МЕЖДУ ЧЕТВЕРТОЙ И ПЯТОЙ ЧАСТЬЮ
МЕЖДУ ЧЕТВЕРТОЙ И ПЯТОЙ ЧАСТЬЮ
Два первые тома «Былого и дум» составляют такой «отрезанный ломоть», что мне пришло в голову между ними и следующими частями поставить небольшую кладовую для старого добра, с которым по ту сторону берега (598) нечего делать; она может служить вроде pieces Justifica-tives[787] или обвинительных актов.
Общих статей, вроде «Писем об изучении природы», «Дилетантизма в науке» и прочего, разумеется, в этой книге нет,[788] нет также и повестей. Я выбрал только те статьи, которые имеют какое-нибудь отношение к двум вышедшим томам «Былого и дум». Тут на первом плане «Записки одного молодого человека»; как чертежи сравнительной анатомии или лафатеровские профили, они показывают наглядно изменения, вносимые в физиономию мысли и слова двадцатью такими годами; которые я прожил между записками молодого человека, набросанными в 1838 во Владимире-на-Клязьме, и думами пожилого человека, помеченными в Лондоне на Темзе.
Досадно, что у меня нет ценсурных пропусков,[789] и всего досаднее, что нет целой тетради между первым, напечатанным в «Отечественных записках», отрывком и вторым. Я помню, что в ней был наш университетский курс и что тетрадь оканчивалась соборной поездкой нашей в Архангельское князя Юсупова, описанием обеда и пира возле оранжереи, который продолжался еще дни два возле Пресненских прудов.
Затем я поместил несколько полемических статей, по всей их правде и кривде, в костюме сороковых годов и во всей тогдашней односторонности.
Много воды утекло с тех пор, как мы боролись с православной покорой славянофильской, и быстро текла вода с 1848… Все сдвинула она, все подмыла… многое совсем снесла. Наша религия независимости не так исключительна и ревнива, как была, и недавно еще нам казалось издали, что великороссийская любовь к отечеству перестала быть ненавистью к другим…
25 января 1862 г. Orsett House, Westbourne terrace.