Вадим Туманов

Мой друг Вадим Туманов, доставшийся мне в наследство от Высоцкого (в последние пять Володиных лет они были с ним неразлучны), написал книгу. Эта книга, возможно, лучшее из того, что появилось в мемуарной литературе за последние годы.

Туманов – человек удивительной биографии. В двадцать с малым лет его, морского штурмана, арестовали. Пресловутая 58-я статья, антисоветская агитация. Основания – длинный язык, ругал Маяковского, любил Есенина; при обыске нашли сорок пластинок А. Вертинского – это легло дополнительным грузом на весы правосудия. Короче, основания были.

Дали ему мало – восемь лет. Через год он бежал – добавили двадцать пять. Потом снова побег – еще четвертак. Опять побег, потом другой…

Рассказывает:

– Судят меня однажды… После очередного побега… А за окном весна, птички поют… Я заслушался, засмотрелся… И представляешь, прослушал приговор… Хоть конвоиров, что ведут меня к «воронку», спрашивай: сколько дали?

Хотя чего спрашивать – двадцать пять. Тогда меньше не давали…

Он выжил в страшных уголовных лагерях потому, что был железного здоровья. До сих пор – уж восемьдесят ему! – все зубы свои, все целы… К тому же был чемпионом Тихоокеанского флота по боксу.

Порадовался бы Высоцкий, увидев его книгу. Впрочем, он ее знал. Мы слушали Туманова несколько ночей подряд. Володя иногда брал в руки гитару, начинал перебирать струны… Но откладывал гитару в сторону и просил Туманова:

– Давай, Вадим, рассказывай дальше…

Туманова расконвоировали после смерти Сталина.

Спустя несколько лет реабилитировали. Он создал первую в стране старательскую артель. Мыли золото – в Сибири, на Северах, в Магадане…

Не все рассказы Туманова вошли в книжку. Смешные он счел несерьезным вставлять в серьезную книжку. Я тоже плохо уж помню, но кое-что все-таки застряло в памяти.

Кешка, якут-охотник, поймал в тайге беглого заключенного.

– Бросай оружия! Я метко стреляй! Белка в глаз стреляй. Тебя прямо сердце буду стреляй!

Привел в райцентр, в отделение НКВД.

– Эспиена поймал!

Дал ему начальник спирту. Кешка вечером, пьяный, хвастается:

– Эспиена поймал!

– Врешь, Кешка. Беглый это…

– Правильно, беглый эспиена. Начальник бутылка спирта Кешке дал. Сказал: «Молодец, Кешка!»

Как-то летим в Бодайбо. Подходим к самолету, а там на груде мороженой рыбы спит пьяный якут. Растолкали его:

– Ты кто такой?

– Кешка, – бормочет он (они, якуты, почти все Кешки, Иннокентии то есть). – Депутата… Конперенция…

Дал ему пилот ногой под зад, он съехал с рыбной кучи… Захлопнули дверцу и полетели. Прилетаем в Бодайбо, а там нас целая делегация встречает. С цветами…

– А где депутат? – спрашивают. – С вами должен был лететь депутат на конференцию…

Был у нас работяга, рассказывал:

– Сразу, как освободился, завербовался в геодезическую партию. Работы навалом, а отдых… Какой там отдых? Стакан спирта – и в спальный мешок. Бабы восемь лет не видел! Мне говорят: тут, в поселке, одна якутка принимает… Пошел. Вхожу в дом – сидит старая карга, лет сто, наверное…

– Сколько тебе лет? – спрашиваю.

– Три-и-са… (тридцать).

– Ты что, старше вороны, что ли?

– И-и…

– Любишь меня?

– И-и…

– Да у тебя сифилис, наверное…

– Ой ты! Со мной сам Кондратьев спал…

А Кондратьев – замначальника по снабжению, большой начальник. Возвращаюсь в отряд, иду к Кондратьеву…

– Ставь, гад, бутылку, – говорю, – а то всем расскажу…

Мне надо было куда-то лететь на вертолете. Приходит начальник милиции…

– Вадим, подкинь в тайгу, тут недалеко…

– А что случилось?

– Два охотника ушли в тайгу – на зверя. Взяли с собой три бутылки спирта. Представляешь, какая охота у них получилась… Поссорились, один убил другого…

Полетели. Пилоты, я, начальник милиции, следователь и охотник-убийца. Сели на поляне в тайге. Лежит труп, рядом его сторожит лайка, вся окровавленная – не подпускала зверье к мертвому хозяину. Начальник спрашивает арестованного:

– Ты стрелял?

– Я стреляй. Прямо серце стреляй.

– Почему?

– Плохой человека был…

Рабочие поймали медвежонка в тайге. Целый год жил у нас, в артели. Здоровый стал! Но добродушный, еду брал из рук…

Приезжает к нам парторг из управления. Решил поиграть с медведем. Тот его погладил лапой по лицу.

– Сильно?

– Да как тебе сказать… Жена не узнала.

Понаехала милиция, кто-то из парткома, следователь… Все записали… Медведя велели расстрелять. А у нас был один грузин, особенно любивший мишку…

– Как расстрелять, что расстрелять… – возмутился грузин. – Он вам Тельман, что ли?

Спрашиваю у Вадима:

– Так и не выполнили приказ?

– Нет, конечно. Отвезли в тайгу, подальше, чтобы обратно дорогу не нашел. Там выпустили…

Был у Вадима в артели рабочий. Любил вставлять в разговор всякие ученые слова.

Например, говорил так:

– Ты мне, падла, все дисканально объясни…

Все это Туманов рассказывал нам с Володей Высоцким длинными ночами в квартире на Малой Грузинской. Многие рассказы Вадима легли в основу песен Высоцкого: «Побег на рынок», «Речка Вача»…

Как-то Вадиму передали, что с ним хочет встретиться человек, с которым он вместе сидел, – Вася Корж. Отсидел этот Вася Корж почти без передыху – пятьдесят четыре года! Чемпион мира, можно сказать…

И вот приезжает этот Вася Корж в гости к Вадиму (было это в начале 90-х). Входит в квартиру и прямо с порога говорит:

– Ну, как тебе, Вадим, нравится нынешний беспредел? Вот, суки, какую страну сотворили… приблатненно-верующую!