Глава 5. ПРОТИВОСТОЯНИЕ В КОРАЛЛОВОМ МОРЕ

Глава 5. ПРОТИВОСТОЯНИЕ В КОРАЛЛОВОМ МОРЕ

Вскоре после прибытия в Перл-Харбор адмирал Нимиц подробно ознакомился с работой военно-разведывательного подразделения 14-го военно-морского округа. Его провели вниз по ступеням в подвал через стальную дверь, достойную банковского хранилища, и далее в длинное узкое помещение без окон под зданием окружной администрации. Его сопровождал старший офицер, кэптен-лейтенант Джозеф Дж. Рошфор. Смотреть было почти не на что, кроме рядов столов, за которыми работали моряки и офицеры, шкафов для хранения документов и установленных в линию лязгающих табуляторов[25] корпорации IBM, находящихся за специальной перегородкой — чтобы заглушить производимый ими шум.

Нимиц узнал, что это местное подразделение называется «станция Гипо» и является филиалом Ор-20-G — «Отдела безопасности связи Управления военно-морских коммуникаций» в Вашингтоне. Имелся и другой филиал, «станция Каст»[26] на острове Коррехидор в Манильском заливе. Англичане также создали станцию в Сингапуре, сотрудничающую с американцами. Как объяснили Нимицу, Ор-20-G и его филиалы следили главным образом за радиообменом противника — анализировали поток сообщений, пеленговали и отслеживали передатчики и декодировали шифрованные сообщения с помощью методов криптоанализа.

Теоретически, анализ потоков информации мог за счет изучения количества японских радиограмм и адресов получателей предсказать направление и силу планируемых ударов врага. Японские передатчики, как на суше, так и на море, пытались скрывать свою индивидуальность, часто меняя буквенно-цифровые позывные, но аналитики вскоре распознавали их вновь по местонахождению, направлению перемещения или, чаще всего, по «почерку» радиста, который для специалиста столь же уникален и узнаваем, как человеческий голос.

Тихоокеанская система радиоразведки включала также вспомогательные приемные станции с высокочастотными радиопеленгаторами. Эти станции располагались по огромной дуге, проходящей от Датч-Харбора на Алеутах, вдоль Гавайев, и до Филиппин. Они постоянно прослушивали радиочастоты противника, засекая передатчики, и докладывали непосредственно на станцию «Гипо».

Специализацией станции «Гипо» в области криптоанализа был оперативный военно-морской код японцев, который американцы назвали JN25[27]. Лязгающие табуляторы даже в те дни успевали «перемалывать» перехваченные за день радиограммы. В Вашингтоне, на острове Коррехидор и в Сингапуре другие такие же машины расшифровывали те же сообщения, и все четыре станции постоянно обменивались добытыми сведениями.

Адмирал Нимиц проявил вежливый интерес, задал несколько вопросов и удалился. Увиденное не произвело на него впечатления. Если подразделения радиоразведки могли делать то, для чего были созданы, и делать это эффективно, то почему они не предупредили о грядущем нападении на Перл-Харбор?

Код JN25 состоял примерно из 45 000 пятизначных групп (вроде 53 875, 45 089, 37 158), большинству из которых соответствовали слова или фразы. Чтобы привести в отчаяние дещифровщиков, японским связистам выдали книгу с 50 000 случайных пятизначных групп. Отправитель добавлял серии этих случайных групп к кодовым группам своего сообщения. Специальная пятизначная группа, включенная в сообщение, указывала получателю на страницу, колонку и номер в книге случайных групп, где отправитель выбрал свою первую группу перед началом. добавления. Чтобы понять смысл сообщения, получатель отыскивал те же номера в своей книге случайных чисел, вычитал их, а затем искал получившиеся группы в дешифровальной книге. Чтобы еще больше запутать криптоаналитиков противника, японцы периодически выпускали новые книги случайных групп. Иногда они перемещали свои кодовые группы — примерно так, как можно переставить номера телефонов в телефонном справочнике.

Предполагалось, что подобные меры сделают код JN25 неуязвимым. Однако японцы просчитались, отчасти из-за того, что этим кодом шифровалось огромное число сообщений — до тысячи в сутки, но главным образом потому, что Ор-20-G, и в частности станция «Гипо», пользовался услугами нескольких опытнейших в мире криптоаналитиков. При таком плотном потоке сообщений некоторые случайные и кодовые группы неизбежно повторялись вновь и вновь. Когда такое происходило достаточно часто, появлялась возможность применить математическую операцию под названием «удаление добавленного» и выделить базовые кодовые группы, которые затем обрабатывались стандартными методами криптоанализа. Незадолго до атаки на Перл-Харбор японцы выпустили новую книгу случайных групп. Прежде чем американские криптоаналитики могли опять заняться базовым кодом JN25, его предстояло очистить от добавленных групп, а этот процесс по большей части выполнялся табуляторами IBM.

Криптоанализу всегда удавалось выявить лишь малую долю из 45 тысяч значений, представленных каждой из кодовых групп JN25. Дешифровщики, затратив недели на атаку новой версии кода, считали удачей расшифровку всего 15 процентов текста сообщения. Однако и этого, после сопоставления с результатами анализа потока радиограмм и записанными прежде фрагментами сообщений, обычно оказывалось достаточно для получения полезной информации. Табуляторы, хранившие на перфокартах огромное количество перехваченных радиограмм, брали на себя основную работу по сопоставлению новых и старых сообщений. Столь же важной в этом процессе была и фантастическая память Рошфора, который мог вспомнить, о чем говорилось в сообщении, перехваченном несколько недель назад.

Частично расшифрованные сообщения пересылались начальнику военно-морских операций (НМО), в штаб Тихоокеанского флота и, разумеется, в Ор-20-G и его филиалы, которые, уходя от наступающих японцев, перебрались с Коррехидора в Мельбурн (Австралия) и из Сингапура в Коломбо (Цейлон). В штабе командующего Тихоокеанским флотом их принимал коммандер Лейтон, офицер флотской разведки, служивший прежде под началом адмирала Киммеля. Самые важные расшифрованные сообщения Лейтон немедленно приносил адмиралу Нимицу или его начальнику штаба адмиралу Дремелю. Остальные он использовал при подготовке разведсводок, которыми открывались утренние совещания у Нимица. Кроме обмена сообщениями, Лейтон и Рошфор несколько раз в день общались по телефону, пользуясь линией кодированной связи. Они стали друзьями еще в 1929 году, когда флот послал их в Японию для изучения языка и японских обычаев, и с тех пор их пути неоднократно пересекались.

С самого начала Лейтон произвел на Нимица впечатление детальными знаниями о местонахождении и перемещениях японских морских сил. Он также продемонстрировал впечатляющее понимание психологии японцев, о которой Нимиц также имел представление после службы на Дальнем Востоке. Когда Лейтон стал работать под началом Нимица, тот сказал ему, что отныне Лейтону предстоит принять на себя роль адмирала Осами Нагано, главы японского Морского Генерального штаба, «или того, кто у них заказывает музыку». В этой роли Лейтону следовало, насколько такое возможно, мыслить как японцу и информировать Нимица о стратегических концепциях, планах и операциях японского флота.

Когда Лейтон обрел еще большее доверие адмирала, точно предсказав некоторые ходы противника, он взялся объяснить ему, почему «станция Гипо» была не в состоянии предупредить о рейде на Перл-Харбор. Похоже, причиной стали не ошибки американцев, а осторожность японцев, не говоря уже о том, что план нападения был передан по радио кодом, который американцы в то время еще только взламывали. За несколько недель до атаки японское авианосное соединение просто исчезло из радиообмена, и все его корабли соблюдали строжайшее радиомолчание.

Разведсводка Лейтона от 9 апреля 1942 года содержала практически лишь плохие новости. Коррехидор пока в руках американцев, но Батаан только что захвачен противником. Японское авианосное соединение все еще действует в Индийском океане. После рейда на Коломбо оно потопило два британских крейсера. Имеются признаки подготовки японского наступления на восточную оконечность Новой Гвинеи ближе к концу апреля.

Последнюю новость адмирал Нимиц счел особенно тревожной. Он знал, что она основана на результатах радиоразведки, которой он к тому времени стал доверять.

В это время 16-е оперативное авианосное соединение под командованием адмирала Хэлси на «Энтерпрайзе» выполняло опасную миссию — не более и не менее как рейд на Токио. Даже если «Энтерпрайз» уцелеет в этом рейде, авианосец никак не успеет к концу месяца добраться до района Новой Гвинеи.

Схема рейда на Токио, которую КТФ положил на полку в прошлом феврале, была поддержана армейскими ВВС. Сухопутные авиаторы считали, что разработали на ее основе почти безупречный план. 19 марта в Перл-Харбор прибыл кэптен Дональд Б. Дункан, эмиссар Объединенного Комитета начальников штабов, и положил этот план перед Нимицем.

Одним из главных возражений против рейда на Токио было то, что бомбардировщики авианосцев имели относительно небольшой радиус действия. Чтобы начать такую атаку, авианосцам предстояло подойти самоубийственно близко к многочисленным японским аэродромам. Армия предложила заменить их на В-25, средние бомбардировщики большого радиуса действия. Подполковник Джеймс Г. Дулитл обучил 16 экипажей поднимать их в воздух со взлетной полосы, равной по длине палубе авианосца. Приземлиться же армейские бомбардировщики на столь короткой полосе, само собой, не могли. План заключался в том, что через Тихий океан их перевезут на авианосце. В точке на 500 миль восточнее Японии они взлетят, сбросят бомбы на Токио и другие японские города, и направятся к дружественным аэродромам в Китае. Новый авианосец «Хорнет», уже идущий из Атлантики, возьмет на борт В-25 на базе ВВС в Аламеде, неподалеку от Сан-Франциско. Поскольку «Хорнет» с принайтованными к его взлетной палубе армейскими бомбардировщиками уже не сможет использовать собственные самолеты для поиска и патрулирования, к японским водам его должен будет эскортировать другой авианосец. Предоставит ли его командующий?

Нимиц повернулся к Хэлси:

— Как думаешь, Билл, план сработает?

— Им понадобится немало везения.

— Ты хочешь сопроводить их туда?

— Да, хочу.

— Хорошо. Тогда передаю их тебе.

8 апреля 16-е оперативное соединение Хэлси вышло из Перл-Харбора, чтобы встретить в море «Хорнет» и сопроводить его к Японии.

Вероятно, предупреждение о грозящем новом японском наступлении встревожило и адмирала Кинга, потому что он пошел на беспрецедентный шаг и связался напрямую с Рошфором на «станции Гипо». Японский авианосный отряд совершил налет на Тринкомали, еще одну базу на Цейлоне, и потопил британский авианосец «Гермес». Кинг захотел узнать, что известно из радиоперехватов о краткосрочных и долговременных планах японцев.

Рошфор, проанализировав свои источники информации и проконсультировавшись со своими людьми, составил прогноз из четырех пунктов, который послал и ГК, и КТФ:

1. Японцы завершили операции в Индийском океане, их флот возвращается на базы;

2. У них нет плана атаковать Австралию;

3. Вскоре они начнут операцию по захвату восточной оконечности Новой Гвинеи;

4. За этим ходом последует гораздо более крупномасштабная операция на Тихом океане, в которой примет участие почти весь их Объединенный флот.

Адмирал Нимиц и его штаб ориентировочно приняли прогноз Рошфора и построили на его основе собственные предположения. Они пришли к заключению, что для контроля над восточной частью Новой Гвинеи японцам придется захватить австралийскую базу Порт-Морсби в Коралловом море, потому что вылетающие оттуда бомбардировщики могут накрыть не только всю Новую Гвинею, но и японскую базу в Рабауле.

Что же касается грядущей операции в Тихом океане, то Нимиц и его штаб предположили, что противник нанесет удар по Алеутским островам, Перл-Харбору или Мидуэю. Какой бы ни была их главная цель, маловероятно, что японцы обойдут Мидуэй — самый западный укрепленный американский форпост в центральной части Тихого океана. И Нимиц принял за главное правило, что он не имеет права на такие потери при обороне Новой Гвинеи, которые сделают его беспомощным при отражении грядущего наступления в Тихом океане.

К середине апреля группа радиоперехвата в Австралии (станция «Каст»), сумела предсказать, что в Коралловое море вскоре войдет группа японских транспортов, эскортируемая легким авианосцем «Сехо»[28], и поддерживаемая ударным оперативным соединением, включающим два больших авианосца, вероятно, «Секаку» и «Дзуйкаку» — ветеранов рейда на Перл-Харбор. Когда же японцы стали обозначать предстоящую атаку как «Операцию МО», адмирал Нимиц укрепился в предположении, что их главная цель — Порт-Морсби. Вскоре у него также появились основания полагать, что они сперва захватят Тулаги, островок к северу от Гуадалканала, чтобы использовать его как базу для гидросамолетов дальнего патрулирования, и что их операция начнется 3 мая.

Угроза Порт-Морсби сильно встревожила адмирала Нимица и генерала Макартура. Макартур планировал превратить его в крупную базу, откуда можно и блокировать японское наступление на Австралию, и использовать как трамплин для обещанного возвращения на Филиппины. Адмирал и генерал согласились, что врага необходимо остановить.

Средства для этого были скудны. У Макартура имелось сотни две армейских самолетов, но их пилоты не были обучены действовать над водой или распознавать корабли. Если японцев придется отбрасывать, то самолетами с авианосцев. Поняв это, Нимиц приказал 17-му оперативному соединению под командованием Флетчера (авианосец «Йорктаун»), действовавшему тогда в Коралловом море, отойти к Тонгатабу для быстрого ремонта и пополнения запасов, а затем до конца апреля вернуться в Коралловое море и быть в полной боевой готовности. Соединению «Лексингтона» под командованием Фитча, стоявшему в Перл-Харборе, он приказал выйти на юг и 1 мая соединиться с Флетчером. Маленький флот Макартура (бывшая эскадра ANZAC) выслал Флетчеру группу поддержки из одного американского, двух австралийских крейсеров и пары эсминцев под командованием британского контр-адмирала Дж. Г. Грейса; Всем им предстояло влиться в 17-е оперативное авианосное соединение.

Корабли союзников были оснащены радарами и радиомаяками для ориентации возвращающихся самолетов. Японцы такого не имели, зато «Секаку» и «Дзуйкаку» обладали бесценным преимуществом — шесть месяцев они действовали совместно против самых разных противников, включая злосчастный авианосец «Гермес». При таком балансе шансы на победу союзников были не очень благоприятными. Запись в оперативном журнале КТФ от 18 апреля, скорее всего, отражает мнение адмирала Нимица: «Вероятно, Тихоокеанский флот не сможет выслать достаточные силы, чтобы наверняка остановить наступление японцев».

Нимиц, который с самого начала с сомнением относился к плану рейда на Токио, теперь начал всерьез сожалеть о затеянной операции. Перед лицом надвигающегося кризиса атака на Токио — не более чем эффектный боевой жест — лишала КТФ наиболее умелого и инициативного командира и двух (из четырех) имеющихся в его распоряжении авианосцев. Более того, имелась большая вероятность, что еще на подходе к Японии и Хэлси, и авианосцы, и все остальное может быть потеряно. По данным радиоперехвата от 17 апреля (18 апреля в Японии), Токио и другие японские города подверглись бомбардировке. Поскольку принадлежность бомбардировщиков не упоминалась, можно было предположить, что «Энтерпрайз» и «Хорнет» не были обнаружены или атакованы. Хэлси сохранял строжайшее радиомолчание.

Днем 24 апреля, в соответствии с поступившим ранее приказанием, адмирал Нимиц и офицеры его штаба вылетели из Перл-Харбора в Сан-Франциско на гидросамолете для совещания с адмиралом Кингом. Утром 25 числа их самолет опустился в заливе Сан-Франциско. И Кинг, и Нимиц со своей командой поселились в отеле «Сент-Фрэнсис» в роскошных апартаментах, отделанных панелями из дуба и красного дерева, и заняли весь верхний этаж северо-восточного крыла. Отель был сдан в аренду миссис Джордж А. Поуп, которая на время войны передала его флоту. Совещания проводились в нескольких кварталах от отеля, в главном конференц-зале штаба 12-го округа ВМС, занявшего Федеральное здание в Сан-Франциско.

Первый вопрос, поднятый на совещании, касался радиоразведки. Нимиц выразил мнение, что японская радиоразведка эффективно действует при анализе потоков сообщений и пеленгации, но только американцы читают секретные радиограммы противника. КТФ и ГК согласились, что следует принять все меры, чтобы не допустить утечек, связанных с этим источником информации, дающим американцам бесценное преимущество над противником.

Далее речь пошла об управлении силами флота. И Кинга, и Нимица заботил возможный недостаток инициативности и решительности Фрэнка Джека Флетчера. Если только Хэлси не доберется до Кораллового моря вовремя, что чрезвычайно маловероятно, то Флетчер окажется старшим из присутствующих там адмиралов и ответственность за отражение атаки на Порт-Морсби ляжет именно на него. Командующие пришли к заключению, что в данный момент для улучшения ситуации сделать ничего нельзя. Однако следует критически следить за действиями Флетчера.

Кинг разъяснил и поддержал желание морского министра Нокса выдвигать на командные позиции молодых. «Молодых офицеров, — сказал он, — следует выдвигать на нижние командные эшелоны, предоставляя им возможность получить повышение в должности в соответствии с продемонстрированными достоинствами. А тех, у кого приближается увольнение в запас, на такие должности назначать не нужно».

В целом Нимиц согласился, но высказал пожелание, чтобы назначение офицеров на высшие командные должности производило Морское бюро. Как бывший глава бюро он знал, что более надежные сведения о личном составе имеются в Вашингтоне, а не в Перл-Харборе. Вероятно, он также понимал, что его личная склонность всегда предоставлять человеку еще один шанс может не всегда соответствовать интересам нации. В любом случае, если назначения и отставки будут делаться в Вашингтоне, это позволит ему не принимать многие решения, иногда весьма болезненные.

КТФ высказал свои взгляды на использование авианосных сил, которые, как он считал, обязательно станут главным средством ведения войны против Японии. Кинг, Нимиц и другие присутствующие офицеры долго обсуждали эту тему, уделяя особое внимание составу и проблемам управления. В тот момент, когда «Уосп» находился в европейских водах, а «Саратога» все еще на ремонте, японцы имели явное преимущество в авианосцах. Первоочередной и критической проблемой сейчас было — как отразить вражеские удары в Коралловом море, а затем и в Тихом океане? К середине 1943 года развернутая кораблестроительная программа постепенно обеспечит американскому флоту преимущество в авианосцах. Когда это время наступит, моряки должны быть готовы использовать такое преимущество наилучшим образом.

25 апреля, когда командующие все еще совещались, торжествующий Хэлси вошел с соединением «Энтерпрайза» и «Хорнета» в Перл-Харбор — завершив миссию, причем без потерь. Он и его люди предвкушали отдых, но получили всего пять дней для пополнения запасов, после чего их спешно направили в Коралловое море. Было мало шансов, что Хэлси успеет пройти 3500 миль вовремя, и успеет принять участие в грядущем сражении, но: имелся шанс, что и противник может отстать от намеченного графика. В таком случае Хэлси предстояло присоединиться к Флетчеру и взять на себя общее тактическое командование.

Когда 28 числа адмирал Нимиц вернулся в Перл-Харбор, он встретился с Хэлси и посвятил его в решения, принятые в его отсутствие. Он приказал адмиралу Паю, который по приказу Нимица привел свои линкоры в Перл-Харбор, вернуть их обратно к Западному побережью, где они не станут путаться под ногами и истощать скудные запасы топлива, предназначенные для авианосцев. Как только ситуация в Коралловом море стабилизируется, всем американским авианосцам и кораблям охранения предстояло вернуться в Перл-Харбор для отражения ожидаемого японского удара в этом секторе. Морякам напомнили о постоянно действующем приказе, предписывавшем нарушить радиомолчание сразу после того, как они будут обнаружены противником, и сообщать КТФ свое место и действия, чтобы самолеты генерала Макартура и стоящие на базе в Брисбене подлодки кэптена Ральфа Кристи получили указания, как обеспечить соединению наилучшую поддержку.

30 апреля адмирал Хэлси вышел из Перл-Харбора с обоими авианосцами, эскортируемый пятью крейсерами, семью эсминцами и сопровождаемый двумя танкерами. В тот же день оперативным соединениям «Йорктауна» и «Лексингтона», хранившим радиомолчание, предстояло по плану встретиться в Коралловом море, где за линией перемены дат уже наступило 1 мая. Анализ радиопереговоров выявил, что японские военно-морские силы перемещаются к юго-западной части Тихого океана и что минимум одна эскадра противника приближается к Соломоновым островам. Извещенный о приближении врага, маленький австралийский гарнизон на Тулаги начал торопливую эвакуацию.

На утреннем совещании 30 числа адмирал Нимиц обсудил новые разведпризнаки приближающейся вражеской операции в Тихом океане и мрачно заметил, что неплохо бы японцам нанести небольшой удар по Оаху[29].

Тогда, возможно, в Вашингтоне отыщут способ пополнить жалкую эскадрилью из шестнадцати В-17 — все, что у него имеется для защиты Перл-Харбора. Однако Нимиц был склонен полагать, что целью предстоящей тихоокеанской операции японцев станет не Перл-Харбор, а Мидуэй. И 1 мая, несмотря на грядущее сражение в Коралловом море, он пролетел 1135 миль до одинокого атолла Мидуэй, чтобы лично осмотреть его оборонительные сооружения. В Перл-Харбор он вернулся 3 мая.

Во время его отсутствия из штаба Макартура в Брисбене пришло сообщение, что один из его базирующихся в Австралии разведывательных самолетов заметил транспорты, высаживающие войска на Тулаги, а рядом — несколько японских боевых кораблей. На следующее утро чувствительные антенны радиоприемников союзников поймали призыв о помощи, посланный командиром новой японской базы на Тулаги — ее атаковали с воздуха.

Нимиц предположил, что атакующие самолеты прилетели с одного или обоих авианосцев Флетчера. Это предположение ближе к полудню следующего дня подтвердил сам Флетчер. Обнаружив этим налетом свое присутствие и примерное местоположение противнику, он прервал радиомолчание для доклада Нимицу. Оставив соединение «Лексингтона» для дозаправки, он на «Йорктауне» устремился полным ходом на север и послал свои самолеты через горы Гуадалканала в серию атак на Тулаги, продолжавшуюся весь день, после чего вернулся на юг к «Лексингтону».

«Фитч отложил дозаправку, — сообщил Флетчер. — Сейчас все наши корабли вместе». Он перечислил «подтвержденные потери противника: потоплены 2 эсминца, 4 буксира или канонерки, 1 грузовое судно. Посажен на мель и потоплен: 1 легкий крейсер. Очень сильно повреждены и, возможно, потоплены 1 плавбаза гидросамолетов (водоизмещением около 9000 т), 1 большая плавбаза. Сильно повреждены: 1 легкий крейсер, 1 транспорт. Сбиты: 5 гидросамолетов». И в завершение добавил: «Повеселились!»

Таким образом, американцы начали сражение первым ударом — и, очевидно, тяжелым для противника. Из

Перл-Харбора адмирал Нимиц торжествующе радировал Флетчеру: «Поздравляю с хорошей работой вас и ваше оперативное соединение. Надеюсь, что вы сможете развить успех, получив подкрепление».

Последующая воздушная разведка и радиоперехваты выявили, что данные Флетчера сильно преувеличены и являются результатом того, что в пылу сражения летчикам чрезвычайно трудно правильно оценить результаты своих ударов. Фактически потоплен был лишь один небольшой корабль, хотя севший на мель и поврежденный японский эсминец позднее сместился на большие глубины и затонул. Адмирал Нимиц, окончательно оценив действия Флетчера, назвал операцию на Тулаги «явным разочарованием в смысле соотношения потраченных боеприпасов и достигнутых результатов» и подчеркнул «необходимость при каждой возможности проводить учебные стрельбы».

В планшетной комнате[30] штаба КТФ штабные офицеры нанесли на планшеты координаты и курс Флетчера. Потом сели ждать новые разведданные, привыкая к условиям работы с информацией из района Кораллового моря — дата как в восточном полушарии, а время «зональное минус одиннадцать часов». Оперативный планшет в штабе КТФ в то время представлял из себя карту района Соломоновых островов, Кораллового моря и островов Бисмарка, прикрепленную к листу фанеры, уложенному на деревянные козлы. Поверх карты лежал лист кальки, на котором офицеры-операторы отмечали синими карандашами координаты и перемещения американских кораблей и подразделений. Японские корабли, подразделения, их перемещения, места, где замечен противник, и его примерные координаты они отмечали оранжевым цветом. Замечания, пометки, направляющие линии и тому подобное делались обычным карандашом. Каждую полночь по местному времени Перл-Харбора на карту накладывался новый размеченный лист кальки.

Адмирал Нимиц, хотя ему и доставляли в кабинет полную информацию, время от времени заходил в планшетную, чтобы лучше оценить ситуацию визуально.

5 мая штаб Макартура начал передавать по радио сбивающую с толку информацию. Его разведывательные самолеты докладывали о японских кораблях всех типов, замеченных южнее Соломоновых островов. Как минимум некоторые из этих кораблей были очевидными фантомами, померещившимися летчикам из-за неопытности и низкой облачности, затянувшей часть Кораллового моря. Тем не менее Брисбен пересылал их отчеты Флетчеру — на тот случай, если они смогут навести его самолеты на предполагаемые цели. В конце дня КТФ переслал 17-му оперативному соединению дневную сводку радиоперехватов. В ответ на рейд Флетчера на Тулаги японское ударное оперативное соединение, включающее авианосцы «Секаку», «Дзуйкаку» и два тяжелых крейсера, покинуло район Рабаула, прошло северо-восточнее Бугенвиля, затем, очевидно, свернуло на юг, обходя восточную оконечность Соломоновых островов, и вошло в Коралловое море. Эти корабли явно охотились за 17-м оперативным соединением. И то соединение, которое первым обнаружит другое, может нанести решающий удар.

До наступления ночи противники так и не вступили в контакт. В 10:30 на следующее утро В-17-е из Австралии, делавшие дозаправку в Порт-Морсби, обнаружили группу прикрытия, выдвигающуюся для эскортирования японского конвоя вторжения. Группа прикрытия, идущая от Соломоновых островов курсом на юго-запад, включала 12 000-тонный авианосец «Сехо», который B-17s атаковали, так ни разу и не попав. Их бомбы ложились настолько далеко от цели, что «Сехо» даже смог запустить со своей палубы верткие истребители «Зеро», отогнавшие бомбардировщики. В 13 часов с нескольких самолетов Макартура заметили и конвой вторжения, идущий к Порт-Морсби со стороны Новой Британии. Было очевидно, что обе группы — вторжения и прикрытия — собираются обогнуть Новую Гвинею через пролив Джомар между Новой Гвинеей и архипелагом Луизиада.

Самое тревожное — с точки зрения союзников — наблюдение сделал 6 мая вылетевший из Рабаула японский разведывательный самолет, который в 11 часов утра обнаружил 17-е оперативное соединение, остановившееся для дозаправки в 350 милях южнее центральной части Соломоновых островов. Несколько радиостанций союзников перехватили его сообщение, ретранслированное передатчиком в Рабауле. Теперь 17-му соединению следовало ждать первой атаки японских авианосцев, которые самолеты союзников пока еще не обнаружили. Напряжение в штабе КТФ нарастало с каждым часом, но в Перл-Харбор не поступало никаких сообщений о том, что Флетчер атакован. Нимиц и его штаб не знали, что оба крупных японских авианосца не получили сообщения о контакте — ни с борта разведывательного самолета, ни его повтор из Рабаула. Таким образом, японцы упустили исключительную возможность нанести американцам сокрушительный удар.

Приход ночи в Перл-Харборе встретили с огромным облегчением, хотя и там для всех американцев и жителей Филиппин 6 мая стало днем скорби. Генерал-лейтенант Джонатан М. Уэйнрайт, которого генерал Макартур оставил командующим на Коррехидоре, был вынужден сдаться в плен вместе с остатками своей полуголодной армии, и теперь весь Филиппинский архипелаг оказался в руках японцев. Флотская радиостанция на Оаху перехватила прощальное послание Уэйнрайта президенту Рузвельту: «…Испытывая глубочайшее сожаление и гордость за своих отважных солдат, я иду на встречу с японским командующим. Прощайте, господин президент».

Рано утром 7 мая японский разведывательный самолет снова заметил американцев в Коралловом море и доложил об этом по радио голосом. Доклад был сделан в соответствии с японской военной кодировкой: «ТЕ-ТЕ-ТЕ (то есть «теки» — враг); БО-БО-БО («боган» — авианосец); ДЖУН-ДЖУН-ДЖУН («джунокан» — крейсер)». Далее следовали пеленг и расстояние от кораблей до Рабаула. В результате любопытного атмосферного феномена эта передача, посланная передатчиком с малым радиусом действия, была уловлена одной из станций радиоперехвата военной разведки 14-го округа ВМС. Рошфор по кодированной «горячей линии» переслал сообщение Лейтону, а тот немедленно проинформировал адмиралов Нимица и Дремеля, штабного офицера кэптена Макморриса и дежурного офицера-оператора, который нанес информацию о контакте на планшет.

Штаб КТФ переполнился возбуждением и дурными предчувствиями. Если японцы снова обнаружили корабли Флетчера, то очень маловероятно, что ему повторно удастся избежать атаки. По сообщению японского летчика, 17-е соединение находится в точке с координатами 16° южной широты и 158° восточной долготы, где ее быть не должно, потому что, по расчетам американцев, ей сейчас полагалось быть как минимум на 250 миль северо-западнее.

Кто-то заметил, что эти координаты совпадают с точкой, которую танкер «Неошо», сопровождаемый эсминцем «Симс», должен был пройти в то утро на рассвете. «Неошо», заправив американскую эскадру, следовал по заранее заданному курсу, чтобы всегда быть готовым, если потребуется, для новой дозаправки. И тогда офицеров штаба осенило, что «авианосец» и «крейсер», о которых сообщил японский пилот, на самом деле танкер и его эскорт. Эта догадка подтвердилась вскоре после 9 утра, когда «Неошо» и «Симс» передали сигнал бедствия. Три последовательные атаки высотных бомбардировщиков не причинили кораблям вреда (все бомбы легли мимо), но удар, нанесенный в полдень одновременно 36 пикирующими бомбардировщиками, отправил на дно «Симс» и оставил от «Неошо» только едва держащийся на воде корпус.

В Перл-Харборе беспокойство за танкер, эсминец и их экипажи смешивалось с облегчением. Атакующие самолеты, оказавшиеся над морем настолько далеко от любой вражеской базы, могли прилететь только с авианосцев — очевидно, с «Секаку» и «Дзуйкаку». «Неошо» и «Симс», сами о том не подозревая, невольно приняли на себя удар, явно предназначавшийся 17-му оперативному авианосному соединению.

После взгляда на карту в штабе КТФ становилось ясно, что, с точки зрения союзников, складывается ситуация, о которой можно лишь мечтать. Штаб Макартура сообщил, что один из их самолетов засек японские корабли, приближающиеся с севера к проливу Джомар. То были, разумеется, группы прикрытия и вторжения, включающие легкий авианосец «Сехо». Японские самолеты, вылетающие из Рабаула, докладывали об американских авианосцах, идущих с юга и непрерывно сокращающих дистанцию. «Секаку» и «Дзуйкаку», чьей миссией было поддержать силы вторжения атакой на авианосцы Флетчера, находились далеко восточнее, деловито бомбя «Неошо» и «Симс». Таким образом у Флетчера, которого никто не тревожил, оказались развязанными руки для удара по вражеским силам вторжения.

В штабе КТФ текли часы, но новая информация не поступала. Вскоре после полудня адмирал Нимиц выдал свою нервозность в радиограмме адмиралу Кингу: «Судя по сообщениям о кораблях противника в районе Луизиады, полагаю, что Флетчеру и Фитчу следовало сегодня поразить превосходные цели, однако до сих пор от них нет никаких сообщений».

Фактически же Флетчер в то утро обнаружил противника на севере и начал атаку. И еще до полудня он знал, что его самолеты потопили авианосец, потому что лейтенант-коммандер Роберт Диксон, командир одной из эскадрилий, передал по радио с места боя: «Потопили один плосковерхий![31] Диксон — авианосцу. Потопили один плосковерхий!»

Ни одна из станций радиоперехвата союзников не поймала голосовую передачу Диксона. КТФ пришлось ждать, пока самолеты 17-го оперативного соединения вернутся на авианосцы, летчики доложат о результатах, а их доклады обобщат и проанализируют. И лишь после этого Флетчер составил свой доклад. То была правильная и

Сражение в Коралловом морс разумная процедура, но для Нимица и его штаба она обернулась долгим и выматывающим нервы ожиданием.

Сражение в Коралловом море

Данный текст является ознакомительным фрагментом.