Памяти Генриха Нейгауза

Что — музыка? Зачем? Я — не искатель муки.

Я всё нашла уже и всё превозмогла.

Но быть живой невмочь при этом лишнем звуке,

о мука мук моих, о музыка моя.

Излишек музык — две. Мне — и одной довольно,

той, для какой пришла, была и умерла.

Но всё это — одно. Как много и как больно.

Чужая — и не тронь, о музыка моя.

Что нужно остриям органа? При органе

я знала, что распят, кто, говорят, распят.

О музыка, вся жизнь — с тобою пререканье,

и в этом смысл двойной моих услад-расплат.

Единожды жила — и дважды быть убитой?

Мне, впрочем, — впору. Жизнь так сладостно мала.

Меж музыкой и мной был музыкант любимый.

Ты — лишь затем моя, о музыка моя.

Нет, ты есть он, а он — тебя предрекший рокот,

он проводил ко мне всё то, что ты рекла.

Как папоротник тих, как проповедник кроток

и — краткий острый свет, опасный для зрачка.

Увидела: лицо и бархат цвета… цвета? —

зелёного, слабей, чем блеск и изумруд:

как тина или мох. И лишь при том здесь это,

что совершенен он, как склон, как холм, как пруд —

столь тихие вблизи громокипящей распри.

Не мне её прощать: мне та земля мила,

где Гёте, Рейн, и он, и музыка — прекрасны,

Германия моя, гармония моя.

Вид музыки так прост: он схож с его улыбкой.

Ещё там были: шум, бокалы, торжество,

тот ученик его прельстительно великий,

и я — какой ни есть, но ученик его.

1977