ОБЩЕСТВО «ЦИВИЛИЗОВАННЫХ»

ОБЩЕСТВО «ЦИВИЛИЗОВАННЫХ»

Переворотом 18 брюмера в истории страны начался новый период господства военно-буржуазной диктатуры. Крупная буржуазия, обеспечив себе экономическое и политическое господство, предоставила Наполеону звание пожизненного консула. В стране ликвидировались созданные революцией муниципальные органы — власть сосредоточивалась в руках диктатора. Все политические партии и группировки не хотели мириться с наделением первого консула диктаторскими правами. Опасность реставрации монархии беспокоила даже крупную буржуазию. Недовольные встали на путь нелегальной борьбы, заговоров и создания тайных обществ. Полиция Фуше тщательно фиксировала и направляла Наполеону донесения о существовании и «ужасных намерениях злодеев», которые готовятся убить Наполеона, поднять предместья и двинуть рабочих на Тюильри, уничтожить консульское правительство и вместо него создать Комитет общественного спасения…

В конце декабря 1800 года со страниц парижских газет не сходили «экстренные сообщения», «отчеты и «полицейские рапорты» о «деле Шевалье». Даже официозный «Монитёр» опубликовал описание «адской машины» и протокол допроса арестованного якобинца, инженера-бретонца Александра Шевалье. Первый консул подготавливал общественное мнение, прежде чем перейти к карательным мерам, «чтобы очистить республику от неугодных».

24 декабря 1800 года на пути первого консула в Оперу взорвалась «адская машина». Карета чудом осталась невредимой, и сам он не пострадал (кучер, нарушая все правила этикета, гнал лошадей), но вокруг было убито 22 человека и более 50 тяжело ранены. Это поступило поводом к репрессиям. В течение нескольких дней были арестованы «все террористы», на Гренольском поле были расстреляны основные участники заговора, 70 человек сосланы на Сейшельские острова, 52 — отданы под надзор полиции. Так первый консул расправился не только с «конкретно виновными», но и со «всеми активными деятелями революции». Большинство высланных на Сейшельские острова и в Гвиану погибли от тропической лихорадки и тяжелых лишений.

Разгромив демократов и стремясь привлечь старое дворянство на свою сторону, Наполеон разрешил вернуться во Францию 50 тысячам эмигрантов.

2 декабря 1804 года пожизненный консул был провозглашен императором. Двор новоявленного самодержца своим блеском и роскошью затмевал дворы старых европейских монархий. Наполеон восстановил иерархические отношения: появились титулы герцогов, графов и баронов, то есть все то, что потом называлось собирательным понятием «новое дворянство» в отличие от дореволюционного «старого дворянства». Щедро раздавались имения, дома, гербы.

Оппозиция, которая беспокоила его в первые годы консульства и империи, смолкла. После обуздания прессы усилились гонения на театры. Министр полиции Фуше лично контролировал программу каждого театра. Это в в его полную власть были отданы уцелевшие органы печати. Издание книг, брошюр, художественной литературы подчинялось строгой цензуре.

Создав особую привилегированную гвардию, Наполеон превратил армию в орудие реакции и агрессии. Церковь, став на сторону бонапартистского режима, поддерживала буржуазию. В новом катехизисе школьникам внушалось, что они должны почитать и любить Наполеона — он наделен властью от бога.

Великий принцип, сформулированный в первой статье Декларации прав человека и гражданина в августе 1789 года: «Люди рождаются и остаются свободными и равными в правах», — давно был попран. Все законодательство наполеоновской Франции было направлено на охрану частной собственности.

Находясь с первого дня захвата власти в полной зависимости от французских банкиров и промышленников, Наполеон проводил и внутреннюю и внешнюю политику им в угоду. Он отменил ранее существовавший прогрессивно-подоходный налог, что дало возможность буржуазии быстро обогащаться. В аристократических кварталах Парижа Пале-Рояль и Сент-Оноре вырастали великолепные особняки разбогатевших буржуа.

Были введены рабочие книжки, которые ограничивали права рабочих, и в случае конфликта рабочего и хозяина «вера давалась словесному утверждению хозяина». За нарушение трудового соглашения рабочий заключался в тюрьму, предприниматель же наказывался только штрафом.

Укрепляя свое положение в сельских районах, Наполеон потакал и деревенской буржуазии. Он отменил закон, облегчавший мелкому крестьянину покупку земли из фонда национальных имуществ, препятствовал в интересах деревенской буржуазии дроблению земельной собственности.

Наполеоновские войны, направленные в первую очередь против могущества Англии — главного торгового конкурента и политического противника, — поддерживались промышленной и торговой буржуазией.

Дешевое, а чаще бесплатное сырье, контрибуции и конфискации имущества и просто грабежи увеличивали государственные доходы. Побежденным государствам навязывались выгодные для французской промышленности таможенные тарифы.

Первое десятилетие XIX века ознаменовалось подъемом почти всех отраслей французской экономики. Для этого времени характерно ограничение импорта, увеличение экспорта, рост сырья внутри страны, улучшение средств сообщения и, наконец, появление новой техники. Была введена единая финансовая система. Наряду с мануфактурой развивалось новое фабричное машинное производство. В текстильной промышленности к 1812 году было более двухсот механических прядильных фабрик. В производство шелка также внедрялись машины. С 1800 по 1811 год производство тканей в Лионе утроилось.

Разительные перемены происходили и в сельском хозяйстве. Улучшенная обработка земли и расширение площадей дали большие прибыли в виноградарстве, шелководстве, льноводстве, увеличилось поголовье скота.

Казалось, империя процветала, все успехи во внешней политике находились в полной гармонии с успехами политики внутренней. Но финансовый кризис 1805 года и промышленный 1807–1808 годов стали первыми вестниками неблагополучия капиталистического производства. И ни блеск и величие новой архитектуры, ни широкие и красивые мосты и дороги, ни рост запасов золота в кладовых Парижа — ничто не могло скрыть симптомов начавшегося крушения.

Вскоре неудачи авантюрной экономической политики вызвали недовольство правительством Наполеона среди всех слоев общества. Его идея создать независимое замкнутое хозяйство континентальной Европы очень быстро показала свою порочность, и промышленная буржуазия стала отходить от своего кумира. Массовые воинские наборы лишали крестьянские хозяйства рабочих рук. Недовольные крестьяне отказывались посылать в армию своих сыновей. Расцвет спекуляции, скупка сельскохозяйственных продуктов по низким ценам разоряли земледельцев.

В городах росла безработица. Участились выступления рабочих, голодные волнения, поджоги продовольственных складов и ферм, рыночные бунты.

В стране углублялись социальные противоречия. Процветали только крупная буржуазия, спекулянты и ростовщики, а крестьянство, рабочие, мелкая городская буржуазия были обречены на жалкое существование. Экономический беспорядок, прогнившая политика, общее моральное падение — такой была «процветающая» Франция в эти годы, ставшая предметом анализа Фурье.

К началу 1806 года Фурье окончил еще одну из глав задуманной книги, посвященную критике существующего общества «цивилизованных».

Можно ли где увидеть, спрашивает он, беспорядок более ужасный, чем тот, который царствует на земном шаре? Половина всей земли заселена хищными зверями и дикарями, что, в сущности, одно и то же, а 3/4 заселены варварами или головорезами, которые обращают в рабство женщин и земледельцев. И только восьмая часть земного шара остается на долю «цивилизованных», которые говорят о своем превосходстве, а сами погрязли в нищете и разврате.

В существующем обществе около двух третей населения живет паразитически, за счет труда остальной трети. Беспощадно критикуя строй Цивилизации, Фурье классифицирует и дает подробную характеристику различных категорий паразитов. Он делит их на три группы: паразиты домашние, паразиты социальные, паразиты побочные. Вот как выглядит таблица «непроизводительных сил Цивилизации».

Домашние паразиты

1. Женщины.

2. Дети.

3. Прислуга.

Социальные паразиты

4. Армии сухопутные и морские.

5. Агенты по сбору налога.

6. Фабриканты.

7. Коммерсанты и купцы.

8. Агенты транспорта.

Побочные паразиты

9. Гуляющие по закону.

10. Софисты.

11. Праздные люди.

12. Отщепенцы.

Разъясняя свою схему, Фурье считал, что к паразитирующим нужно отнести прежде всего женщин, которые заняты в домашнем хозяйстве или совсем не работают. Те, которые не работают, — паразиты явные, а те, которые заняты в домашнем хозяйстве, тратят свои силы совершенно нецелесообразно. К этой же категории Фурье относит три четверти детей, которые в результате плохого воспитания совершенно не работают в городе и почти не используются в деревне. Фурье сюда же причисляет значительную часть прислуги, не занимающуюся никаким производительным трудом. Это прислуга, занятая в конюшнях, прислуга, «удовлетворяющая роскошь».

Самую многочисленную категорию в обществе, отмечает Фурье, составляют паразиты социальные. Государство отвлекает от труда наиболее сильных представителей юношества, принуждая молодых людей посвящать целые годы паразитической жизни в армии. Бесполезное соединение людей и машин, называемое армией, употребляется на то, чтобы ничего не производить в ожидании времени, когда прикажут разрушать…

Вторую значительную категорию социальных паразитов составляют чиновники, сборщики налогов, служащие в охране. Целые легионы заняты сборами налогов. Только французские таможни имеют в своих штатах 24 тысячи человек. А сколько существует приставов, полевых стражей, охранителей охоты, шпионов и прочих!

Труд 9/10 купцов и коммерческих агентов может выполнять 1/10 того же числа людей. Можно освободить общество, по мнению Фурье, и от 2/3 агентов транспорта.

Поощряются обществом и дополнительные паразиты — это прежде всего «гуляющие по закону» или по своей вине, лодыри, празднующие го «святой понедельник», то карнавал, то праздник корпорации, то праздник революции. Рабочие прерывают свою работу из-за каждого пустяка. Если мимо проходит кошка или человек и если хозяин отвернется, то они опираются на лопаты и глазеют без зазрения совести, сводя таким образом рабочую неделю к четырем дням.

Далее Фурье выделяет так называемых «софистов», среди которых первое место занимают юристы, люди comme il faut и обслуживающий персонал. Число таких только в Париже 60 тысяч. Наконец, сколько вокруг паразитирующих отщепенцев! Лотереи и игорные дома, падшие женщины, нищие, воры, разбойники требуют содержания армии жандармов и чиновников, также ничего не производящих…

Сколько же людей живет за счет общества!

И неудивительно, что остальная, меньшая часть населения не в состоянии обеспечить продуктами и товарами себя и этих паразитов. Но если труд правильно организовать, применить машины, на земном шаре наступит изобилие.

Анализируя особенности существующих видов производства, и мелкого и крупного, Фурье говорит о порочности всей системы производства, коренящейся в его раздробленности. Именно раздробленное производство порождает хаос и беспорядок в экономике, тормозит технический прогресс.

В земледелии раздробленность мешает лучшей обработке почвы. Мелкие хозяйства не могут приобрести удобрения, машины, провести мелиоративные работы и ввести правильный севооборот. Мелкое хозяйство в земледелии приводит к нищете и разорению крестьян.

Но и в крупных хозяйствах ни технический прогресс, ни укрупнение производства не приносят улучшение положения труженика. Там господствует труд подневольный, каторжный. Жестокая нужда превращает рабочих фабрик в рабов. Они не заинтересованы в результатах своего труда. В обществе «цивилизованных» все меньше остается людей, имеющих собственные орудия труда. Предприниматели и труженики находятся в постоянном противоречии, усиливается гнет. Все материальные ценности общества сосредоточены в руках небольшой кучки капиталистов. Их богатства возрастают, положение большинства трудящихся становится все хуже. В итоге обществу угрожает восстановление феодализма, еще более ужасного, чем старый, феодализма коммерческого.

Самым вопиющим явлением строя Цивилизации Фурье называет противоречие между интересами личности и коллектива, ибо «каждый индивид находится в непрерывной войне с коллективом», а «счастье одних основано на неудаче и гибели других».

Врач заинтересован, чтобы его сограждане часто и длительно болели лихорадкой, прокурор желает, чтобы были затяжные процессы в каждой семье. Архитектору нужен пожар, который превратил бы в пепел четверть города, а стекольщик радуется граду, который перебил бы все стекла. Портной, сапожник желают, чтобы платье было сделано из плохой ткани, а обувь из скверной кожи, с тем чтобы эти изделия износились в три раза скорее — ради блага торговли. Для содержания суда во Франции ежегодно должно совершаться 120 тысяч преступлении…

Разве не порочен строй, где между различными классами, принадлежащими к разным сословиям, замечается лишь ненависть, враждебность или презрение; где крупный купец презирает мелкого, ученый — неученого, буржуа — крестьянина и рабочего? В этом обществе материальные интересы заставляют людей скрывать свои чувства, и кто искуснее умеет притворяться, тот считается более ловким и умным.

Фурье называет существующее состояние общества состоянием болезни. Нищета, беспорядок и разврат — вот что царит в области политики, в области морали и промышленности. Это мир навыворот. Существующая цивилизация несет человечеству только бездну зла. Правительства думают о своем благе, а не о благе народа.

Всюду царствуют нищета и грабеж, продажность и взяточничество, государство служит и защищает интересы привилегированных и богатых против массы народа. Никакого движения или достижения в развитии человечества нет.

С чувством сострадания говорит Фурье о бедных тружениках, которые в грязных и смрадных мастерских всю жизнь отдают ненавистному им занятию. Их труд — проклятие, он несет только болезни и основан на угрозе голодной смерти. Антигигиенический и единообразный, он вызывает переутомление и расстройство организма. К этой оценке труда рабочего при капитализме обратится К. Маркс в «Капитале». «Не прав ли Фурье, — скажет он, — называя фабрики «смягченной каторгой»?»[10]

Фурье говорит, что положение рабочих в Цивилизации хуже, нежели положение диких зверей. Прогресс индустрии несет бедным несчастье, но и богатых не делает счастливыми. «Правда, теперь парижская буржуазия имеет лучшую мебель и безделушки, чем богачи XVIII столетия, но разве она стала счастливее от этого?»

Конечно, различные удобства приятны человеку, но они скоро надоедают и становятся предметом зависти бедняков.

Даже природа препятствует торжеству строя Цивилизации. Если посмотреть на земной шар, то те пункты (Китай, Индия, Европа), где развивалось хозяйство, — ныне муравейники нищеты.

«Посмотрите, — обращается Фурье к читателю, — какой хаос создала Цивилизация в мире. Погибли целые страны, Самарканд, когда-то знаменитый на Востоке, и все народы, обитавшие на пространстве между Амударьей и устьем Инда, утратили свое значение и превратились в бродячую орду. Обширная территория Индии идет к падению из-за тирании англичан». Во что превратились памятники гордой цивилизации? Фивы и Вавилон, Афины, Карфаген стали горстью пепла… Вот она, судьба этого преступного общества, — блистать в продолжение нескольких веков затем, чтобы потом померкнуть, возродиться вновь и снова низвергнуться. Таков строй Цивилизации. Все, что есть хорошего, честного, мудрого, великого, несовместимо с ним.

Подводя итог в критике строя Цивилизации, Фурье отмечает, что подобное общество уже ничто изменить не может, совершенствовать его — занятие бесполезное. Необходимо найти новый социальный порядок, который обеспечил бы любому производителю благосостояние в таких размерах, чтобы он постоянно и добровольно предпочитал свой труд тому состоянию безделья и разбойничества, к которому он стремится в настоящее время. Фурье продолжает мысль просветителей XVIII века, что при новом социальном порядке новые теории не должны попирать предначертаний природы. «Природа смеется над нашими знаниями и нашей предусмотрительностью, она умеет порождать революции из тех самых мероприятий, которые мы предпринимаем для обеспечения спокойствия. И если Цивилизация продлится хотя бы полстолетия, сколько детей будет просить милостыню у ворот дворцов, где обитали их отцы?!»

«Природа держит меч» над всеми империями цивилизованных и «смеется над их разрушением». Ей, вероятно, доставляет удовольствие возвышать наше общество, чтобы, затем разрушив, доказать абсурдность наук. Он сравнивает общество с Сизифом, который, напрягаясь, вкатывал громадный камень на высокую крутую скалу, но камень падал вниз в момент достижения ее вершины. Цивилизация осуждена разрушаться как раз в тот момент, когда она будет видеть границу своих несчастий.

Критикуя строй «цивилизованных», Фурье клеймит не только экономические порядки. По его словам, государство является слугой богатых против массы населении, оно вооружает небольшое количество рабов против рабов безоружных. А законы в этом обществе хороши только для тех, кто их создал. Правительства находятся в полной зависимости у торговцев. Все колониальные войны — результат притязаний торговцев, а международное право основано на лжи, вероломстве, насилии.

Критика существующего капиталистического строя самое ценное, что есть в учении Шарля Фурье. Ф. Энгельс по этому поводу писал, что у Фурье «мы находим, критику существующего общественного строя, в которой чисто французское остроумие сочетается с большой глубиной анализа… Он беспощадно вскрывает все материальное и моральное убожество буржуазного мира и сопоставляет его с заманчивыми обещаниями просветителей об установлении такого общества, где будет господствовать только разум, такой цивилизации, которая принесет счастье всем, — с их заявлениями о способности человека к безграничному совершенствованию; он разоблачает пустоту напыщенной фразы современных ему буржуазных идеологов, показывая, какая жалкая действительность соответствует их громким словам, и осыпает едкими сарказмами полнейший провал этой фразеологии»[11].

Энгельс, указывая, что «противоречие между общественным производством и капиталистическим присвоением воспроизводится как противоположность между организацией производства на отдельных фабриках и анархией производства во всем обществе», отметил, что открытие этого безвыходного противоречия сделал Фурье, назвавший его «порочным кругом»[12].

Однако следует отметить, что при всей красочности критики существующего строя, раздирающих его противоречий представления Фурье о классовом составе общества весьма расплывчаты. Он делит общество на богатых и бедных, иногда определяет отдельные группы — двор, знать, буржуазия, народ, чернь, но и такое деление также лишено четкости. Фурье не видит основного, что порождает все бедствия и кризисы современного ему человечества, — противоречия между общественным характером производства и частным капиталистическим присвоением.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.