3. О бельгийском аптекаре и семье Вильморенов

3. О бельгийском аптекаре и семье Вильморенов

Никто не может оказать, когда и у кого впервые явилась мысль о необходимости улучшать культурные растения посевом отборных семян, но уже на самых ранних ступенях земледельческой культуры делались попытки искусственного отбора колосовых хлебов, особенно пшеницы и др.

Отбор велся ощупью, без ясного понимания его биологического значения. Однако хозяйственные выгоды выращивания лучших по качеству форм были понятны еще на заре земледелия.

Простой выбор плодоносящих растений или семян с лучшими, наиболее ценными признаками для посева и был началом селекции (по-русски латинское слово selectio означает «отбор»).

В XVIII в. в Англии, на родине первого растительного гибрида Ферчайльда, селекция широко применялась в огородничестве и садоводстве. Довольствуясь для хлебных злаков сравнительно немногими сортами, которые были получены постепенно массовым отбором — выделением лучших колосьев, более крупных и тяжелых зерен и т. д., в огородничестве и особенно цветоводстве англичане достигли значительных успехов. Разнообразие огородных и садовых декоративных растений было очень большим, причем один какой-нибудь сорт путем селекции на протяжении иногда немногих лет становился родоначальником многих новых сортов.

Так, в 1899 г. дикорастущий в Сицилии душистый горошек был прислан в Англию и с тех пор стал разводиться в садах из-за декоративности формы и приятного запаха. Вначале там был известен только один сорт душистого горошка, соответствовавший дикой сицилийской форме. Но в 1718 г. возник новый сорт с белыми цветами, а в 1731 г. появился третий сорт — с розовым «флагом» и белыми «крыльями» — «румяная дама». К концу XVIII в. уже было пять сортов, потом количество их стало очень быстро нарастать, и в начале XX в. уже было более 600 сортов душистого горошка.

Всем известно огромное разнообразие сортов роз, львиного зева и т. д. Каждый новый сорт обычно не очень долго держится в садоводстве и огородничестве и, как правило, заменяется другим, с новыми, лучшими качествами. Были попытки установить, хотя бы приблизительно, длительность жизни сорта. Так, предполагают, что жизнь сорта садовой земляники равна (по Р. X. Регелю) приблизительно 60 годам — втрое дольше, чем может прожить до одряхления отдельный ее экземпляр. Жизнь сорта яблони, по предположению английского садовода Найта, равна 300 годам. Понятно, эти цифры очень условны. Однако не подлежит сомнению, что сады наших дедов не имели многих теперешних сортов декоративных и плодовых деревьев.

Но в то время как введением травянистых декоративных растений, цветов занимались не только профессионалы-садоводы, но и очень многие любители, за выведение новых сортов плодовых деревьев принимались лишь очень немногие. Причина проста и понятна: получить какое-нибудь уклонение, новый сорт травянистого растения можно при удаче, имея достаточное количество экземпляров для отбора, через 2—3—4 года. Плодовое же дерево от посева семян до вызревания новых плодов хоти бы первого урожая потребует 10—15 лет, а так как трудность ухода за деревьями очень ограничивает их количество для селекции, то практически вся работа селекционера-плодовода, даже в случае прививок сеянцев к взрослым деревьям (для ускорения получения плодов), становится похожей на подвиг энтузиаста, бескорыстно отдающего свои силы и время работе, на плоды которой он не может уверенно рассчитывать даже в случае полного успеха. Поэтому селекционеров-плодоводов всегда было немного, а плодоводы, получившие на протяжении своей жизни ряд новых сортов плодовых деревьев, насчитывались единицами, и их имена сохранились в истории плодоводства.

К таким самоотверженным труженикам-плодоводам принадлежит бельгиец Ван-Монс. Он был любителем-плодоводом, занимался селекцией и кропотливой работой в саду только в часы досуга. Свое любимое занятие — выведение новых сортов плодовых деревьев — он с удивительным терпением и постоянством осуществлял на протяжении всей своей жизни. Как и многие другие передовые люди его времени, Ван-Монс в изучении природы был человеком очень разносторонним и к тому же необычайно работоспособным.

Еще в (молодости, будучи аптекарем, Ван-Монс не отгораживался от мира банками и склянками в своей требовавшей усидчивости профессиональной работе. Трудно представить себе аптекаря, рыскающего по рощам и лесам в поисках за дикорастущими плодовыми деревьями. Но Ван-Монс был энтузиастом-растениеводом, точнее — плодоводом, который умел сочетать практические вопросы своего ремесла с требованиями развивающегося садоводства. Тогдашний аптекарь был поневоле человеком) разносторонним, даже если и не отличался особыми дарованиями. Ведь ему приходилось быть отчасти и врачом, и химиком, и технологом-фармацевтом, не только приготовляющим, но и измышляющим снадобья и лекарства: ему поэтому в какой-то мере надо было быть ботаником, чтобы выискивать, всевозможные травы — «растительное сырье», необходимое для его аптеки.

Интерес к природе у Ван-Монса был сосредоточен на диких плодовых деревьях; он отыскивал среди них экземпляры с наиболее съедобными плодами и пересаживал их в свой сад или сеял на грядках своего плодового питомника семена из найденных в лесу и понравившихся ему плодов — яблок или груш. Выращенные сеянцы он доводил до плодоношения; испытав их пригодность, он либо уничтожал, либо оставлял их в качестве родоначальников новых сортов. Понятно, нельзя было ожидать получения от сеянцев каких-нибудь надежных результатов, так как семена и хорошего плода только изредка дают ценные новые формы, а чаще потомство в разнообразных отклонениях повторяет признаки родителей, мало пригодные для плодового дерева. Чтобы добиться какого-нибудь успеха, надо сеять многие тысячи семян, умело выделять из них, по мере подращивания, наиболее желательные и обещающие давать хорошие плоды.

Ван-Монс действовал больше наугад и на основании личных наблюдений. И, очевидно, накопившийся с годами опыт, а главное, проницательная наблюдательность прирожденного натуралиста, изощренная, не знавшая устали, в конце-концов вознаградили его новыми сортами яблок и груш и сохранили память о нем, как о выдающемся плодоводе конца XVIII в. Результаты своей пятидесятилетней работы по выведению новых сортов плодовых деревьев Ван-Монс описал незадолго до своей смерти в книге, вышедшей из печати в 1835 г.

Подробно рассказывая о своих многолетних опытах, Ван-Монс не дает каких-нибудь определенных, разработанных им и обоснованных хотя бы личными опытами и наблюдениями способов, правил и приемов работы. Он не создал теории, хотя и вывел много хороших сортов яблок и груш.

Сам Ван-Монс считал, что главная причина его успеха в хорошем уходе, которым он обеспечил деревья и их сеянцы.

Влиянием культуры, усиленного питания, хорошего ухода за дикими деревьями объясняли причину успеха Ван-Монса и его читатели-растениеводы.

В своей книге бывший аптекарь, а под старость профессор химии в Лувенском университете (Бельгия), Ван-Монс говорит, что своих диких питомцев он «заставлял жить среди наиболее тонких 1 пород их вида так, чтобы их ветви перекрещивались, затем сеял их семена и давал сеянцам плодоносить».

1 Т. е. культурных сортов. А. М.

Как видим из этой короткой выдержки, Ван-Монс создал в своем саду условия для естественного скрещивания диких форм с культурными и из полученных гибридных семян выращивал сеянцы и, подвергая их многократному отбору, сумел получить в отдельных случаях до девяти поколений, каждый раз последовательно отобранных из множества сеянцев.

Так ощупью, ценой огромного труда всей жизни Ван-Монс стал на путь, полстолетия спустя сознательно выбранный Лютером Бербанком и разработанный Мичуриным и его последователями в теорию перестройки растений.

Томас Эндрью Найт

Одновременно с Ван Монсом новые сорта плодовых деревьев выводили и другие садоводы (например, Пуато, Эсперен), и так как это было делом чрезвычайно трудным, то в 1835 г. «Французское общество садоводства» объявило своеобразный конкурс, назначив 1000 франков тому, кто выведет новый сорт груши. Премия вызвала у многих интерес к посеву семян груши и выращиванию сеянцев, но все их работы были только опытами одиночек-любителей, которые усердно экспериментировали (опытничали) без теории, не имея прочно установленных приемов селекции плодовых деревьев.

У английских садоводов селекционная работа сделала в начале XIX в. большие успехи.

Особенно необходимо отметить деятельность Томаса Найта — основателя и президента «Лондонского общества садоводства», который хорошо понимал необходимость перенести практику селекционной работы на полевые культуры.

Он писал в 1799 г., что ботаники обращают мало внимания на усовершенствование овощей, считают растениеводство делом для них посторонним: «...оттого и получается, что в то время как наибольшее внимание уделяется улучшению любого вида полезных животных, наиболее ценные съедобные растения почти совершенно пренебрегаются. Однако, если принять во внимание размеры выгод, получаемых от растений, которые при том же количестве земли и труда дадут даже небольшое увеличение продуктивности,— этот вопрос покажется имеющим вовсе не столь несущественное значение...»

Этот отзыв Найта нашел отклик в Англии несколько позже, в начале XIX в., когда появились и развили свою деятельность знаменитые селекционеры — Ширеф, Ле-Кутер и Галлета.

Наиболее широко развернулась работа селекционеров во Франции, стране по преимуществу земледельческой. Важнейшими отраслями сельского хозяйства Франции были шелководство, виноградарство, плодоводство, а позднее и сахарное свекловодство. Конец XVIII и начало XIX вв. — время бурного развития сельского хозяйства Франции. К вопросам земледелия стали проявлять огромное внимание не только сельские хозяева, но и представители буржуазной интеллигенции, ученые, писатели. Научные общества ставили и обсуждали на своих собраниях агрономические вопросы, академии объявляли конкурсы на сельскохозяйственные опыты. В провинциальных городах Франции возникали, как грибы после дождя, сельскохозяйственные общества. Страна только оправлялась от нищеты феодализма, и натуральное хозяйство быстро капитализировалось. Хлеб стал товаром и поэтому так интересовал верхушку буржуазии.

В это время начинался расцвет знаменитой садоводственной торговли фирмы Вильморенов.

Из поколения в поколение торговый дом Вильморенов снабжал страну семенами овощей, цветов и злаков. Блестящие торговые успехи фирмы были обеспечены своеобразными особенностями этого торгового предприятия. Фирма Вильморенов была для передовых сельских хозяйств как бы практической академией, где не только торговали хорошими посевами и посадочными материалами, но и разрабатывали прикладные и жизненно необходимые вопросы улучшения культурных растений.

Вильморены имели широкую сеть мелких семеноводческих хозяйств, занятых производством семян для фирмы, а также свои опытные поля и плантации, где разрабатывались практические вопросы семеноводства и селекции. Покупатель — мелкий земельный собственник — мог рассчитывать, покупая посадочный материал, на лучшие и более надежные сорта, на новинки, обещающие повышенные урожаи. Фирма Вильморенов привлекала всех наиболее видных деятелей в области практического семеноводства, селекции, садоводства в качестве консультантов, ученых сотрудников на опытных участках и в семенных испытательных станциях-лабораториях.

Семь поколений семеноводов этой семьи, возглавляя фирму лично, занимались не только торговыми делами, но и научно-производственными вопросами. Некоторые из Вильморенов, как Филипп или знаменитый Луи Вильморен, были фактически организаторами всех передовых селекционеров и специалистов растениеводства, занимаясь репродукцией (размножением) новых сортов, снабжая ими земледельцев, садоводов и огородников.

Понятно, торговая садоводческая фирма не могла иметь на всем протяжении своей 120-летней истории иных целей, кроме наживы. Однако фирма Вильморен-Андре сыграла в прошлом большую и положительную роль в улучшении культивируемых растений Европы.

Вильморены затрагивали и пытались разрешать вопросы выведения новых сортов, выясняли пути введения в культуру диких растений, занимались вопросами акклиматизации чужеземных. Луи Вильморен первый разработал селекцию сахарной свеклы и фактически ввел культуру ее новых сортов на полях Франции.

Какова же была роль ботаников, посвятивших свою жизнь изучению растительных организмов? То, что Найт сказал накануне XIX в. об английских ботаниках, одинаково применимо и к ботаникам Франции да и всей Европы на протяжении первой половины XIX в. Ботаники занимались изучением дикой растительности, культурную же создавали практики-растениеводы.