Глава 14 ЗАМУЖЕМ, НО БЕЗ ДЕТЕЙ

Однако радость Софи от предстоящего брака несколько меркла при воспоминании о человеке, который по традиции подводит дочь к алтарю. На этот раз Риккардо Шиколоне вдруг решил подать в суд на старшую дочь за клеветнические утверждения, которые она сделала в отношении его в интервью, опубликованном в одном немецком журнале.

К этому времени кратковременное примирение Шиколоне и Ромильды Виллани уже закончилось. Как и подозревала Софи, основным мотивом для возвращения Шиколоне "домой" было стремление контролировать финансовое положение дочери и, может быть, получить часть ее богатства. Однако никто в мире, считала сама актриса, за исключением Карло Понти, не должен вмешиваться в ее финансовые дела. Как только Шиколоне понял это, он снова вернулся к своим прежним увлечениям на стороне, и когда Ромильда поймала его, то выставила навсегда. Софи приняла позицию матери, однако ее младшая сестра Мария привязалась к отцу, который стал к этому времени любящим дедушкой для Алессандры, и продолжала поддерживать с ним теплые отношения.

Шиколоне когда-то учился на архитектора, но никогда не имел практики, тем не менее стал строительным подрядчиком и преуспевал в своем бизнесе, чему, несомненно, помогал тот факт, что он был отцом Софи Лорен. Однако, когда она выступила в прессе, обвиняя его за страдания и несчастья в детстве, он решил подать на нее в суд. На предварительном слушании дела в Риме судья однако решил, что утверждения Софи в прессе "не кажутся настолько серьезными, чтобы подорвать репутацию истца".

Отозвав иск, Шиколоне решил защитить себя в статье, которую он продал другому немецкому журналу. Он утверждал, что не оказывал Ромильде и девочкам финансовой помощи только потому, что в трудные военные годы у него самого не было денег. Опровергая рассказ Софи, будто ей и Марии пришлось ходить по Поццуоли босиком, он утверждал, что каждый год платил за пару обуви для каждой из них.

"Софи очень привязана к матери и так и не простила меня за то, что я не хотел жениться на Ромильде, — говорил Шиколоне. — Мария сделана совершенно из другого теста. Она не похожа на Софи, и я счастлив этому. Она тактична и нежна, как настоящая дочь".

Софи была глубоко оскорблена этой статьей, однако воздержалась от дальнейшей публичной перепалки. Она сказала одному из друзей: "Если мой отец когда-либо снова захочет меня видеть, ему придется пойти в кино и купить билет, как любому другому зрителю".

Тем временем Чарли Чаплин пригласил Софи и Марлона Брандо провести выходные дни в его поместье в Вевей в Швейцарии, чтобы познакомить их с окончательным сценарием "Графини из Гонконга" и обсудить планы работы. После обеда в первый вечер Чаплин проиграл запись некоторых отрывков музыкального сопровождения к фильму, которое он сочинил сам, и продолжил тем, что исполнил все эпизоды, изображая всех основных персонажей.

"Во время этого представления, — вспоминала Софи, — годы свалились с него, как одежда. Он все еще имел гибкость и грацию танцора. Очарованная, я смотрела с восторгом за быстрыми движениями его тела, наблюдала за его жестами, как он работает руками и ногами, за живостью и красноречивостью глаз, выразительностью рта и вообще мимики лица".

Брандо явно меньше поддался обаянию мастера. Он клевал носом, и в конце концов голова его опустилась на грудь. Софи была взбешена, однако Чаплина, казалось, это не сильно расстроило. Он отыгрался позже, сказав Брандо, что тот слишком толстый и должен постараться сбросить по крайней мере четыре килограмма ко времени начала съемок.

"Юниверсал пикчерс" заплатила за аренду жилья, и Софи получила сдвоенные апартаменты, выходящие на лондонскую площадь Гросвенор. Это жилье должно было стать ее домом на три месяца. Вскоре Понти собирался присоединиться к ней. Чтобы воспользоваться преимуществами кинематографического бума, который переживала Великобритания, он учредил новую компанию под названием "Бриджиз-филмс" (английское слово "бридж" и итальянское "понти" на обоих языках обозначает "мост") и продал свой первый проект "МГМ".

Хотя Софи не была занята в этом фильме, именно она подала Понти идею о нем, когда прочитала статью в журнале о новой разновидности британских знаменитостей — модных фотографах, таких как Дэвид Бейли и Терри Донаван, и их бешеном стиле жизни. Она предложила сделать фильм об этом мире. Понти недавно отклонил сценарий Микеланджело Антониони, поэтому он спросил режиссера, не заинтересуется ли тот этой идеей. Антониони, который жил в Лондоне со своей давней пассией Моникой Витти, пока она снималась в "Скромной Блэз", уже успел познакомиться с этой средой. Он с удовольствием согласился написать сценарий и стать режиссером фильма, который был бы его первой работой на английском языке.

У Софи тем временем появились первые стычки с Чаплиным, что произошло, и не удивительно, во время примерки одежды и пробы грима. Обедневшая графиня большую часть фильма проводит в шелковой пижаме или в одежде, которую она одолжила у своего друга миллионера, однако Чаплин настаивал на чем-нибудь более соответствующем ее персонажу. Он напомнил Софи, что героини "Огней большого города" и "Новых времен" носили довольно потрепанные платья. Чаплин отправил своих помощников в несколько универсальных магазинов и наконец остановился на варианте довольно невзрачной одежонки стоимостью около девятнадцати долларов.

"Когда Чарли показал ее Софи, я подумал, что с ней сейчас произойдет что-то ужасное — такое было у нее выражение лица, — вспоминал продюсер Джери Эпштейн. — Он объяснил ей, что по замыслу у ее героини нет ни цента. Однако до Софи, которая привыкла быть дорогостоящей и эффектной звездой, это не доходило. В следующий раз она звонила уже из Парижа и предупредила нас, что собирается заказать одежду от Кристиана Диора. Так это все и продолжалось".

До этого Чаплин никогда не снимал фильмы в цвете, поэтому у него не было соответствующего опыта работы с гримом. Когда Софи появилась на репетиции в своем обычном, хотя и вряд ли обыкновенном для большинства, боевом раскрасе, он пришел в ужас. "Иди и умойся, — приказал Чаплин. — Мне не нравится эта татуировка".

Софи повиновалась, но, когда вернулась, сказала Чаплину: "Я чувствую себя, словно голая". Он ответил, что, напротив, она выглядит даже еще более красивой, однако попросил актрису что-нибудь сделать с ее прической. "Это слишком великолепно. Каждая прядка на своем месте, слишком безукоризненно", — заявил он.

Софи запустила пальцы в свои волосы, проделала какие-то манипуляции и спросила: "Так вам больше нравится?" Чаплин кивнул утвердительно. Однако, когда через минуту он отошел, она вернулась в гримерную и снова причесалась так, как ей нравилось. Когда начались съемки, Софи продолжала играть с ним в ту же игру, однако вскоре отказалась от нее, так как появились гораздо более важные проблемы.

После того как Чаплин познакомил ее с оператором Артуром Иббетсоном, Софи предельно мягко постаралась объяснить, как им следует вести себя, чтобы во время съемок она чувствовала себя удобно. Можете называть ее сумасшедшей неаполитанкой, но она считает, что ее профиль слева более подходит для комедий, а правый для драм. Поэтому, когда король комедий занимает место режиссера, она хочет, чтобы он показывал ее профиль только слева или анфас, слегка повернутый влево.

Начались трудности и с Марлоном Брандо, который арендовал роскошную квартиру в лондонском районе Белгравиа и привез с собой двух приятелей: Кристиана Маркуа, французского актера, по слухам, его любовника, и Эстер Андерсон, молодую актрису с Ямайки, которая училась актерскому мастерству у его преподавательницы Стеллы Адлер. Прибыв в декабре, чтобы вкусить радости лондонской жизни, Брандо к началу съемок был на грани изнеможения. Съемки начались 24 января 1966 года. Рано утром в этот день актер позвонил Джери Эпштейну и заявил, что он болен и не может прийти.

Чаплин, который сам только что перенес грипп и не очень хорошо себя чувствовал, воспринял эту новость очень спокойно и сказал Эпштейну: "Я не Господь Бог, и, если он болен, пусть болеет". Они начали без Брандо, и в течение трех полных дней снимали сцены, в которых были заняты Софи и сын Чаплина, актер Сидней, игравший роль партнера Брандо по бизнесу. На четвертый день они намеревались перейти к сцене в бальном зале, для которой требовалось две сотни статистов и который должен быть снят в течение двух дней, так как место в студии заранее забронировали для другого фильма. Брандо поклялся, что обязательно примет участие в этом эпизоде.

"В восемь тридцать утра, — вспоминал Джери Эпштейн, — прибыли Софи и Чарли, чтобы начать репетиции. Прошло два часа, Марлона нет. Чарли был на грани взрыва. Это действует так деморализующе, когда две сотни людей толкаются по залу в ожидании съемок, пьют чай, едят сэндвичи, играют в карты, а грим между тем начинает "плыть". Наконец поступило сообщение, что Марлон вышел из дома и находится на пути в студию. Чарли шагал по комнате, словно зверь, загнанный в клетку, присаживаясь на секунду, нервно стуча пальцами по столу. Софи сказала: "Когда явится Марлон, вам следует его выгнать. Вы не должны позволять ему вести себя таким образом".

Чувствуя, что Софи подбивает Чаплина на взрыв, Эпштейн попросил ее не вмешиваться. Он не хотел скандала на глазах у всей массовки. Неожиданно сообщили, что Брандо находится в гримерной и готов сниматься. "Через несколько мгновений он вышел на съемочную площадку, словно невинный маленький мальчик, — вспоминал Эпштейн. — Чарли обрушился на него, как торнадо. Он схватил Марлона за руку и сказал: "Слушай, ты, сукин сын, отныне ты работаешь на Чарли Чаплина. Если думаешь, что ты пуп земли, садись на следующий же самолет и убирайся в Голливуд, мы обойдемся без тебя".

Софи сидела, наблюдая за этой сценой с улыбкой Моны Лизы на лице, по словам Эпштейна, который подозревал, что она получала удовольствие от этого зрелища как компенсацию за проигрыш сражения с Брандо за место в списке исполнителей. "Марлон превратился в маленького мальчика, который оправдывается перед большим папой. Он весь вспотел и съежился, пытаясь защититься, — рассказывал Эпштейн. — Чарли оборвал его и сказал: "Слушай, я старый человек, но прихожу сюда вовремя. С сегодняшнего дня ты будешь работать на площадке каждый день, с восьми тридцати, как и я". Марлон кивал, тараща глаза. После этого, даже если гулял до утра, он прибывал пунктуально, переодеваясь для роли в лимузине, который вез его из Лондона на студию "Пайнвуд".

Так как у Софи уже сложилось отрицательное впечатление о Брандо с того времени, когда он инспектировал картины в ее гримерной и посоветовал ей обратиться к психиатру, естественно, ни о какой любви между ними, когда они начали работать вместе, говорить не приходилось. Возможно, если бы не Чаплин, события развивались бы по-другому. Однако Софи обожала Чаплина, а Брандо презирал его, уже поэтому две звезды не могли быть друзьями.

Для Софи Чаплин стал еще одним "играющим" режиссером, как Де Сика, но более властным. Он заранее проигрывал сцену и требовал, чтобы она в точности повторила ее, в отличие от Де Сика, который разрешал немного импровизировать. Он ничего не оставлял на волю случая и даже инструктировал Софи в течение двух часов, как надевать бюстгальтер шиворот-навыворот, что предусматривалось в одном из комедийных эпизодов.

Многие сотрудники, которые работали на съемочной площадке и наблюдали, как Чаплин репетирует с Софи и Брандо, считали, что он гораздо лучше передает характеры главных героев, чем они. Чаплин говорил им, где встать, сколько шагов сделать, сколько тактов отсчитать в уме, прежде чем повернуться. "Это самая легкая картина, которую я когда-либо делал. Чарли все делал сам", — говорил тогда Брандо. Конечно, саркастически. В душе он негодовал. Методы Чаплина не оставляли ему выбора.

Позже Брандо описал себя в этой работе как простую марионетку в руках режиссера, назвав Чаплина "самым большим садистом, которого я когда-либо встречал. Это был эгоистический тиран, пытающийся сэкономить каждый грош. Он нападал на людей, когда они опаздывали, и постоянно зудел, чтобы все работали быстрее".

Возможно, негодуя на Софи из-за того, что она спешила выполнить каждый каприз Чаплина, на протяжении всех съемок он относился к ней довольно грубо и часто выкрикивал: "А вот идет Софи Лорен", когда она шла к съемочной площадке. Он рассказывал своему другу, что пристрастие Софи к итальянской кухне делает ее дыхание "тяжелым, как у динозавра".

Однажды они стояли рядом, ожидая следующего дубля, и Брандо, играючи, ущипнул Софи ниже пояса. Она влепила ему пощечину и предупредила: "Никогда не делай этого больше. Я не из тех женщин, кому это нравится".

Когда наступило время съемок любовной сцены, все долго шло шиворот-навыворот. По сценарию, Софи и Брандо начинают сначала ссориться, а заканчивают страстными объятиями. После первого дубля Софи взорвалась и сообщила окружающим: "Вы знаете, что он только что прошептал мне на ухо? Что у меня в носу растут волосы!" Жестикулируя, как неаполитанская торговка рыбой, актриса заявила: "Как же этот человек собирается играть со мной любовные сцены?"

После того как Чаплин ее успокоил, Софи согласилась на дубль. На этот раз Брандо относился к ней более нежно, однако не столь страстно, как хотел Чаплин. В третьем дубле Брандо был настолько груб, что Софи снова взорвалась: "Он укусил меня в губу. Посмотрите, кровь. Разве этот чертов актер не знает, как изображать страсть?"

Софи ринулась в гримерную, чтобы привести себя в порядок. Когда кровотечение остановилось, сделали четвертый дубль. После окончания съемок Чаплин закричал: "Прекрасно!" Однако с этого времени Чаплин должен был решать проблемы, как сделать так, чтобы эти две дорогие птички пели любовные песни синхронно.

"Мне все время приходилось напоминать им, что это любовная история, — жаловался мастер позже. — Антипатия между ними была настолько очевидна, что на экране казалось, будто они обнимаются друг с другом, словно с кактусом".

Тем временем Софи получила некоторые плохие, хотя и не неожиданные новости. Арабская лига прокляла ее за "Юдифь", прокат которой только что начался в США, и запретила демонстрацию всех фильмов с Софи Лорен — прошлых, настоящих и будущих — в странах арабского мира. Организация также выдвинула требование, чтобы арабы, проживающие в любой точке земного шара, соблюдали бойкот. Преступление Софи, заключавшееся в участии в произраильской пропаганде, было объявлено самым тяжелым кинематографическим оскорблением для арабского мира после того, как Элизабет Тейлор в 1959 году перешла в иудаизм.

"Парамаунт" приостановил показ "Юдифи" более чем на год, стараясь получить возможно больше денег от демонстрации "Падения Римской империи". Тем не менее эпопея Бронстона провалилась, принеся в США ее создателям только 1,7 миллиона долларов. Хотя премьера "Юдифи" прошла в "Рэдио сити мьюзик-холл" Нью-Йорка, этот фильм также скоро оказался для студии экономически несостоятельным. Хотя Арабская лига старалась приписать причину поражения объявленным ей бойкотом, на самом деле все объяснялось проще — фильм не получился, поэтому на него и не шли.

Босли Кроутер из "Нью-Йорк таймс", возможно, суммировал причины неудачи лучше других, заявив: "Софи Лорен, несмотря на свое имя, соглашается сниматься в фильме типа "плаща и шпаги", который без нее вообще не привлек бы никакого внимания. Да и сейчас он не заслуживает больше, чем второго места в сдвоенном киносеансе. Даже с ней это откровенно разочаровывающая картина, скорее нудная, чем зрелищная".

В какой-то степени смягчающим бальзамом, успокаивающим неприятное ощущение из-за последнего провала Софи, неожиданно оказался "Доктор Живаго" Карло Понти, который становился номером один в прокате и обещал превысить прибыли "МГМ" от "Бен-Гура" 1959 года, самого кассового фильма студии после "Унесенных ветром". Успех этого фильма приписывался в первую очередь комбинации удачной рекламной кампании, восторженным слухам о волнующей любовной истории и музыке Мориса Джарра "Тема Лары", которая занимала первые места во всех музыкальных парадах мира.

В начале марта Софи и Понти послали за шампанским, когда "Доктор Живаго" стал номинантом Американской академии по десяти категориям, в том числе как лучший фильм за режиссуру и сценарий. Примечательно, что Джулия Кристи, получившая роль Лары после того, как Дэвид Лин отверг Софи, не вошла в число претендентов на звание лучшей актрисы, однако благодаря своей игре в фильме "Дорогая", который был выпущен на экраны за четыре месяца до "Доктора Живаго", она мгновенно превратилась в мировую звезду.

Во время съемок "Графини из Гонконга" Софи подружилась с женой Чаплина Унной, дочерью Юджина О’Нила, автора "Любви под вязами". Она была моложе своего мужа на тридцать семь лет. Она приезжала на съемочную площадку каждый день, следила, чтобы Чарли отдыхал, и не давала его в обиду. Заканчивая сцену, он всегда просил жену высказать свое мнение. Софи была очень тронута таким отношением и не сомневалась в искренней привязанности молодой женщины к своему значительно более старшему мужу.

Софи было немножко завидно, что Чаплины имеют восьмерых детей. Старшая, двадцатидвухлетняя Джеральдина Чаплин, только что стала звездой в "Докторе Живаго", однако Софи никогда не встречалась с ней до тех пор, пока та однажды не появилась на съемочной площадке — сыграть небольшую роль вместе с другой своей сестрой, Джозефиной, чтобы сделать приятное отцу. Сорокалетний Сидней Чаплин, исполнитель одной из главных ролей второго плана, был их единокровный брат, сын Чаплина и его второй жены, актрисы Литы Грей.

Софи нравилось возиться с маленьким ребенком Чаплиных — четырехлетним Кристофером, которого Унна часто приводила на студию. Узнав Унну получше, Софи начала относиться к ней доверительно. Однажды она робко попросила Унну поговорить с Чаплиным, чтобы тот отпустил ее на несколько дней для регистрации брака. Миссис Чаплин была очень рада этому. На следующий день Карло Понти уже мчался в Париж, чтобы приготовить все к середине апреля.

Стараясь избежать информации в прессе, Понти держал все в тайне. Церемония регистрации гражданского брака должна пройти в Севре, пригороде Парижа, где Понти знал мэра и мог рассчитывать на его лояльность. В случае утечки новостей молодоженам пришлось бы провести очень короткий медовый месяц в отеле "Ланкастер", а не в своих апартаментах на авеню Георга V, так как этот адрес знал любой газетчик, и не только в Париже.

Чтобы отлет Софи из Лондона в Париж не вызвал подозрения, был разработан особый план. Хотя актрисе удалось пройти через аэропорт "Орли", не привлекая папарацци, к следующему утру несколько фотографов стояли возле дома, в котором она остановилась с друзьями. Софи ухитрилась и здесь ускользнуть от них, переодевшись в одежду хозяйки дома и надев темные очки. Женщина, одетая как она, осталась в ее автомобиле с шофером, изображая Софи, и обманутые папарацци последовали за ней. Тем временем Софи вышла через черный ход и уехала в машине друга своего мужа.

Во время предыдущей поездки в Париж Софи уже подобрала себе свадебный наряд от Кристиана Диора: бледно-желтое платье с гармонирующей накидкой. По дороге в Севр она остановилась возле цветочного магазина купить небольшой букет лилий, чтобы дополнить наряд живыми цветами.

Сестра Софи Мария и Базилио Франчина прилетели из Рима — они были свидетелями на брачной церемонии. Под руководством мэра Шарля Оди регистрация заняла не более десяти минут.

"Конечно, я плакала, — вспоминала Софи, — однако Карло так давно стал частью моей жизни, что у меня было ощущение, будто я замужем за ним почти с того дня, когда появилась на свет. К нашим отношениям добавился лишь листочек бумаги с оттиском печати. Отлично, теперь все наконец законно. Но мне казалось, словно я читала театральную программку, после того как уже посмотрела спектакль".

Понти еще раньше подарил Софи несколько обручальных колец, но на этот раз удивил ее, вручив еще одно, в котором был изумруд весом в восемьдесят четыре карата. "Бриллианты — очень холодные камни. Они мне не нравятся", — призналась однажды актриса.

Как только церемония закончилась и Софи вытерла слезы, она бросилась к телефону звонить матери, которая боялась летать на самолетах и осталась в Риме. "Знаешь, мамочка, ты всегда была пессимисткой, но это произошло. Теперь я миссис Карло Понти".

"О да, — ответила Ромильда Виллани, — однако не в белом и не в церкви".

Чета Понти решила в будущем праздновать две годовщины своего бракосочетания каждый год: 17 сентября как дату их мексиканского заочного бракосочетания в 1957 году и 9 апреля — французского. Им потребовалось почти девять лет, чтобы уйти от преследования закона, по крайней мере, за пределами Италии. Дело о двоеженстве Понти все еще лежало в суде и теперь осложнялось проблемой изменения гражданства ответчика, что могло усугубить его вину.

Молодожены присоединились к гостям, чтобы отпраздновать событие в роскошном ресторане в пригороде Парижа, но продолжали держать это известие в секрете от остальных до тех пор, пока мэр Севра не объявит брак официально через неделю. Газетчики парижской прессы были настолько обижены этим, что позже наградили Софи призом "Кислого лимона" как самой недружелюбной знаменитости года.

Проведя лишь одну ночь в отеле "Ланкастер", чета Понти вернулись в Лондон — текущая неделя обещала стать знаменательной еще по нескольким причинам — предстояло торжество по поводу семидесятипятилетия Чарли Чаплина и вручение призов Американской академии кино за 1965 год. Из-за напряженного графика работы они в этом году не смогли присутствовать на церемонии вручения "Оскаров". Понти собирался начать работу над проектом студии "МГМ" с режиссером Микеланджело Антониони, фильмом "Крупным планом". В главных ролях снимались Дэвид Хэммингз и Ванесса Редгрейв.

В Голливуде, когда он был в зените славы, Чарльз Чаплин никогда не разрешал репортерам или фотографам присутствовать при съемках, однако по просьбе "Юниверсала" при съемках "Графини из Гонконга" он снял это правило с условием, что газетчики не будут мешаться под ногами и просить интервью. Поскольку Марлон Брандо всегда относился к журналистам еще хуже, чем Чаплин, в центре внимания прессы оказалась Софи. Увидев ее на обложках многих журналов, Чаплин пожаловался в отделе рекламы: "Бог ты мой, все внимание уделяется Софи, но ведь фильм делает не ее муж, а я!"

Даже Брандо начал испытывать чувство зависти. "Когда я умру, — сказал он одному из своих друзей, — на мои похороны, возможно, заявится Софи, и на утро в прессе будут только ее фотографии — про меня просто забудут".

"Неожиданная" для юбиляра вечеринка в честь семидесятипятилетия со дня рождения Чаплина 16 апреля была попыткой успокоить великого мастера. В этот день к празднованию юбилея маэстро кино на сценической площадке присоединился даже Брандо, что вызвало повышенный интерес представителей прессы. "Юниверсал" прислала огромный белоснежный торт в пять этажей с маленькой хижиной на вершине. Прежде чем отрезать первый кусочек, Чаплин начал дурачиться и изобразил, как он перережет себе горло этим ножом.

На вечеринке у Софи появился новый друг — восьмилетняя американка по имени Мелани, чья мать Типпи Хедрен играла в фильме жену Брандо. С тех пор Софи следила за судьбой этой девочки, которая стала одной из самых ярких звезд в восьмидесятые годы — Мелани Гриффит.

Три дня спустя после юбилея Чаплина Софи и Понти сами отмечали успех "Доктора Живаго", завоевавшего пять "Оскаров", хотя самый ценный приз — за лучший кинофильм 1965 года — получила картина "Звуки музыки" (среди других номинантов — "Дорогая", "Корабль дураков" и "Тысяча клоунов"). Однако Роберт Болт завоевал приз за сценарий, а Морис Джарр — за музыкальное сопровождение к фильму. Остальные "Оскары" были за цветные съемки, художественное руководство и дизайн костюмов.

О судьбе "Доктора Живаго", если бы Карло Понти все-таки настоял, чтобы роль Лары играла Софи, теперь можно только гадать. Однако две из ее работ могли вскоре составить ей конкуренцию. Не проконсультировавшись друг с другом — а студии вообще редко это делают, — "Юниверсал" и "МГМ" одновременно решили в мае 1966 года выпустить на экраны "Арабеску" и "Леди Л.", несмотря на то что "Юдифь" была все еще в прокате и давала очень низкие сборы.

Как и "Юдифь", мировая премьера "Арабески" состоялась в нью-йоркском "Рэдио сити мьюзик-холл", но только потому, что предыдущий фильм "Шарада" Стэнли Донена собирал там рекордное число зрителей. К сожалению, критики посчитали, что "Арабеска" — это только бледная копия того "Шарады", и поэтому прокат его "Рэдио сити" был ненамного более успешным, чем "Юдифь", и, конечно, не дотягивал до прошлогодней "Операции Кроссбоу". Показ к тому же пришелся на Пасху. Неудивительно, что "Арабеска" вызвала очередные нападки на Софи со стороны Арабской лиги за то, что в фильме арабы изображаются террористами и убийцами.

Две недели спустя, когда "Арабеска" все еще шла в "Мьюзик-холле", "МГМ" начала прокат "Леди Л." в кинотеатрике "Лойе" на Бродвее и в еще меньшем кинотеатре на Ист-Сайде. Получив указания от руководства студии, Питер Устинов сделал фильм "всего" трехчасовым. После его сокращений монтажеры в голливудской студии "МГМ" пытались урезать фильм еще на один час. Понти пришел в ужас, увидев новую версию, которая длилась теперь только 107 минут и из которой исчезли многие, по его мнению лучшие, эпизоды с Софи. Чтобы успокоить его, "МГМ" приготовила второй и более длинный вариант, продолжительностью в 124 минуты, а затем организовала отдельные предварительные просмотры обоих, чтобы выяснить реакцию аудитории.

Однако и длинная и короткая версии получили отрицательный отклик, хотя вторую оценили все-таки немножко выше, возможно, потому, что зрителям приходилось терпеть ее на семнадцать минут меньше. Многочисленные сокращения привели к тому, что сюжет фильма развивался скачками, разрушая тонкий баланс соотношения комедийных и драматических сцен. "МГМ" решила использовать для проката в США более короткую версию, предоставив Понти право показа другого варианта в Великобритании и Европе, где атмосфера старого света, в которой снята "Леди Л.", должна была восприниматься более терпимо.

"МГМ" постаралась сделать все возможное, чтобы сделать прокат "Леди Л." успешным. Пришлось даже прибегнуть к не совсем обычной акции: из рекламных роликов с помощью распылителя краски удалили устрашающие усы Пола Ньюмена. Однако фильм провалился и, как сообщают, привел к общим убыткам в 12 миллионов долларов, включая 2,5 миллиона, затраченных студией на первую попытку с Джиной Лоллобриджидой и Тони Кертисом, от которой она в свое время отказалась.

К счастью для Карло Понти, "Доктор Живаго" настолько хорошо шел в прокате и приносил "МГМ" такую прибыль, что смог покрыть убытки от "Леди Л." и студия решила продолжить сотрудничество с продюсером. Сразу же после завершения работы над "Крупным планом" планировалось снять Софи с Омаром Шарифом в романтической сказке "Давным-давно". Понти также согласился приобрести права на две большие работы, которые лежали на студии в течение многих лет, по своим возможностям не уступающие "Доктору Живаго", — это "Сорок дней музы Даго" по роману Франца Верфеля о геноциде армян в 1915 году и "Судьба человека" Андре Мальро — эпопея о европейцах, которые оказались вовлеченными в злополучную попытку китайских коммунистов захватить в 1927 году Шанхай.

Ведя переговоры с "МГМ", Понти выторговал условие, чтобы Софи снялась в очень дорогом фильме студии стоимостью в 15 миллионов долларов "Скажи это под звуки музыки" с новыми песнями Ирвинга Берлина по сценарию Артура Лаурентса, автора "Вестсайтской истории". Джулия Эндрюс и Энн-Маргет уже подписали договор на участие в этом фильме. "МГМ" также пыталась привлечь Брижит Бордо, чтобы похвастаться квартетом международных звезд. Хотя союз Софи и ББ мог показаться довольно странным, но в фильме они должны были исполнить песню, а затем записать ее на пластинке. Так почему же не попробовать?

Тем временем, когда Софи закончила "Графиню из Гонконга", она пообещала Роберту Фавру Ле Брету, руководителю Каннского кинофестиваля, возглавить жюри девятнадцатого конкурса, назначенного на май.

За всю историю проведения фестивалей Софи стала только второй женщиной, которую назначали председателем жюри, — до нее эту почетную обязанность исполняла легенда Голливуда Оливия де Хавиллэнд, которая жила во Франции. В этом году хотели пригласить Андре Моруа, но писатель заболел и пришлось срочно искать замену. Моруа все-таки обещал участвовать, но только в качестве члена жюри, как и друг Софи Питер Устинов. Кроме них, в жюри вошли французские писатели Марсель Паньоль, Марсель Аша, Морис Дженевуа, Жан Джоно и Арман Салакру, бывший японский посол во Франции Тецуро Фурукаки, глава Парижской Оперы Морис Леманн, американский режиссер Ричард Лестер, франко-бельгийский кинокритик Денис Марион, бразильский композитор Винисиус Мораес и Юлий Райзман, режиссер из России. Как видите, Софи, единственная женщина среди членов жюри, оказалась в великолепной компании.

Софи думала, что двухнедельный конкурс станет небольшой и приятной паузой в работе, но на деле это было одно из самых тяжелейших испытании в ее профессиональной жизни. Ей предстояло просмотреть свыше ста кинофильмов, а также участвовать на официальных гала-представлениях, коктейлях и вечеринках. Однажды английская принцесса Маргарет, проявив высокомерие, прибыла на тридцать минут позже назначенного времени, задержав начало показа английской работы "Скромная Блэз". Софи почувствовала себя униженной и едва могла сдержать удовольствие, когда зрители встретили принцессу свистом и шиканьем.

К счастью, имея солидный гардероб, который сохранился у актрисы после различных фильмов, она могла каждый день надевать что-то новое. "Толпы зрителей собирались за стенами дворца только для того, чтобы посмотреть, в каком шикарном наряде Софи появится на этот раз", — вспоминал Кристиан Геспэ, один из руководителей фестиваля.

В середине фестиваля Чаплин вызвал Софи в Лондон на два дня, чтобы переделать некоторые сцены. После возвращения в Канны ей пришлось организовать частный просмотр тех картин, которые она пропустила. "Ты даже не замечаешь, как летит время, — сказала она. — Фильмы следуют один за другим, и неожиданно оказывается, что уже четыре часа утра. Одни, конечно, лучше, чем другие. Однако почти в каждом замечаешь какие-то находки, и хочется смотреть еще и еще".

Рано утром, в день показа последних фильмов, госпожу президентшу и остальных членов жюри привезли на лимузине и провели в зал конференций Дворца фестивалей, где они должны были оставаться под охраной до вечерней церемонии представления победителей (Софи пришлось захватить косметические принадлежности и платье, в которое она собиралась переодеться). Такие меры предосторожности делались для того, чтобы результаты отбора не просочились в прессу. Для этого же членам жюри запрещалось выходить из дворца до тех пор, пока не будут объявлены имена победителей.

Как президент, Софи должна была произнести речь до начала голосования. Были ли у ней какие-то фавориты, неизвестно. Однако высшую награду фестиваля — "Золотую пальмовую ветвь" за лучший кинофильм — получили сразу два фильма: "Сеньоры и синьоры" итальянского режиссера Пьетро Джентри и "Мужчина и женщина" Клода Лелюша. Датчанин Пер Оскарсон был признан лучшим актером за фильм "Салт", а Ванесса Редгрейв, которая в это время работала с Понта в Лондоне над "Крупным планом", стала лучшей актрисой фестиваля за исполнение роли в фильме "Морган".

К середине лета Понта готовился начать новый кинофильм с Софи, снимая его в Италии — впервые спустя два года после "Брака по-итальянски". Финансируемый "МГМ", проект на самом деле был франко-итальянским, но на английском языке, чтобы облегчить работу Омару Шарифу и голливудской легенде, нестареющей Доллорес Дель Рио, которая играла его мать.

Из-за протеста "Коламбия пикчерс", которая уже выпустила кинофильм с Гэри Грантом, озаглавленный "Давным-давно", "МГМ" попросила Понта сменить название. Остановились на варианте "Счастливее, чем когда-либо". Понта назначил режиссером Франческо Рози, считавшегося в Италии одним из самых выдающихся мастеров, но ему еще только предстояло завоевать международную славу, которой уже добились его коллеги Де Сика, Феллини и Висконти. Рози также участвовал в написании сценария, работая вместе с тремя авторами, обычно сотрудничавшими с Понти в фильмах итальянского производства.

Франческо Рози также оказался неаполитанцем, что в значительной степени помогло его сотрудничеству с Софи, тем более что действие фильма разворачивается в Неаполе времен Возрождения, около 1600 года. Софи играла крестьянку по имени Изабелла, которой увлекся испанский принц. Нечего и говорить, что девушка столь низкого положения не могла претендовать на роль невесты принца. Однако с помощью странствующего монаха, способного творить чудеса, все заканчивается именно так, как и говорится в названии фильма.

Впервые Софи снималась в романтической сказке, в которой к тому же действуют сверхъестественные силы. Рози выбрал оператором Паскуале Де Сантиса, способного придать сюжету сказочную окраску. Сантис любил тонкое освещение и мягкую фокусировку, что очень подходили Софи, так как позволяло показать ее с самой выгодной стороны. После выдающейся работы Сантиса в этом фильме режиссер Франко Дзеффирелли пригласил его в свою следующую картину "Ромео и Джульетта".

Съемки фильма "Счастливее, чем когда-либо" привели Софи снова в родные места. Конечно, за три с лишним столетия Неаполь очень сильно изменился, поэтому снимали не в самом городе, а немного южнее — в Матере, столице области Лукания, в небольшом городке Падуле. В этих местах, с великолепными пейзажами, практически не тронутых временем, сохранилось множество соборов и старинных замков.

Сообщение о том, что Софи будет сниматься с Омаром Шарифом, вызвало очередной взрыв негодования у Арабской лиги, которая прокляла актера, родившегося в Египте, за сотрудничество с другом Израиля. Начали распространяться слухи, что между двумя звездами возник роман. Этому способствовали частые отлучки Карло Понти, которому приходилось по делам отправляться в Лондон и Рим, оставляя Софи в компании с Шарифом в далекой Матере.

И действительно, Софи и Шариф уже несколько лет были друзьями, с тех пор, как он играл ее армянского мужа в "Падении Римской империи". Шариф, давно известный в мире кино, неожиданно стал одной из самых крупных кинозвезд, сыграв в "Докторе Живаго". Его проникновенный и влекущий взгляд, быть может, еще более чувственный, чем у Софи, придавал Шарифу такое неотразимое обаяние, перед которым актрисе трудно было устоять. И кто мог бы осудить ее за это?

Когда съемки подходили к концу, выяснилось, что Софи снова ждет ребенка. Со времени ее последней беременности, которая окончилась выкидышем, минуло три года.

Радостная, когда результаты анализов подтвердили ее предположения, Софи проконсультировалась со специалистом, как себя вести, чтобы не повторилось прежней неудачи. Доктор приписал это тому, что она слишком много работала, рекомендовал ей тут же отправиться домой, лечь в постель и не вставать до родов. Когда она запротестовала, заявив, что ей надо закончить фильм, доктор сказал, что, если она хочет иметь ребенка, работой придется пожертвовать.

Софи поговорила с мужем. Понти обещал что-нибудь придумать, может быть, пригласить дублершу или вообще отложить съемки на девять месяцев.

Кроме того, пришлось быстро решать, что делать с последующими работами Софи. Предполагалось, что после завершения "Жила-была" она начнет сниматься на студии "МГМ" в фильме "Девушка и генерал", драме времен Второй мировой войны, с Родом Стайгером в качестве партнера. Понти договорился с Вирной Лизи заменить Софи. Тем временем Лизи работала на Понти еще в одном фильме "МГМ", и ей приходилось постоянно путешествовать. Это был военный триллер "Двадцать пятый час", который снимался в Югославии французским режиссером Хенери Вернье с Энтони Куинном и Мишелем Редгрейвом в главных мужских ролях.

Софи уехала на виллу и, как и предписал доктор, целыми днями лежала в постели. Опасаясь еще одного выкидыша, она боялась даже сидеть. Поэтому ей пришлось научиться есть, лежа на спине. Позднее она признавалась, что ребенок, растущий в ней, стал для нее навязчивой идеей. Она не хотела смотреть телевизор или слушать радио, надевала наушники — так ей легче было концентрироваться на собственных внутренних ощущениях. Доктор приезжал регулярно, колол гормоны и проверял ее состояние.

Тем временем Понти разрывался между Лондоном и Нью-Йорком из-за кризисной ситуации с "Крупным планом", который "МГМ" собиралась показать в декабре, чтобы он мог номинироваться на "Оскара" 1966 года. В загадочной мистерии Антониони о декадентском Лондоне было несколько откровенных эротических сцен с обнаженной натурой, что нарушало моральный кодекс Голливуда, и Ассоциация кинематографистов Америки потребовала убрать из фильма слишком эротичные кадры. "МГМ", как член этой Ассоциации, должна была пойти на значительные сокращения, если хотела выпустить "Крупным планом" в США.

Руководство студии не возражало, но Понти и Антониони сопротивлялись. Помимо их взаимной ненависти к цензуре, оба знали, что сокращения приведут к тому, что потенциальный огромный кассовый успех обернется очередным коммерческим провалом. Когда Понти предложил студии выкупить у нее фильм, чтобы продать его затем одному из независимых распространителей, которые не руководствовались кодексом Ассоциации, "МГМ" запаниковала, и ее адвокаты быстро предложили выход из создавшейся проблемы. "Метро-Голдуин-Майер" учредила независимую компанию по прокату фильмов под названием "Премьер пикчерс", которая дебютировала показом в США фильма "Крупным планом".

Несмотря на то что фирменный знак "МГМ" исчез с фильма "Крупным планом", он все равно подвергался критике со стороны Национального католического легиона благопристойности, который присудил фильму рейтинг "проклятой" категории за то, что он выходит "далеко за границы нравственной приемлемости для общественности". Осуждающие статьи большинства разгневанных критиков и слухи о нездоровой сексуальной ориентации фильма привели к тому, что "Крупным планом" мгновенно стал суперпопулярным в Америке, а вскоре и во всем мире. Его создатели получили 18 миллионов долларов в первый же год проката — крупнейший коммерческий успех Карло Понти после "Доктора Живаго".

Из-за своего затворничества Софи пришлось нарушить обещание, данное Чарли Чаплину, присутствовать на мировой премьере "Графини из Гонконга", которая должна была состояться в Лондоне 5 января 1967 года. Марлон Брандо сразу отказался участвовать в этом мероприятии, но его все-таки уговорили заменить Софи, и Чаплину не пришлось выступать перед газетчиками в одиночку.

В какой-то степени из-за успеха "Доктора Живаго" последний фильм Софи пошел плохо. "Юниверсал" провела его предварительный показ для критиков в том же кинотеатре, где демонстрировался "Доктор Живаго", в широкоформатном масштабе. Операторы забыли поменять специальные линзы, а когда это сделали, фильм уже шел с плохой резкостью. Ко дню премьеры большинство из обозрений вышли с отрицательными оценками и объявили восемьдесят первый фильм Чарли Чаплина большой неудачей. В статьях доминировали такие слова, как "скучный", "неинтересный" и "старомодный". Однако самым злым комментарием была рекомендация мастеру изучить такие работы, как "Крупным планом" и "Кто боится Вирджинию Вульф?", прежде чем предпринимать следующую попытку вернуться к широкому зрителю.

На вечеринке после премьеры фильм ошикали. Брандо был так уязвлен, что в два часа ночи позвонил Софи в Италию, чтобы сообщить ей о той "пикантной" ситуации, которую она пропустила. При этом он не мог отказать себе в удовольствии упомянуть о резко негативных обозрениях критиков.

Чаплин был ошеломлен таким развитием событий и обвинил в этом своих политических противников и критиков, задающих тон в мире кино, которые принимают на "ура" только авангард или заумные фильмы. "Это история о мультимиллионере, который оставляет свою красавицу жену, чтобы жениться на проститутке. Что в этом старомодного?" — спрашивал он с недоумением.

Отвечая некоторым критикам, Чаплин вырезал шесть минут из фильма для парижской премьеры, состоявшейся на следующей неделе. Во Франции, где "Шарло" все еще почитался как король кино, большинство отзывов были восторженными, при этом многие критики обвиняли своих английских коллег за злобность и необъективность высказываний.

Из-за сложностей, возникших у Чаплина в свое время в США, "Юниверсал" решила отложить показ кинофильма в Америке, пока ситуация не прояснится.

Тем временем у Софи появились другие серьезные проблемы, вызывавшие ее беспокойство. Проведя почти три месяца в постели, она начала себя чувствовать так, как и во время своей первой беременности, может быть, на этот раз даже еще хуже, так как боялась гораздо больше, чем тогда.

В начале января, когда Понти отсутствовал — он был в Лондоне по делам, — у Софи возникли настолько сильные боли в животе, что ее друг Базилио Франчина немедленно отвез ее в больницу. В приемном отделении у актрисы началось кровотечение. Однако когда прибыл доктор и осмотрел ее, он заявил, что это все лишь небольшое осложнение и беспокоиться не о чем.

Ромильда Виллани, которую также вызвали к этому времени, отнеслась к состоянию дочери по-другому и считала, что Софи может истечь кровью до смерти, если немедленно не предпринять какие-то меры. Она накричала на доктора и требовала вмешаться, однако тот заявил, что если это преждевременные роды, то поделать ничего нельзя. По законам Италии, такой случай считается актом бога, и пациент должен терпеть без медицинского вмешательства.

Ту ночь Софи провела в агонии. Однако на рассвете боль прекратилась, и она тут же поняла, что снова потеряла ребенка. Вскоре доктор подтвердил это. Несколько часов спустя сделал чистку — второй раз для Софи за последние три года.

К этому времени Карло Понти прилетел из Лондона. Софи постаралась встретить его безмятежно: "Ну, теперь я смогу закончить оставшиеся сцены для "Жила-была". Однако они тут же обнялись и разрыдались.

Когда Мария Муссолини приехала навестить их, она пришла в ужас, обнаружив, что палата ее сестры находится в крыле больницы для родивших женщин. "Здесь все были радостными и счастливыми, — вспоминала она. Двери палат украшены розовым или голубым, но когда я подошла к одной из них, на которой ничего не было, поняла, что это палата сестры. Софи выглядела настолько удрученной, что я очень боялась за нее. Она сказала мне: "Я актриса, я знаменита, у меня прекрасный дом и чудесный муж, но почему я не могу иметь детей?"

Возможно, Марии не стоило оставаться, так как сама она в то время была беременна и ее расплывшаяся фигура могла вызвать у старшей сестры не самые лучшие чувства. Месяц спустя Мария родила вторую девочку, которую назвали Элизабета. Малышка и ее сестра Алессандра, которой уже исполнилось пять лет, заменяли тете Софи собственных детей.

Казалось, что основной причиной неудач Софи были неправильные медицинские советы. "После второго выкидыша я действительно была в отчаянии, — говорила она несколько лет спустя. — Я проконсультировалась у самых лучших специалистов, но они не могли объяснить, почему я теряю своих детей. Как-то получается так, что я не могу выносить ребенка в течение всех девяти месяцев. Конечно, это трагедия для любой женщины, но для неаполитанки — почти божье наказание. Я чувствовала себя ненормальной и опозоренной".

Софи всегда отказывалась назвать имя доктора, который наблюдал за ней. "Я ненавижу этого человека, — сказала она однажды. — Два выкидыша были для меня несчастьем, и я в полной мере никогда не оправилась от них. Они разрушили мою мечту иметь большую семью. Потом врачи боялись рисковать, не надеясь, что в следующий раз все обойдется нормально. Они хотели, чтобы я рожала посредством кесарева сечения. После такой операции вы еще можете родить второго, иногда третьего ребенка, но не больше".

Софи погрузилась в депрессию, и некоторые родственники боялись, что она может из нее не выкарабкаться. Она старалась избегать компаний и часто плакала. "Софи могла думать только о своем несчастье, — вспоминала Инес Брушиа. — Единственный раз в жизни ей не удалось осуществить задуманные планы, и она не знала, как справиться с поражением, хотя считала, что оно все равно временное".

Чтобы вернуть жену к радостям обычной жизни, Понти попытался убедить ее принять приглашение студии "Юниверсал" присутствовать на американской премьере "Графини из Гонконга" в Нью-Йорке в марте, но она отказалась. Как выяснилось потом, это было мудрое решение, поскольку негативный прием фильма расстроил бы ее еще больше. Как ни странно, несмотря на критику, Чаплин хорошо заработал как композитор музыкальной темы фильма — "Это моя песня", ставшей образцом поп-музыки после того, как разошлась по всему миру в исполнении Петулы Кларк.

Неудача с "Графиней из Гонконга", которой предшествовали столь же низкие кассовые сборы от "Леди Л.", "Арабески" и "Юдифи", нанесли серьезный удар по карьере Софи, крупные голливудские студии засомневались в перспективах дальнейшей работы с актрисой. Если бы она не была миссис Карло Понти, возможно, она вообще осталась бы без работы, которая позволила ей хоть немного отвлечься от личной трагедии. Однако Понти начал с того, что доснял оставшиеся сцены "Жила-была", а затем активизировал один из своих проектов, который в свое время обговорил с "МГМ".

Возможно, отличным выходом из создавшихся проблем было бы вновь снять Софи с Марчелло Мастроянни и Витторио Де Сика, поскольку оба актера всегда привлекали внимание зрителей. Поэтому Понти решил изучить этот вариант более внимательно. Интересной показалась возможность перенести на экран знаменитый театральный фарс "Questi fantasmi" ("Ох уж эти призраки") Эдуардо Де Филиппо, автора сценария "Брака по-итальянски". Вместе с Софи должен был сниматься Витторио Гассман, наиболее популярный актер Италии и один из тех, которых критики всегда считали лучшими на небосклоне итальянского кино. Режиссером Понти выбрал Ренато Кастеллани, хорошо известного в мире своей роскошной версией "Ромео и Джульетты", которую он поставил в Италии в 1954 году с британскими исполнителями.

В английском варианте "Questi fantasmi" назывался "Эти призраки". Действие происходит в наши дни в Неаполе. Фабула строится на том, что бедная супружеская пара за право бесплатного проживания нанимается сторожить часто посещаемый туристами дворец, принадлежащий одному из давних поклонников жены. Из-за череды странных событий жена, которую играет Софи, исчезает, и все считают, что ее убил муженек (Гассман), который попадает за это в тюрьму. После того как его освобождают за недостаточностью улик, жена неожиданно появляется, заявив, что она привидение, и пугает своего богатого поклонника, который и вызвал весь переполох. Все еще веря, что она привидение, ее обожатель соглашается передать женщине кучу денег на благотворительные нужды в память о своей "бывшей" возлюбленной. Муж и жена получают деньги и начинают новую жизнь в Шотландии, устроившись хранителями замка, в котором, как выясняется, водится настоящее привидение.

Для этого проекта Понти собирал деньги по всей Европе и выбивал правительственные субсидии. Марио Адорф, немецкий актер, очень популярный в Италии, сыграл роль злодея. Понти пригласил американского писателя Эрнста Пинтоффа для создания диалогов в англоязычной версии, которые затем дублировали итальянский вариант.

В качестве любезности Марчелло Мастроянни согласился сыграть в короткой сцене, появляясь в роли привидения в шотландском замке. Позже они все решили, что если бы было больше времени для выбора исполнителей, то именно Мастроянни следовало сыграть роль мужа, который исполнил бы свою роль лучше, чем Витторио Гассман. "Как актер я немного пассивен, но обладаю хорошей ответной реакцией в отличие от Гассмана, который более агрессивен. Вот почему я прекрасный партнер для таких актрис, как Софи, — сказал однажды Мастроянни. — Мы хорошо дополняем друг друга: когда она действует — я реагирую. С Гассманом все по-другому". Они оба "реактивные" актеры, а не взаимодействующие. Часто это мешает и в конце концов приводит к провалу.

Во время съемок "Призраков" Софи узнала о швейцарском гинекологе и акушере Хуберте де Ваттевилле, который, возможно, мог бы ей помочь решить проблемы с ребенком. И тут же полетела в Женеву, чтобы встретиться с ним и пройти тесты в его клинике.

"Доктор сделал мне укол пентотала, я заснула, и, пока спала, он провел полное внутреннее обследование, — вспоминала Софи. — Когда я проснулась, он выглядел довольно обеспокоенным. "К сожалению, — сказал он, — я не знаю, почему вы не можете родить. Единственное объяснение, которое приходит ко мне в голову, что, вероятно, когда беременность достигает трех месяцев, матка недостаточно закрыта. Однако это не проблема. Ее легко исправить. Откровенно говоря, не вижу причин, почему у вас не может быть нормальной беременности. Вы вполне здоровы".

Доктор Ваттевилль посоветовал Софи отнестись к прошлому опыту спокойно, но пока не торопиться с очередной беременностью. Чтобы помочь ей в этом, он дал ей запас противозачаточных таблеток на четыре месяца. За это время ее репродуктивная система смогла бы получить необходимый отдых. Кроме того, он попросил ее немедленно звонить ему для получения дальнейших указаний, как только окажется, что она снова ожидает ребенка.

Завершив два фильма на "МГМ", уже готовых к выходу на экраны, Софи решила взять отдых от работы до тех пор, пока не проверит рекомендации доктора Ваттевилля. Однако сначала она должна была выполнить свое обязательство перед американским телевидением, которое ей пришлось перенести из-за последней беременности. Речь идет о передаче режиссера Дэвида Уолпера "С любовью. Софи". Это самый крупный ее проект в жанре музыкальной комедии, раскрывающий внутренний мир актрисы, по крайней мере, в той степени, в какой она хотела бы его показать.

Нечего и говорить, что Карло Понти и близко не было ни в одном эпизоде передачи, однако давний поклонник Софи Питер Селлерз оказался среди других приглашенных звезд. К этому времени Селлерз женился на шведской секс-бомбе Бритт Экланд и жил большую часть года на яхте в Средиземноморье, чтобы избежать уплаты высоких английских налогов.

В знак своего уважения к Софи Селлерз согласился появиться в скетче о предшествующих обитателях виллы Понти. Он изображал глупого немецкого офицера времен Второй мировой войны. Американский комик Джонатан Уинтерз играл скульптора XVI века.

В других эпизодах Софи и Марчелло Мастроянни вспоминают о фильмах, в которых они работали вместе, а затем исполняют бурное танго, в котором актер изображал Рудольфо Валентино, которого он сыграл на театральной сцене в одном мюзикле в прошлом году. Их танец начинается во дворике виллы Понти и заканчивается в плавательном бассейне, руки еще продолжают выделывать какие-то танцевальные па над головами, хотя сама парочка уже скрылась под водой.

Лесли Брикусс, который раньше сочинил музыку некоторых номеров совместного альбома Софи и Селлерза, для этой передачи написал семь песен. Софи представили три из них, а остальные идут как музыкальный фон в исполнении ее итало-американского поклонника Тони Беннетта. Спонсировало программу текстильное производство Монсанто, и одночасовая цветная программа стала настоящим шоу моды для Дома моделей Диора, который подготовил всю одежду Софи.

Телестудия Эй-би-си назначила время показа передачи "С любовью… Софи" на 25 октября. "МГМ" решила воспользоваться этим и выпустить на экраны "Счастливее, чем когда-либо" сразу же, на следующей неделе после передачи. Они снова изменили заглавие картины, теперь она называлась "Жила-была". "МГМ" считала его более удачным и надеялась окупить затраты в 6 миллионов долларов. Зрители, однако, с таким подозрением отнеслись к исторической фантазии, что киностудия не могла отыскать хоть какого-то приличного кинотеатра на Бродвее для показа фильма, и поэтому ей пришлось ограничиться довольно обтрепанным "Новым Амстердамом" на 42-й улице.

Винсент Кэнби, заменивший вышедшего в отставку Босли Кроутера из "Нью-Йорк таймс" как критик кино, сожалел, что потратил на "Жила-была" 110 минут, заявив: "…создается впечатление, что самая важная задача мисс Лорен в ее частной жизни — улучшать фильмы, которые производит ее муж Карло Понти, которые без нее вообще стали бы бледной тенью (если не полным ужасом)".

Затем Кэнби добавляет:

"Если кто-то и мог бы спасти фильм, то, конечно, только Софи, но даже ей этого не удалось, хотя большую часть картины она щеголяет в захватывающих крестьянских мини-платьях, настолько подчеркивающих ее великолепную фигуру, что просто оглушает зрителя. В одном эпизоде она целиком прячется в бочке, что является еще одним примером того, как неразумно господин Понти растрачивает природное богатство".

В отчаянии "МГМ" попыталась еще раз изменить название и предложила на этот раз вариант "Золушка по-итальянски", особо отметив в рекламе, что это первая романтическая роль Омара Шарифа после "Доктора Живаго", однако публика на это не клюнула, и фильм стал пятой подряд неудачей Софи.

Неудивительно, что студия решила положить на полку "Эти призраки". Однако казалось, что ее вера в Карло Понти остается непоколебимой благодаря непроходящему успеху "Доктора Живаго", который все еще раскручивался и которому, судя по всему, предстояла долгая жизнь, а также фильму "Крупным планом", завоевывавшему все большее признание у эстетов кино.

Благодаря этому фильму Понти заключил контракт с "МГМ" на еще две работы Антониони. Первая картина под названием "Забриски Пойнт", с новичками в кино Марком Фречотом и Дарьей Халприн в главных ролях (а также будущей звездой Харрисоном Фордом в небольшой роли), на создание которой пошло 6 миллионов долларов, должна была сниматься в юго-восточной части США, в том числе и в долине Огня в Неваде, причем очень быстро.

"МГМ" также дала зеленый цвет Понти начать работу над "Судьбой человека", права на которую у студии уже были очень давно. Понти тут же пригласил режиссера Фреда Циннеманна, получившего в этом году "Оскара" за фильм "Человек на все времена". Циннеманн предполагал, что ему потребуется по крайней мере два года на подготовку к масштабному проекту. Это совершенно устроило Понти, так как он хотел, чтобы Софи сыграла в фильме одну из ведущих ролей.

Понти занялся столькими проектами одновременно, что Софи необходимо было все решить на тот случай, если она снова забеременеет. Использовав некоторые из своих доходов, полученных за "Доктора Живаго", Понти инвестировал 80 тысяч долларов в следующий фильм начинающего режиссера Милоша Формана, который только что добился огромного международного успеха "Любовными историями блондинки", снятыми в его родной Чехословакии. Когда Форман принес "Шар пожарника", Понти настолько не понравился сценарий, что он отказался от проекта по надуманным техническим причинам, утверждая, что общее время фильма на две минуты меньше 75 минут, предусмотренных в контракте. Понти также начал давить на "Чехфилмэк-спорт", чтобы та вернула ему 80 тысяч долларов, которые он ранее вручил Форману (режиссер в 1969 году бежал в США и в конце концов получил несколько "Оскаров" в 1975 году за фильм "Полет над гнездом кукушки").

Обнаружив во время своей работы над "Крупным планом" финансовые и налоговые преимущества съемок в Англии, Понти открыл лондонский офис и установил деловые отношения с несколькими фирмами, занимающимися как производством, так и прокатом фильмов, а также совместно с партнерами основал новый театральный и кинематографический филиал "Америкен бродкастинг кампани энд Парамаунт пикчерс".

Предложив 200 тысяч долларов гонорара, Понти соблазнил Марчелло Мастроянни сыграть заглавную роль (первую для актера на английском языке) в фильме "Бриллианты на завтрак". Эта комедия стала кинематографическим дебютом театрального и телевизионного режиссера Кристофера Морахана. Позже Мастроянни вспоминал: "Я сказал Понти, что знаю по-английски только три слова: "fuck" — его я выучил первым, — "hello" и "good night". Он ответил: "Не беспокойся, здесь я босс, и все будет о’кей!"

Когда Мастроянни согласился, Понти нанял преподавателя английского, чтобы тот занимался с актером и помог ему поставить произношение, даже если бы он повторял слова просто как попугай. Британские партнеры, в том числе и Рита Ташингем и Уоррен Митчелл, едва понимали итальянский акцент Мастроянни. Поэтому приходилось обычно прибегать к нескольким дублям, прежде чем сцена выглядела более-менее прилично.

К концу 1968 года у Софи все еще не было никаких признаков беременности. Она снова летала в Женеву к своему доктору, который прочитал ей суровую нотацию, посоветовав не беспокоиться так сильно, а просто отдыхать и позволить природе делать свое дело.

Вернувшись в Рим, Софи согласилась с предложением своей сестры Марии вместе провести две недели на курорте в Северной Италии, чтобы поправить здоровье. Это место славилось горячими серными источниками и грязевыми ваннами. Поскольку курорт был любимым местом для больных, страдающих артритами и ревматизмом, Софи нашла обстановку там слишком угнетающей и уже через два дня рвалась уехать обратно. Однако Мария уговорила ее остаться, и под конец отдыха Софи почувствовала себя совершенно помолодевшей. Месяц спустя она забеременела.