Красный остров на голубой планете

Красный остров на голубой планете

Мы остановились перевести дыхание на склоне вулкана. Теперь я мог свободно поговорить и с Жаклин, и с моим аку-аку. Облака, похожие на маленькие кусочки ваты, мирно и бесшумно плыли по небу, вызывая в памяти многие страницы моей жизни. Я видел их и на Фату-Хива, и во время плаваний на кораблях древних мореходов. Они вели меня от берегов Африки мимо Канарских островов к Америке и далее через просторы Тихого океана, к островам Пасхи, Таити и Фату-Хива. Далеко внизу волны разбивались о прибрежные скалы, и я знал ту силу, что породила их. Канарское течение несло океанские валы в направлении Барбадоса, куда мы высадились на «Ра». А также в направлении Кубы, где высадился Колумб.

— Куба. Вы могли приплыть туда на «Ра»?

— Вполне могли. Но странным образом, посещением Кубы я обязан путешествию на «Кон-Тики». После победы революции 1959 года первой книгой, которую издал Фидель, была книга об экспедиции «Кон-Тики». «Разумеется, то было пиратское издание», — он сам с улыбкой признался мне в этом при встрече.

Когда я еще жил в Колла Микери, я постоянно получал приглашения на обед от кубинского посольства в Риме. Но я всякий раз отговаривался, ссылаясь на большое расстояние между столицей и моей деревушкой в Северной Италии. Я не понимал причин повышенного внимания посольства к моей скромной персоне и подозревал наличие каких-то политических интриг. Откуда мне было знать, что за приглашениями стояла фигура Фиделя. Он очень интересовался всем, что связано с океаном, и даже распорядился построить отлично оборудованное научное судно.

Однажды в крохотный городок неподалеку от моего дома приехал посол Кубы. Не соглашусь ли я пообедать с ним? На сей раз отказаться было невозможно. Он ждал в ресторане вместе с крупным чиновником из Гаваны, прибывшим в Европу с визитом. Во время аперитива они поставили на столик микрофон и от имени Фиделя Кастро передали мне приглашение побывать на Кубе. Я ответил, что уже был на Кубе во время правления Батисты, за год до плавания на «Кон-Тики». Торговое судно, принадлежавшее моему доброму другу Томасу Ольсену, высадило меня в Сантьяго-де-Куба. Агенты Томаса снабдили меня железнодорожным билетом до Гаваны и забронировали для меня номер в пятизвездном отеле, где я провел некоторое время, дожидаясь места в первом же самолете на Нью-Йорк.

Нигде еще я не видел такой нищеты и страданий, меня поразил контраст, когда я вошел в роскошный отель. Уже в дверях меня атаковал целый сонм мальчишек в униформе. Каждый хотел донести до номера мой единственный чемодан, и все наперебой совали мне в лицо альбомы с фотографиями местных красоток. Когда я не проявил интереса, они шепотом поинтересовались, не хочу ли я маленьких девочек?

Перед включенным микрофоном я принял приглашение в надежде увидеть новую и лучшую Кубу.

Ивонна была типичной горожанкой из Осло, все ее друзья и родные жили там. Наш домик в Италии она воспринимала как дачу за границей. Я же настаивал на том, чтобы жить там постоянно. После «Кон-Тики» я много путешествовал в одиночку, и Ивонна не могла разделять со мной опасности и трудности моих многочисленных морских экспедиций. Ивонна жила одна в Кола Микери вместе с нашими дочерьми Анетт, Мариан и Беттиной, чудесными девчушками, которые еще долго удерживали нас вместе, даже после того, как в нашем браке появилась трещина. Основной причиной крушения нашего брака, скорее всего, послужили мои частые и долгие отлучки. Ивонна являла собой образец терпения, но все же трудно жить с человеком, который появляется дома от случая к случаю и постоянно и охотно рискует жизнью. Различия во взглядах на воспитание детей тоже сыграли свою роль. Я пытался взять на себя функции строгого стража порядка и морали, но слишком редко бывал дома, чтобы хорошо справиться с этой ролью. Мне некого винить в нашем разводе, кроме самого себя.

Я оставил Ивонне дом в Кола Микери и снова налегке отправился в открытый мир.

На сей раз у меня не осталось никаких обязательств перед Ивонной, и я встретил Лилиану. Она вошла в мою жизнь на несколько лет, пока я не покинул Европу и не поселился в Перу. С теплыми южными глазами и волосами цвета воронова крыла, она ничуть не походила ни на одну из моих прежних жен. Ее прадед был индийским торговцем, водившим караваны от Калькутты в Индии до Карфагена в Тунисе. Его сын женился на дочери берберского вождя, и мать Лилианы родилась от этого брака. Она убежала из дома, поскольку ее отец, раввин, не разрешал ей выйти замуж за итальянца католика. Лилиана родилась в Италии и походила на героиню сказки из «Тысячи и одной ночи». Так считал не я один. Каролина, принцесса Монако, приблизив ее ко двору, говорила: «Ты — просто настоящая принцесса из сказки. У меня есть только титул».

В мою первую поездку на Кубу к Фиделю Кастро я взял с собой Лилиану.

По прибытии нас отвезли в дом, расположенный на окраине старой Гаваны, на берегу озера, окруженного роскошным садом. Раньше в этом районе жили богатые кубинцы, бежавшие из страны после прихода Кастро к власти. Теперь в оставленных ими домах селили важных иностранцев. Моя встреча с Фиделем была назначена на следующее утро.

Едва мы вошли в дом, как ветер снаружи усилился и вскоре превратился в сильный шторм. Сильный дождь застучал по крыше, в воздухе проносились обломки веток. Служители бросились заклеивать окна полосками бумаги — ожидался ураган. Лилиана ушла в спальню, легла на кровать и натянула на голову одеяло. Вдруг дверь распахнулась настежь, и на пороге возник огромный человек в плаще с поднятым капюшоном. Он назвал свое имя — Чоми — и передал, что Эль Команданте интересуется, не хотим ли мы посмотреть на ураган из машины. Я не знал, кто такой «Эль Команданте», но конечно предположил, что это сам Кастро. Поэтому я ответил, что если Эль Команданте считает, что это безопасно, иначе он, разумеется, не стал бы делать такое предложение, то я буду только рад. И мы поехали.

На Кубу обрушился страшной силы ураган по имени Кэт. Упавшие деревья перегораживали улицы, и нам постоянно приходилось искать объездные пути. Наконец мы достигли волнореза напротив Малекона, прогулочной набережной в старой части города. Но сегодня невозможно было различить, где кончался океан и начиналась суша: всюду неслись вспененные потоки воды. Машина то и дело застревала в грязи, и тогда мы вылезали под струи дождя и брызг и выталкивали ее. Наконец, Чоми сдался и предложил оставить бесполезные попытки и зайти к нему на чашку кофе. Мне стало интересно посмотреть, как живет кубинский шофер, и я согласился.

Ураган оборвал электрические провода и опрокинул столбы передач, поэтому во всем городе не светилось ни одного окна. Мы остановились перед кирпичным забором, окружавшим низенький дом, и бегом добежали до калитки. На наш стук вышла пожилая дама со свечой в руке. Она проводила нас в просторную комнату. Редко мне доводилось видеть столь странную обстановку. Огромные картины и фотографии Фиделя на стенах, подарки Фиделю из разных стран мира, антикварные гончарные изделия из Перу и Мексики. Все говорило о том, что здесь живет ученый.

— Нет, я не ученый. Я врач, личный врач Эль Команданте. Я сопровождаю его во всех поездках, а он хранит здесь сувениры, которые привозит из-за границы.

Пройдя через несколько темных комнат, мы оказались в небольшой, но уютной гостиной. Дама, оказавшаяся женой Чоми, предложила мне присесть в просторное, уютное кресло.

— Я промочу ваши кресла. Я мокрый с головы до ног, — ответил я.

— Хотите, я дам вам пару сухих брюк?

Меня проводили в тесную туалетную комнату и вручили фонарик и брюки хозяина. Я с наслаждением вылез из своей промокшей одежды и натянул штаны Чоми. Однако он был настолько крупнее меня, что его брюки не держались у меня на поясе. К тому же у меня не было ремня. Придерживая штаны рукой и чувствуя себя довольно нелепо, я вернулся в гостиную. В этот момент дверь распахнулась, и в комнату вошел сам Фидель Кастро, в форме, кепке и бороде, в точности как на фотографиях. Мы стояли лицом к лицу и смотрели друг на друга. Затем Фидель открыл мне объятия. Одной рукой придерживая сползающие брюки, второй я обнял лидера кубинской революции.

Так состоялась моя первая встреча с Фиделем.

Кастро спросил у Чоми, не пострадал ли ботанический сад. Поскольку телефоны не работали, Чоми не знал. Кастро приказал ему поехать и лично все выяснить и добавил, что я, если хочу, могу его сопровождать. Затем Эль Команданте резко повернулся и ушел.

Порывы ветра несколько стихли. Мы с Чоми долго ехали в темноте. Гавана осталась далеко позади. Наконец мы оказались в огромном то ли парке, то ли саду. Ни одно из здешних деревьев не пострадало — ураган прошел стороной.

— Он будет доволен, — заметил Чоми. — После научно-исследовательского корабля ботанический сад — его самое любимое увлечение.

Убедившись, что все в порядке, личный врач Фиделя отвез меня домой, а наутро он снова появился у наших дверей. Прошедшей ночью острову был нанесен значительный ущерб, поэтому утренняя аудиенция отменялась. Эль Команданте собирался лично оценить последствия урагана и интересовался, не захочу ли я составить ему компанию. «Берите зубную щетку и смену белья, и поехали».

Я пообещал Лилиане, что скоро вернусь.

Чоми сел за руль, и мы помчались. Всюду в глаза бросались страшные разрушения. В составе колонны из четырех машин мы отправились в печальную экскурсию. В первой машине сидела охрана, во второй — Фидель, третьими ехали мы, и замыкала колонну еще одна машина охраны. В последующие три дня я практически не разлучался с Фиделем Кастро. Ураган пронесся вдоль всего южного берега Кубы и не оставил неповрежденным ни одного поселка, ни одного завода.

Первую ночь мы провели в каких-то металлических военных ангарах. Наутро Фидель ждал нас у накрытого на улице длинного стола. Когда мы расселись, я обратил внимание, что перед каждым из нас стоит по одному стакану, а перед Фиделем целых пять. На мой недоуменный вопрос Кастро ответил, что сейчас нам подадут козье молоко с близлежащей фермы, и он должен определить, какая порода коз дает более вкусное молоко. Я не мог не припомнить, что в детстве тоже пил исключительно козье молоко.

— Тогда вы мне поможете, — тут же решил он, и мне тоже выдали пять стаканов.

Мы с Фиделем, словно винные дегустаторы, с торжественным выражением отпили из каждого. Разница была трудноуловима, но я все же сделал свой выбор. Как ни странно, наши вкусы совпали. После этого нам оставалось только побыстрее закончить завтрак и ехать дальше.

Никогда не забуду маленькую рыбацкую деревушку, в которой не осталось ни одного дома. Отовсюду к нам бежали люди с криками: «Эль Команданте, Эль Команданте!» Их энтузиазму и восторгу не было границ. Мы вышли из машин и отправились осматривать разрушения. В стороне ото всех стояла старая женщина и прижимала к груди сломанный радиоприемник. Фидель подошел к ней и крепко обнял ее. Лицо старухи озарилось радостью, и она воскликнула:

— Пусть я потеряла все. Зато увидела Эль Команданте!

Спустя некоторое время Фидель собрал в мансарде кирпичного дома все местное руководство. Первый этаж дома был завален обломками, как после взрыва. Мне казалось, что я снова оказался на фронте в Финляндии — здесь царил тот же дух товарищества. Всю ночь при свете свечи Фидель раздавал приказы и решал всевозможные проблемы.

— Сколько грузовиков вы можете доставить сюда? Где находится ближайший склад цемента? Сколько там мешков?

И далее в том же духе. Он обладал несомненным организаторским даром и умением отдавать приказы таким образом, что люди бросались их выполнять с радостью и энтузиазмом.

К концу третьего дня мы прибыли в такое место, где мог приземлиться его маленький личный самолет, и Фидель, Чоми и я вылетели в Гавану.

Во время моего первого приезда на остров я выяснил, что ученые всего мира не поддерживают контактов со своими кубинскими коллегами и поэтому почти ничего не знают о местных археологических открытиях. Я же проводил много времени среди кубинских археологов, а результатом этого общения были многочисленные встречи с Кастро.

Фидель оказался весьма необычным диктатором. Он жил очень просто — никто не знал, где именно, но я подозреваю, что в том же районе, где располагался наш особняк. Несчетное количество раз я обедал с ним и его ближайшими друзьями, но никогда за столом не было ни одного политика или военного. Круг друзей Кастро состоял исключительно из художников, писателей и ученых. Каждый раз мы собирались у Чоми, в той самой комнате, где я впервые встретил Фиделя, путаясь в чужих штанах.

Нам часто приходилось его ждать и до десяти, и до одиннадцати часов вечера, потому что он работал буквально круглые сутки. Порой около полуночи посыльный доставлял записку, чтобы мы начинали без него. Тогда мы с тем же посыльным отправляли еду со стола к нему в кабинет.

Даже самые яростные противника Кастро признают его вклад в развитие образования и медицинского обслуживания на Кубе. Во время одного из моих приездов на остров, задолго до визита Папы Римского, я с удивлением узнал, что этот коммунист позволил католическим монашенкам ухаживать за больными. На мой недоуменный вопрос он спокойно ответил:

— В больницах много стариков, и им легче, когда за ними ухаживают монашки.

Хотя мне и не удалось уговорить Кастро встретиться с его бывшим коллегой Горбачевым, он охотно согласился повидаться с норвежским капиталистом Кнутом Клостером. Незадолго до этой встречи Клостер приобрел огромный корабль «Франция» и теперь собирался построить самое большое на планете судно под названием «Мир». Судно должно было курсировать между Майами и Гаваной и служить мостом между Кубой и США.

Мы знали, что любимое блюдо Кастро — спагетти с томатным соусом и сыром пармезан, и всякий раз, когда мы летели на Кубу из Италии, Лилиана покупала огромное количество этого лакомства. Таким образом, встреча Фиделя и норвежского судовладельца произошла за блюдом спагетти. После еды Клостер достал чертежи будущего корабля. Кастро, как и мы сами, был явно поражен грандиозностью замысла. Когда они пустились в рассуждения, как лучше распределить доходы — направить их на модернизацию гаванских отелей или оставить на счету местного порта — я никак не мог понять, кто же из них коммунист, а кто акула капитализма. Но потом их разговор переключился на тайны религии, и дело дошло до происхождения жизни и теории Большого взрыва, я с улыбкой предложил им вернуться на грешную землю.

Клостер не отступился от планов построить огромный корабль, но мечта о мосте через Флоридский пролив так и осталась мечтой.

Моя скромная попытка навести мосты между учеными по разные берега этого же пролива увенчалась гораздо большим успехом. Невзирая на блокаду, я сумел привезти на Кубу двух американских археологов и организовать им встречу с Эль Команданте. Результатом встречи стал договор сроком на пять лет о научном сотрудничестве между Институтом Карнеги и Гаванским Университетом. Вскоре появился и первый плод сотрудничества — книга «Искусство и археология доколумбовой Кубы», написанная совместно двумя американскими и двумя кубинскими археологами. А я сочинил к ней вступление.

На протяжении восьмидесятых годов я разрывался между исследованиями на Кубе и раскопками на острове Пасхи. Однажды, когда я ждал машину, чтобы отправиться в аэропорт Гаваны, дверь распахнулась, и в комнату вошел хорошо знакомый бородатый человек в форме цвета хаки. Он сел в кресло и попросил чашечку кофе.

— Куда теперь? — поинтересовался он, глядя на чемоданы.

— На остров Пасхи.

— Угу, — погладил он свою бороду. — Только не говори там, что ты приехал с Кубы. Остров Пасхи принадлежит Чили, и тамошний губернатор женат на дочери Пиночета.

— Ничего подобного, — ответил я. — Губернатор острова действительно дружен с дочерью Пиночета, но женат он на американке. Кстати, он сам археолог, и мы с ним работаем вместе. Он прекрасно знает, откуда я приеду.

Фидель казался приятно удивленным и спросил, как я думаю, примет ли губернатор острова Пасхи коробку сигар в подарок от президента Кубы? Я точно не знал, курит ли Серхио.

— А пьет? — настаивал Фидель.

— Совершенно точно пьет.

Фидель тут же послал на кухню за бутылкой «Гавана Клаб». Шофер, отвечавший за то, чтобы я вовремя попал в аэропорт, начинал заметно нервничать. Когда бутылку, наконец, принесли, Кастро достал ручку и написал на этикетке:

«С наилучшими пожеланиями губернатору острова Пасхи от Фиделя Кастро».

Только я засунул бутылку в сумку, как в ту же секунду шофер подхватил меня и с быстротой молнии доставил в аэропорт, откуда я вылетал в Сантьяго-де-Чили с пересадкой в Панаме.

Ни на одной таможне никто не проявил интереса к моей сумке. Губернатор острова устроил в мою честь прием с местными танцами и вечеринкой в отеле. Я не успел распаковать свои вещи, а губернатор был тут как тут, со стаканом виски в руке. Тут я вспомнил о подарке и попросил его пройти со мной в мой номер. Там я вручил ему бутылку и попросил обратить внимание на надпись на этикетке. В тот же миг я услышал звон разбитого стекла и по комнате распространился запах пролитого спиртного. «Пропал подарок Фиделя», — пронеслось у меня в голове. Но тут я увидел, что упала не бутылка, а стакан с виски. Бутылку же губернатор держал обеими руками.

— Когда ты снова отправишься на Кубу, — рассмеялся он — я дам тебе ящик красного чилийского вина в подарок Кастро от Пиночета.

При отъезде я напомнил ему про обещание, но он только улыбнулся.

— Боюсь, у Пиночета не столь тонкое чувство юмора, как у Фиделя, — только и сказал он.