Актер
Актер
Ругаю того, кого люблю. Хвалю того, к кому равнодушен.
Отвратительный характер у моего друга, еще хуже, чем у меня.
Самодоволен и хвастлив, сластолюбив и ветрен, завистлив, жаден и корыстолюбив, лишен взаимности и благодарности – в общем, человек никудышный.
Но я люблю его – за то, что умен, талантлив, честен и независим.
С ним интересно спорить, работать в одном спектакле, сидеть за одним столом – словом, сосуществовать.
Да кто же это? кто? – торопите вы, желая поскорее узнать имя и удивленно вознегодовать, сразу же возвысившись над моим другом своим совершенством.
Не спешите, осадите свой гнев и презрение.
Имя я все равно не назову, сохранив и интригу, и порядочность.
Просто я расскажу о нем, а вы послушаете.
Я был инициатором приглашения моего друга в наш театр.
За это несколько лет спустя, когда я решил вернуться в театр после нескольких лет жизни свободного художника, мой друг, к тому времени ставший одним из членов худсовета, с холодным презрением отверг всякую возможность моего возвращения.
Известный кинорежиссер «Ленфильма» искал актера на главную роль, и я с остервенением уговаривал взять моего друга на эту роль.
Он был утвержден и тут же посоветовал режиссеру не брать меня на небольшую роль в этом фильме, сказав ему, что я певец, а не актер.
Я был популярен и востребован; он был талантлив и никому не нужен.
Он уговорил взять его на мои гастроли, чтобы хоть немного заработать на жизнь, обещал не пить, и, надо сказать, сдержал слово, хотя в концерте был совершенно излишен.
В последний день напился как сапожник. Наговорил мне кучу гадостей, опоздал на самолет, и только благодаря мне задержали рейс, и мы вместе вернулись домой.
Благодарности я не ждал – я знал его.
Более того, если бы он попросил прощения, я бы его запрезирал.
Но он даже не понимал своей вины. За это я любил его.
Прошли годы. Он стал знаменит. Любим публикой и признан властью.
Роли, звания, любовь женщин – все было у него. Он стал меньше пить. Посолиднел, поседел. Перестал звонить мне, да и я никогда не докучал ему своим вниманием.
Но в состоянии тяжелой депрессии он звонил только мне – знал, что я никогда не смешивал два понятия: актер и человек. Знал, что люблю его за талант, который давал ему право быть негодяем в поступках и оставаться большим актером, общаться с которым и в жизни, и на сцене было так прекрасно!
И в этот раз раздался звонок, и в трубке раздался скрипучий голос моего друга:
– Привет… живой? А я умираю… что делать-то?
– Бери такси – и ко мне.
– А денег-то нет…
– Но у меня есть.
– А выпить?
– Пока доедешь, куплю.
Звонок. Открываю.
– Все-таки ты человек…
На столе шампанское. Закуска не нужна. Будем только пить и читать стихи.
Потихоньку приходит в себя.
Руки уже не дрожат.
Появляется вальяжность и нагловатость. Похотливо смотрит на дочь, которая пришла из школы.
Устало поднимается:
– Денег на такси нет…
Даю денег и бутылку с собой: без этого не уйдет.
Смотрит на дочку и говорит:
– Нос у нее длинный. Совсем на тебя не похожа. Уверен, что твоя?
– Уверен… уверен… чеши домой, проспись.
Через пару дней встречаемся на киностудии.
Проходит мимо с кем-то из великих, не замечает – боится, что потребую деньги за такси.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.