Венёв

24 ноября. Подошли к городу Венёв. Мы зашли с тыла, где русские меньше всего нас ожидали. Я снова был впереди. Едва добравшись до городской площади, я услышал звук мотора тяжелого танка, разворачивающегося в непосредственной близости от меня. Мотор ревел; я слышал, что он подходит ко мне. Я направил танк за дом так, чтобы иметь возможность краем глаза видеть происходящее, выглянув из башни. КВ-1 на полном газу последовал за мной. Я хотел снова нырнуть в башню, но зацепился курткой и повис. Слава богу, он не выстрелил. Но почему? У него нет боеприпасов? Командир танка должен знать, что я бы так не поступил. Это давно не было ни для кого секретом.

Русский мчался вперед так, что камни летели из-под траков. Он собирался протаранить мой левый борт. Я заорал по внутренней связи:

– Отход!

Но водитель меня не слышал, потому что у меня слетел микрофон, когда я зацепился за башню. Этого еще не хватало, ко всему прочему! Я скользнул из башни вниз и, оказавшись перед люком водителя, подал ему сигнал рукой. Водитель сразу понял. Он налег на передачу и отскочил назад – и как раз вовремя. Громадный «медведь» пролетел мимо, врезался в стену, частично разрушил ее и застрял. Экипаж либо потерял сознание, либо испугался. С дистанции в 20 метров я произвел два выстрела в башню, но без успеха[53]. Русский танк попытался сдать назад. Он медленно начал движение.

Рота видела мою дуэль и открыла по КВ-1 огонь. Снаряд за снарядом ударяли в башню, но ни один из них не пробил ее. В 10 метрах от меня разыгрался невероятный фейерверк, русский практически выбрался из дыры в стене. Затем я вспомнил Узловую.

– Целься, как в Узловой! – заорал я.

Стрелок среагировал с быстротой молнии. Три снаряда один за другим вылетели из ствола. Я заметил, что рота прекратила огонь, поскольку рикошеты могли задеть меня. Затем я увидел, что мы дважды попали. После этого мы выпустили несколько снарядов в ходовую часть. В этот момент русские прекратили свои попытки. Я видел, как они выпрыгнули с боков машины[54] и исчезли в домах.