с регистрацией партии. Партия прогресса как раз совершала свою последнюю попытку получить регистрацию, что давало ей возможность хоть как-то поддерживать жизнь и привлекать новых членов. Для партии наступили последние бодрые времена, когда в конце 2014 и начале 2015 годов отмечался прирост активистов в связи с маршем памяти Бориса Немцова. Дальше будет уже хуже: двое пришли, пятеро ушли. Люди приходили, надеясь на возможную регистрацию, да и Навальный тогда еще поддерживал публичный фронт партии.

            Михаил Касьянов, конечно, торжествовал, понимая, что находится в уникальном положении и может многим диктовать свои условия. Но надо отдать ему, Мерзликину и всему аппарату ПАРНАСа должное: во всех переговорах с Навальным они показывали гибкость. Касьянов демонстрировал готовность к диалогу, показывал, что в коалиции не будет перегибать палку с игрой в вождизм, несмотря на своё тотальное преимущество в опыте и умении выстраивать аппаратную работу. Единственное, чего не было у Касьянова, – это чувства хайпа, выражаясь фигурально. Он отстал от оппозиционных трендов, однако политического чутья и деловой порядочности у него было не занимать.

            Касьянов вел себя довольно осторожно, не конфликтуя, а Фонд же, наоборот, был как молодой боксер, стараясь урвать побольше суверенитета в этой новой демократической коалиции. Это потом приведет к череде вялых конфликтов в «Демократической коалиции» и к полному разрыву в 2016 году.

            Также в коалицию вошли и либертарианцы, в то время совершенно непонятный проект, представленный только громким названием и парой десятков сторонников в Москве. В Партии прогресса их называли марсианами за их тогда совсем непонятную идеологию, которая казалась нонсенсом даже в более чем толерантном поле либеральной оппозиции. К «Демкоалиции» присоединилась также партия Владимира Милова «Демократический выбор» и остатки Партии 5 декабря.

            Основными субъектами, основавшими «Демократическую коалицию», были структура Навального и партия ПАРНАС во главе с Касьяновым. Их отношения нельзя было назвать дружескими или дипломатичными, всё было очень натянуто. С самого начала в коалиции чувствовалось, что она зародилась несколько искусственно: ненатурально, в результате переговоров с более высокими людьми, которые давали на это деньги. Говорили, что и Михаил Ходорковский стоял за ее созданием и что он же является  одним из ее «кошельков».

            Как только появилась коалиция, заговорили о том, что нужны были праймериз. Праймериз — это, если кто не знает, такое искусственное «мероприятие ради мероприятия» перед большим избирательным циклом, госдумовским и президентским. Тогда старались играть на долгосрочную перспективу, считая что, проведя праймериз в выбранных регионах, участники коалиции смогут сплотиться и выработать механизмы взаимодействия между лидерами. Именно лидерами, потому что у обычных волонтеров и сторонников не было особой привязки ни к кому из субъектов. А в стане лидеров, увы, после убийства Бориса Немцова взаимоотношения стали значительно ухудшаться.

            Для проведения праймериз выбрали три региона и поделили их между собой: Новосибирск остался за ФБК и Навальным, Калугу и Калужскую область поделили пополам между ПАРНАСом, «Демократическим выбором» и «Открытой Россией» Ходорковского, Кострому и область отдали ПАРНАСу и «Открытой России». Всю процедуру, систему и техническое сопровождение, а также имиджевую ответственность, отдали ФБК.

            Что такое праймериз? Для нас это было неизведанное окно в мировую политику, институт прямых выборов, возможность раз и навсегда снять самую главную старую болезнь российской оппозиции - междоусобные распри и кулуарные склоки. Теперь же в результате голосования наших сторонников партийный список по каждому региону должен был формироваться публично по образу и подобию настоящего демократического общества. Занявший первое место на голосовании в праймериз автоматически мог рассчитывать на первое место в избирательном списке коалиции, и баллотировался бы от партии ПАРНАС в на выборах в областную Думу соответствующего региона. Одномандатные кампании тоже зависели  от результатов праймериз: в «Демкоалиции» решили, что одномандатников можно выдвинуть из остальных лидеров голосования праймериз. Большой неудачей для коалиции было то, что в 2015 году в Москве никаких выборов не было и невозможно было воспользоваться всеми волонтерскими и ресурсами СМИ, но, с другой стороны, основной задачей коалиции стала массовая интервенция в регионы. Выбор регионов был определен на закрытом совете лидеров коалиции. Чувствовалось, что без скрытых интересов не обошлось и здесь.

            ФБК с ленцой и, как будто, с одолжением, без видимой заинтересованности подошел к этим праймериз,  хотя публично Навальный всегда продвигал идеи праймериз, говоря, что это самая честная процедура, и вообще демократия начинается с неё. Все, однако, прекрасно понимали, что в регионах нет достаточного количества готовых кандидатов, что у нас не то, что конкуренция, у нас дефицит претендентов в этих выбранных регионах. Праймериз на самом деле проводили для поддержания имиджа «Демократической коалиции», чтобы успокоить сторонников и инвесторов, продемонстрировав им свою бурную активность в регионах.

            Кандидатов набирали с миру по нитке, искали их, где и как могли. Особенно большие проблемы возникли в Костроме и в Калуге. По Костроме сразу пошёл Илья Яшин. Считалось, что надо уже куда-нибудь пристроить этого «мальчика», который долгое время таскался хвостиком за Борисом Немцовым, но так не смог проявить себя. Полагали, что Яшин особенный, и ему нужно дать еще один шанс, но лучше подальше от Москвы, где он неизбежно провалится. В Новосибирске и Калуге явных фаворитов не было, и их начали искусственно создавать, отправив, например, в Калугу ученого Андрея Заякина из сетевого сообщества «Диссернет» (того самого, которое проверяет на плагиат диссертации крупных российских чиновников, включая министров).

            Конкуренции на предварительных выборах не было. В каждом регионе изначально определялся фаворит, который выдвигался так называемым «синедрионом», таким тайным советом коалиции, который непублично вел свою деятельность. В синедрион входили Волков с Навальным, Мерзликин с Касьяновым, а также Милов, и там шли ожесточенные споры. Несмотря на в общем-то показушный характер праймериз, члены «синедриона» всё-таки пытались «протолкнуть» через них своих людей. Так, например, в Новосибирске Волков толкал близкого друга и непонятного компаньона Сергея Бойко.

            Для Леонида Волкова главной задачей было провести эти выборы не хуже, чем в почивший в Бозе «Координационный совет оппозиции» (2012-2013), — так, чтобы с технической точки зрения голосование было идеальным. Он разработал безопасную схему, когда голосование проходит в два уровня: онлайн  и вживую на участках. Задумка была серьёзная, и год обещал быть ударным, но как всегда подвела халатность.

            В ФБК долго не могли подобрать менеджеров, которые поедут в регионы организовывать праймериз. Изначально предполагалось, что туда отправят известных людей, которые успели себя зарекомендовать и у которых был управленческий опыт. Но в итоге Фонд отрядил туда менеджеров среднего звена. Кампанию по подготовке праймериз менеджеры должны были вести с достаточно ограниченным штатом. Сразу стало понятно истинное отношение Фонда ко всей затее: для них это была навязанная инициатива и просто возможность заработать денег от коалиции, причем достаточно приличных.

            Праймериз также использовались ФБК под свои нужды: у Фонда созрел тайный план, который назывался «Тагил». Суть «Тагила» заключалась в том, чтобы организовать серию поездок, митингов и выступлений непосредственно Алексея Навального по этим трем регионам, с целью подспудной презентации Навального как лица новой коалиции. ФБК всегда оставался вождистской структурой, где все крутилось вокруг Навального, и что бы мы ни делали, в каких бы коалициях ни участвовали, все приходило к тому, что мы должны работать на личный рейтинг Алексея, а не на институты гражданского общества. Это и стало основной задачей наших специалистов в регионах – проведение успешных и массовых митингов Навального, и даже когда позже начались региональные кампании, выступления Навального также остались в приоритете. В той же костромской Шарье, о которой речь ниже, мы тратили на них больше усилий, чем на собственно работу по праймериз.

            Регионы явно имели разные приоритеты у «синедриона». Так, в Кострому готовить праймериз поехала одна-единственная Татьяна Торочешникова без каких-либо помощников, она была человеком активным, но всё-таки одной было трудно что-то построить. А вот в Новосибирск, напротив, поехала целая команда. Волков считал этот город наиболее перспективным, поэтому решил сделать для себя Новосибирск базовым регионом. Еще со стадии праймериз Волков начал завозить туда специалистов, готовить инфраструктуру для долгой кампании и для последующего сбора подписей. Калуга для ФБК была неинтересна, и праймериз там проводили по сути для галочки, поэтому туда отправили Станислава Волкова. Станислав был совсем новый человек в ФБК, еще необстрелянный и без опыта в политическом менеджменте. Помогать Станиславу Волкову поехал один из наших партийцев Сергей Лебедев, который проявил себя там просто отвратительно, временами пьянствовал, и потом руководство его уволило. Обычно Фонд более-менее скрупулезно подбирает команды, но в этот раз все было сделано халатно. Именно Калуга, несмотря на близость к Москве, стала самым проблемным регионом, потому что местные власти и правоохранители вели себя там совершенно неадекватно.

            Кроме фаворита от коалиции – профессора Заякина, чей штаб расположился в Обнинске, на праймериз были заявлены и другие кандидаты, которые могли бы «выстрелить», включая местных бизнесменов, правозащитников и бывших «яблочников».

            Изначально команда поехала в Калугу без меня. Но по приезде там сразу начались какие-то странности: местные правоохранительные органы врубили жуткую слежку, а команда достаточно испуганно и напряженно начала себя вести. Причем сверхсложных задач перед ребятами не стояло: нужно было в день ставить один-два куба, гнать этот злосчастный контент, как всегда заполняя все соцсети веселыми фоточками. В этом плане все было по-прежнему, земля не сошла со своей оси: спонсоры и сторонники должны видеть, что работа идет, а что фактически происходит на земле, было мало кому интересно. И когда в мае 2015 года начались проблемы с нашей командой в Калуге, меня вызвал директор ФБК Роман Рубанов и, объяснив, какие сложности в преддверии выступления Навального там возникли, отправил меня на помощь нашим.

            Учитывая опыт того, как не слишком порядочно может вести себя Фонд, не выполняя своих финансовых обязательств, я сразу договорился с Рубановым обо всем пакете премий целиком:  размер заплаты, оплата арендной квартиры в Калуге, компенсация необходимых поездок в Москву. Роман выполнил все мои условия, но, кстати, впоследствии я иногда пренебрегал такой тактикой, не обговаривая все вознаграждения, и Фонд даже до сих пор мне должен денег. Поэтому всем, кому не посчастливится работать со структурами Навального, даю бесплатный совет: всегда обговаривайте все финансовые условия наперед, потому что в дальнейшем могут быть проблемы.

            В 2015 году и ФБК, и в целом «Демократическая коалиция» работали втемную: никаких договоров, никаких банковских счетов – только черный нал. Зарплаты выдавались в конверте, даже все обеспечение шло через личные карты координаторов штабов либо передавалось налом при личных встречах. Ни о какой белой бухгалтерии и цивилизованных финансовых отношениях речи тогда не было. Приходилось, глядя друг другу в глаза, выбивать себе приемлемые финансовые условия, гарантиями которых тогда служило только честное слово руководителя. У Рубанова в этом плане была специфическая репутация, и только его неоднократный ответ на неоднократно заданный вопрос служил гарантией от этих странных проволочек с выплатами. Совершенно непонятно, почему Рубанов себя так вел. Многие говорили, что он как рачительный хозяйственник блюдет целостность бюджета Фонда, экономя на сотрудниках каждую копеечку. Я какое-то время соглашался этим с мнением, но все вскрылось после праймериз. Тогда, спустя несколько месяцев, на меня вышли «миловцы» из «Демократического выбора» (они еще были в нем) и предложили работать у них в Калужской области, что интересно, зарплату объявили на 40% больше, чем мне платил Фонд. Это очень странно, потому что бюджет каждому субъекту коалиции выделялся примерно одинаковый, а значит, и расценки должны быть одинаковые. Возникал закономерный вопрос: куда шли сэкономленные деньги? действительно ли они перебрасывались на другие статьи расхода либо Фонд просто пилил?

            Приехав в Калугу, я увидел, что дела там действительно шли не лучшим образом, и все были напуганы. Мы стали искать квартиру через открытые источники, газеты и объявления. Сразу откликнулись две девушки модельной внешности, которые приехали на автомобиле с номерами АМР и значком «Динамо». Квартиры нам показывали в самом центре ниже рыночной стоимости, что тоже навело нас на подозрение. На прощание девушки добавили: заезжайте в квартиру, а мы к вам вечером еще заглянем. Тут не нужно было быть Джеймсом Бондом или Штирлицем, чтобы понять, что девушки были от спецслужб и самое безобидное, что нас могло ожидать, это просто квартира, полная жучков. Хотя, думаю, без имиджевых подстав с участием этих девушек не обошлось бы. Вспомнилась сразу история начала 2010-х годов про «Катю Муму».

            Такое внимание со стороны органов очень сильно напрягало. Передвигаясь по городу на автомобиле одного из наших сотрудников, мы видели постоянную и навязчивую слежку. Складывалось ощущение, что местные органы делали это специально, чтобы подавить наш настрой. Когда мы-таки сняли квартиру, практически ежедневно видели стоявшую под окнами «Ладу», люди из которой ходили за нами по пятам. Мы в магазин за хлебом – они за нами, мы ехали на машине – и они ехали.

            Я, конечно, транслировал сотрудникам всю сектантскую чушь, которую я возненавижу уже гораздо позже: про то, что не надо бояться, мы обязательно победим, за нами правда, а «жуликам и ворам — пять минут на сборы». И это работало на поднятие духа. Чувствовался авантюризм, когда ты приезжаешь в чужой регион как некий политический Индиана Джонс, против тебя слежка, которая одновременно и пугает, и подстегивает чувство собственной значимости. Романтика! Которой, правда, пользовались и будут пользоваться политиканы разных мастей.

            У нас были плохие ожидания, и мы боялись, что силовики могут ворваться в помещение, пока мы спим. Дело дошло до того, что Станислав Волков в узком коридоре нашей квартиры намотал из веревок из скотча целое шпионское препятствие. Это, соглашусь, выглядело комично, но такая «шпионотерапия» немного успокаивала нас. Покидая квартиру, мы также закрывали окна, чтобы с чердака через окна никто не влез. Да, признаюсь, дело доходило до паранойи.

            Согласование двух пустячных агиткубов в день, по сути только для фото, давалось нам с огромным боем, администрация жутко противодействовала. К кубам приходили спортсмены-боксеры из местного патриотического клуба, с перебитыми носами, похожие на баварских разбойников, которые ходили вокруг нас и отрабатывали удары по воздуху. К нам подсылали ростовых кукол и цирковые ансамбли, которые рекламировали свои балаганы с песнями и плясками. И неизбежно вокруг нашего куба росло суетливое комедиантское движение, которое организовала городская администрация.

            Местная общественность в наших праймериз была, впрочем, совершенно не заинтересована, сюрпризов вроде того, что выиграет кто-то иной, кроме Заякина, мы не ждали. Нашей главной задачей было провести митинг Навального. Кое-как его согласовали на окраине города. Навальный приехал вместе со своими людьми, которые должны были обеспечивать безопасность мероприятия, но совершенно с этим не справились, и митинг прошёл очень нервно. Мы насчитали всего 70 человек присутствующих, и как минимум половина из них были сотрудники в штатском и провокаторы, которые специально пришли подвергать обструкции выступление.

            Из-за халатности охраны одна из женщин пронесла в сумочке резиновый член, который благополучно полетел в Навального во время его выступления. К счастью, кинули его криво, и он упал где-то рядом, закатившись под сцену под общий гогот толпы. Также пришла одна бабушка, местный профессиональный провокатор, в окружении двадцати тех самых боксеров. Они проталкивали бабушку через толпу к сцене с криком: «Пропустите старушку!». Алексею, конечно, было тяжело выступать в этих новых экстремальных условиях, но главная цель была выполнена – хорошие фотки, на которых уж не разберешь, где провокатор в толпе, а где сторонник. Благо фотографировать эффектным ракурсом «толпу» из семидесяти человек в Фонде уже прекрасно научились.

            Под конец того митинга я догадался поставить на прилегающие улицы скаутов, которые следили бы за обстановкой на подходе. В какой-то момент, прямо как в голливудском вестерне с Клинтом Иствудом в главной роли, бежит по полю Николай Касьян, наш верный маленький соратник. Бежит, весь красный и запыхавшийся, язык уже болтается на плече, и, не добегая до меня метров сто, кричит: «Провокация! Провокация!» И подбегая ближе, рассказывает о том, что к нам идет целая армия провокаторов, человек тридцать, и у каждого по два пакета в руках, в которых лежат наши мятные листовки. Чем ответить этим мужикам с мятыми листовками, было совершенно непонятно. Кстати, листовки до этого у нас были украдены непонятными лицами по вине ФБК. У Фонда мы запросили бюджет на платных промоутеров, которые могли бы распространять листовки перед митингом, в ответ одна из любимиц Рубанова – Ася Раменская прислала нам странных молдаван из Москвы, видимо считая, что мы не сможем найти людей на месте. Молдаване имели запойный вид. В один из дней эта компания действительно запила, и мы их еще сутки искали, затем при загадочных обстоятельствах неизвестные у них якобы отняли листовки, что наталкивало на нехорошие мысли.

            Я побежал к полиции предупредить о грядущей провокации со стороны этих сомнительных людей с пакетами, но полиция, естественно, проигнорировала все мои просьбы. Надо сказать, что не вмешивалась они ни со стороны нас, ни со стороны администрации. Как говорят в футбольном матче – арбитр дает поиграть, так вот и полиция давала нам «поиграть», что и привело к полному цирку. В какой-то момент к месту проведения митинга подогнали «ГАЗель» с изображением молодого Навального на фоне американского флага, даже он сам тогда оценил, что это было его лучшее фото. А вот когда подошли провокаторы, они просто оставили пакеты с нашими листовками у входа и ушли восвояси. Смысл этого перформанса никто так и не понял.

            В Калуге, несмотря на близость к Москве и большие возможности привлечь специалистов и волонтерские ресурсы, кандидаты не слишком старались. Единственным кандидатом, который более-менее проводил встречи, был Андрей Заякин. И то на его встречи приходило по 5 человек, трое из которых были местными силовиками. Всё было похоже на имитацию работы, которая никак не тянула на настоящий политический процесс. Остальные кандидаты просто подтягивали своих друзей в качестве сторонников, количество которых было также ничтожным. 

            Все стали осознавать, и Волков в том числе, что в процедуре голосования примет участие максимум несколько сотен человек и в оффлайне, и в онлайне. Чертовски маленькая цифра, невозможно «продать» спонсорам и рядовым активистам. Впрочем, Волкова, как казалось, это ничуть не тревожило, для него была важна только имиджевая и техническая составляющая этого голосования. Нас же это серьёзно удручало.

            Во время самой процедуры голосования задачей Волкова было собеседовать тех людей, кто придет на участок отдать свой голос на праймериз «живьем». Леонид тогда сильно кичился тем, что, якобы, благодаря опыту депутатства и общения с жителями, сейчас буквально за несколько вопросов он определит, наш это пришёл сторонник или засланный казачок. Если по ходу собеседования выяснялось, что человек не обладает каким-то базисом знаний или идеологией, то его не признавали нашим сторонником и к голосованию не допускали. Такая достаточно субъективная процедура с самого начала вызвала много кривотолков, которые затем только усилились в связи с рядом обстоятельств. Так, Волков собеседовал людей иногда по тридцать секунд, а иногда и по несколько минут. Не обошлось и без скандалов, когда он не допустил к голосованию нескольких сторонников, которых привел один из кандидатов, старый демократ Алексей Дуленков, но пропускал явных «титушек», которые не знали, например, кто такой Михаил Касьянова. Видимо, волковскому эгоистичному нутру импонировал тот факт, что они, не зная Касьянова, все равно наши сторонники. Был еще один скандал в Малоярославце, где на голосование приходили рабочие с завода, который возглавлял кандидат, а их в итоге не допустили. У Волкова на этот счет была жесткая директива - рубить таких голосующих.

            Все понимали, что основная теневая задача была в том, чтобы победил Андрей Заякин из «Диссернета». Он был не просто лояльный Фонду человек, он сотрудничал с отделом расследований и был связан с людьми из Европы, откуда бывало приходили материалы для расследований по недвижимости и счетам российских чиновников. Заякин был незаменим, и ко всему прочему, он хорошо относился к самому Навальному, а известных людей из старой когорты, испытывающих к Алексею искреннюю симпатию и лояльных, было не так уж и много.

            Калуга оставила двойственное впечатление. Уже тогда было видно, что Фонду это не особо нужно, по-настоящему ни организационную, ни политическую душу они в это дело не вкладывали. Навальный очень тяготился всей этой работой на коалицию, ставя только собственный проект «Тагил» и своих кандидатов во главу угла. Но и сама «Демократическая коалиция», в чем ее огромный минус, не выдвигала особых требований к партнерам, а все внутренние конфликты питались эгоистичными устремлениями или дележом полномочий.

            Особые кривотолки между Фондом и центром коалиции в лице ПАРНАСа вызывал брендинг. У Навального непреодолимое отторжение вызывал символ партии – бордовый бычок, хотя, конечно, здесь дело было не в бренде, а в необходимости признавать первенство именно ПАРНАСа в коалиции. Вместе с тем, будучи единственной зарегистрированной партией, политическая сила Михаила Касьянова объективно претендовала как минимум на то, чтобы быть «первой среди равных» в «Демкоалиции». Так или иначе, арт-директор ФБК Елена Марус говорила, что наши цвета совершенно другие, и визуальный образ коалиции должен перекликаться с нашем колоритом. Нашим цветом 2015 года был мятный: мятные кубы, мятная агитация, что мы с лихвой реализовали во время костромской избирательной кампании. Подобное «перетягивание одеяла» по брендбуку закончилось тем, что Фонд победил, и бордовый цвет убрали из раскраски «Демократической коалиции». Но, как мне казалось, ПАРНАС затаил справедливую обиду и вернулся к этой проблеме в 2016 году, когда на расширенных праймериз к выборам в Госдуму бордовый все-таки утвердили фирменным цветом. Цветовой диспут станет одним из многих споров, которые в итоге развалят коалицию.

            В Калугу во время праймериз однажды приехал Михаил Касьянов, чтобы провести встречу с местными сторонниками и журналистами. Мы ожидали, что он заедет в штаб познакомиться с командой, которая от «Демкоалиции» готовит праймериз, но ни он, ни его окружение не нанесли нам визит. Мы решили, что если гора не идёт к Магомеду, Магомед всё же сам отправится к горе. И мы всей командой пошли на встречу Касьянова в гостинице «Шератон». Там мы обнаружили, что обеспечения безопасности на встрече нет никакого, и туда мог попасть любой человек с улицы. Встречу могли сорвать и банально не закидать Касьянова яйцами. А на подъезде к гостинице как раз уже тёрлись десятки провокаторов с какими-то непонятными сумками, с тортом, с краской, с какими-то вонючими пакетами. Было понятно, что как только Касьянов зайдет, его сразу закидают всем этим добром. Мы, как люди, отвечавшие за регион, по собственной инициативе взяли организацию на себя, поставили фейсконтроль на входе, отсеяв десятки провокаторов, вели переговоры с администрацией гостиницы, чтобы нам выделили дополнительную охрану.

            В целом все прошло без эксцессов, но, к сожалению, Касьянов так и не уделил нам внимания. Это настораживало, потому что я не был врагом Касьянова, более того, признавал, несмотря на все трения, в нем самого опытного человека, ставшего со смертью Бориса Немцова и единственным, на кого можно всерьёз рассчитывать в большой политике. Придя к власти, Касьянов был бы, как я тогда считал, единственным, кто смог бы объединить элиты вокруг себя. Этим качеством Навальный похвастаться не мог, он был таким пацаном, который пел нахрапом и пытался «бортануть» того же Касьянова. В подобных условиях я очень удивился, что коалиция развалилась только в следующем году.

            По приезду в Москву нас ждал новый вызов. Вместо Татьяны Торочешниковой, планировавшейся изначально, в Кострому поехал Станислав Волков. ФБК вообще не хотел участвовать ни в каких праймериз в Костроме, и теневая договоренность была о том, что первое место займет Илья Яшин. Однако никакой работы с избирателями он там не вел, все бремя того, чтобы Яшин занял это первое место, легло на его питерского друга политтехнолога Андрея Пивоварова. Пивоваров обосновался со своей командой в Костроме и уже заранее готовился к сбору подписей после запланированной победы Яшина на праймериз. Яшин по этому плану занимал первое место, второе решили отдать настоящему мужику, иначе не скажешь, Владимиру Андрейченко, по виду напоминавшему честного работягу. Был еще некий Николай Сорокин, достаточно перспективный, как мне тогда показалось, местный политик, но и он сразу в кулуарном разговоре заявил, что у него здесь планов нет. Остальные кандидаты были совершенно лишены амбиций и числились в списках ради галочки.

            Я был обескуражен, мне казалось, что мы едем для того, чтобы в решающий момент повысить количество избирателей на праймериз. Мне, человеку с демократическими взглядами, который относился к этому не только и не столько как к работе, сколько как к возможности менять мир вокруг, это было странно. Потому что, делая такой прорыв политике, делая эти праймериз, мы наступали на те же самые российские грабли. Играя в договорные игры и подтасовки, мы по сути обманывали своих сторонников, сами становясь тем самым драконом из сказки. Ну или «коалицией жуликов и воров», если угодно.

            Тогда выяснилось, что с кандидатами уже хорошенько поработала та самая команда Пивоварова, которая тянула всеми силами на первое место Яшина. По приезде в Кострому мы начали обзвон кандидатов, чтобы пригласить всех на встречу, понять их настроения и чтобы они мобилизовали все свои ресурсы. Но во время обзвона к нам подошли Пивоваров и его помощник юрист Андрей Давыдов и в безапелляционной форме заявили, что мы зря тревожим людей и только мутим воду.

            Был и еще один престранный эпизод. В Костроме снова началось серьезное напряжение с сотрудниками полиции: в очередной раз лютовал местный уголовный розыск, задержавший перед моим приездом двоих волонтеров, коих у нас всего было пятеро. Я приехал и увидел, что нашему начальнику штаба Станиславу Волкову Давыдов дает в руки плакат с надписью «Свободу политзаключенным» и отправляет его в пикет к суду. Я очень удивился, потому что в сложившейся правовой реальности между нами и силовиками Станислава могли просто задержать и мы бы остались еще и без начальника штаба. На что Андрей Давыдов ответил, что ничего не будет, Станислав же только постоит у здания суда. А пикеты у суда как раз запрещены, что, по идее, юрист Давыдов должен был знать. Ко всему прочему, напротив суда было еще учебное заведение, где также нельзя проводить одиночные пикеты. Либо это банальное незнание законов со стороны юриста Давыдова, либо очевидное вредительство, когда команда Пивоварова в открытую подставляла начальника штаба в надежде избавиться от него перед голосованием. В итоге я все-таки отговорил Станислава Волкова от одиночного пикета, невзирая на угрозы Пивоварова нажаловаться на меня в Москву другому Волкову, а ребят, к счастью, освободили.

            В одни из первых дней работы в Костроме случилась еще одна показательная ситуация. Разбирая документы, которые были до нас, мы обнаружили удивительную картину. Коалиция для Костромы заказала билборды на 700 тысяч рублей, что было достаточно существенной для бюджета суммой. Но эти билборды не провисели и нескольких часов, их сняли неизвестные лица и унесли в неизвестном направлении. По мотивам происшествия не было ни судебного разбирательства, никакой внутренней проверки. Когда мы высказали все свое недоумение Андрею Давыдову, почему никто не занялся расследованием этого вопроса, он нервно выдернул у нас из рук эти документы и сказал, что мы занимаемся полной ерундой, и вообще не стоит в это лезть. Ситуация была более чем подозрительная. Остается только надеяться, что это не был распил, а банальная невнимательность со стороны костромского штаба.

            Само голосование в Костроме проходило гораздо «веселее», чем в Калуге, и сначала мы наивно полагали, что местная администрация «тащит» некоего своего кандидата, которого удалось внедрить в наш список. В первый же день толпами пошли какие-то «титушки», на которых мы сначала и не обратили внимания. Это была маргинальная молодежь, словно все сплошь алкоголики и наркоманы. Поняв, что таких людей идет целый поток, мы начали задавать им вопросы, на которые они достаточно клишировано отвечали, но некоторых мы отбраковывали. Что самое удивительное, эти люди очень быстро подстраивались под наши вопросы, и уже следующая партия «титушек» приходила с готовыми правильными ответами. Было видно, что либо они координировались между собой, либо кто-то из штаба сливает им информацию.

            Возле штаба голосования постоянно крутилась парочка низкоуровневых технологов-деляг, которые занимались как раз подобными мероприятиями: массовками и подгонами в регионе. Мужики были абсолютно бандитского вида — в белых рубашках, черных штанах, с прокуренными красными глазами. В какой-то момент не кто иной, как технолог Ильи Яшина Андрей Пивоваров сказал, что он с ними сотрудничает и они будут помогать собирать ему подписи. Технологи-деляги, кстати, тоже проголосовали и было заметно, что они знакомы с некоторыми из «титушек». Я понял, что эти люди явно не от администрации региона, когда узнал, что они все как один голосовали… за Яшина. Но мы были натасканы на то, что «кровавый режим» всегда и везде нам мешает, поэтому все еще лелеяли мысль о том, что это происки администрации: заявить о подвозе со стороны Яшина или вообще отозвать голоса, сорвав голосование.

            Мы стали следить за эти субъектами, смотрели, в какие машины они садятся, и обнаружили, что на улице у них был некий центр, которым руководили координаторы, инструктировавшие «титушек». Через несколько часов один из таких координаторов  пришел к нам в штаб, и мы, решив, что вот тут-то он и попался, попросили у него для ксерокопии документы и собрались уже вызвать полицию. Но произошло удивительное: Пивоваров, который все это время молча наблюдал за ходом голосования, резко схватил этого координатора и начал его просто выпихивать на улицу, параллельно вырвав у нас его паспорт.

            Таким образом, паззл стал потихоньку складывался: весь этот процесс организовали Пивоваров с Давыдовым, чтобы Яшин занял первое место, потому что, судя по динамике первого дня и начала второго, лидерство Яшина было очень слабым, он вполне мог уступить Андрейченко либо даже Сорокину. Ни в чьи планы это не входило, поэтому начались такие игры.

            В какой-то момент один из «титушек» привел своего брата, тут и я уже не выдержал и предложил провести подробное собеседование сам, как у нас это и было заявлено в регламенте голосования. Выяснилось, что человек ничего не знает об оппозиции и вообще он сторонник Путина. Но опять вмешался Пивоваров, мол, нормальные ребята, пусть голосуют. Было видно, что Пивоваров рубился буквально за каждый голос. Учитывая общую крайне низкую явку, такое его рвение было вполне оправданным.

            Одному из сотрудников я дал задание проследить, куда идут все эти группы «титушек» после голосования. Он обнаружил, что на центральной площади, которые местные называли «Сковородка», с «титутшками» встречался тот самый штабной юрист Давыдов, который о чем-то с ними разговаривал. Данное обстоятельство окончательно рассеяло сомнения, что эти маргиналы, явно не наши сторонники, а подвоз команды Пивоварова. Я тогда внутренне оправдал ситуацию тем, что это делали не мы, а другие субъекты коалиции, да и вообще Яшин — не наш человек, нечего переживать за его нечестность. Конечно, зря я после детально не обсудил этот момент с Леонидом Волковым и Алексеем Навальным, хотя, скорее всего, они были в курсе используемой «политтехнологии» и не видели в происходящем ничего зазорного. Как говорится, «не рефлексируйте — голосуйте».

            После всех обозначенных выше махинаций «золотой мальчик оппозиции» Илья Яшин стал-таки кандидатом номер один по Костроме. Беда, правда, в том, что он совершенно не подходил Костромской области, это был политик другого менталитета. И многие тогда недоумевали этой политической конъюнктуре, ведь тот же Андрейченко был местный, и все его знали. Но большие боссы «Демократической коалиции» решили иначе.

            В последний день между нами и Пивоваровым с Давыдовым вспыхнул уже совершенно какой-то нервный конфликт. Они, видимо, понимая, что мы им ломаем всю программу с подвозом, сорвались на нас по невероятному пустяку. Пивоварову для какой-то работы экстренно понадобился стол, за которым все еще сидели наблюдатели, и он вместе с Давыдовым попытался этот стол отнять. Я решил не конфликтовать и отдал им этот несчастный стол. Понимаю, что упоминание этой совершенно детсадовской сцены борьбы Пивоварова за стол на глазах у всех избирателей выглядит глупо, и читатель справедливо ужаснется на какой уровень пала жизнь в оппозиции, но из песни слов не выкинешь.

            Под закрытие голосования приехал сам Яшин, он нас всех тепло обнял, даже Пивоваров пожелал нам удачи, сменив гнев на милость. Разумеется, это была игра. Мы не стали оставаться на банкет с «победителем», собрались и всей командой вернулись в Москву. Нас ждало насыщенное лето, и мы не унывали.