Глава 14. Последняя ночь

Глава 14. Последняя ночь

Дневной отдых и радостное ощущение близости своих войск у всех подняло настроение.

В полной темноте по кирпичику начали разбирать заваленный ими вход в соседнее помещение. Проделать отверстие удалось без особого шума, но когда стали вылезать, Карл нечаянно упал на пол вместе с несколькими кирпичами, и по зданию раздался предательский грохот.

Все замерли, ожидая возможных неприятностей. Но находившиеся вблизи вражеские солдаты или не догадались о причине грохота, или не слыхали его и продолжали заниматься своими делами. Выждав 3–4 минуты, капитан вывел группу между штабелями кирпича на двор, и когда поблизости не было видно ни одного гитлеровца, они быстро пересекли пустой двор и осторожно начали удаляться от злополучного завода.

Бунцев и его партизаны почувствовали себя вновь на свободе, и все пережитое за показавшийся им долгий день было позади. Впереди, на востоке, в городе, виднелись многочисленные зарева пожаров, и оттуда доносилась непрерывная канонада. Накрапывал небольшой дождик.

Со стороны кирпичного завода тарахтели моторы машин. Слышались команды и торопливые разговоры.

— Это, наверное, артиллерия драпать собирается, — высказала предположение Кретова.

Пошли по известной им проселочной дороге. На первом же перекрестке по дороге, ведущей в город, увидели таблицу с надписью: "Ахтунг! Ахтунг, ди минен! Ди минен!" Сбоку стоял столб с указателем, на стрелке которого название населенного пункта и нарисована кошка.

Сзади послышался лязгающий звук. Бунцев, словно спохватившись, выдернул колышек.

— Ольга! Быстрее же. Чего стоите?

Кретова поняла, в чем дело, и быстро перетащила колышек с табличками на другую сторону. Выдернули стрелку указателя и установили ее в новом направлении. Теперь неминированный участок был отмечен как минированный.

Управившись с работой, пошли по дороге, а сзади нарастал гул моторов и лязг гусениц орудийных тягачей.

— Стой! Посмотрим, куда они поедут, — сказал Бунцев.

На развилке машины остановились. Сквозь гул моторов слышалась немецкая брань. Посоветовавшись, гитлеровцы, очевидно, пришли к соглашению. Опять послышался лязг гусениц и рокот моторов. Вдруг, разрывая ночную тишину, высоко взметнулось пламя. Большой силы взрыв колыхнул воздух. Группа остановилась.

— Попались, голубчики, не будете ездить в ночное время, — погрозила кулаком радистка.

Вскоре один за другим раздались еще два глухих взрыва.

— Бун, бун, — радостно сказал Ласло, показывая в направлении взрывов.

— Выйдем к большой автомобильной дороге — там мы еще не таких дел натворим, — радовалась Ольга.

Через несколько минут подошли к основной магистрали и залегли. По дороге движения почти не было. Но вот со стороны фронта показалось несколько огней. Вскоре колонна из грузовых и легковых машин, прикрываемая спереди и сзади бронетранспортерами, прошла мимо группы.

— Тикают, гады, — шепнула Ольга.

В воздухе появился и быстро нарастал гул советской авиации.

— Сейчас наши им дадут пить, — добавила она, вглядываясь в небо.

Колонна противника шла без бокового охранения. Временами, обгоняя колонну, на большой скорости проносились мотоциклисты и легковые автомобили.

Никто из них не подозревал, что недалеко от дороги находились советские воины и их друзья. Они видели, как гитлеровцы отходили на новые оборонительные рубежи, откуда их вновь надо выбивать, но пока они могли только наблюдать и фиксировать. Бунцев записал время, состав проходившей колонны. Не успела одна колонна скрыться, как за ней последовала другая. Навстречу ей шли порожние машины — может быть, за тем, чтобы вывезти награбленное имущество. То и дело из города и в город сновали связные-мотоциклисты.

Знают ли о начавшемся отступлении противника наши? А если не знают, то как им об этом сообщить? Ведь его группа не может ни остановить поток машин, ни нанести ей чувствительный удар. Она слишком для этого мала и не приспособлена.

— Товарищи, — прошептал Ласло.

И начал показывать жестами, что надо идти в город и там стрелять по врагам, а под утро спрятаться и дождаться отхода противника.

— Нет, Ласло, в чужой, незнакомый город забираться не следует. Нам необходимы просторы, чтобы свободно передвигаться. В городе хотя и паника, нас могут перестрелять не только фашисты, но и свои. Форма одежды у одного немецкая, у другого венгерская. Пароль мы не знаем. Немецким языком не владеем. Вообще нам туда не следует соваться, — заключил свою мысль Бунцев.

Все согласились с неопровержимыми доводами капитана.

Нарастал гул моторов советских самолетов. Ночные бомбардировщики прошли вдоль дороги в голову автоколонны и там послышались глухие разрывы авиабомб. Облака озарялись кровавыми пожарами. Горели цистерны и бензин, рвались машины с боеприпасами. Низкую облачность полосовали лучи прожекторов, многочисленные трассы пуль и снарядов бороздили воздушные просторы. Группа Бунцева с восхищением наблюдала за действиями советских соколов.

Автомобильная колонна, еще не попавшая под удар нашей авиации, видимо, по чьему-то распоряжению стала сворачивать на проселочную дорогу, а отдельные машины неслись вперед к заревам пожара. Над магистралью как бы патрулировали У-2. Скоро движение по дороге прекратилось, и если бы не артиллерийская и минометная перестрелка где-то восточнее города, то можно было бы подумать, что линия фронта уже далеко позади.

"Что предпринять, — решал Бунцев, все еще любуясь действиями ночных бомбардировщиков, — куда идти искать участок для перехода фронта?"

Наконец автомобильная колонна прошла мимо группы и из виду скрылась замыкавшая ее бронемашина. Бунцев, не теряя времени, поднял группу, и они почти бегом перешли через дорогу.

Теперь путь на восток был свободен. Но, перейдя дорогу, капитан заметил на ней одинокую подводу, едущую со стороны города. У него появилась мысль захватить ее и тем в некоторой мере загладить неприятное впечатление, неудовлетворенность, вызванные бездеятельностью при проходе колонны.

"Это просто счастливая находка. Нам так нужны языки и проводники, а тут они сами едут в наши руки. Одинокую подводу ночью да не захватить! Вот, где нам пригодится форма противника", — подумал Бунцев, глядя на Карла, одетого в форму майора.

Капитан почти бегом повел группу обратно к дороге, объясняя по пути, в чем дело. Одинокая подвода рысцой ехала навстречу вышедшей на дорогу группе. Бунцев боялся, чтобы им не помешали, и поторапливал Карла, чтобы тот быстрее шел навстречу подводе.

Как только майор поравнялся с подводой, он остановил ее и приказал ехавшим на ней трем немецким солдатам предъявить документы. Когда те доставали их, Бунцев с группой точно вынырнул из темноты и скомандовал трафаретно:

— Хенде хох!

Трое солдат, видя направленные на них автоматы, покорно подняли руки.

— Ольга! Быстрее связывай их между собою, не жалей проводов — их целая телега.

Кретова и Ласло быстро справились с перепуганными солдатами. Бунцев сел в подводу и погнал лошадей в сторону от дороги. Вслед за ним партизаны повели пленных.

Остановились метрах в 150 от дороги и начали допрос «языков». Пленные солдаты оказались связистами. Они сняли полевые провода и ехали в часть.

Ласло и Карл подробно расспрашивали их об обстановке на фронте, пытаясь узнать, где можно наиболее безопасно перейти через линию фронта.

Кретова занялась осмотром повозки, сбрасывая катушки с проводами.

— Ольга! Ты парочку катушек оставь на всякий случай, да нужный инструмент не выброси случайно.

— Будьте спокойны, товарищ капитан, ничего нужного не сброшу. Смотрите, связисты, а вооружены до зубов: три автомата, восемь гранат.

Закончив допрос пленных, группа узнала, что противник отходит, и скоро сюда придут советские войска. Пленные говорили, что войска противника отходят только по дорогам.

Свои войска близко, и потому Бунцев решил «языков» вести с собой.

Чтобы у пленных было меньше стимула к побегу, он решил повторить операцию по превращению гитлеровцев в немцев.

— Оля, приведи пленных в гражданский вид.

И Кретова начала их обрабатывать. Немецкие солдаты были весьма недовольны портняжными работами радистки, но автомат Ласло, направленный на пленных, напоминал им о необходимости повиноваться. Ольга, точно опытная театральная костюмерша, быстро «демобилизовала» немецких солдат, и они выглядели, как дервиши. Для надежности их прочно связали проволокой между собой. Теперь у них уже не было возможности разбегаться, да и убегать было не к чему — все равно расправится гестапо.

"Ну, до чего мы, русские люди, все же добродушный народ, — рассуждал про себя Бунцев, глядя на пленных. — Поймали трех вражеских солдат, и никакого им от нас вреда нет. А как они издеваются над нашими воинами, попавшими в плен! Может быть, эти трое убивали мирных людей, а теперь наперебой стараются отвечать, дрожа от страха за свою жизнь. Как они не похожи на пленных первого года войны. Как наши победы отбили у них спесь, отучили их от походов за жизненным пространством".

И вспомнил Бунцев, что еще в начале 1908 года Ленин указывал, что "партизанские выступления не месть, а военные действия". И действительно, может быть, эти трое немцев, устроившись в войсках связи, и действительно уже ненавидят Гитлера, прервавшего их мирную жизнь. Может быть, из этих немцев получатся настоящие люди и они будут вместе с нами бороться против фашистов.

Вдали на дороге показались огоньки машин. Бунцев повел свою группу в сторону шоссе. Шли по размокшему вспаханному полю.

Лошади с трудом тянули тяжелую телегу. Ольге надоело понукать выбивающихся из сил лошадей, и она соскочила с повозки. Пришлось лошадей выпрячь и использовать их как верховых. На одну Бунцев хотел посадить радистку, но она предпочла идти пешком. Все нужное трофейное имущество нагрузили на пленных.

Оставив на месте повозку, группа двинулась дальше. Впереди ехал капитан Бунцев, за ним шли связанные между собою, нагруженные патронами, автоматами без дисков, катушками с проводами, инструментами пленные солдаты, а следом за ними шли Кретова и Карл, шествие замыкал Ласло на другой лошади.

"Это тебе не у себя в колхозе на лошадях ездить. Этак издали могут обнаружить, и никуда на этом неповоротливом тяжелом битюге не уедешь", — вскоре подумал Бунцев и слез с коня.

За ним последовал Ласло. Они оставили лошадей. Может быть, сохранятся и потом пригодятся в хозяйстве, подумал капитан, пугнув стоявших битюгов.

Шли по бездорожью, обливаясь потом, напрягая все силы, не обращая внимания ни на грязь, ни на мелкий дождик. Бунцев и его товарищи знали, что они идут медленно, а время бежит быстро. Их пугала перспектива остаться на день в тылу врага в непосредственной близости от линии фронта. На остановках, вслушиваясь в перестрелку, Бунцев уточнял у пленных направление движения, и группа опять шла. Но вот на своем пути они встретили разлившийся от непрерывных дождей ручей шириной около 4–5 метров и остановились.

— Это хуже дороги. Здесь не дождешься, пока пройдет вода, не перепрыгнешь, да и перекладин вблизи не видно.

— Вот теперь бы лошади и пригодились, — грустно сказала Кретова, глядя то на мутную воду, то на пленных, а те показывали, что ручей был маленький — по колено.

— Не Волга во время ледохода, а ручей. Если надо, искупаемся, а перейдем. Ну, а пока у нас еще есть время, пройдем вдоль ручья, может, и брод подходящий найдем или какой-нибудь заброшенный мостик. Ты, Ольга, дай нам по кусочку из неприкосновенного запаса, — предложил ей в заключении Бунцев.

Не успели Ласло и Карл расспросить пленных о ручье и возможностях его перехода, Кретова уже нарезала и дала всем по небольшому кусочку добротного сала и по маленькому ломтику черствого хлеба.

Из расспросов пленных Ласло узнал, что недалеко вниз по течению имеется мост, на небольшой проселочной дороге, возможно, удастся перебежать по нему, когда не будет движения. Мост, по рассказам пленных, никем не охраняется.

— Товарищ капитан, зачем нам искать мосты. Давайте на привязи пустим одного фрица, и пусть промеряет, раз они нас сюда привели.

— Ишь, товарищ Кретова, какая ты безжалостная. Купать фрицев в холодной воде нет надобности, они нам груз несут.

И Бунцев повел группу вниз по течению, как и рекомендовали пленные.

— Товарищ капитан! Может быть фрицы нас умышленно направляют в ловушку, чем дальше пойдем вниз по течению, тем больше воды в ручье, а вдруг и мост окажется охраняемым, да и они заорут, когда мы подойдем к нему поближе.

— Не в ту сторону смотрите! Если пойдем вверх, то будем опять приближаться к большой дороге, а на ней даже маленький мост может сильно охраняться. Чем дальше мы уйдем от большой дороги, тем меньше в такую грязь нам на фронте будет войск, и легче будет перейти к своим. А насчет ловушки, то надо смотреть в оба.

Немного пройдя, услышали впереди и справа гул моторов и лязг гусениц.

"Вот, сволочи, без огней идут, значит, стараются незаметно убежать", — думал капитан.

Судя по гулу моторов, Бунцев определил, что колонна идет медленно, возможно, из-за плохого состояния дороги.

Когда группа подошла к мосту метров на двести, капитан остановил ее.

— Ну, вот и приехали. Тут машин идет не меньше, чем на большой дороге, — шепнула капитану Кретова. И, зло посмотрев на пленных, добавила: придется все-таки заставить их искать брод.

— Не горюй, Ольга! Слышишь, как стрельба приближается, может быть, по мосту последние гитлеровцы отходят! А вот пленными займись: теперь они нас могут подвести. Придется положить на землю, да кляпы в рот вставить, чтобы не крикнули.

Как пленные ни доказывали, что они не будут ни кричать, ни бежать, Бунцев на этот раз оказался неумолимым, и они со связанными руками и ногами, с кляпами во рту были положены на землю. Оставив с ними Кретову и Ласло, Бунцев с Карлом пошли на разведку к мосту.

"Ну и муть. Ручей маленький, а мост большой, с учетом разлива ручья в половодье, да еще охраняемый", — подумал Бунцев.

При въезде на восточном берегу сооружения прохаживались парные часовые, и силуэты их были видны на фоне неба, когда они не закрывались автомашинами, тягачами и орудиями. По мосту, видимо, отходили артиллерийские части, соблюдая самую строгую световую и звуковую маскировку: машины шли с полностью выключенным светом, солдаты на машинах и орудиях не выдавали ничем своего присутствия.

Зоркий Бунцев толкнул Карла, показывая ему на замеченных им солдат под пролетным строением моста. При внимательном наблюдении капитан заметил, что солдаты что-то зарывают. В его голове возникло подозрение — уж не хотят ли сволочи взрывать мост.

И как бы в подтверждение этой мысли он заметил еще двух солдат, которые подходили к объекту и что-то разматывали.

"Провода подводят, думают взорвать, как только своих пропустят".

В воображении Бунцева возникли возможные последствия: подходят передовые советские подразделения, преследующие врага, и впереди них взлетает в воздух мост и противник отрывается. Но может быть и еще более неприятный вариант: увлеченные преследованием противника советские танки врываются на мост и взлетают в воздух вместе с ним, следующие за ними подразделения осыпаются градом камней и бетона.

"Нет, не дадим вам взорвать мост", — решил Бунцев.

Видимо, закончив работу, солдаты вышли из-под моста и четверо из них стали удаляться туда, откуда только что протянули провода, двое остались на дороге непосредственно около объекта.

"Нельзя, прямо преступно быть около моста и дать противнику взорвать его после отхода вражеских войск, да еще, возможно, тогда, когда к нему подойдут наши передовые части. Нет и нет! Лучше самим погибнуть, но не дать противнику взорвать мост", — решил Бунцев.

"Но как не дать взорвать? Подойти незаметно к проводу, проложенному вдоль дороги, да еще при наличии оставленных около моста солдат — маловероятно.

Ну, а если удастся перерезать провода? Они обнаружат обрыв, исправят его или взорвут заряд другим способом. Замкнуть провода накоротко? Но опять могут заметить короткое замыкание и устранить его. Не такие они дурные, чтобы не предусмотреть возможность повреждения проводов. И у него появилась новая мысль — самому взорвать мост. Не такой большой ручей и не такое уж важное сооружение, и наши смогут быстро построить временную переправу.

"Куда будет полезнее, — подумал он, — взорвать мост под проходящими машинами противника и не дать ему возможности вывести технику и выйти из-под удара наших войск".

Приняв решение, Бунцев поторопился к своей группе. Все приближающиеся взрывы снарядов. Возвратясь, капитан начал отбирать себе все необходимое для задуманной им операции: неполный моток провода, кусачки, пару взрывателей к гранатам.

— Что вы, товарищ капитан, задумали? Может быть, мы все-таки с помощью фрицев переправимся через ручей, да и пойдем скорее к своим.

— Переправиться, Ольга, мы всегда сможем, но теперь дело не в том, чтобы самим переправиться, а в том, чтобы не дать гитлеровцам увозить свою технику через ручей по мосту и тем оказать помощь своим войскам. Вот тебе, товарищ Кретова, все мои документы. А вот и документы противника. На всякий случай будь готова доставить их к своим. Сейчас без всякого шума отойдите от моста еще метров на двести и ждите меня, а если я задержусь после взрыва больше четверти часа, — действуйте самостоятельно.

— Товарищ капитан! Не ходите один! Я пойду с вами! Карл и Ласло с пленными отойдут назад и будут ждать нас.

— Нет, Ольга, одному легче подобраться, а чтобы мне не тратить время, ты сама все объясни нашим друзьям, когда отойдете от моста еще метров на двести. А теперь пожелай мне удачи, и я пойду.

Карл и Ласло узнав, что Бунцев пойдет к мосту и, поняв, что он собирается идти один, решительно запротестовали. Бунцеву пришлось уступить и взять с собою Карла.

— Меня так не взял, а Карла берешь, — обиделась Кретова.

— Но он может подслушать что-нибудь важное, чего ни я, ни ты не можем.

Накрапывал небольшой дождик. Осенняя ночь была настолько темна, что, пройдя пять шагов, Бунцев уже не видел оставшейся группы.

Все приближающиеся разрывы мин и снарядов, своих войск, артиллерийский огонь противника заглушали всякий посторонний шум и даже гул моторов на дороге. Бунцев и Карл, пригнувшись, шли вдоль ручья к мосту. Капитану казалось, что прошло слишком много времени с того момента, как они вышли, когда наконец подошли к объекту на такое расстояние, что снизу отчетливо стали видны движущиеся по мосту машины и прицепленные к ним орудия. Бунцев и Карл залегли в мокрой ложбине. Мост теперь охраняли не два, а четыре солдата. Они располагались в 10–12 метрах от объекта, и, как казалось капитану, часовые хорошо видели не только, что делается на мосту, но и около него. Но Бунцев ошибался. Стоя на дороге, немецкие солдаты, привыкнув к темноте, действительно хорошо видели, что делается на мосту и на дороге на подходах к нему, но, находясь наверху, они ничего не видели, что делается внизу, в пойме ручья, да им и не было особой надобности следить за поймой ручья, которая на подходе к мосту с востока была плотно перекрыта противопехотными минами, о наличии которых капитан даже и не догадывался.

Переоценив возможности противника по наблюдению за поймой, Бунцев решил один добираться до моста. Карл не соглашался отпустить его одного, но тот нашел выход, оставив ему свою меховую куртку. Взяв с собою моток провода с привязанными к нему чеками взрывателей гранат, капитан пополз к мосту. Чем ближе подползал Бунцев к заряду, тем сильнее билось сердце. Он уже ясно слышал разговоры немцев на мосту, но останавливаться было нельзя, он спешил.

Все его действия были направлены к тому, чтобы незаметно добраться до моста. Очутившись под мостом, капитан несколько секунд прислушивался, всматривался в темноту и, не обнаружив ничего подозрительного, стал ощупью искать провода и заряд. Слабый, незаметный раньше ветер теперь становился нестерпимым. Коченея от холода, капитан нащупал два провода и найдя по ним заряд, выдернул их и вставил взрыватель гранаты. Теперь минеры противника не могли пустить его на воздух вместе с мостом. А по мосту, громыхая, уходили машины, увозя орудия.

Укрепив взрыватель, Бунцев стал осторожно отползать. Карл ждал своего начальника и друга, и как только Бунцев подполз к нему, дал ему флягу с коньяком. Капитан жадно выпил несколько глотков, надел куртку, и они вместе отползли метров на пятьдесят от моста. Размотав второй моток проволоки, остановились. Судя по гулу, по мосту все еще продолжал отходить противник. Друзья залегли за бугром.

"Хватит, а то уйдут", — подумал капитан и дернул провод, с трепетом смотря в сторону моста, опасаясь, что откажет взрыватель.

Взрыва не последовало. Капитан стал судорожно дальше выбирать провод.

Внезапно вырвался огромный огненный столб, затем раздался оглушительный взрыв, и обломки моста вместе с орудием взлетели в воздух. С шипением и визгом падали на землю бетон, камни и металл. Несколько осколков упало вблизи, обрызнув землей капитана и его помощника. Когда падение обломков и осколков прекратилось, в радостном волнении Бунцев и Карл крепко пожали друг другу руки. Карл опять достал флягу и, открыв пробку, подал ее Бунцеву, и тот выпил несколько больших глотков коньяку, и они пошли к группе.

Выполняя указание капитана, Кретова стала отводить пленных назад, тихо удаляясь от моста. Пройдя метров сто пятьдесят, группа остановилась в ложбине. Когда взметнулось пламя взрыва, сердце у Кретовой забилось от радости. Радовалась, что был отрезан путь отхода техники противника, но одновременно волновала судьба исполнителей. И Кретова вглядывалась в темноту, ожидая появления Бунцева.

Вдруг в районе бывшего моста, как показалось радистке, раздался взрыв гранаты. Сердце так и екнуло. Но никакой стрельбы, и один за другим еще два взрыва гранат.

"Что это значит?" — думали Ласло и Кретова, всматриваясь в темноту, туда, где был мост.

Казалось, что прошло уже много времени, а Бунцева и Карла все еще не было. Наконец, радистка услышала шаги и, напрягая все свое внимание, всю волю, вскоре увидела столь дорогого для него человека.

Вне себя от радости Ольга бросилась вперед, и между ней и капитаном произошла столь трогательная встреча, точно Бунцев прибыл не после только что выполненной опасной операции, а после долгой разлуки.

— Вы только выпейте вина и согрейтесь. Теперь нельзя отказываться. И Оля подала ему флягу с вином. Капитан выпил несколько глотков и передал Карлу.

Разрушение небольшого моста во время прохода по нему батарей отступающего немецкого пехотного полка резко изменило обстановку в районе расположения группы Бунцева.

Согласно плану, ночью немецкий пехотный полк должен был отойти на западный берег безымянного ручья, к рассвету закрепиться на нем, разрушив мост, и огнем артиллерии и минометов не допустить его восстановления. Преждевременный взрыв моста, да еще со значительными потерями для противника опрокинул все его планы. В результате взрыва большого заряда была почти полностью уничтожена проходившая по мосту батарея. Два батальона со всеми средствами усиления были отрезаны. Времени на восстановление моста через ручей у противника не было. Двигаться вне дорог по грунту, насыщенному водой от осенних дождей, было невозможно. Немцы решили использовать последнюю возможность и спасти часть отрезанной техники, переправив по импровизированному мосту, который они решили построить там, где через ручей проходила грунтовая дорога, выслав для этой цели отделение саперов и взвод пехоты.

Узнав о сильном взрыве в тылу врага, в районе, где был мост через ручей, командир наступающего стрелкового полка Советской Армии полковник Митрофанов, предполагая, что это взорвалась одна из машин с боеприпасами, приказал усилить артиллерийский обстрел района моста.

Несмотря на размокший липкий грунт, заметив отступление противника, советские части начали его преследовать.

Начался артиллерийский обстрел района моста. Одни снаряды со свистом пролетали над головой, другие взрывались между группой и мостом.

— Товарищ капитан! Пойдемте скорей в сторону от моста, да через ручей — к своим, — предложила Кретова.

Но тот не успел ответить. Метрах в двадцати справа разорвался снаряд и осколки со свистом пролетели над лежавшей группой.

— За мной! — скомандовал Бунцев, и все бегом бросились к свежей воронке и залегли в ней.

В воронке носился приторный запах взорвавшегося тротила. Капитан приказал пленным шлемом и двумя котелками быстро очистить воронку от рыхлого грунта.

— Теперь, Оля, мы будем ждать своих.

— А если нас здесь застанет рассвет, — испуганно спросил радист.

— Смотри! Смотри! Видишь эти яркие колеблющиеся, то вспыхивающие, то пропадающие огни. Это идут наши танки.

Снаряды с воем проносились немного в стороне и рвались сбоку, сзади. Орудийно-пулеметная стрельба приближалась. Определенно наступал рассвет.

"Если наши не подойдут к ручью и не форсируют его, — думал Бунцев, — то все кончено". Идти вперед к наступающим было уже поздно.

Очищенная от рыхлого грунта воронка была подготовлена к обороне.

Когда артиллерийский огонь почти прекратился и был перенесен в глубь обороны противника, Бунцев и его группа услыхали далекое русское "Ура!". Высунувшись из-за бруствера, они увидели впереди за ручьем отступающие цепи противника и преследующие их советские подразделения. Три танка вырвались вперед и шли к разрушенному мосту, но вот под одним взметнулось пламя, раздался глухой взрыв, и танк, вздрогнув, остановился.

Бунцев увидел, как около взвода немцев, оторвавшись под прикрытием медленно отходящих цепей, направились к ручью, по всей видимости, стремясь выйти на западный, командный берег.

У Бунцева от волнения по спине прошли мурашки. На них надвигался целый взвод противника с пулеметами, минометом.

— Ольга! Ласло! — он, показал им подходивший к ручью взвод.

"Хорошо бы еще и Карла заставить стрелять, — думал капитан — но чертов австриец опять начнет предлагать обойтись без боя".

Он показал Карлу, чтобы тот следил за пленными.

От воронки, где располагалась группа Бунцева, до гитлеровцев оставалось меньше ста метров.

Ольга и Ласло сгорали от нетерпения.

— Товарищ капитан, разрешите резануть, — шептала радистка.

— Тише, жди команды.

Подойдя к ручью, вражеский взвод бросился в воду. Когда большая часть уже переправилась и остальные вошли в ручей, Бунцев дал длинную очередь. За ним последовали Ольга и Ласло. Мокрые гитлеровцы заметались по берегу под губительным огнем трех автоматов. Некоторые так и остались в ручье. Только десяток оставшихся в живых фашистов успели убежать в сторону и залечь за бугорком, оставив миномет и два пулемета и около полудесятка убитых и раненых. Теперь отступающая цепь немецкой роты уже не могла рассчитывать на поддержку с западного берега. Гитлеровцы стали поспешно отходить к остаткам своего взвода, который укрылся от группы Бунцева за бугром и оттуда вступил с ней в перестрелку. Видя замешательство и стрельбу в тылу врага, наступающая советская стрелковая рота, под командованием капитана Егорова с криком "Ура!" ринулась преследовать противника.

— Ура, — как эхо в ответ закричали Бунцев и Кретова — их поддержал Ласло, но сразу схватился за грудь и обнаружил кровь.

Его передали Карлу для оказания помощи. Не имея действенной поддержки с тыла, поредевшая вражеская цепь, бросила оружие и подняла руки вверх.

Остатки переправившегося на западный берег взвода немцев стали отползать, стремясь поскорее уйти подальше от берега, но их заметили.

— Текают, гады, — шепнула Ольга, показывая на перебегающих в двухстах метрах немцев.

Огонь автоматов поредевшей группы Бунцева все же заставил гитлеровцев убавить пыл и залечь. Их преследовали советские подразделения. Переправившись вброд, они появились перед воронкой, занимаемой группой Бунцева. Капитан и Кретова бросились им навстречу.

Увидя радистку в пилотке с красной звездой и капитана Бунцева в его кожаной куртке, а вместе с ним раненого венгерского солдата, рыжего немца в офицерской шинели, с автоматом, но без головного убора, который догадливый Карл своевременно снял, и трех оборвышей, один из которых был ранен в ногу, командир отделения, пожилой сержант, прошедший с боями от предгорий Кавказа до венгерской равнины, на секунду растерялся — не приходилось ему видеть такой картины, а потом спросил:

— Как же вы сюда попали раньше нас?