Советский туризм в Германию и память о Второй мировой войне

Для советских туристов, посещавших ФРГ, большое значение имело знакомство с «местами памяти», связанными с событиями Второй мировой войны. В первую очередь, такими объектами являлись место проведения Нюрнбергского процесса, бывший концентрационный лагерь «Дахау», а также захоронения советских военнопленных на кладбище Ольсдорф в Гамбурге. Однако организация этих посещений не соответствовала представлениям советских людей о мемориальной культуре. Так, руководитель одной из туристских групп отмечал: «Считаю, что не вполне продумана программа возложения цветов на могилы советских воинов и немецких антифашистов на кладбище в Ольсдорфе (ФРГ), которое проходило в темное время суток»[870]. В то же время описания посещения «мест памяти» в Восточной Германии имеют совершенно другой эмоциональный фон: «…Незабываемым остался в нашей памяти мемориальный комплекс в Трептов-парке, а возложение цветов к памятнику советскому воину-освободителю стало кульминацией всей поездки, наполнило каждого из нас гордостью и радостью за наш великий народ…»[871].

Из всех расположенных на территории Восточной Германии мемориальных объектов, связанных с событиями Второй мировой войны, наибольшее эмоционально-психологическое воздействие на советских граждан производило посещение мемориального комплекса «Бухенвальд», который современный российский исследователь И.Л. Щербакова называет «центральным мемориальным местом не только для ГДР, но и для всего соцлагеря»[872]. Именно расположенный в окрестностях восточногерманского города Веймар «Бухенвальд» максимально наглядно иллюстрировал нацистскую систему принудительного труда заключенных концлагерей, деятельность интернационального фашистского сопротивления, мученическую смерть героев-узников (именно здесь в 1944 г. погиб лидер немецкого коммунистического движения Эрнст Тельман).

До середины 1950-х годов число советских посетителей «Бухенвальда» было невелико – не только из-за отсутствия здесь в то время полноценного мемориального комплекса, но и из-за многочисленных препятствий для выезда граждан за пределы СССР в период позднего сталинизма. Так, среди посетителей первых мемориальных сооружений на территории «Бухенвальда» в 1952 г. упоминается только несколько групп советских солдат и офицеров[873]. Однако после 1955 г., во многом благодаря активизации советско-немецких туристских связей, число граждан СССР среди посетителей данного «места памяти» стремительно увеличивалось. Информация об общей динамике посещения мемориального комплекса «Бухенвальд» и количестве советских граждан среди его посетителей представлена в табл. 12.4[874].

Таблица 12.4

Динамика посещения мемориального комплекса «Бухенвальд» в конце 1950-х – 1980-е годы, человек

Интересным источником для изучения дискурса исторической памяти о Второй мировой войне в послевоенном советском обществе являются русскоязычные записи в Ehrenbuch (нем. «книга почета», «книга почетных гостей»), сделанные посетителями мемориального комплекса «Бухенвальд» в 1958–1990 гг. Содержание значительного количества записей указывает на то, что они были сделаны участниками организованных туристских групп из СССР: «Группа советских туристов из Донбасса, осмотрев бывший концлагерь “Бухенвальд”, с чувством глубокого негодования клеймит позорное время фашизма (10 апреля 1961 г.)»[875]; «Дорогие братья, спите спокойно. Мы клянемся не допустить трагедии Бухенвальда и сохранить дело мира. От имени группы советских туристов из Ленинграда (24 августа 1965 г.)»[876]; «Мы, советские туристы-москвичи, глубоко тронуты увиденным в Бухенвальде. Благодарим немецких друзей за то, что они свято чтут память погибших в Бухенвальде. Только мир должен быть идеалом человечества (29 июня 1981 г.)»[877].

Для советского дискурса памяти была характерна тесная связь прошлого с настоящим и будущим, что подтверждается, например, такими записями: «Советские туристы – инженеры из г. Риги с ужасом рассматривали циничные злодеяния нацистов. Пусть же ужасы не дают покоя каждому свободолюбивому человеку, который должен все силы свои направить на борьбу с угрозой новой, еще более ужасной войны. Поклянемся перед жертвами фашизма, что наши силы и стремления будут направлены на то, чтобы отстаивать мир во всем мире (19 октября 1960 г.)»[878]; «Музей-лагерь “Бухенвальд” ярко показывает преступные действия фашизма против немецкого народа и народов всего мира. Прошлое призывает нас сделать мир прочным в будущем, а дружбу между СССР и ГДР – вечной и нерушимой (25 мая 1975 г.)»[879]; «Мы, группа советских людей, посетили мемориал в Бухенвальде, и в наших сердцах вновь острой болью всколыхнулись страшные преступления фашизма. Нынешняя администрация США зовет опять к “крестовому походу” против коммунизма. Мы вместе с нашими друзьями из стран социалистического содружества сделаем все, чтобы сорвать преступные замыслы против светлого будущего человечества (29 мая 1984 г.)»[880].

Разделение на «своих/чужих», «друзей/врагов» также было характерным для советских мемориальных текстов. При этом применительно к Германии и представителям немецкого народа всегда проводилась четкая грань между образами нацистского прошлого и социалистического настоящего: «Спасибо Вам, немецкие товарищи, за этот памятник человеческого горя, мук и героической борьбы! Мы, туристы из города Новосибирска, расскажем нашему народу о Бухенвальде» (1963 г.)»[881]; «Вечная память жертвам фашизма! Вечное проклятие и позор фашистским мерзавцам! (31 июля 1971 г.)»[882].

Тема раскола послевоенной Германии также поднималась в текстах записей, но только в правильной идеологической интерпретации: «Лагерь Бухенвальд – печальная история прошлого. Радостно видеть, что немецкий народ вместе с другими миролюбивыми народами мира вышел на светлую дорогу строительства новой жизни. Мы верим, что дело строительства социализма, начатое в ГДР, восторжествует во всей Германии (5 октября 1959 г.)»[883].

В символическом восприятии мемориального комплекса «Бухенвальд» его советскими посетителями безусловно преобладал образ набата/колокола: «Печаль и гнев, страдания, непокорность и протест окаменели навечно под реквием Бухенвальдских колоколов… Могилы борцов антифашистского сопротивления разных национальностей, людей, погибших непокоренными, с твердой верой в Победу, напоминают нынешнему поколению: люди, будьте бдительны! Берегите мир! (6 июня 1986 г.)»[884]. Тема колокольного звона/набата, напоминающего о погибших узниках «Бухенвальда» и преступлениях фашизма, появилась в записях посетителей мемориала под влиянием созданной в 1958 г. песни «Бухенвальдский набат» (слова А. Соболева, музыка В. Мурадели), которая приобрела огромную популярность в Советском Союзе с 1960-х годов, после ее включения в репертуар известного эстрадного исполнителя Муслима Магомаева.

При осмотре Зееловских высот и музея «Берлин-Карлсхорст» советские туристы также активно делали записи в книгах отзывов (в Зеелове они носили название G?stebuch, а в Карлсхорсте – «книги отзывов почетных посетителей»). Записи, сделанные советскими посетителями мемориального комплекса на Зееловских высотах, показывают, что это «место памяти» воспринималось не только как напоминание о героизме солдат Красной Армии, сумевших взять этот последний оплот фашистов на пути к Берлину. В большинстве записей также подчеркивалось, что само существование здесь масштабного мемориального комплекса является доказательством признания ошибок прошлого и лояльности граждан ГДР («народа ГДР», «немецкого народа», «немецких друзей», «немецких товарищей»). В качестве примера можно привести текст одной из записей: «Мы, группа советских туристов из Приморья, глубоко тронуты тем вниманием, которое оказывают немецкие трудящиеся святой памяти героев, павших в боях за освобождение нашей Родины и немецкого народа от фашистского ига. Прекрасно созданный памятник-мемориал на Зееловских высотах говорит о глубоком уважении граждан ГДР к бессмертному подвигу советского солдата и [служит] доказательством того, что с немецкой земли больше никогда не начнется война. Группа туристов из Владивостока. 30 мая 1976 г.»[885].

Историко-мемориальный зал-музей «Берлин-Карлсхорст» в отличие от других мемориальных объектов на территории ГДР находился в непосредственном подчинении Группы советских войск в Германии и функционировал как советская организация за границей. Посетители из СССР всегда высоко оценивали его политическое и воспитательное значение: «Группа из Крымской области благодарит сотрудников музея за прекрасное отношение к своей работе, которая безусловно повышает идейно-политический уровень всех туристов»[886]; «Делегация советских туристов г. Черновцы благодарит создателей музея Советской Армии за его создание. Экспозиция музея дала нам возможность пережить минуты истинной гордости за нашу Победу. Экспозиция музея будет всегда служить делу военно-патриотического и интернационального воспитания советских людей, мобилизовать их на выполнение мирных хозяйственных заданий, поставленных перед советским народом XXVII съездом КПСС»[887].