Кисуля и Цыпуля

Одну звали Кисуля, а другую – Цыпуля. Точнее, их, конечно, не так звали, у них были какие-то настоящие имена. Но мы, естественно, их тут же забыли после того, как они представились. Сначала они немного сопротивлялись, но быстро привыкли и стали хорошо отзываться на Кисуля и Цыпуля.

Звучит не очень, но когда у тебя примерно пятнадцать-двадцать новых знакомых за вечер, иногда понять такую слабость можно. Вообще, когда ты рокер в туре, не так уж и много ты можешь сделать для человека, который помогает тебе сегодня с твоими проблемами в этом городе. Ты можешь не забыть сказать ему «спасибо», запомнить его имя и поболтать с ним за пивом у барной стойки, вам обоим будет приятно, а можешь забить на все это, наблевать в кровать у него дома и уйти не попрощавшись, а барабанщик еще и трахнет его сестру. На самом деле нет правил для рокеров в туре: ты можешь быть дерьмом, а можешь не быть, ты всегда выбираешь сам. Запомнить имя не так уж и сложно, надо просто постараться его запомнить, приложить к этому хоть какие-то усилия. Например, повторить его про себя, а не выбрасывать его из головы, приговаривая «да нахрен мне надо твое долбаное имя, все равно забуду» сразу после того как его обладатель его произнес и вы пожали друг другу руки. В крайнем случае, если ты реально хочешь запомнить имя, а мозг уже разрушен бухлом и наркотиками, можно записать на бумажке или в телефон что-то вроде: «Организатор – Леша, его девушка – Олеся, их друг – Максим».

Записывать я ни хрена не стал – забыл как их звали сразу же. Виски и пиво. Не до них было, честное слово, тем более я их никуда не звал. Цыпуля мне совсем не понравилась. Не то что я эстет какой-то или там чего, но она была мелкая, на пару голов ниже Леньки, раза в два толще, с грубым таким колхозным лицом, которое ассоциируется только с комбайном или доильным аппаратом, и при этом еще у нее не хватало переднего зуба. Кисуля была повыше и постройней, кроме того, «Кисуля» как-то созвучно с «косуля», что придавало ей определенной грациозности и романтики. В общем, она мне нравилась несколько больше. Правда, надо отметить, что у нее были настолько мужские черты лица, что я опасался, уж не склеили ли они трансвестита. Откуда, конечно, в этой-то глуши, но кто знает?

Четыре часа назад мы отыграли концерт вместе с финскими панками Paska Paikallisesti – отличные ребята, веселые алкоголики, исповедующие такой характерный тип панк-рока, который у нас ласково называют «ой, ну это же финские говнари». После концерта Ленька спустился в бар и вернулся уже не один. Что ни говори, а какая-то польза от того, что ты играешь в группе, все-таки есть. Он просто купил пиво, и через минуту к нему подошли две девицы и стали о чем-то болтать. Девицы были симпатичные и были готовы провести этот вечер с кем-нибудь поэкзотичнее, чем их земляки. Заезжие панк-рокеры вполне на эту роль подходили. У Леньки в голове уже нарисовалась довольно радужная картина сегодняшнего вечера: пьянка в приятной компании, вполне вероятно, секс, гипотетически даже, возможно, с двумя девицами сразу. Он излучал довольство человека, уверенного в том, что сегодня впереди его ждет все самое лучшее. Он сделал только одну ошибку – привел девиц в гримерку. Гримерка в клубе была одна, и, соответственно, в ней тусовались все выступавшие группы. В том числе и финны. Увидев финнов, девицы довольно быстро переключили на них свое внимание, Димон с Ленькой заволновались. Они стали активно угощать девиц бухлом, выдавали блестящие шутки одну за другой, подарили им по диску с последним альбомом, Димон даже сделал стойку на руках, но все было тщетно. Исход этой битвы был предрешен. Мы были заезжие рокеры, потусоваться с которыми почетно, финны тоже были заезжие рокеры, но плюс к этому еще и иностранные, так называемые заграничные рокеры, и это значительно поднимало их котировки, буквально ставило нас в разные весовые категории, делая соревнование бессмысленным. Все равно, что устраивать гонки «велосипед против автомобиля»: велосипед – отличная штука, но всем же ясно, кто тут победит. Финны, если честно, не шли ни в какое сравнение с модными столичными франтами Ленькой с Димоном, уж очень они были крастообразны: какие-то чумазые, в грязных рваных черных шмотках с нашивками, пьяные (я давно заметил, что цены на водку в России действуют на финских артистов примерно как валерьянка на котов). Они рыгали и пукали, они не говорили по-русски (кроме слов «водка», «жопа», «менты-дерьмо-помойка», ну и еще пары матерных), а девицы, соответственно, как раз только по-русски и разговаривали, но они были финны. В общем, когда мы выходили из клуба с инструментами, девицы помахали Димону с Ленькой ручкой из отъезжающего финского вэна. Ленька с Димоном были пьяны и расстроены. Они злобно смотрели им вслед:

– Это как дать ребенку конфету, а потом отобрать.

– Да, очень подло с их стороны.

– Ну и плевать, сейчас в момент найдем еще девок, да получше этих.

– Мы же рок-звезды, в конце концов!

И они нашли Кисулю и Цыпулю. Концерт давно кончился, почти вся публика уже разошлась. Они потоптались у входа в клуб, никто с ними не заговорил. Они пробовали заговорить первыми – без особого успеха. Наконец, где-то на задворках за клубом они нашли двух девиц, которые бухали коктейль из полторашки, сидя на бордюре. Как оказалось, на сам концерт они не ходили, не было денег на билет, просто пришли потусоваться к клубу, да и о BandX ни черта не знали, так что Димону с Ленькой пришлось потратить какое-то время на то, чтобы объяснить им, что они как раз и есть заезжие знаменитости. Девки отреагировали с интересом, согласились ехать тусоваться, но потребовали купить им по «Ягуару». Организаторы сняли нам гостиницу, два номера: двухместный и трехместный. Лелик, почувствовав, что сейчас будет происходить что-то непотребное, что-то непереносимое его нежному и трезвому духу, убежал спать в двухместный. Болотин, бегло взглянув на девок, тоже пробормотал, что он до такого не опустится, и ушел вслед за ним. Я бы, может быть, тоже сбежал, сказав что-нибудь, показывающее мой высокий моральный уровень, но было уже некуда, оставался только уже оккупированный потенциальными любовниками трехместный. Ленька с Димоном, не зная как подступиться к дамам, в глубине души понимая, что только обида и отчаяние бросили их к ним в объятия, но все еще не готовые принять поражение и отправить девок домой, решили, что наилучшим вариантом будет отпустить руль и довериться ветру – купить три бутылки водки и пива, а дальше все уж как-нибудь получится само. Девицы, гакая и шокая, поддерживали беседу и с большим удовольствием и рвением заливали фары, не отставая от рок-артистов и фотографируясь на мобилы. Часа через полтора две бутылки были пусты, они разбились по парам, обозначив намерения. Я лежал на оставшейся свободной кровати, в глазах у меня вертелся потолок, я думал: «Я вертолетчик, мы летим над вьетнамскими джунглями. Сейчас в рации раздастся приказ, и мы к чертовой матери зальем напалмом джунгли под нами». Упавшая на пол сигарета прожгла ковер и потухла в пивной луже. Из телека, к которому подключили mp3-плеер, уже по третьему разу орал альбом «Life Won’t Wait». В комнате витал дух порока, притом самого низкого качества. Ленька, чувствуя, что подходит к состоянию “too drunk to fuck”, пока не стало слишком поздно, слегка икая, но стараясь придать голосу нежности, стал заводить разговор в нужное ему русло:

– Чикуля, красотка, может быть, ты хочешь чего-то большего?

– Красотка, да на какой планете... – только и успел подумать я.

– Я не Чикуля, я – Кисуля! И... я хочу... блевать!

И тут она, собственно, и начала блевать, побежала в ванную, оставляя за собой лужи на ковре. Путь ее лежал мимо моей кровати. Я вернулся из своего Вьетнама облеванным – лужа на одеяле и пятна на джинсах, - точно как возвращавшиеся домой американские солдаты, в которых местные хиппи кидались дерьмом. Кисуля в ванной издавала низкие трубные звуки и звериный рык. Если бы не знал, что там девушка, сказал бы, что там мечет коржи огромный мужик или даже слон. Я прикинул: при такой дислокации было весьма вероятно, что на обратном пути она снова на меня наблюет. И если все пройдет не так удачно, как в этот раз, или я, например, буду не так проворлив, то у меня вполне будет шанс умереть как Джимми Хендрикс, захлебнувшись блевотиной. Вряд ли кто-то будет спорить, что это и есть самая идеальная рок-смерть. Ну, типа, как для воина погибнуть в бою, но я всегда был уверен, что речь идет о том, что герой захлебывается собственной блевотиной. В общем, я сбежал: взял подушку и рванул в номер к Болту с Леликом – посплю на полу или на кресле, зато живой, и никто на меня больше не наблюет. Ленька смотрел мне вслед: «Уже уходишь? А я, пожалуй, еще посижу!» – он мне подмигнул. – «Думаю, сейчас она там освежится, и мы приступим к интиму!» Я даже вздрогнул, как мороз по спине в жаркий день. Сквозь открытую дверь ванной был виден силуэт Кисули, стоящей на коленях перед унитазом. Не стал ничего отвечать и вышел в коридор. В полутьме торшера было видно, как в этот момент в дальнем углу комнаты Димон стягивал джинсы с Цыпули, оголяя под их общее не то сопение, не то хихиканье, что-то белокожее.

Ленька делает глоток из только что открытой пивной бутылки:

– В общем, я проснулся, смотрю, рядом со мной она лежит, спит. Сначала испугался, конечно. Боже мой! Я и она, как же это такое могло произойти? Потом успокоился. Ладно, думаю, сейчас тихонечко соберу шмотки, отвалю и забуду, как страшный сон! И тут понимаю, что она спит на моей руке. Лежу и чуть не плачу, не знаю что делать, руку что ли себе отгрызть. Я в капкане, понимаешь... Ну а потом она проснулась, и та вторая тоже. Димон, естественно, слинял...

– Ну, ну... и что дальше? – говорю я. Это было уже следующее утро. Я проснулся от того, что об меня споткнулся Димон с фразой: «О, гран пардон, я тут у вас, парни, перекантуюсь, пока они не свалят. Нас с Ленькой вчера опоили два ужасных инопланетных пришельца, и теперь они у нас в номере, и, скорее всего, пришли на Землю, чтобы сожрать мой мозг и перенять таким образом мастерство барабанного искусства». Спать дальше не получилось, я умылся и пошел посмотреть, как там Ленька. Он был в комнате один, Кисуля с Цыпулей заперлись в ванной.

– Дальше... Ну, а что делать, когда тебя заперли в клетке со львами? Я посмотрел им в глаза и говорю: «Ты и я одной крови». Они хохочут, думают, это шутка. Не разорвали на куски – и хорошо.

– Леонид, я надеюсь, ты понимаешь, что это моральное падение!

– Не согласен! Я бы, скорее, назвал это «секшуал дауншифтинг», сейчас очень модно у среднего класса. И потом, обрати внимание, я не сбежал, а как приличный человек предложил дамам душ и накатить по пятьдесят. Что-то они, кстати, надолго заперлись. Надеюсь, они там не дышат клеем...

– Ты не сбежал, потому что не смог. Если бы ты был приличным человеком, ты бы не упоролся до такого состояния и не привел к нам в номер этих ужасных девок, а вместо этого открыл бы благотворительный фонд или школу-приют какую-нибудь, в которой бы по воскресным дням для них проводились занятия. Они бы там учились отличать хорошее от плохого и познавали бы всякие науки, не знаю, математику с астрономией!

– Ну, ладно тебе, Лев Толстой. Я же не миссионер, я – панк-рокер, мои задачи практически противоположные, то есть, в основном, тусить. И, кстати, я не думаю, что на самом деле стоило бы их чему-либо учить. Невозможно сделать из человека Человека, если он сам этого не хочет. Как говорили в кино, нельзя осчастливить насильно. А если отбросить эти формальности, мы прекрасно провели время.

– Осчастливливать не обязательно, но можно подтолкнуть к правильной дороге, вместо того, чтобы упарывать водкой. А почему, собственно, за них решаешь, что ничего им не надо и ничего они не хотят?

– Да хотя бы потому, что они пьют «Ягуар»! Ну, вот что такое «Ягуар»? Вообще говоря, это зверь, но первая ассоциация, которая приходит в голову у современного молодого человека – это не зверь. Я бы даже сказал, есть два варианта первой ассоциации: для кого-то ягуар – это коктейль в банке, энергетик с алкоголем, а для кого-то ягуар – это машина такая. И миры этих людей не пересекаются никогда. Ну, то есть только в каких-то исключительных случаях, когда, например, владелец компании, выпускающей «Ягуар» в банке, вдруг купит себе автомобиль «Ягуар». Или автомобиль «Ягуар» сбивает пешехода, выпивающего напиток «Ягуар». Суть такая, что человек, связанный с коктейлем «Ягуар», всегда в явном проигрыше, а тот, который связан с машиной «Ягуар»... ну, скорее всего, дела у него идут неплохо. Казалось бы, какая разница, кто что пьет? Но нет, получается, что употребляя напиток «Ягуар», ты как бы сразу закрываешь себе дверь к автомобилю «Ягуар» просто потому, что эти миры не пересекаются. Ты ставишь себя на определенную социальную ступень, и пока ты не прекратишь выпивать коктейли в железных банках, ты никогда из нее не выйдешь. То есть, конечно, логичнее было бы сказать наоборот, что люди из определенного социального слоя пьют ягуар, но это работает в обе стороны. Я уверен, люди, пьющие ягуар – из определенного социального слоя, и пока они его пьют, они никуда из своего слоя не денутся. Я не о достатке сейчас говорю, не о заработке, я об отношении к жизни. Дело, конечно, не только в коктейлях, но это такой характерный признак.

– Слушай, ты пьешь, и куришь, и глотаешь все, что попадается тебе под руку. И тут вдруг – «Ягуар» не из того социального слоя. Панк-аристократ? Где-то тут за углом запаркован твой «Ягуар»?

– Но, согласись, ты же не пьешь «Ягуар» в банках и хотя бы слегка презираешь тех, кто пьет. Да и вообще, речь не про тачки, ты же понимаешь, речь про жизнь. Нечего ныть, что ты дерьмово живешь, если на самом деле ты не хочешь ничего делать, кроме того, как провести жизнь с банкой «Яги» в руке. И вот эти девки отвратительные, они такие ужасные не потому, что их окружает такой ужасный мир, не потому, что их плохо учили и они от этого тупые, ну, то есть, может и от этого тоже, но если бы их что-то не устраивало, они могли бы хотя бы попытаться что-то изменить.

И как раз в тот момент, когда он говорил, что девки тупые, Кисуля вышла из ванной и посмотрела на нас:

– Я все слышала. Высокомерные вы московские уроды, правильно вас все ненавидят, – она стала завязывать кеды. – Если хочешь знать, мы пьем «Ягу», потому что она нормально кроет за свои деньги, и вкус нормальный. А на другое бухло у нас денег нет, мы не московские мажоры, коньяк «Мартель». Ты поживи у нас в городе, поработай на наших работах за наши зарплаты, а потом уже мы поговорим, кто что пьет и что делает в выходной. Тоже мне, панки, на «Ягуарах».

Она хлопнула дверью. Потом дверь открылась, она вошла назад, взяла бутылку пива из холодильника и, снова хлопнув дверью, ушла уже насовсем. Вслед за ней вышла Цыпуля, но у нее обид не было, она взяла пиво и села на кровать. Ленька посмотрел на нее: «Твоя гордая подруга тут трусы, кажется, забыла. Ты ей передай их, пожалуйста, при случае, и скажи, что это хорошо, что она такая обидчивая: это может привести ее к каким-то положительным переменам».