Л. Мельницкая «ОН ВСЕХ ПОНИМАЛ»
1965 год… 27-летний Владимир Высоцкий в фильме «Я родом из детства», снятом на белорусской студии режиссером Виктором Туровым по сценарию Геннадия Шпаликова. Со Шпаликовым, как известно, Высоцкий был дружен, их многое сближало: то, что отцы их храбро воевали, то, что оба рождения 38-го года, были родом из одного военного и послевоенного детства, и отчаянность характеров, и то, что оба превыше всего в жизни ценили мужество, верность и надежность в дружбе.
В фильме «Я родом из детства» роль у Высоцкого небольшая, слов он там говорит немного, но слияние со своим героем у него полное, редкостное. Как будто это он сам, с честью пройдя бои, возвратился после госпиталя в свой разоренный войной западный городок, увидел, как вырос соседский мальчишка, узнал, что погиб его отец, убедился еще раз, что нет теперь кругом «ни одной персональной судьбы», в которой не зияли, не кровоточили бы военные раны. Но вместо проникновенных слов утешения и жалости шутками подбадривает других боевой танкист Володя с обожженным, покалеченным лицом. Соседка скажет: «Главное, глаза целы». И в ответ такая знакомая теперь усмешка Высоцкого, неповторимые интонации его голоса: «Как только танк загорелся, я их тут же закрыл. И, представляешь, совершенно случайно через полтора месяца открываю их и вижу: сидит напротив меня малый в кальсонах — тесемочки болтаются — и зевает во весь рот. Очень скучно ему на меня смотреть…»
Так он отшучивается, с азартом колет дрова, из расползающейся гимнастерки переодевается в «шмотки» из американских подарков, угощает соседей, играет на чудом уцелевшей гитаре, поет.
«У меня француженка жена — но русского она происхожденья…»
«Я к микрофону встал, как к образам…
Нет-нет, сегодня точно —
к амбразуре!»
«Я не люблю фатального исхода, от жизни никогда не устаю…»
«Я, конечно, вернусь. — весь, в друзьях и в мечтах…»
И только в песне он серьезен, только в ней он раскрывает раненную войной душу, говорит о пережитом…
Мне этот бой не забыть нипочем.
Смертью пропитан воздух,
А с небосклона бесшумным дождем
Падают звезды…
Вот тут-то с экрана и прозвучали его собственные песни, написанные Высоцким специально для этого фильма. А в притягивавшую его с детских лет бесконечную череду опаленных войной судеб встала в памяти судьба белорусского режиссера Виктора Турова, который тоже был «родом из детства», из такого вот: отца-парти-зана фашисты расстреляли у него на глазах, а их с матерью угнали в Германию, откуда потом едва прибрел домой осиротевший мальчишка… Благодаря этому режиссеру больше двадцати лет назад в творчество Высоцкого впервые властно вошла военная тема.
«И вдруг выяснилось, что я вовсе не обязательно отрицательный и комедийный, потому что меня утвердили в фильм «Я родом из детства» на роль Володи. Человек он — серьезный. Прошел войну, горел в танке, был тяжело ранен и в 30 лет — седой, с искореженным лицом вернулся домой. Но ничто не озлобило его, он остался и добрым, и мягким, и чутким парнем. Впервые написал я песни в этот фильм. Военные песни. Поэтому очень дорожу этой ролью и картиной», — так рассказывал о себе сам Высоцкий на встречах со зрителями.
…Не забыть, как многое читалось, чувствовалось за скупыми словами его героя в том фильме. Как на вокзале, когда на вопрос Володи соседскому мальчишке, вернулся ли с фронта его отец, тот сказал «нет», дрогнуло, как от мгновенной боли в сердце, изувеченное лицо и застыло, закаменело молча. И потом за шутками-отговорками Володи все угадывалось, что у него при этом в душе происходит, — потому и хотелось думать, как же сложится судьба этого героя Высоцкого дальше.
А где-то вскоре раскованно, азартно, на высшем пилотаже актерского мастерства он работает над главной ролью большевика-подпольщика Бродского в фильме режиссера Геннадия Полоки «Интервенция»… Среди кажущихся сейчас нелепыми причин, по которым этот фильм тогда не пустили на экраны, была и такая: слишком эксцентрично решен образ руководителя большевистского подполья. Как будто все борцы за Советскую власть всегда были чинными и степенными, как будто всех их в искусстве нужно было показывать, уподобляя кому-то одному, взятому за образец… Как будто не жил в действительности легендарный Камо, отдавший на службу революции вместе с мужеством и находчивостью все силы, возможности своей удивительно, разносторонне талантливой натуры…
Как все мы веселы бываем и угрюмы,
Но если надо выбирать и выбор труден… —
это прямо к нам тогда обращался от имени своего героя Высоцкий, не уставая повторять: «Люди… Люди…»
А потом белогвардейский поручик Брусенцов в фильме «Служили два товарища» режиссера Евгения Карелова был сыгран им на все возраставшем накале нервов, ожесточения, отчаяния человека незаурядного, умного, остро и сильно чувствующего, но — без пути. И тем трагичнее воспринимались его неистовые метания, чем интереснее, глубже, неожиданнее раскрывался перед нами этот враг, сам себе в конце концов выносящий окончательный приговор…
Владимира Высоцкого не обошла в кино и пушкинская тема, столь близкая ему во всем, не дававшая покоя как постоянный камертон совести, гражданского мужества и чести. Играя Ибрагима Ганнибала в фильме «Сказ про то, как царь Петр арапа женил», в этой пестрой фольклорно-лубочной кинофантазии на историческую тему Высоцкий как-то умудрился показать в своем герое не только кровное и духовное его родство с потомком-поэтом, но и предсказать, предначертать будущего Пушкина. Его ум, талант, кругозор. Его характер, достоинство, обостренное чувство чести. Его одиночество в придворной толпе. В какой-то мере и его судьбу.
Режиссер фильма А. Митта знал, что Высоцкий может, имеет право выразить все это на экране. Вспоминает, что он был человеком «с тонкой и остро чувствующей унижение структурой поэта», обладал высоким талантом любви «со всеми доблестями, которые должны в ней быть, мужеством, ответственностью, нежностью, верностью».
И в 80-м, уже после смерти, он снова пришел «по наши души» в образе пушкинского Дон Гуана в «Каменном госте», в телефильме М. Швейцера «Маленькие трагедии». Поразил глубиной философского осмысления роли, страстным, безоглядным, трагическим самовыражением…
Конечно, горько, неутешимо при мысли о том, как много мог бы он еще сделать в кино. Ведь столько самых разных людей стремились перед ним раскрыться — и так он их всех понимал, так умел вобрать их судьбы, характеры, чувства к себе в душу…