В генеральских погонах на родное пепелище
В генеральских погонах на родное пепелище
18-я армия закончила свой боевой путь в освобожденной от немецких войск Чехословакии. После войны ее расформировали. Но Брежнев уже получил повышение. Ему благоволил член военного совета фронта генерал-полковник Лев Захарович Мехлис, в прошлом один из помощников Сталина.
За поражение Крымского фронта Мехлис был снят с должности заместителя наркома обороны и начальника политуправления Красной армии и понижен в звании. За три года войны Мехлис перебывал членом военного совета девяти фронтов. Нигде подолгу не задерживался. Повсюду очень жестко относился к кадрам, безжалостно и часто несправедливо снимал с должности. Пожалуй, единственная его черта, вызывающая симпатию, — это личное бесстрашие.
Войну он закончил на 4-м Украинском фронте. Мехлис и приметил среди своих подчиненных генерал-майора Брежнева, приблизил его к себе и через голову других политработников назначил в июне 1945 года начальником политуправления фронта. Так что Мехлису Леонид Ильич был обязан многим.
Тонкость состояла в том, что Леонид Ильич стал начальником политуправления фронта, когда война уже закончилась.
Его предшественник генерал-лейтенант Михаил Михайлович Пронин приказом от 12 мая был переведен на такую же должность в оккупационные войска в Германии. Но еще 14 мая 1945 года начальник политуправления 4-го Украинского фронта Пронин поставил свою подпись на наградном листе, — писателя Константина Симонова наградили орденом Отечественной войны 1-й степени…
А Леонид Ильич, став генеральным секретарем, хотел, чтобы во всех его биографиях писалось: в Отечественную прошел путь от начальника политотдела армии до начальника политуправления фронта.
После войны маршал Москаленко написал воспоминания «На Юго-Западном направлении». Не упустил случая снабдить книгу снимком Брежнева с подписью: «Начальник политуправления 4-го Украинского фронта». Верстка, как положено, отправилась в ГлавПУР на визу. Там эту подпись дотошный инструктор зачеркнул и пометил: «Начальник политотдела 18-й армии».
Предусмотрительный Москаленко решил послать верстку с поправкой генсеку Брежневу. Тот не счел за труд и ознакомился. Во время первомайской демонстрации на Красной площади Брежнев отозвал в сторону Москаленко, стоявшего на трибуне рядом с другими маршалами, и строго спросил:
— Ты что, не знаешь, что я был начальником политуправления фронта?
Маршал стал оправдываться:
— Это не я зачеркнул, а в ГлавПУРе. Брежнев упрекнул его:
— А ты почему согласился?
Печать книги остановили, подпись под фотографией исправили.
В июле 1945 года постановлением Ставки 4-й Украинский фронт расформировали. На базе штаба и частей образовали Прикарпатский военный округ. Командование округа разместилось в Черновцах.
Генерал Ортенберг, бывший ответственный редактор «Красной звезды», затем начальник политотдела 38-й армии, знал Брежнева с довоенных времен. А жена Ортенберга училась с Леонидом Ильичом в Днепродзержинском металлургическом институте (потом она ушла из института и стала врачом). Когда Ортенберг после войны ехал домой, Брежнев дружески спросил:
— Что ты везешь жене?
Ортенберг рассказывал впоследствии своему другу, — известному литературному критику Лазарю Лазареву, что сильно удивился словам Брежнева, — он и не собирался ничего везти жене. Не из заграничной командировки возвращался, а с войны. Но Леонид Ильич отвез его на склад и помог выбрать шубу.
За годы войны Леонид Ильич получил два ордена Красного Знамени, орден Красной Звезды, орден Богдана Хмельницкого за освобождение Украины. Уже после окончания войны ему вручили несколько медалей: «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», «За освобождение Варшавы» и «За освобождение Праги». Но медали раздавали в массовом порядке, и Леонид Ильич считал себя обделенным наградами, у других на груди было богаче. Компенсировал упущенное, став генеральным секретарем.
Зато Леонид Ильич участвовал в Параде Победы в июне 1945 года на Красной площади в качестве комиссара сводного полка 4-го Украинского фронта. Эти хроникальные кадры часто повторяли в те годы, когда он был главой партии и государства. Бравый веселый генерал смотрелся очень выигрышно…
Через много лет, отмечая свой день рождения в охотничьем хозяйстве в Завидове, вспоминал заместитель заведующего международным отделом ЦК Анатолий Сергеевич Черняев, Брежнев рассказал несколько смешных эпизодов того памятного дня.
Генерал Брежнев раньше других приехал в банкетный зал, стал пробираться поближе к тому месту, где должен был появиться Сталин, и опрокинул стопку чистых тарелок.
После банкета они с трижды Героем Советского Союза Александром Покрышкиным пили в гостинице «Москва». После полуночи их попросили уйти. Покрышкин вытащил пистолет и начал стрелять в воздух. На следующий день об этом доложили Сталину. Тот благожелательно сказал:
— Герою можно!
А сам Брежнев, совершенно пьяный, возвращаясь с кремлевского банкета, остановился возле Царь-колокола и долго с ним беседовал…
В 1981 году в том же Завидове, по словам присутствовавшего там руководителя группы консультантов отдела пропаганды ЦК Вадима Алексеевича Печенева, Брежнев тоже вспоминал те дни:
— В конце войны шел разговор о том, что нашу армию могут перебросить в составе союзных войск в Париж. По правде говоря, я тогда расстроился. Очень домой хотелось, устал, надоело все. Помню, писал маме: очень соскучился по родине, мама. Вот доберусь до Парижа, залезу на Эйфелеву башню и плюну с нее на всю Европу!
Во Францию Леонида Ильича не послали. Но еще год он прослужил начальником политуправления Прикарпатского военного округа. Только 18 июня 1946 года его уволили в запас. Бывшего секретаря обкома вернули в гражданскую жизнь.
О нем вспомнили в ЦК компартии Украины. Возможно, это была инициатива самого Никиты Сергеевича Хрущева, который после войны был первым секретарем республиканского ЦК и одновременно председателем Совета министров Украины. Он возвращал в республику украинские кадры.
Леонид Ильич Брежнев вернулся с войны в генеральских погонах, что выгодно отличало его от просидевших всю войну в тылу других руководителей страны. Он честно прошел всю войну, хотя и не в окопах. Фронтовику предложили самостоятельную работу.
30 августа 1946 года на XI пленуме областного комитета Брежнева избрали первым секретарем Запорожского обкома и горкома. Вторым секретарем был Андрей Павлович Кириленко, который работал в Запорожье и до войны. Кириленко был человеком надменным и сухим, но, разумеется, не с начальством. У них с Брежневым сложились дружеские отношения, сохранившиеся до конца жизни.
Тем временем Никита Хрущев попал у Сталина в опалу. В начале 1947 года вождь лишил его положения единоличного руководителя республики. Хрущев остался главой республиканского правительства. А первым секретарем ЦК компартии Украины Сталин сделал своего проверенного соратника Лазаря Кагановича. Секретарем по сельскому хозяйству назначили Николая Семеновича Патоличева.
Они вместе с Кагановичем 3 марта на поезде отправились в Киев. На вокзале их провожали родственники и многочисленные подчиненные.
«Настроение у Кагановича было великолепное, — вспоминал Патоличев. — Он безмерно радовался назначению на Украину. Со многими обнимается, жестикулирует, громко смеется, шутит. К некоторым подходит прощаться по два-три раза. Впопыхах попрощался даже со мной».
Патоличев принял безудержный энтузиазм Лазаря Моисеевича за чистую монету. На самом деле едва ли Каганович так уж стремился на Украину. Ему не хотелось отдаляться от вождя. Но по въевшейся в плоть и кровь привычке демонстрировал счастье и радость при исполнении нового указания Сталина. Потому и выжил. А если бы позволял себе выражать сомнение в мудрости сталинских назначений и поручений, отправился бы в мир иной вслед за многими другими членами политбюро.
Освобожденный от должности Хрущев сказал, что «доволен приездом Лазаря Моисеевича», но затаил обиду…
Приступив к работе в Запорожье, Брежнев увидел, что в войну город был совершенно разрушен. В том числе пострадал крупнейший в стране металлургический завод «Запорожсталь», взорвана знаменитая Днепровская гидроэлектростанция. Эти объекты общесоюзной значимости подлежали восстановлению в первую очередь.
Восстановительные работы начались еще до Брежнева, но «Запорожсталь» никак не удавалось запустить. За положением дел следили в Москве. «Правда» поместила передовицу, в которой критиковался обком за низкий темп восстановления «Запорожстали».
Каганович сам отправился в Запорожье.
«Когда мы знакомились с ходом восстановления „Запорожстали“, — вспоминал Патоличев, — у меня из сознания не выходило понятие штурма. Здесь не строили в нашем обычном понимании, а именно штурмовали. После осмотра „Запорожстали“ я попросил Леонида Ильича показать мне Днепрогэс…»
Фронтовое знакомство с Кагановичем пригодилось Брежневу. Лазарь Моисеевич был крут, запросто мог снять с должности непонравившегося секретаря обкома. К Брежневу он отнесся благожелательно. И с Патоличевым у Брежнева сложились дружеские отношения. К другим партийным работникам Лазарь Моисеевич меньше благоволил, был резким и жестким, мог вспылить и накричать.
В июне 1990 года Каганович рассказывал военному историку профессору Георгию Куманеву:
— Брежнев был довольно боевой полковник, активный. Не был вялым. Я написал о нем Сталину… Так что я Брежнева ценил. И если бы он не был генеральным секретарем ЦК, а просто рядовым работником, он был бы хорошим работником. Брежнев мог быть и секретарем ЦК, и начальником политуправления. Он разумный, толковый, спокойный, решительный человек был, и довольно активный. Я о нем был хорошего мнения…
Каганович потребовал от первого секретаря обкома Брежнева и начальника строительства Вениамина Эммануиловича Дымшица (будущего заместителя председателя Совета министров СССР) как можно скорее закончить работу. Было принято постановление ЦК компартии Украины «Об ускорении восстановления Запорожстали». Леонид Ильич поднажал, и осенью 1947 года завод заработал. Что бы ни говорили о Брежневе впоследствии, в те годы он не отлынивал от работы.
В октябре газеты опубликовали рапорт Брежнева и Дымшица Сталину о восстановлении первой очереди «Запорожстали» и начале выпуска холоднокатаного стального листа.
2 декабря Брежнев «за успехи в возрождении завода „Запорожсталь“ имени Серго Орджоникидзе» получил свой первый орден Ленина. В том же году пустили и Днепрогэс.
Запорожье, несмотря на тяжкую ношу, осталось для Леонида Ильича приятным воспоминанием. За положением в области он следил и позднее, став руководителем страны. В 1966 году сделал первым секретарем обкома Михаила Николаевича Всеволожского, который при нем был комсоргом ЦК комсомола на «Запорожстрое», а потом первым секретарем горкома комсомола.
В Запорожье Брежнев жил один, без семьи, которая так и не вернулась из эвакуации. Об этом собственному корреспонденту «Правды» Павлу Смоляку рассказывал редактор областной газеты «Индустриальное Запорожье» Андрей Клюненко. Он служил под началом Брежнева в политотделе 18-й армии.
— В Запорожье он приехал в цветущем сорокалетнем возрасте, — вспоминал редактор газеты. — Вот и представьте себе: первый секретарь обкома, боевой генерал, красавец мужчина, а вокруг множество молодых вдов. Случалось, Леонид Ильич всерьез кем-то увлекался. Мы, его фронтовые друзья, стали спрашивать: почему не привозишь семью? Почти целый год он отбивался от нас, ссылаясь на то, что в разрушенном Запорожье нет приличной квартиры.
На склоне лет Брежнев вспоминал, как, приехав в город, велел сшить себе новую форму и сапоги. Однажды, когда за ним пришла служебная машина, он сказал водителю, что пойдет пешком.
— И я пошел, — горделиво рассказывал Леонид Ильич, — и одним глазом следил, пройдет ли мимо хотя бы одна женщина, не посмотрев в мою сторону…
Его внучка Виктория (надо понимать, со слов матери) рассказывала съемочной группе Первого канала:
— Была у деда фронтовая подруга Тамара. После войны дед приехал к бабушке сказать, что уходит. Но этого не произошло. Он не смог. Бабушка знала про него все, и про влюбленности тоже. Но она никому не жаловалась. Она была очень закрытая женщина, вся в себе.
В семье Брежневых рассказывали такую историю. Когда Леонид Ильич приехал к Виктории Петровне разводиться, она потребовала, чтобы он сам сказал детям, что уходит из семьи. Но, увидев детей, которые бросились ему на шею, Брежнев не нашел в себе сил их оставить…
Сама «фронтовая подруга» Тамара Николаева так рассказывала о своем романе с Леонидом Ильичом. Она служила медсестрой в госпитале, и ей с подругой предложили перейти в политотдел армии:
— Кто бы тут долго раздумывал! После крови, грязи предлагают чистую работу в тепле — выписывать партбилеты и аттестаты. На второй день работы Брежнев подошел познакомиться.
Когда полковник Брежнев узнал, что Тамара из Днепропетровска, обрадовался: землячка.
— Он называл меня Томой. У него был красивый мягкий баритон. Его речь отличалась от речи других офицеров. Он ведь не кадровый военный. Матерщины и хамства я от него никогда не слышала. Брежнев всем девочкам нравился. Нельзя было в него не влюбиться. И красивый, и веселый. Любил танцевать. Аристократических манер у него не было, но приглашал он очень ласково. Улыбка добродушная, белозубая, с ямочками — ну, невозможно же ему отказать. И вот мы с ним кружимся в вальсе по всему залу, и я чувствую, как он бережно ведет меня, какой он сильный, и он ко мне прижимается.
После войны Тамара демобилизовалась, уехала в Киев, вышла замуж. По ее словам, Леонид Ильич прислал ей письмо, попросил о встрече. Дальше, если верить ее рассказу, произошла совершенно романная история. Когда она приехала, Виктория Петровна сказала ей:
— Тома, я все знаю. Я никого не обвиняю и не упрекаю. Я только прошу тебя уехать.
Тамара в тот же день села на поезд. И на какой-то маленькой станции ее нагнал Брежнев с ординарцем. Леонид Ильич умолял ее остаться с ним, однако она выполнила обещание, данное Виктории Петровне. Но Брежнев не оставил надежды вернуть ее. Приехал в Киев вместе с Львом Захаровичем Мехлисом. Они пришли к ней на квартиру, и Мехлис тоже будто бы уговаривал ее уехать вместе с Брежневым. И она вновь отказалась…
Невозможно проверить подлинность этого рассказа и установить, действительно ли Леонид Ильич собирался оставить семью ради новой подруги. Конечно, нельзя отказывать Брежневу в праве на романтические чувства и смелые поступки. Но, учитывая пуританские нравы, царившие в партийно-политическом аппарате, трудно предположить, что Брежнев был готов рискнуть карьерой ради женщины. Он предпочитал короткие интрижки без обязательств. И совсем невозможно представить себе принципиально аскетичного Мехлиса, нетерпимого к нарушению партийных норм, упрашивающим «фронтовую подругу» бросить мужа и начать новую жизнь вместе с женатым человеком…
Очередным повышением Брежнев был обязан Кагановичу. В ноябре 1947 года Лазарь Моисеевич перебросил его в Днепропетровскую область, одну из крупнейших на Украине, на пост первого секретаря обкома и горкома. Туда Брежнев вызвал семью.
Новое назначение утвердили в Москве. В протоколе заседания политбюро ЦК ВКП(б) № 59 за 1947 год говорилось:
«Вопросы ЦК КП(б) Украины
Принять предложения ЦК КП(б) Украины:
а) Об освобождении т. Найденова П. А. от обязанностей первого секретаря Днепропетровского обкома КП(б) Украины;
б) об утверждении т. Брежнева Л. И. — первым секретарем Днепропетровского обкома КП(б), освободив его от обязанностей первого заместителя секретаря Запорожского обкома КП(б) Украины».
На областной конференции Брежнева представил секретарь украинского ЦК Леонид Георгиевич Мельников.
В западных областях Украины шла кровавая война с националистическим подпольем, которое пользовалось поддержкой местного населения, а в Киеве номенклатура обосновывалась со всеми удобствами. Обустройством быта Хрущева занимались на высшем уровне, в феврале 1945 года приняли постановление политбюро ЦК Украины под грифом «особая папка», в котором, в частности, давалось указание республиканскому наркомату торговли:
«а) создать спецбазу наркомторга при шестом отделе НКГБ УССР (с которой питается член политбюро ЦК ВКП(б)). Открыть для этой базы отдельный счет и выделить оборотные средства;
б) выдавать наряды на необходимый ассортимент продуктов, а также на промтовары через Совнарком УССР и наркоматы, по заявкам начальника шестого отдела НКГБ УССР;
в) при спецбазе создать подсобное хозяйство, портняжную и сапожную мастерские».
Шестой отдел наркомата госбезопасности ведал охраной члена политбюро Хрущева. Личная охрана отвечала и за продовольственное снабжение Никиты Сергеевича и его семьи, нанимала сапожников и портных, которые шили ему обувь и одежду…
Бытом первых секретарей обкомов занимались местные хозяйственные органы. Продовольствие и промтовары, как тогда говорили, полагались им бесплатно. Другое дело, что не все было на областных складах, но снабженцы знали, что хозяина области надо обеспечить всем, чем только возможно.
Когда карточную систему, введенную во время войны, отменили, это сказалось и на положении номенклатурных работников. ЦК и Совет министров Украины 14 января 1948 года в соответствии с указаниями Москвы приняли постановление:
«1. Отменить с 1 января ныне действующий порядок бесплатного отпуска продовольствия, выдачу денежно-продовольственных лимитов на промтовары руководящим советским и партийным работникам.
2. Прекратить расходование средств из фонда улучшения социально-бытового обслуживания на бесплатный отпуск продуктов на дачи и другие виды бесплатной выдачи продовольствия и промтоваров руководящим советским и партийным работникам.
3. Установить с 1 января руководящим советским и партийным работникам УССР, которые получают в настоящее время бесплатно продовольствие, выдачу дополнительно к получаемой ими заработной плате временного денежного довольствия в размере от 2-х до 3-х должностных окладов в месяц».
Но партийное начальство продолжали снабжать закрытым порядком. Только за продукты и одежду нужно было платить. Оклад у первого секретаря обкома и без того был высоким, а цены низкими. Вопрос о деньгах не стоял. Купить в магазинах было нечего! Хлебозаготовки 1946 года оставили Украину без хлеба.
«Голод 1946 года как бы продолжал трагедию голодомора 1933 года, — вспоминал Александр Семенович Капто, который впоследствии стал секретарем ЦК компартии Украины по идеологии. — Умерших не успевали выносить не только из сельских хат. Они лежали у забора, у опустевшего магазина, просто во дворе. Многие высохли настолько, что тела, казалось, хватало только для заедавших вшей, другие опухли до неузнаваемости…»
По данным органов внутренних дел республики, к лету 1947-го больше миллиона человек страдало от дистрофии, триста с лишним тысяч, надеясь спасти, госпитализировали, сорок шесть тысяч жителей Украины умерли от голода…
Днепропетровск Брежнев застал в столь же бедственном положении, что и Запорожье, — шахты затоплены, заводы разрушены, дома сожжены, центр города лежал в руинах.
«Города, по-существу, не было, — вспоминал крупный партийный работник Федор Трофимович Моргун, который после войны учился в Днепропетровском сельскохозяйственном институте, — город был мертв. Водопровод и транспортные коммуникации бездействовали».
Восстановлением города днепропетровцы в немалой степени обязаны Брежневу. В 1948 году его наградили медалью «За восстановление предприятий черной металлургии Юга». Занимался он не только крупными предприятиями, но и сельским хозяйством. Первому секретарю обкома полагалось три машины — личная, подменная (на случай ремонта основной, а в реальности на ней ездила жена) и для поездок в районы.
Через десять с лишним лет на расширенном президиуме ЦК Хрущев нещадно корил своих соратников за недооценку кукурузы. Он вспомнил трудный 1949 год и посмотрел на Брежнева:
— Вот он первый выговор получил тогда за кукурузу.
— Ничего не получил, — поправил Брежнев Никиту Сергеевича, — выговора не было.
— Мы его на всю Украину ославили тогда, — не слушая своего соратника, продолжал Хрущев, — но лучшая кукуруза была в Днепропетровске, и мы тогда публично сняли это обвинение. Но мы уж ему дали тогда, а если бы не дали, так и не получили бы…
Впоследствии Леонид Ильич всегда с удовольствием приезжал в Днепропетровск, заходил в обком, где был равно внимателен со всеми — от уборщицы до первого секретаря. У него была завидная память на лица.
В июле 1950 года Леонида Ильича вызвали в Москву. Никита Сергеевич уже работал в столице секретарем ЦК ВКП(б). Ему было поручено подыскать нового первого секретаря для Молдавии. Он отправил в Кишинев Брежнева. После него первым секретарем в Днепропетровске стал Кириленко.
На пленуме ЦК компартии Молдавии зачитали представление ЦК ВКП(б): «Товарищ Брежнев в партии свыше двух десятков лет, молодой сравнительно товарищ, сейчас в полной силе. Он землеустроитель и металлург, хорошо знает промышленность и сельское хозяйство, что доказал на протяжении ряда лет своей работой в качестве первого секретаря обкома. Человек опытный, энергичный, моторный, он прошел всю войну, у него есть звание генерала, и руку он имеет твердую…»
Данный текст является ознакомительным фрагментом.