Дядя Лёля Леонидов, Пабло Пикассо и Марк Шагал
Дядя Лёля Леонидов,
Пабло Пикассо и Марк Шагал
В конце шестидесятых я стал ездить не только в Швейцарию, но и во Францию. В Париже, кроме Розенталей и близких мне Юдовичей, жил мой дядька Лёля Леонидов. В первые годы советской власти он был импресарио Художественного театра и вывозил его за границу. Потом — остался жить во Франции со своей женой, бывшей прима-балериной Киевского театра — Юлией Бекефи.
Несмотря на то что у них родился сын Константин — мой двоюродный (или троюродный) брат, старики очень переживали разрыв с Родиной. И уже в столетнем возрасте дядя Лёля одолевал меня телефонными звонками и телеграммами о том, что он хочет передать России свою (уникальнейшую) библиотеку по театру и ряд произведений живописи.
Министром культуры в семидесятые годы был Демичев. С его «разрешения» — за свой счет — я многократно мотался туда и обратно, чтобы вывезти эти книги.
Короче: из наших бесконечных телефонных бесед французское правительство узнало о предполагаемой акции и воспротивилось, мотивируя тем, что Леонид Леонидов уже давно — гражданин Франции.
С большим трудом удалось втолковать, что книги написаны на русском языке и имеют прямое отношение к русскому театру… Короче, подключилось наше посольство и… бо?льшая часть книг исчезла (между домом дяди и тогдашними деятелями советской дипломатии). В результате мне удалось доставить в Бахрушинский музей лишь малую толику богатейшей театральной библиотеки Леонидова. Ни о какой компенсации затрат на мои поездки поездом и полеты самолетом, конечно, не было и речи.
Единственной для меня «пользой» оказалось общение с Шагалом и Пикассо. С ними дружил дядя.
Так как оба художника терпеть друг друга не могли, то обеды бывали либо с одним, либо с другим.
Пикассо был более демократичен, менее расчетлив и больше мне нравился.
Обедаем втроем.
— Ну, как Москва? — спрашивает Пабло.
— Стоит на своем месте, — отвечаю.
— Говорят ли у вас обо мне?
— Как же! Чтут великого художника!
— А анекдоты тоже рассказывают? Только не этот, что сочинил Евтушенко…
— Какой именно?
— Будто сидит девица в кино. Сосед начинает лезть в темноте к ней под юбку. А девица тихо говорит: «Зря стараетесь! То, что вы ищете там — у меня за ухом! Я — модель Пикассо».
— Остроумно, но не очень…
— А вы знаете лучший?!
— Полагаю, что да.
— Давай, давай! — подбадривает меня дядя Лёля, уверенный, что племянник не разочарует.
— Приходит к вам покупатель. Естественно, дело было давно, до вашей всемирной славы.
— И что? Художник пишет полотно чаще всего для того, чтобы его продать.
— Я не закончил… Смотрит покупатель на предложенный вами холст и говорит: «Даю десять франков». — «Как?! — возмущаетесь вы. — Я только за холст заплатил двадцать!» — «Возможно. Но тогда он был чистым».
— Один-ноль в твою пользу, Оня! — Подвел резюме Леонидов.
— А кто-нибудь покупает мои работы?
— Конечно. Недавно мне предложили. Но это оказалось фальшивкой: так сказали искусствоведы.
— А что было на полотне?
— Цветы. И внизу подпись: П. Пикассо.
— И вы не купили?! Дурак!
— За что столь сурово? — спросил я.
— Вы же знаете, что я дружу с вашим дядей. Привезли бы картину сюда. Я бы на ней написал: «Это не Пикассо». И подписался бы: Пабло Пикассо. Вот вам и большие деньги!
— Два-ноль в твою пользу, — ткнул в художника пальцем дядя Лёля.
Когда Марк Шагал был в Москве, он подарил мне книгу со своими гравюрами.
— Подписать? — спросил Шагал.
— Нет, — ответил я. И зная о чрезвычайной скаредности великого художника, объяснил: — Тогда я не смогу ее продать!
Историю из юности Шагала, как и несколько его работ, мне передала моя мама. Наш родственник из семьи Собсовичей жил в Витебске и дружил с Шагалом не в лучшую для художника пору. Работы живописца были непонятны, и никто их не покупал.
Собсович, который сам занимался живописью, подал Марку идею:
— Дай мне несколько твоих работ. Я их «подправлю» и стану всем говорить: «Безобразие! Находятся же такие типы, что подделываются под Шагала!» Это — вне всякого сомнения, вызовет к тебе интерес и твои картины станут покупать!
Так началась слава Марка Шагала!
А теперь, когда не стало этого великого живописца, его наследница организовала «Фонд Шагала» и, чтобы поднять цену на оставшиеся в ее владении произведения (к сожалению, дочь унаследовала не лучшую черту своего родителя!..), она все, что не хранилось в музеях или не было заявлено в частных коллекциях при жизни Марка Захаровича, объявляет «фальшивками» и повелевает сжечь! Однако, как недавно выяснилось, одну из таких якобы подделок не сожгли и она, хотя и была изъята у владельца и ошельмована, находится… в запасниках этой дамы!