V. Поколение Петра II и Петра III

   46/31. Анна Леопольдовна (Елизавета-Екатерина-Христина) (7/18.12.1718 г., Росток – 7.03.1746 г., с. Холмогоры Архангелогородской губ., похоронена в Благовещенской церкви Александро-Невской лавры).

   М.: 3/14.07.1739 г., СПб. – Антон-Ульрих, принц Брауншвейг-Беверн-Люнебургский (17/28.08.1714 г., Беверн – 4.05.1776 г., Холмогоры, похоронен там же), сын герцога Фердинанда-Альбрехта II (1680–1735) Брауншвейг-Бевернского и герцогини Антуанетты-Амалии (1696–1762) Брауншвейг-Вольфенбюттельской. Генералиссимус русской службы (10.11.1740 г.), 12.01.1741 г. получил титул Императорского Высочества.

   Когда у мекленбургской герцогской четы родилась дочь, мало кто мог предположить, что спустя 20 с небольшим лет она станет правительницей огромной российской державы. Царица Прасковья Фёдоровна уже заочно полюбила свою «махоточку-внучку» и очень хотела успеть повидать её. На маленьких листочках аккуратными каракулями царица прилежно выводила: «Друг мой сердечный внучка, здравствуй с батюшкою и матушкой! Пиши ко мне о своём здоровьи, и про батюшкино, и про матушкино здоровье своею ручкою. Да поцелуй за меня батюшку и матушку: батюшку в правый глазок, а матушку в левой… Да посылаю я тебе свои глаза (рисунок глаз. – Е.П.) старые, уже чуть видят свет; бабушка твоя старенькая хочет тебя, внучку маленькую, видеть». А вот и другая грамотка: «Внучка, свет мой! Желаю я тебе, друг мой сердечный, всякого блага от всего моего сердца; да хочетца, хочетца, хочетца тебя, друг мой внучка, мне, бабушке старенькой, видеть тебя, маленькую, и подружиться с тобою: старая с малой очень живут дружно…»

   Правительница Анна Леопольдовна. Художник И.Г. Ведекинд. Около 1740 г.

   Наконец в августе 1722 года страстное желание бабушки исполнилось. Голштинский герцог Карл-Фридрих, придя в измайловский дворец к Прасковье Фёдоровне, увидел на коленях сидевшей в кресле-каталке царицы «очень весёленького ребенка лет четырёх». Это и была её ненаглядная «махоточка». Потом вместе с бабушкой и матушкой маленькую принцессу привезли в Петербург.

   Промелькнули царствования Екатерины I и Петра II, и вот императрицей стала Анна Иоанновна. Ей необходимо было обеспечить престолонаследие, да так, чтобы сохранить трон за своей ближайшей родней. А соперников хватало: и дочь Петра Великого Елизавета, и его внук голштинский принц Карл-Петер. Поэтому в декабре 1731 года Анна издала манифест о присяге своему будущему преемнику, и на эту роль начали спешно готовить юную принцессу Мекленбургскую.

   Девочку воспитывают в православном духе, причём наставником становится давний петровский сподвижник Феофан Прокопович. 12 мая 1733 года состоялось крещение принцессы в православную веру. Новым именем, заменившим неудобоваримую триаду Елизавета-Екатерина-Христина, стало Анна, в честь тётушки. Теперь требовалось подыскать и подходящего жениха. Приближённый императрицы граф Лёвенвольде обнаружил весьма перспективную кандидатуру. Принц Антон-Ульрих Брауншвейг-Беверн-Люнебургский принадлежал к роду, уже известному в России. Его родная тётя Шарлотта-Софья умерла в Петербурге в 1715 году после рождения сына – Петра II. Другая тётя, Елизавета, была австрийской императрицей, женой Карла VI, двое сестёр стали европейскими королевами: одна – женой прусского короля Фридриха Великого, другая – датского Кристиана VI.

   5 февраля 1733 года восемнадцатилетний принц прибыл в Петербург. Щуплый, белокурый и крайне застенчивый, он не понравился ни императрице, ни своей будущей невесте, но отступать было поздно. Антон поступил на русскую службу в качестве подполковника Кирасирского полка. Постепенно он обжился в новой стране и даже с успехом сражался в составе российских войск во время Русско-турецкой войны 1735–1739 годов. За храбрость, проявленную при штурме Очакова, принц удостоился генеральского чина и высшего ордена – Андрея Первозванного.

   Анна между тем продолжала оставаться к нему равнодушной. У неё завязался свой роман. Сердце принцессы завоевал польский и саксонский (тогда король Польши одновременно являлся и герцогом Саксонским) чрезвычайный посланник граф Карл-Мориц Линар. Красавец и ухажёр, он быстро добился взаимности, но летом 1735 года дело получило огласку, и графа по просьбе русского правительства отозвали из Петербурга. Потом, когда Анна уже была регентшей при маленьком сыне-императоре, Линар вернулся в Россию и занял видное место при её дворе. А пока что императрица установила над племянницей жёсткий надзор. Появлялась принцесса только на официальных церемониях.

   Годы вынужденного затворничества не могли не сказаться на её характере. Она и раньше удивляла современников серьёзностью и сосредоточенностью. По отзыву французского посланника маркиза И.-Ж. де ла Шетарди, Екатерине Ивановне даже пришлось «прибегать к строгости против своей дочери, когда та была ребенком, чтобы победить в ней дикость и заставить являться в обществе». Теперь же Анна сделалась ещё более замкнутой и нелюдимой. Свободное время она посвящала чтению французских и немецких книг. Шумных компаний не любила, и общество, состоявшее более чем из четырёх-пяти человек, её тяготило. Многим Анна казалась надменной и высокомерной, но на самом деле она была мягкой и доброй девушкой. Такая жизнь продолжалась четыре года.

   Антон-Ульрих, герцог Брауншвейг-Люнебургский. Гравюра И.М. Бернигерота. 1750-е гг.

   Видя, что Анна не обращает никакого внимания на будущего мужа, ситуацией попытался воспользоваться Бирон. Он предложил принцессе выйти замуж за своего сына Петра, но та отказала. Наконец, в конце июня 1739 года австрийский посланник от имени Антона-Ульриха официально попросил у императрицы руки её племянницы и получил согласие. 1 июля состоялось обручение. Присутствовавшая на церемонии жена английского резидента леди Рондо отмечала, что жених выглядел, «как жертва», а невеста обливалась слезами. Через день молодые обвенчались в церкви Рождества Богородицы, стоявшей на месте нынешнего Казанского собора.

   Когда у супружеской четы родился первенец Иван, императрица успокоилась: престол оставался в руках её ближайших родственников – старшей романовской линии. Она назначила младенца наследником, а регентом до его совершеннолетия – Бирона. Получив после смерти Анны Иоанновны неограниченную власть, фаворит повёл себя нагло и вызывающе. Антона-Ульриха он вообще ни во что не ставил, считая его главной задачей рождение детей. Отец императора попытался было организовать заговор, но дело мгновенно раскрылось. В присутствии высших чинов империи Бирон кричал на герцога, угрожая ему дуэлью, а А.И. Ушаков называл мальчишкой и обещал расправиться как с государственным преступником. Антон-Ульрих растерялся и лишь мямлил что-то в своё оправдание. Его уволили со всех должностей и посадили под домашний арест.

   Но Бирона всё-таки свергли. Осуществил это его бывший соратник фельдмаршал Б.-Х. Миних. В ночь на 9 ноября 1740 года вчерашний временщик был арестован и после скорого суда отправлен в сибирский город Пелым (Елизавета Петровна смягчила условия его ссылки, переведя в Ярославль, а Екатерина II и вовсе вернула Бирону курляндский престол). Сразу же после стремительных событий ноябрьской ночи войска, собранные у Зимнего дворца, принесли присягу «благоверной государыне правительнице великой княгине Анне всея России».

   Миних тоже недолго задержался на политическом олимпе. Честолюбивый полководец жаждал получить чин генералиссимуса, но когда им стал Антон-Ульрих (третьим из четырёх российских генералиссимусов), счёл себя оскорблённым и в марте 1741 года подал в отставку, надеясь, что его будут просить остаться. Но Анна Леопольдовна подписала соответствующий указ, и Миних оказался не у дел. Подлинным правителем страны стал хитроумный А.И. Остерман.

   Анна Леопольдовна в государственные дела не вмешивалась. Ленивая и рассеянная, она была слишком простодушной и доверчивой и лишь мечтала, чтобы поскорее подрос сын. Даже получив точные сведения о готовящемся Елизаветой Петровной перевороте, она не поверила им и ограничилась легким выговором цесаревне. Та мешкать не стала. В ночь на 25 ноября 1741 года она с помощью гвардейцев прервала правление своей наивной родственницы. По одной из версий, Елизавета вошла в спальню Анны и разбудила её словами: «Сестрица, пора вставать!» Ошеломлённая Анна воскликнула: «Ах, мы пропали!», потом безропотно оделась, спустилась вниз и села в приготовленные сани. Туда же препроводили и Антона-Ульриха, которому, впрочем, одеться не разрешили. 28 ноября Елизавета подписала манифест о высылке всего Брауншвейгского семейства за пределы России, в Митаву. Но доехать они успели только до Риги. Здесь случилась задержка из-за того, что новая императрица переменила своё решение. В конце 1742 года семью младенца-императора перевезли в Динамюнде, крепость, стоявшую на Даугаве. В январе 1744 года арестованных переправили в глубь России – в город Ранненбург (Ораниенбург, ныне Чаплыгин Липецкой области), а в конце августа пришёл приказ о переводе всей семьи на Соловки. Два с половиной месяца по осеннему бездорожью везли несчастных на север, наконец, добрались до Холмогор и сделали остановку. Брауншвейгское семейство поселили в пустовавшем архиерейском доме. Здесь Елизавета и решила их оставить навсегда.

   Анна Леопольдовна скончалась от послеродовой горячки. Для сохранения тайны рождения очередного ребёнка в ненавистной Елизавете семье официальные документы причиной смерти называли «огневицу», то есть общее воспаление. Похоронили бывшую правительницу в Александро-Невской лавре. На погребение съехались многие видные сановники империи, а стоявшая у гроба Елизавета даже всплакнула. Упокоилась Анна рядом со своей матушкой и любимой бабушкой – царицей Прасковьей.

   А Антон-Ульрих продолжал жить в Холмогорах под строгим надзором. С годами он располнел, но сохранял кроткий и незлобивый нрав. В 1766 году Екатерина II предложила принцу уехать из России, но он отказался, не захотев расстаться с сыновьями и дочерьми. Скончался он, всеми забытый и почти слепой, в 1776 году. Похоронен был тайно ночью во дворе дома, где жил, без церковного погребения. Могила его неизвестна.

   Литература:

   Анисимов Е.В. Женщины на российском престоле. СПб., 2002.

   Бантыш-Каменский Д.Н. Биографии российских генералиссимусов и генерал-фельдмаршалов. Ч. 1. М., 1991. С. 216–232.

   Корф М.А. Брауншвейгское семейство. М., 1993.

   Курукин И.В. Анна Леопольдовна. М., 2012.

   Левин Л.И. Российский генералиссимус герцог Антон-Ульрих. СПб., 2000.

   47/34. Наталья Алексеевна (21.07.1714 г., СПб. – 22.11.1728 г., Москва, похоронена в Вознесенском соборе Вознесенского девичьего монастыря Московского Кремля. Захоронение не сохранилось).

   Старший ребёнок царевича Алексея, Наталья, долгое время оставалась как бы на «периферии» царского семейства. Только в 1719 году, после смерти любимого сына Петра I – Петра Петровича, её вместе с братом Петром поселили в Зимнем дворце и определили им штат придворных и прислуги. Но отношение к внукам императора, в особенности со стороны Екатерины и Меншикова, было более чем прохладным. Всё изменилось в 1727 году, когда Пётр Алексеевич не без помощи того же «полудержавного властелина» Меншикова сделался наследником престола. Наталья также попала в поле зрения светлейшего князя. Он, в частности, прочил выдать её замуж за своего сына Александра. Но планам его не суждено было сбыться – вскоре бывший петровский денщик отправился по этапу в далёкий Берёзов.

   Наталья была красивой, доброй и разумной девочкой. Как старшая сестра, она оказывала некоторое благотворное влияние на непутёвого Петра II, но умерла всего 14 лет от роду.

   48/34. Император Пётр II Алексеевич (12.10.1715 г., СПб. – в ночь с 18 на 19.01.1730 г., Лефортовский дворец, Москва, умер от оспы. Похоронен в Архангельском соборе Московского Кремля). Император с 1727 г., короновался 24.02.1728 г. в Успенском соборе Московского Кремля.

   Как и сестра Наталья, Великий князь Пётр долго оставался в тени своих могущественных родственников. Первое время он находился на попечении царевны Натальи Алексеевны, а после её смерти воспитанием ребёнка занимались случайные люди, пока в 1722 году Пётр Великий не пригласил хорошего учителя И. Секани (Зейкина), родом из Венгрии. Ранее он учил детей в семье Нарышкиных, а теперь перешёл к маленькому Петру. Хотя с 1719 года Пётр с сестрой и жили в царском дворце, на них почти не обращали внимания, тем более после принятия в 1722 году Устава о наследии престола.

   Император Пётр II. Художник И.П. Людден. 1728 г.

   С формальной точки зрения Пётр был наиболее законным наследником после смерти своего деда, и его кандидатуру поддерживали представители старой боярской аристократии – князья Голицыны и Долгоруковы (или, как их именовали тогда, – Долгорукие). Но всё же в 1725 году под давлением гвардии престол заняла Екатерина I. Её главный соратник А.Д. Меншиков, конечно, понимал, что рано или поздно Пётр станет российским императором, и договорился с Екатериной о браке Петра и одной из своих дочерей – Марии (1711–1729), а незадолго до кончины Екатерина подписала завещание в пользу Великого князя. Так в 1727 году на российском престоле воцарился 11-летний император Пётр II.

   Воспитание Петра Меншиков ещё при жизни Екатерины поручил вице-канцлеру Андрею Ивановичу Остерману, игравшему заметную роль в политической жизни тех лет. Прежнего учителя Секани выслали за границу. Светлейший полностью доверял Остерману, полагая, что, пока тот опекает Петра, можно не беспокоиться за собственное влияние на мальчика. Но Андрей Иванович вёл самостоятельную игру. План обучения Петра был разработан достаточно хорошо и включал основы нескольких наук и светского этикета. Но, придерживаясь принципа, «чтобы не вдруг очень налегать» на своего подопечного, Остерман практически пустил дело на самотёк. В результате образование Петра оставалось крайне поверхностным, а само обучение делалось всё менее и менее регулярным, пока не прервалось вовсе.

   В первое время Меншиков настолько бдительно опекал своего будущего зятя, что даже поселил императора в своём дворце. Сам светлейший добился всех мыслимых и немыслимых почестей, став 13 мая 1727 года даже российским генералиссимусом. Мария Меншикова уже мнила себя чуть ли не императрицей. Она именовалась «невестой-государыней принцессой», и её имя поминалось во время церковных служб в ряду имён Императорской династии. А в письме австрийской императрице, сообщая о своей помоловке, Мария даже назвала адресата «тёткой», чем вызвала глухое недовольство венского двора. Казалось, ещё немного и семейство Меншиковых прочно породнится с Романовыми. Но хитрая политика Остермана, исподволь настраивавшего молодого императора против его покровителя, принесла свои плоды. Активность стали проявлять и члены семьи Долгоруких, один из них – сын сенатора гоф-юнкер князь Иван Алексеевич Долгорукий, 19-летний молодой человек, сделался закадычным другом Петра. Скрытая борьба за власть привела в конечном итоге к позорному падению Меншикова. Светлейший был обвинён в многочисленных злоупотреблениях, арестован вместе со всем семейством и после конфискации имущества отправился по этапу в ссылку. Помолвка Петра и Марии была разорвана. Дочь Меншикова впоследствии умерла в Берёзове, не перенеся тягот сибирской жизни.

   Теперь у трона почти не осталось «птенцов гнезда Петрова», за исключением разве что Остермана и Головкина. Верх взяла группировка старой аристократии, которая постепенно заняла ведущее положение в Верховном тайном совете. В начале 1728 года двор переехал из Петербурга в Москву, что могло символизировать возвращение старых порядков. Но время уже было другим. Государственная машина всё ещё работала по инерции Петровской эпохи. Правда, теперь её обороты существенно замедлились.

   Император задал новый темп придворной жизни. Сам он государственными делами почти не интересовался. Под влиянием Ивана Долгорукого он с головой пустился в мир удовольствий и развлечений. Развился Пётр чрезвычайно рано. Уже в возрасте 14 лет он был довольно высокого роста, и можно было думать, что вскоре он догонит своего великого деда. По своему физическому развитию он опережал сверстников. Пётр был красив, строен, рано приобщился к вину и женскому обществу. Познав все радости жизни, он с упоением отдавался любовным утехам и дружеским застольям. Его подлинным наставником в этой «рассеянной» жизни был Иван Долгорукий, тщеславный, ветреный и недалёкий. Император настолько привязался к нему, что практически не расставался с Иваном, а во время болезни фаворита даже ночевал в его комнате.

   Страстью Петра была охота. Бывало, он пропадал на ней неделями. Иностранные дипломаты сокрушались, что месяцами не могут попасть к императору на приём. Историк князь П.В. Долгоруков подсчитал, что за 20 месяцев 1728–1729 годов Пётр II пробыл на охоте в общей сложности 8 месяцев. Императорские охоты поражали своей масштабностью и великолепием, в них использовали даже верблюдов. В своём увлечении Пётр нашёл такую же общительную и веселую спутницу – тётку, цесаревну Елизавету. Они быстро сдружились, а в придворных кругах даже возник план их женитьбы. Но у Долгоруких на этот счёт были свои соображения.

   Естественно, столь беззаботное времяпрепровождение императора не могло не сказаться на течении государственной жизни. Большинство учреждений работало крайне неспешно, и даже такой неутомимый труженик, как Остерман, фактически находившийся у кормила власти и работавший даже по ночам и в праздники, периодически позволял себе отдых в своих имениях.

   Е.А. Долгорукова. Портрет 1729 г.

   У отца князя Ивана Долгорукого – Алексея Григорьевича – созрел новый матримониальный план в отношении императора. Он решил женить Петра на своей дочери, сестре Ивана, Екатерине Алексеевне (1712–1745). Влияния самого Ивана оказалось вполне достаточно, чтобы быстро расположить сердце государя к юной и красивой особе. 30 ноября 1729 года в Лефортовском дворце состоялось официальное обручение Петра и Екатерины. Само бракосочетание было назначено на январь 1730 года. Но холодной зимой, во время праздника Водосвятия на Москве-реке, 6 января 1730 года, Пётр сильно простудился. Вскоре к простуде добавилась более страшная болезнь – оспа. Через несколько дней Пётр II, прожив чуть более 14 лет, скончался. Последними словами юного государя были: «Запрягайте сани, хочу ехать к сестре». В отличие от своих непосредственных предшественников он упокоился в Архангельском соборе Московского Кремля, старой усыпальнице российских государей.

События эпохи

   21.10.1727 г. – Подписание Кяхтинского договора с Китаем, установление русско-китайской границы.

   1728 г. – Переезд императорского двора в Москву. Москва вновь до начала 1732 года стала столицей Российской империи.

   Литература:

   Анисимов Е.В. Россия без Петра. СПб., 1994.

   Павленко Н.И. Пётр II. М., 2006.

   49/39. Император Пётр III Фёдорович (Карл-Петер-Ульрих) (10/21.02.1728 г., Киль – между 3 и 6.07.1762 г., Ропша, убит, похоронен 10.07.1762 г. в Благовещенской церкви Александро-Невской лавры, перезахоронен 18.12.1796 г. в Петропавловском соборе СПб.), герцог Гольштейн-Готторпский с 1739 г., император с 1761 г., свергнут с престола 28.06.1762 г.

   Ж.: 21.08/1.09.1745 г., СПб. – Екатерина II (Алексеевна) Великая (София-Фредерика-Августа) (21.04/2.05.1729 г., Штеттин, Померания – 6/17.11.1796 г., СПб., похоронена 18.12.1796 г. в Петропавловском соборе СПб.), дочь князя Христиана-Августа (1690–1747) Анхальт-Цербстского и Иоганны-Елизаветы (1712–1760), герцогини Гольштейн-Готторпской; троюродная сестра Петра III, двоюродная сестра шведского короля Густава III. Самодержавная императрица с 28.06.1762 г.

   Учредила и возложила на себя знаки ордена Св. Георгия 1-й степени (26.11.1769 г.).

   Член Берлинской академии наук.

   Первое своё имя сын герцога Голштинского и Анны Петровны получил в честь брата бабушки – Карла XII, второе – в честь деда по матери – Петра Великого. Родители его умерли рано, и маленький сирота остался правителем небольшого немецкого государства на самом севере германских земель (некоторое время он считался и потенциальным наследником шведского престола). Воспитание его было поставлено из рук вон плохо. Наставник – граф Оттон Брюммер, недалёкий и грубый человек, привил Петеру любовь к военному делу, муштре и парадам, но мало заботился о его умственном развитии. Читал Петер мало и в основном приключенческие романы. Научился играть на скрипке, и это увлечение пронёс через всю жизнь. Играл он, судя по всему, неплохо, и уже в России выступал в составе придворных оркестров.

   Россия всегда присутствовала в его судьбе. Уже с рождения имя внука Петра I неизбежно «всплывало» во всех династических перипетиях, на которые был так богат XVIII век. Особенно не любили Петера при дворе Анны Иоанновны. Там его прозвали «чёртушкой», то ли из-за его шустрости и непоседливости, то ли из-за упорного нежелания считать маленького герцога пусть потенциальным, но наследником трона. Так и рос он в старых немецких традициях небольшого владетельного дома. Но вот окончилось правление Анны, промелькнуло на престоле брауншвейгское семейство, и к власти пришла тётя Елизавета. У неё выхода не было – единственным наследником остался Петер. Она возлагала на него большие надежды.

   Уже 5 февраля 1742 года юного герцога привезли в Петербург. Его спешно начали готовить к будущей роли, обучили русскому языку, крестили в православие с именем Пётр Фёдорович и 7 ноября 1742 года объявили наследником престола. Но русского императора из него никак не получалось. К религии он относился равнодушно, старых привычек не изжил, всё так же почитал Фридриха Великого и прусскую армию, проводил время в охотах и пирушках и самозабвенно учил своих голштинских солдат шагать строем. Россия не то чтобы была чужда ему, она не вошла в его сердце и душу. Он не понимал, что этой империей нельзя управлять так же, как он правил своим небольшим герцогством. Со стороны всё казалось легко, но стоило ему в действительности стать во главе огромной державы, как он растерялся. И самое главное, он не смог завоевать любовь своих подданных, оставшись и для народа, и для армии совершенно чужим. Елизавету он не слишком жаловал, видя, что за мишурой придворного блеска зачастую скрывается ничтожное содержание. Она отвечала племяннику тем же.

   Император Пётр III Фёдорович. Гравюра XVIII в.

   Внешне неприметный, он имел не слишком красивое, но и не безобразное лицо, стройную фигуру, узкие плечи, и в прусском военном мундире казался нескладным. Но он был способен и на нежность, и на дружбу, и даже на любовь. Екатерина не смогла добиться последнего – слишком разными по характеру, образу жизни и интересам были супруги. Он же любил менее эффектную и грубоватую графиню Елизавету Романовну Воронцову (племянницу канцлера М.И. Воронцова и родную сестру княгини Е.Р. Дашковой, французский посланник Бретейль сравнивал фаворитку Петра с «трактирной служанкой самой низкой пробы»), и любил её преданно и верно. Недаром в последних записках жене умолял не разлучать его с Воронцовой и не отнимать дорогой ему скрипки.

   Но это было позже. А пока он стоял у гроба своей тётки и не верил, что стал наконец всероссийским императором Петром III. На похоронной церемонии он шёл за гробом во главе процессии и то убыстрял шаг, то замедлял его. В этих странных скачках как в зеркале отразилось всё его недолгое царствование. Ещё немного, и щупленькая фигурка упадет, повалится от дуновения ветра, как на парадном портрете А.П. Антропова. Он и в самом деле так и не смог устоять на ногах.

   Политика Петра была во многом стихийной. Многое из того, что начал он, продолжила и завершила Екатерина, хотя, конечно, всегда пыталась дистанцироваться от «полубезумного» мужа, свержение которого представляла благом для подданных. Пётр начал восстанавливать и укреплять российский флот, потом его воссоздала Екатерина. Пётр издал Манифест о вольности дворянства, потом её подтвердила своею Жалованной грамотой Екатерина. Пётр подписал указ о секуляризации церковных владений, Екатерина всего через два года осуществила её.

   Главная ошибка Петра состояла в его приверженности своему кумиру – Фридриху. Император одел русскую армию в прусские мундиры, заключил со вчерашним врагом внезапный мир, отказавшись от всех российских завоеваний, – и этого оказалось достаточно, чтобы потерять всё. В глубине души Екатерина презирала мужа. Последней каплей был его грубый крик на неё во время торжественного обеда 9 июня 1762 года в присутствии сановников, генералов и дипломатов: «Folle!» – «Дура!» Ждать официального разрыва она не могла. И 28 июня 1762 года прервала его царствование.

   Отъезд Екатерины II из Петергофа в день вошествия на престол в 1762 г. Гравюра XIX в.

   Ранним утром того памятного дня Алексей Орлов разбудил Екатерину во дворце Монплезир в Петергофе словами: «Пора вставать, всё готово, чтобы провозгласить вас!» Она встала и поехала в Петербург, где стремительно прошла присяга всей столицы на верность новой государыне. А император сидел в Ораниенбауме. Он рванулся в Петергоф, но Екатерины там уже не было. Растерянный Пётр заметался, посылал приказы верным (как ему представлялось) войскам, но их перехватывали. Он не знал что делать. Фельдмаршал Миних, возвращённый им из сибирской ссылки, предложил явиться в Петербург и своим видом, как Пётр Великий, усмирить мятеж. Но как мало был похож нынешний император на своего могучего деда! Он решился плыть в Кронштадт. При подходе к гавани на требование пропустить его услышал ответ, что императора больше нет, а есть императрица. Наверно, он мог бы бежать за границу, но понадеялся на милость супруги. Его кумир Фридрих сказал: «Он позволил свергнуть себя с престола, как ребёнок, которого посылают спать».

   29 июня из Ораниенбаума, куда он вернулся, Пётр направил Екатерине собственноручное отречение. И был арестован. Вместе с Воронцовой их перевезли в Петергоф, там разлучили, и опального императора переправили в Ропшу, небольшое имение в той же Петербургской округе. Здесь его посадили под караул. Пётр просился в Голштинию. «Ваше Величество может быть во мне уверенною: я не подумаю и не сделаю ничего против Вашей особы и против Вашего царствования». В это можно было поверить, но только не такой женщине, как Екатерина. Она думала поместить его в Шлиссельбургскую крепость, а уже бывшего там Иоанна Антоновича перевести в Кексгольм. Но её соратники помешали появлению в России второй «железной маски». 6 июля Алексей Орлов писал своей государыне заплетающимися каракулями: «Матушка, милосердная государыня! Как мне изъяснить, описать, что случилось: не поверишь верному своему рабу, но как перед Богом скажу истину. Матушка! Готов идти на смерть, но сам не знаю, как эта беда случилась. Погибли мы, когда ты не помилуешь. Матушка, Его нет на свете! Но никто сего не думал, и как нам задумать поднять руку на Государя! Но, Государыня, свершилась беда. Мы были пьяны, и он тоже. Он заспорил за столом с князем Фёдором (Барятинским. – Е.П.), не успели мы разнять, а его уже и не стало. Сами не помним, что делали, но все до единого виноваты. Достойны казни. Помилуй меня, хоть для брата. Повинную тебе принёс – и разыскивать нечего. Прости или прикажи скорее окончить. Свет не мил, прогневили тебя и погубили души навек».

   Как и даже когда точно убили Петра III, мы вряд ли узнаем. Официально объявили, что император скончался «от геморроидальных колик». К выставленному в течение трёх дней в Александро-Невской лавре телу близко не подпускали. Пётр лежал в мундире голштинского драгуна. По отзыву современника, «вид тела был крайне жалкий и вызывал страх и ужас, так как лицо было черным и опухшим, но достаточно узнаваемым, и волосы в полном беспорядке колыхались от сквозняка». Похоронили его рядом с могилой Анны Леопольдовны. Екатерина на погребении по просьбе Сената не присутствовала, сказавшись больной.

   Говорили, что, вступив на престол, Павел I спросил у графа И.В. Гудовича: «Жив ли мой отец?» На протяжении всего царствования Екатерины по всей России и даже за рубежом то и дело возникали всё новые и новые «Петры III», самым страшным из которых был Пугачёв. Павел приказал перезахоронить отца рядом с матерью в Петропавловском соборе. Жили они без любви, но в смерти лежат вместе. Пётр не успел короноваться. Павел возложил императорскую корону на истлевшие останки своего родителя, а за гробом бывшего государя шли все остававшиеся тогда в живых его убийцы. Алексей Орлов нёс корону, а рядом, с трудом передвигая ноги, плёлся князь Барятинский. На просьбу его дочери княгини Долгоруковой пощадить отца Павел ответил: «У меня тоже был отец, сударыня!» Император приказал из всех указных книг вырезать листы, на которых напечатан манифест о восшествии Екатерины. Потом их доставили в Тайную экспедицию и сожгли. Оставили для справок только два экземпляра. Княгиню Дашкову, участвовавшую в перевороте 1762 года и уже удалившуюся от дел, выслали в «дальние свои деревни».

   Супруга Петра III – Екатерина II представляет собой удивительный феномен нашей истории. Как и Пётр I, она осталась в ней с эпитетом «Великая». Только два государя династии Романовых удостоились такой чести. Но самое главное состоит в том, что, будучи по рождению немецкой принцессой, она, приехав в Россию, смогла не только прижиться в ней, но сделаться самой русской из всех русских императриц. Её время – время славных побед и значительных преобразований, «золотой век» Российской империи.

   София-Фредерика-Августа (в семье её звали Фикe) родилась в замке города Штеттина в семье князя (именно такой титул носил её отец) Христиана-Августа Анхальт-Цербстского. Её мать Иоганна-Елизавета была на 22 года моложе своего мужа. По отцу Фике происходила из старинной и известной династии. Анхальт-Цербстские герцоги принадлежали к Асканийскому дому, упоминающемуся с середины XI века. В частности, среди предков Екатерины по этой линии – маркграф Бранденбурга Альбрехт Медведь, живший в XII веке. Его преемники расширили пределы своих владений и основали будущую столицу Германии – Берлин. Потом род разделился на несколько ветвей: одна владела княжеством Анхальт, другая – герцогством Саксония. К XVIII веку сохранилась только анхальтская династия, которая в свою очередь тоже разделилась на линии, владевшие разными городами этой земли: Цербстом, Дессау, Кётеном и др.

   Несмотря на то что род был древний и знатный, жили анхальт-цербстские князья скромно. Отец Фике служил в прусской армии, где имел чин генерала, позже дослужился до фельдмаршала. Мать Фике происходила из Гольштейн-Готторпской династии, которую уже со времён Петра Великого знали в России. По этой гольштейн-готторпской линии Фике доводилась своему будущему мужу троюродной сестрой, а дядя княжны Фридрих в 1751 году стал королём Швеции (его сын Густав III – двоюродный брат Екатерины, что тем не менее не помешало им воевать в 1788–1790 годах. К слову, Густав приезжал в гости в Петербург и подарил кузине замечательную турмалиновую брошь в виде виноградной грозди, теперь она украшает собрание Алмазного фонда в Москве). Кроме того, Фике была четвероюродной сестрой Шарлотты-Софьи Брауншвейгской, матери Петра II.

   Императрица Елизавета Петровна выбрала юную принцессу в невесты своему племяннику, руководствуясь прежде всего такими соображениями: «Была бы протестантской религии (это, в отличие от католичества, как считалось, облегчало переход в православие. – Е.П.) и хотя она из знатного, но столь малого рода, дабы ни связи, ни свита принцессы не возбуждали особенного внимания или зависти здешнего народа».

   Существует и иная версия происхождения Екатерины. Высказывались предположения, что её настоящим отцом был Иван Иванович Бецкой (1703–1795), внебрачный сын князя Ивана Юрьевича Трубецкого. Бецкой находился на дипломатической службе, при Екатерине занимал высокое положение, возглавлял Академию художеств, много сделал для организации воспитания детей и юношества. Существует предание, будто, входя в комнату Бецкого, Екатерина целовала ему руку. Иван Иванович мог сидеть в присутствии государыни, когда другие стояли. Якобы во время одного из кровопусканий Екатерина сказала: «Пусть из меня вытечет вся немецкая кровь и останется одна русская». И подобных свидетельств немало. Но, конечно, однозначно утверждать, что именно Бецкой являлся отцом Екатерины, за неимением прямых данных, невозможно. Сам Бецкой не был никогда женат, но имел внебрачную дочь Анастасию Ивановну Соколову, вышедшую замуж за небезызвестного адмирала Осипа де Рибаса (в честь него названа главная улица Одессы).

   Фике получила весьма недурное образование. Она прекрасно знала немецкий и французский языки, могла изъясняться на итальянском и понимала английский. С детства много читала. К музыке таланта не проявила из-за отсутствия музыкального слуха, много позже Екатерина признавалась, что музыка для неё – не более чем шум. Сама свои способности оценивала скромно. В разговоре с французским посланником в России графом Л.-Ф. де Сегюром как-то призналась: «Я беспрестанно делаю ошибки против языка и правописания, <…> у меня иногда претупая голова, потому что никому не удалось заставить меня сочинить 6 стихов. Без шуток я думаю, несмотря на ваши похвалы, что если бы я была частной женщиной во Франции, то ваши милые парижские дамы не нашли бы меня довольно любезною для того, чтобы ужинать с ними». Но зато с детства в ней были заложены те примечательные качества, которые помогли ей потом стать великой императрицей.

   1 января 1744 года Иоганна-Елизавета получила приглашение вместе с дочерью приехать в Россию. Их въезд на территорию великой империи произошёл 26 января в Риге. Почётным эскортом, посланным Елизаветой, командовал ставший впоследствии литературно знаменитым барон К.-Ф.-И. фон Мюнхгаузен. 3 февраля гостьи прибыли в Петербург, но императрица находилась в Москве, поэтому им тоже пришлось ехать в старую столицу. С первого взгляда Фике очаровала Елизавету.

   Великий князь Пётр Фёдорович и великая княгиня Екатерина Алексеевна. Гравюра 1755 г.

   Принцесса поставила перед собой три задачи: понравиться великому князю Петру, императрице и русскому народу. Последнюю она выполнила блестяще. Настойчиво учила русский язык, и, хотя до конца жизни говорила с едва уловимым акцентом, он стал для неё родным. 28 июня 1744 года приняла православие с именем Екатерина Алексеевна в Московском Успенском соборе, а на следующий день была обручена с Петром. Екатерина любила русские обычаи и традиции, искренне исповедовала православную веру, часто выходила «в народ». Как она сама писала, «и в торжественных собраниях, и на простых сходбищах и вечеринках я подходила к старушкам, садилась подле них, спрашивала об их здоровье… терпеливо слушала бесконечные их рассказы… сама спрашивала их совета в разных делах и потом искренне их благодарила. Я узнала, как зовут их мосек, болонок, попугаев, дур; знала, когда которая из этих барынь именинница. В этот день являлся к ней мой камердинер, поздравлял её от моего имени и подносил цветы и плоды из ораниенбаумских оранжерей. Не прошло двух лет, как самая жаркая хвала моему уму и сердцу послышалась со всех сторон и разлилась по всей России. Этим простым и невинным образом составила я себе громкую славу, и, когда зашла речь о занятии русского престола, очутилось на моей стороне значительное большинство».

   Конечно, не только в старушках крылся секрет её популярности, просто она могла найти общий язык с каждым. Она упорно хотела превратиться в русскую великую княгиню, и ей это удалось. В нашей истории мало найдётся таких патриоток, как Екатерина. Она не жалела для своей новой родины сил, а о немецких родственниках даже не вспоминала, называя Петра Великого своим «дедом».

   Настоящий же внук великого императора был ей неинтересен – слишком отличались их вкусы, пристрастия и принципы. Долгое время брак оставался формальным, и только в 1754 году Екатерина родила сына Павла. Его тотчас отлучили от родителей. Лишившись ребёнка, а потом и окончательно отдалившегося от неё мужа, Екатерина оказалась предоставлена самой себе. Она очень много занималась самообразованием. «У меня были хорошие учителя: несчастье с уединением», – говорила она. Прочитывала целые библиотеки, особенно полюбила французских энциклопедистов. Уже когда царствовала, переписывалась с Вольтером и Дидро, которые считали её своей ученицей и расточали ей бесчисленные похвалы. Вольтер назвал Екатерину «самой блестящей звездой Севера». Но это было потом, а пока она только приобщалась к сверкавшим высотам европейской мысли.

   Не следует, однако, думать, что радости жизни проходили мимо неё. Екатерина любила охоту, верховую езду, празднества, танцы и маскарады. Появились и первые ухажёры, но о личной жизни Екатерины чуть позже.

   Жизнь при дворе многому научила великую княгиню: терпению, скрытности, умению владеть собой и подавлять чувства. Всё это очень помогло ей на императорском троне. У этой скромной и милой девушки были сильно развиты эгоизм и честолюбие. В письме английскому посланнику Ч. Уильямсу от 12 августа 1756 года она так сформулировала свой девиз тех лет: «Я буду царствовать или погибну».

   В декабре 1761 года Елизавета умерла. Екатерина не отходила от гроба императрицы и заливалась слезами. Сложно сказать, насколько её печаль была искренней, но её поведение в глазах подданных в лучшую сторону отличалось от поведения Петра. Неосторожная политика нового самодержца в конечном итоге привела его к краху, и, опираясь на гвардию, Екатерина практически мгновенно убрала своего мужа с престола. Большую роль в этом перевороте сыграли братья Орловы, и прежде всего Григорий – фаворит новой государыни. 22 сентября 1762 года Екатерина II венчалась на царство в Успенском соборе Московского Кремля. Началось её 34-летнее правление.

   Названная историей Великой (сама она официально принять титулы «Великая» и «Мать Отечества» отказалась), Екатерина стоит в ряду наиболее ярких российских правителей – рядом с Петром I. Она и считала себя продолжательницей его дел. Вспомним хотя бы знаменитый памятник в Петербурге – «Медный всадник». На его постаменте надпись «Petro Primo Catharina Secunda» («Петру Первому – Екатерина Вторая»), и дело не в том, что была когда-то Екатерина Первая, а в том, что Екатерина – Вторая, потому что Пётр – Первый. Или вспомним известный портрет работы Ф.С. Рокотова, где Екатерина стоит перед бюстом Петра, на котором написано «Начатое совершает». Её преклонение перед «дедом» порой доходило до анекдотичности: она даже пыталась освоить токарный станок. Но, говоря без шуток, она действительно сделала для России так много, что в XVIII веке может сравниться только с Петром. Екатерина добилась выхода России к Чёрному морю и удержалась на Балтике. Екатерина усовершенствовала петровское «регулярное государство», его административный аппарат, проведя ряд очень важных реформ. Екатерина сделала Россию ещё более великой державой, по словам А.П. Сумарокова, «Пётр дал нам бытие, Екатерина – душу». Но действовали они по-разному. Пётр избрал революционный путь, он был жесток и часто прибегал к угрозам, Екатерина выбрала медленную эволюцию, была мягка и воздействовала убеждением. Пётр вызывал страх, а Екатерина симпатию. «Пётр прорубил окно в Европу – Екатерина на месте окна устроила широко раскрытые двери, в которые входило в Россию всё передовое, разумное, мудрое, что было в Западной Европе», – верно подметил знаменитый генерал Пётр Николаевич Краснов.

   Она возвела искусство общения на недосягаемую высоту. Умела нравиться, располагать к себе людей и склонять их на свою сторону. Всегда была вежлива, внимательна к окружающим и призывала к этому других: «Изучайте людей, старайтесь пользоваться ими, не вверяясь им без разбора; отыскивайте истинное достоинство, хотя бы оно было на краю света: по большей части оно скромно и прячется где-нибудь в отдалении. Доблесть не выказывается из толпы, не стремится вперёд, не жадничает и не твердит о себе».

   Екатерина II у тела Елизаветы Петровны 25 декабря 1761 г. Гравюра 1760-х гг.

   Императрица окружила себя поистине замечательными соратниками. Она умела не только найти достойного человека, но и поставить его на то место, где он лучше всего мог бы проявить свои способности и принести больше пользы. У Петра тоже было немало «птенцов», но все они в основном на голову ниже своего государя. Недаром «Медный всадник» так «одинок». А вот скульптор Михаил Микешин прекрасно уловил самую суть екатерининской политики: на его памятнике императрица стоит чуть выше (просто в силу своего положения) девяти своих блистательных «орлов». И вправду, что же такое Екатерина? Это Суворов и Потёмкин, Румянцев и Чичагов, Дашкова и Бецкой, Безбородко и Панин, Ушаков и Спиридов, Державин и Фонвизин, Рокотов и Левицкий и многие, многие другие. «По моему мнению, – писала Екатерина своему постоянному корреспонденту барону Ф.-М. Гримму, – во всяком государстве найдутся люди, и искать их нечего; нужно только употребить в дело тех, кто под рукою… неурожая на людей не бывает, их всегда многое множество». И далее: «Я никогда не искала и всегда находила под рукой людей, которые служили мне, и по большей части служили хорошо. Сверх того, по временам я люблю свежие головы, которые очень полезны рядом с головами, более умудрёнными; всё зависит именно от умения направить людей». «Графу Орлову должна я частию блеска моего царствования, ибо он присоветовал послать флот в Архипелаг. Князю Потёмкину обязана я приобретением Тавриды и рассеянием татарских орд, столь беспокоивших пределы империи… Фельдмаршалу Румянцеву должна я победами; <…> Михельсону я обязана поимкою Пугачёва…» – говорила она.

   Екатерина прекрасно понимала, что есть люди умнее и талантливее её, компетентнее в тех или иных областях, – и радовалась таким людям, привечала их. «О, как жестоко ошибаются, изображая, будто чьё-либо достоинство страшит меня. Напротив, я бы желала, чтоб вокруг меня были только герои. И я всячески старалась внушить героизм всем, в ком замечала к оному малейшую способность». И делала она это великолепно. Умела похвалить и отметить заслуги, нередко преувеличивая их. «Кто не уважает заслуги, тот сам их не имеет; кто не старается отыскать заслугу и не открывает её, тот недостоин и царствовать». Своими милостями побуждала к новым подвигам. Вот характерный пример. Когда Суворов в ходе подавления движения Костюшко взял Прагу, то послал императрице рапорт, состоявший из трёх слов: «Ура! Прага. Суворов». Она ответила: «Браво! Фельдмаршал. Екатерина», тем самым объявив о присвоении высокого воинского чина.

   Императрица была незлопамятна и снисходительна к проявлениям слабости. «Живи и жить давай другим» – так сказала она как-то раз своему секретарю Г.Р. Державину. Однажды у неё спросили: «Разве Ваше Величество всеми этими людьми довольны?» Она ответила: «Не совсем, но я хвалю громко, а браню потихоньку». Вот почему мы не найдем о ней практически ни одного отрицательного отзыва от современников. Она удаляла людей, не справившихся со своими обязанностями, но делала это тактично и мягко. При Екатерине не было тех громких свержений, когда впавший в немилость терял всё, втаптывался в грязь, как, например, Меншиков, Бирон или Остерман. «Держусь правила, что злым надо делать как можно менее зла; зачем следовать примеру злых? Зачем в отношении их становиться жестоким? Это значит нарушать обязанности к самому себе и к обществу». Конечно, вышесказанное не значит, что она спокойно терпела предательство, обман или преступное бездействие, но в целом предпочитала там, где можно, обойтись без излишней жёсткости.

   Екатерина II с рукописью своего Наказа. 1767 г.

   Она умела прислушиваться к мнению собеседника, и разговор с ней был интересен и содержателен. Гримм отмечал: «Она всегда верно схватывала мысли своего собеседника, следовательно, никогда не придиралась к неточному или смелому выражению и, конечно, никогда не оскорблялась таковым». Екатерина была умна, но о своих интеллектуальных способностях говорила с улыбкой: «Я никогда не думала, что имею ум, способный создавать, и часто встречала людей, в которых находила без зависти гораздо более ума, нежели в себе».

   Любила рисковать. В 1768 году первой в России согласилась на прививку оспы себе и сыну Павлу, которые сделал английский врач Т. Димсдейл, и потом говорила о смерти Людовика XV от этой болезни: «По-моему, стыдно королю Франции в XVIII столетии умереть от оспы, это варварство».

   Всё чего достигла, она добилась непрестанным ежедневным трудом. Её день начинался в 6 часов утра и был расписан с немецкой педантичностью. «Только день, наполненный заботами, избавит от ощущения пустоты». «Я работаю, как ломовая лошадь» (письмо к Гримму, 1788 год). «Во Франции четыре министра не работают столько, сколько эта женщина, которую следует зачислить в ряды великих людей», – сказал Фридрих Великий, кстати, противник Екатерины. И всё равно ей казалось, что сделано слишком мало: «Многие утверждают, что я работаю много, а мне всегда кажется, что я мало сделала, когда я посмотрю на то, что мне остаётся сделать».

   По собственному признанию, была одержима «законобесием» (но писала также исторические произведения, драматические сочинения и переводила на русский «Илиаду» Гомера). Как Пётр Великий, она свято верила в закон: «Только сила закона имеет власть неограниченную, а человек, который хочет царствовать самовластно, становится невольником». Главную задачу свою видела в достижении «общего блага» – блага для всех подданных. Свою роль понимала как служение государству, России. «Желаю и хочу только блага стране, в которую привёл меня Господь. Слава её делает меня славною». «Русский народ есть особенный в целом свете, Бог дал ему отличные от других свойства». И вот тут появлялись противоречия.

   Екатерина считала себя «республиканкой» и противницей крепостного права – это на словах, на деле же всё было наоборот. Да, она жила идеями Просвещения, но всегда оставалась реалистом и прагматиком, прекрасно осознавала всю сложность управления такой огромной страной, всю закоснелую традиционность общественных отношений. Когда Дидро приехал по её приглашению в Петербург, то во время общения с ним она воочию убедилась в оторванности прекрасных идей просветителей от реальной жизни (тем не менее, чтобы помочь нуждавшемуся философу, она купит его библиотеку и назначит его же пожизненным хранителем этих книжных сокровищ с должностным окладом от русского правительства). «Я долго с ним беседовала, но более из любопытства, чем с пользою, – рассказывала Екатерина графу Сегюру. – Если бы я ему поверила, то пришлось бы преобразовать всю мою империю, уничтожить законодательство, правительство, политику, финансы и заменить их несбыточными мечтами». Дидро же услышал от неё такие слова: «В своих преобразовательных планах вы упускаете из виду разницу нашего положения: вы работаете на бумаге, которая всё терпит, ваша фантазия и ваше перо не встречают препятствий; но бедная императрица, вроде меня, трудится над человеческой шкурой, которая весьма чувствительна и щекотлива».

   Благодаря своей природной проницательности и интуиции Екатерина осознавала всю условность громких слов о свободе, равенстве и братстве. К чему эти идеи привели на практике, она видела дважды. Первый раз её ужаснул «русский бунт» – восстание Пугачёва: разгул дикой стихии, грабежи и разбои, кровавые убийства – и всё это ради возомнившего себя императором казака, разорившего со своей вольницей полстраны. Другой народ, о благе которого так пеклись свободолюбивые энциклопедисты, поступил не лучше. Он превратил цветущее королевство в груду дымящихся развалин, а улицы городов завалил смердящими трупами. Казнь после фарсового судилища законного монарха Франции потрясла все европейские дворы. Повергла в шок она и Екатерину, которая несколько дней вообще не вставала с постели. Правда, императрица, верная идеалам своей молодости, всё же отделяла Вольтера и других просветителей от жирондистов и якобинцев. В декабре 1793 года она писала Гримму: «Французские философы, которых считают подготовителями революции, ошиблись в одном: в своих проповедях они обращались к людям, предполагая в них доброе сердце и таковую же волю, а вместо того учением их воспользовались прокуроры, адвокаты и разные негодяи, чтоб под покровом этого учения (впрочем, они и его отбросили) совершать самые ужасные преступления, на какие только способны отвратительные злодеи. Они своими злодеяниями поработили парижскую чернь: никогда ещё не испытывала она столь жестокой и столь бессмысленной тирании, как теперь, и это-то она дерзает называть свободой. Её образумят голод и чума, и когда убийцы короля истребят друг друга, тогда только можно надеяться на перемену к лучшему». Кстати говоря, относительно негодяев – «прокуроров» и «адвокатов» – императрица как в воду глядела: вспомним, что и революции 1917 года ассоциировались прежде всего с такими деятелями, как Керенский и Ленин, имевшими юридическое образование.

   Перед ней теперь встала задача не допустить революции в России. А для этого нужно было перекрыть воздух всем распространителям вольнолюбивых идей. Арестовали Н.И. Новикова и А.Н. Радищева, запретили трагедию уже покойного к тому времени Я.Б. Княжнина «Вадим Новгородский», начался разгром масонских лож, к которым государыня всегда относилась с большим предубеждением. «Если монарх – зло, то это зло необходимое, без которого нет ни порядка, ни спокойствия», – передает слова Екатерины Дашкова. А в том, что в России никакая иная, кроме монархии, форма правления просто невозможна (поскольку никогда не сможет прижиться здесь), императрица была свято убеждена.

   Рисуя образ Екатерины, нельзя не отметить и некоторые не слишком приятные черты. Впрочем, эти недостатки государыни являлись продолжением её достоинств и наоборот. Без них она вряд ли смогла бы в течение 34 лет управлять Россией. Она часто бралась сразу за несколько дел и многие из них не завершала. Уже говорилось о её большом честолюбии, она жаждала славы и страстно желала остаться в истории в ряду великих правителей. С этим связана и маска величия, которую порой она надевала, – тогда лицо её становилось непроницаемым, а разговор не клеился. С годами усиливалась раздражительность, то и дело возникали вспышки гнева, ей всё сложнее было сдерживать себя. Некоторые современники и в особенности историки писали о её лицемерии, игре, за которой она скрывала своё «истинное» лицо. В вину императрице часто ставят любвеобильность. Коснемся и этой щекотливой темы.

   Генерал-фельдмаршал князь Г.А. Потёмкин-Таврический. Портрет конца XVIII в.

   У Екатерины было 12 фаворитов. Вот их список в хронологической последовательности: С.В. Салтыков (1752–1754, дальний родственник царицы Прасковьи Фёдоровны), граф Ст.-А. Понятовский (1755–1758, будущий король Польши, дядя маршала Франции Ю. Понятовского), граф Г.Г. Орлов (1760–1772), А.С. Васильчиков (1772–1774), князь Г.А. Потёмкин (1774–1776), П.В. Завадовский (1776–1777, будущий первый министр народного просвещения при Александре I), С.Г. Зорич (1777–1778), И.Н. Римский-Корсаков (1778–1779, дальний родственник великого композитора), А.Д. Ланской (1779–1784, дальний родственник второго мужа Н.Н. Пушкиной), А.П. Ермолов (1785–1786, родственник знаменитого генерала А.П. Ермолова), граф А.М. Дмитриев-Мамонов (1786–1789, родственник Д.И. Фонвизина и царевны Прасковьи Иоанновны), князь П.А. Зубов (1789–1796).

   Самым талантливым и выдающимся среди них был, конечно же, Григорий Александрович Потёмкин (родился 13 сентября 1736 года в деревне Чижово Духовщинского уезда Смоленской губернии, скончался 5 октября 1791 года по дороге из Ясс в Николаев, похоронен в*censored*соне), сын подполковника Александра Васильевича Потёмкина и его второй жены Дарьи Васильевны Скуратовой (урождённой Кондыревой).

   Потёмкин оказывал большое влияние на политику России и очень много сделал для блага своей Родины. Существует предположение, что он официально женился на императрице (хотя, конечно, брак остался тайным). Это произошло, вероятно, 8 июня 1774 года. В 1775 году Потёмкин получил титул графа Российской империи, в 1776-м – князя Священной Римской империи с титулом светлости, в 1784-м – чин генерал-фельдмаршала, а в 1787-м – почётную фамилию Таврический. От связи Екатерины и Потёмкина в июле 1775 года родилась дочь – Елизавета Григорьевна Тёмкина (ум. в 1854 г.), которая в 1794 году вышла замуж за Ивана Христофоровича Калагеорги,*censored*сонского, а затем екатеринославского губернатора (два портрета Елизаветы кисти В.Л. Боровиковского хранятся в Третьяковской галерее). Среди её потомков – языковед и историк литературы, почётный член Российской Академии наук Д.Н. Овсянико-Куликовский (1853–1920) и выдающийся историк и генеалог А.А. Сиверс (1866–1954).

   Кроме Павла и Тёмкиной, у Екатерины ещё была дочь Анна (считается, что это ребёнок от Станислава Понятовского). Кроме того, 11 апреля 1762 года от Г.Г. Орлова родился сын. Во время родов, проходивших в Зимнем дворце, гардеробмейстер (впоследствии камердинер) Екатерины В.Г. Шкурин поджёг свой петербургский дом, Пётр III поехал тушить пожар, и императрица смогла спокойно родить. Вскоре, после того как ребёнка, завернутого в бобровую шубу, вынесли из дворца (его укрыл в своей семье тот же Шкурин), император, которому доложили, что в покоях его жены что-то происходит, явился к ней в спальню. Но Екатерина нашла в себе силы встретить Петра уже одетой. Сына назвали Алексеем Григорьевичем Бобринским (скончался он в 1813 году, а фамилию получил по названию имения Бобрики Тульской губернии). Павел I признал его своим братом и пожаловал графский титул. Именно от Алексея Григорьевича пошёл знаменитый род графов Бобринских.

   И наконец, по некоторым данным, от Орлова Екатерина родила ещё дочь – Наталью Александровну Алексееву (годы жизни 1758 или 1759 – июль 1808), бывшую замужем за графом Фёдором Фёдоровичем Буксгевденом, во время русско-шведской войны 1808–1809 годов командовавшим русской армией.

   Утром 5 ноября 1796 года, когда Екатерина Великая после утреннего кофе прошла в свою гардеробную, с ней случился инсульт. На следующий день в четверть одиннадцатого вечера императрицы не стало.

События эпохи

   18.02.1762 г. – Манифест о вольности дворянства.

   21.03.1762 г. – Указ Петра III о секуляризации церковных владений.<

>    24.04.1762 г. – Мирный договор с Фридрихом Великим. Пруссии возвращены все захваченные Россией в ходе Семилетней войны территории.

   26.02.1764 г. – Манифест Екатерины II о секуляризации церковных владений.

   1764 г. – Основание Екатериной коллекций Императорского Эрмитажа.

   10.11.1764 г. – Упразднение гетманства на Украине, а в 1775 г. и ликвидация Запорожской Сечи. Конец украинской автономии.

   1766 г. – Присоединение к России Алеутских островов.

   30.07.1767 г. – 18.12.1768 г. – Безрезультатная работа Уложенной комиссии.

   6.10.1768 г. – 10.07.1774 г. – Русско-турецкая война: победы армии графа П.А. Румянцева на реке Ларге (7.07.1770 г.), на реке Кагул (21.07.1770 г.), русского флота в Чесменской бухте (24–26.06.1770 г.), А.В. Суворова при Козлудже (9.06.1774 г.), Кючук-Кайнарджийский мир (10.07.1774 г.), с территориальными присоединениями в Северном Причерноморье и на Северном Кавказе.

   29.12.1768 г. – Введение первых русских ассигнаций.

   15.09.1771 г. – Чумной бунт в Москве.

   14.07.1772 г. – Первый раздел Речи Посполитой, присоединение части восточнобелорусских (Полоцк, Витебск, Могилёв, Гомель) и части латвийских земель.

   1773–1774 гг. – Восстание под руководством Е.И. Пугачёва.

   7.11.1775 г. – Губернская реформа.

   8.04.1783 г. – Ликвидация Крымского ханства и присоединение Крыма к России.

   21.10.1783 г. – Открытие Российской академии под президентством кн. Е.Р. Дашковой.

   29.09.1783 г. – Георгиевский трактат о переходе Восточной Грузии под протекторат России.

   1784 г. – Начало освоения Аляски.

   21.04.1785 г. – Жалованные грамоты российскому дворянству и городам Российской империи.

   12.08.1787 г. – 29.12.1791 г. – Русско-турецкая война: победы Суворова под крепостью Кинбурн (30.09.1787 г.), Ф.Ф. Ушакова у мыса Фидониси (3.07.1788 г.), взятие Очакова (6.12.1788 г.), победы при Фокшанах (21.07.1789 г.), Суворова на реке Рымник (11.09.1789 г.), в Керченском морском сражении (8.09.1790 г.), Ушакова в морской битве у острова Тендра (28–29.08.1790 г.), взятие Суворовым крепости Измаил (11.12.1790 г.), победа войск кн. Н.В. Репнина при Мачине (28.06.1791 г.), Ушакова в морском сражении у мыса Калиакрия (31.07.1791 г.). По Ясскому мирному договору (29.12.1791 г.) Турция признала за Россией Крым и Кубань, и была установлена граница по реке Днестр.

   1788–1790 гг. – Русско-шведская война, закончившаяся Верельским мирным договором (3.08.1790 г.), Швеции не удалось вернуть земли, присоединённые Россией после Северной войны.

   12.01.1793 г. – Второй раздел Речи Посполитой. К России отошли Правобережная Украина и центральнобелорусские земли с Минском.

   1794 г. – Война России с армией польских повстанцев под командованием Т. Костюшко.

   13.04.1795 г. – Ликвидация Курляндского герцогства и присоединение его территории к России.

   13.10.1795 г. – Третий и окончательный раздел Речи Посполитой. К России отошли литовские и западнобелорусские земли.

   Источники и литература:

   Записки императрицы Екатерины Второй. М., 1989.

   Записки императрицы Екатерины II. М., 1990.

   Сочинения Екатерины Второй. М., 1990.

   Екатерина II. Избранное / Вступ. ст. А.Б. Каменского, сост. и коммент. Г.О. Бабковой. М., 2010.

   Екатерина II и Г.А. Потёмкин. Личная переписка 1769–1791 / Изд. подготовил В.С. Лопатин. М., 1997.

   Екатерина II: Аннотированная библиография публикаций / Сост.: И.В. Бабич, М.В. Бабич, Т.А. Лаптева. М., 2004.

   Мыльников А.С. «Он не похож был на государя…» Пётр III. Повествование в документах и версиях. СПб., 2001.

   Мыльников А.С. Пётр III. М., 2002.

   Елисеева О.И. Тайна смерти Петра III. М., 2010.

   Бильбасов В.А. История Екатерины II. Т. 1–4. Берлин, 1889–1896.

   Брикнер А.Г. История Екатерины Второй. Т. 1–3. М., 1996.

   Екатерина Великая: эпоха российской истории. СПб., 1996.

   Елисеева О.И. Екатерина Великая. М., 2010.

   Елисеева О.И. Молодая Екатерина. М., 2010.

   Елисеева О.И. Повседневная жизнь благородного сословия в золотой век Екатерины. М, 2008.

   Каменский А.Б. Жизнь и судьба императрицы Екатерины Великой. М., 1997.

   Каменский А.Б. «Под сению Екатерины». СПб., 1992.

   де Мадариага И. Россия в эпоху Екатерины Великой. М., 2002.

   Омельченко О.А. «Законная монархия» Екатерины II. М., 1993.

   Павленко Н.И. Екатерина Великая. М., 1999.