Владимир Высоцкий

* * *

Люблю тебя сейчас

не тайно — напоказ.

Не «после» и не «до» в лучах твоих сгораю.

Навзрыд или смеясь,

но я люблю сейчас,

а в прошлом — не хочу, а в будущем — не знаю.

В прошедшем «Я любил» —

печальнее могил,

все нежное во мне бескрылит и стреножит.

Хотя поэт поэтов говорил:

«Я вас любил: любовь еще, быть может…»

Так говорят о брошенном, отцветшем —

и в этом жалость есть и снисходительность,

как к свергнутому с трона королю.

Есть в этом сожаленье об ушедшем,

стремленье, где утеряна стремительность,

и как бы недоверье к «Я люблю».

Люблю тебя теперь —

без пятен, без потерь.

Мой век стоит сейчас — я вен не перережу!

Во время, в продолжение теперь —

я прошлым не дышу и будущим не брежу.

Приду и вброд и вплавь

к тебе — хоть обезглавь! —

с цепями на ногах и с гирями по пуду.

Ты только по ошибке не заставь,

чтоб после «Я люблю» добавил я «и буду».

Есть горечь в этом «буду», как ни странно,

подделанная подпись, червоточина

и лаз для отступленья про запас,

бесцветный яд на самом дне стакана

и, словно настоящему пощечина, —

сомненье в том, что «Я люблю» — сейчас.

Смотрю французский сон

с обилием времен,

где в будущем — не так, и в прошлом — по-другому.

К позорному столбу я пригвожден,

к барьеру вызван я — языковому.

Ах — разность в языках!

Не положенье — крах!

Но выход мы вдвоем поищем — и обрящем!

Люблю тебя и в прошлых временах,

и в будущем, и в прошлом настоящем!