Ляля Черная

Ляля Черная

Святой Иоанн Златоуст говорил: «Чистые сердцем – это те, которые приобрели всецело добродетель, то есть постоянное доброе расположение сердца, лежащее в основе всех их дел, которые не сознают за собой никакого лукавства… только чистому сердцем дано лицезреть Бога».

С таким чистым сердцем жила Надежда Сергеевна Киселева. Ею нельзя было не восхищаться, невозможно было не видеть, не чувствовать в ней существо незаурядное. Равным в этой удивительно красивой, с огромными выразительными глазами, элегантной женщине были доброта, честность, открытость, хлебосольство. Она все умела делать красиво: танцевать и петь, любить и ненавидеть, смеяться и плакать. Она была чрезвычайно темпераментна, но беззащитна, легко ранима. Всегда была окружена людьми, но в то же время – одинока. Умела самозабвенно любить, но и разлюбить тоже, и честно в этом признаться.

Ее душа была открыта для всех, но мало кем понимаема. Ее широкая натура толковалась часто как чуть ли не распущенность, а доброта – как ложная поза, самореклама.

Она была душевно богата, очень популярна и любима народом, а материально весьма бедна. Если от случая к случаю подрабатывала, то потом все раздаривала или отдавала, помогая подчас незнакомым людям. Заболевал работник театра, родственник или просто знакомый – Надежда Сергеевна, как правило, первой навещала их, доставала лекарства, приводила медицинское светило.

Как-то по телефону сообщила, что закончила концертную поездку, получила гонорар, радовалась возможности рассчитаться с долгами и просила через два дня встречать ее. Приехала без копейки: все отдала цыганам, узнавшим ее – свою королеву! Свою Лялю Черную! Ну как же она, королева цыганская, и не поможет цыганскому табору?!

Как-то одна из дам, гостивших у Ляли, воскликнула: «Ах какая у вас кофточка!..» И ушла домой в этой «ах какой кофточке». Однажды хозяйка дома, принимавшая у себя Лялю, восхитилась ее гранатовым браслетом и тут же стала его обладательницей. После сильного дождя в один из летних дней Ляля пришла домой без туфель, босиком – она встретила пожилую женщину с 10-летней девочкой, просивших милостыню. Девочка была без обуви…

На комплименты незнакомых мужчин в разных вариантах отвечала примерно так: «Слова свои в пустоту ты говоришь. Завтра другой артистке такие же слова скажешь… Ты эти красивые слова жене скажи – посмотришь, какая она счастливая будет! Не надо чужим женщинам такие красивые слова говорить! Жене говори! Дома хорошо тебе будет! И ей хорошо будет!»

Однажды на вопрос «Сколько вам лет?» ответила: «Ой! Так просто, с ходу – не подсчитать!»

Она не имела ни высшего, ни даже законченного среднего образования, но благодаря удивительной интуиции была мудрее многих ученых специалистов.

Мне трудно документально доказать то, что я сейчас скажу о ней. Поверьте на слово, что это правда. В наших разговорах она часто размышляла о Родине, о правителях, об искусстве. Еще в 50-х годах она предсказала крах партии коммунистов и как следствие этого краха – развал Союза! Она была набожна и предсказывала Божью кару за расстрелы невинных, за лживость правителей, называла страну концлагерем! И это притом, что она была совершенно непричастна к политике, очень далека от нее.

Я знал знаменитых наших художников, которые, не найдя названия своим живописным опусам, специально приглашали Лялю, чтобы выслушать ее впечатления от их работ. Интуиция подсказывала ей смысл, настроение, главную тему картины, а затем и образное название.

Как-то, долго всматриваясь в пейзаж, она вдруг произнесла: «Какая печаль!» И картина получила название «Сельская печаль». В другой раз, любуясь натюрмортом, она воскликнула: «Ой вкуснота какая! Такое только присниться может!» И картина была названа… «Сон гурмана».

Вот так же интуитивно она предугадывала человеческие поступки в разных обстоятельствах – общественных и художнических. Она редко ошибалась в своих анализах и прогнозах. Не ошиблась она и в предчувствии печального конца своего жизненного пути.

Блиставшая на театральных подмостках и в кино, завоевавшая широкую популярность и любовь зрителей, сводившая с ума толпы влюбленных мужчин, покорявшая своим темпераментом и красотой концертные залы многих городов, она «заслужила» нищенскую пенсию (но не роптала по этому поводу) и тихо, незаметно ушла. Конечно – в рай. Она всю жизнь отдала людям и не требовала за это чего-либо взамен. Большая пенсия и пышные похороны были бы диссонансом в ее жизненном финале. Поэтому она – в раю, в ад таких, как она, не принимают. Там боятся таких, как Надежда Сергеевна Киселева, как Ляля Черная.

…Маршрут моей гастрольной поездки пролегал из Тбилиси в Самтредиа. На станции Гори мне понадобилось зайти в здание вокзала. Наш поезд опаздывал, но пассажиров не предупредили, что 15-минутную стоянку сократили, и… я остался на перроне в одной дорожной пижаме, без копейки, один в чужом городе. Дежурный «обрадовал» меня сообщением, что в Самтредиа я смогу попасть только завтра. За багаж я не волновался: в уехавшем от меня поезде был мой коллега. Что было делать – не знал. Вдруг… метрах в двухстах от вокзала увидел табор. В кармане пижамы каким-то чудом оказалась фотография, на которой в группе артистов были запечатлены Ляля и ваш покорный слуга. Я почувствовал, что есть выход из этого идиотского положения. И не ошибся!

Знакомлюсь с бароном табора, представляюсь другом Ляли Черной, показываю фотографию и… убеждаюсь в чудодейственной силе популярности «цыганской королевы»! Я был обласкан, накормлен, напоен и одет с головы до ног: шляпа, костюм, галстук, туфли, часы. Мне дали денег. Мы обменялись адресами. Потом была нанята машина, которая доставила меня в Самтредиа значительно раньше, чем туда прибыл поезд с моим коллегой и багажом…

Вернувшись в Москву, я рассказал все Надежде Сергеевне. Мы подсчитали стоимость подаренного мне гардероба, прогона автомобиля, и я телеграфным переводом отправил деньги моим спасителям. Утром следующего дня деньги вернулись в Москву также телеграфным переводом с припиской: «Не обижай, королева».

Почему Ляля Черная? В одиннадцать лет хрупкая, как куколка, красивая девчушка зарабатывала на хлеб цыганскими танцами, сначала от случая к случаю, а позже – в серьезных концертах. Как-то кто-то крикнул из зала: «Браво, Ляля!». То есть: «Браво, кукла!». Так и пошло – Ляля, Ляля… Волосы у Ляли – лаково-жгуче-черные. Так из соединения слов «черная» и «кукла» родилось – Ляля Черная.

Я к этим словам добавляю – светлая. Светлая Ляля Черная!

Почему «цыганская королева»? После триумфального успеха кинофильма «Последний табор» с Лялей Черной в главной роли цыганскому люду, благодарному за проявленный интерес к его жизни, было бы странным не произвести в ранг своей королевы самую популярную, самую красивую, самую добрую дочь.

К девочке Наде судьба благоволила. Не имея специального актерского образования, как и большинство артистов старого цыганского театра «Ромэн», она стала профессиональной актрисой с широким жанровым диапазоном. Ей были под силу как характерные, подчас комедийные, так и сугубо драматические роли. Врожденная пластичность и музыкальность выгодно выделяли ее в любых артистических проявлениях: на эстраде, в театре, в кино.

Судьба подарила ей общение с великолепными артистами, в том числе с Н. Хмелевым и М. Яншиным; с классической литературой и драматургией, работу над главными ролями в спектаклях «Грушенька» и «Кровавая свадьба».

Способность не терять контактов с простыми таборными цыганами, несмотря на то что слава подняла ее высоко над ними, помогла ей быть естественной в обществе самых разных людей – от академиков до трагически неимущих посторонних людей.

Жизнь сформировала неповторимое человеческое существо – светлую Лялю Черную.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.