ПАЛАТИНА ВЕНГЕРСКАЯ АЛЕКСАНДРА ПАВЛОВНА

ПАЛАТИНА ВЕНГЕРСКАЯ АЛЕКСАНДРА ПАВЛОВНА

ВЕЛИКАЯ КНЯЖНА АЛЕКСАНДРА ПАВЛОВНА. Съ современнаго гравированнаго портрета Нейдля.

I

Среди портретовъ особъ царствующаго дома, разв?шанныхъ по ст?намъ Романовской галлереи Зимняго дворца, вниманіе пос?тителей обращаетъ на себя портретъ, сд?ланный въ натуральную величину и изображающій молоденькую и хорошенькую д?вушку. Нарядъ этой д?вушки отличается чрезвычайною простотою. На ней н?тъ ни драгоц?нныхъ камней, ни жемчуга, и только в?нокъ изъ алыхъ розъ лежитъ на ея пепельно-русыхъ волосахъ, завитыхъ въ большія, разсыпавшіяся по голов? кудри. Красивое и св?жее ея личико выражаетъ доброту, а большіе каріе глаза смотрятъ умно, кротко и прив?тливо.

При взгляд? на портретъ этой д?вушки, родившейся въ царской семь?, невольно приходитъ на мысль, что жизнь ея должна была пройти весело и беззаботно и что судьба самымъ рожденіемъ оградила ее отъ житейскихъ тревогъ и горестей. Но какъ ошибочны такія предположенія: портретъ, о которомъ мы говоримъ — портретъ великой княжны Александры Павловны, а страдальческая ея доля едвали можетъ сравниться съ горькою участью т?хъ несчастливицъ, которыя являлись въ Божій міръ, повидимому, безъ взякихъ задатковъ для ихъ будущаго счастья. По вол? судьбы, высокое рожденіе великой княжны, которое, какъ казалось, должно было бы быть залогомъ ея счастія, было, напротивъ, источникомъ горестей, изв?данныхъ ею въ печальной, быстро промелькнувшей жизни…

Императоръ Павелъ Петровичъ отъ перваго брака съ великою княгинею Натальею Алекс?евною, рожденною принцессою Баденъ-Дурлахскою, не им?лъ д?тей, такъ какъ великая княгиня, разр?шившись въ первый разъ отъ бремени мертвымъ ребенкомъ, чрезъ н?сколько дней посл? того скончалась. Отъ втораго брака съ императрицею Маріею ?еодоровною, рожденною принцессою Виртембергскою, у императора Павла была большая семья. Отъ императрицы Маріи ?еодоровны, кром? четырехъ сыновей, онъ им?лъ шесть дочерей, изъ которыхъ старшею была великая княжна Александра Павловна, родившаяся 29-го іюля 1783 года. Младшими ея сестрами были великія княжны: Елена, которая умерла въ самомъ расцв?т? молодости: она родилась въ 1785 году, а скончалась въ 1803 году, будучи въ супружеств? съ насл?днымъ герцогомъ Мекленбургъ-Шверинскимъ; Марія, впосл?дствіи герцогиня Саксенъ-Веймарская, достигшая глубокой старости, она родилась въ 1786 году, а скончалась въ 1859 году; Екатерина, бывшая въ супружеств? въ первомъ брак? съ принцемъ Виртембергскимъ, а во второмъ съ принцемъ Ольденбургскимъ; она родилась въ 1788 году, а скончалась въ 1818 году; Ольга, умершая въ младенчеств? (родилась въ 1792 году, умерла въ 1795 году), и Анна, королева Нидерландская, родившаяся въ 1795 году и скончавшаяся въ преклонныхъ л?тахъ, въ 1867 году.

Вс? дочери императора Павла и императрицы Маріи отличались умомъ и добротою сердца и въ бол?е или мен?е значительной дол? насл?довали зам?чательную красоту ихъ матери. Въ этомъ отношеніи среди ихъ выдавалась особенно великая княжна Елена Павловна, которую бабушка ея, императрица Екатерина, постоянно называла Еленою Прекрасною. Александра же Павловна бол?е вс?хъ своихъ сестеръ походила на старшаго своего брата Александра Павловича, лицо котораго въ ранней молодости отличалось женственною пріятностью.

Не радостно встр?тила бабушка, императрица Екатерина, рожденіе своей первой внучки. Изв?щая объ этомъ изв?стнаго барона Гримма письмомъ изъ Царскаго Села, отъ 16-го августа 1783 года, она писала: «Моя заздравная поминальная книжка на дняхъ умножилась барышнею, которую въ честь ея старшаго брата назвала я Александрою; но, сказать по правд?, я несравненно бол?е предпочитаю мальчиковъ, ч?мъ д?вочекъ». Въ другомъ письм? къ Гримму, она зам?чаетъ о той неблагопріятрой пор?, когда явилась на св?тъ великая княжна Александра, называя этотъ годъ роковымъ для себя годомъ, такъ какъ сама она была больна и безпокоилась о близкихъ ей людяхъ: о Потемкин?, который лежалъ при смерти, и о Ланскомъ, который чуть не сломалъ себ? шеи при паденіи съ лошади и былъ нездоровъ шесть нед?ль. «Вотъ подъ какими неблагопріятными предзнаменованіями родилась Александра Павловна», съ горечью зам?чаетъ императрица, передавъ Гримму о своей бол?зни и объ испытываемыхъ ею безпокойствахъ за другихъ.

Не понравилась Екатерин? и наружность новорожденной.

Отъ 27-го сентября 1783 года она писала Гримму: «Александра Павловна существо очень некрасивое, особенно въ сравненіи съ братьями». Но императрица ошибалась, и малютка могла бы зам?тить ей: «Погоди, бабушка, когда я выросту — буду прехорошенькой: ты сама скажешь это», что д?йствительно впосл?дствіи и говорила императрица.

Иной отзывъ сд?лала Екатерина о другой, родившейся посл? Александры внучк?: «Малютка эта чрезвычайной красоты, и вотъ почему я назвала ее Еленой», т. е. въ честь троянской красавицы Елены Прекрасной». Императрица весьма ц?нила красоту, и этимъ объясняется предпочтеніе, оказываемое ею постоянно младшей внучк?. Императрица насм?халась надъ старшей, зам?чая, что двухм?сячная Елена гораздо умн?е и жив?е, нежели двухл?тняя Александра. Не находила императрица красивой и третью свою внучку Марію, родившуюся 3-го февраля 1786 года. Безъ удовольствья встр?тила она появленіе на св?тъ и четвертой внучки, родившейся 10-го мая 1788 года. Сообщая объ этомъ Гримму мелькомъ, она не безъ насм?шки добавляла: «Великая княгиня, слава Богу, разр?шилась отъ бремени четвертой дочерью, отъ чего она въ отчаяніи и я, чтобъ ут?шить ее, дала новорожденной мое имя».

Не порадовала Екатерину и пятая ея внучка, родившаяся 11-го мая 1792 года. «Великая княгиня — писала она — угостила насъ (nous а r?gal?) пятой дочерью, у которой плечи почти также широки, какъ у меня. Такъ какъ великая княгиня мучилась родами два дня и дв? ночи и родила 11-го іюля, въ день праздника св. Ольги, которая была крещена въ Константинопол? въ 956 году, то я сказала: «Ну, пусть будетъ у насъ однимъ праздникомъ меньше, пусть ея рожденіе и имянины придутся на одинъ день, и такимъ образомъ явилась Ольга». На поздравленіе же Храповицкаго, по случаю рожденія Ольги Павловны, императрица отв?чала: «Много д?вокъ, вс?хъ замужъ не выдадутъ». Родившеюся 6-го января 1795 года великою княжною Анною Павловною бабушка тоже не восхищалась и по поводу первой годовщины ея рожденія писала Гримму: «Анна до сихъ поръ столько упряма, сколько толста; вообще три посл?днія не стоятъ пяти первыхъ». Изъ этого видно, что хотя Екатерина и не была рада внучкамъ, но что все же оказывала между ними н?которое предпочтеніе Александр? и даже стала любить ее особенно, по м?р? того какъ она подростала.

Великая княжна Александра Павловна съ самаго д?тства об?щала быть умной и способной д?вушкой. Намъ неизв?стно какъ велось первоначальное ея воспитаніе. До насъ не дошли на счетъ этого т? любопытныя инструкціи, какія составляла императрица Екатерина II относительно воспитанія своихъ старшихъ внуковъ Александра и Константина. Очень легко можетъ быть, что такихъ инструкцій для великихъ книженъ даже вовсе не составлялось, такъ какъ въ ту пору женское воспитаніе не было еще предметомъ такихъ заботъ, какія были направлены на воспитаніе мужскаго покол?нія.

Воспитательницею великой княжны была госпожа Виламова, и, по всей в?роятности, воспитаніе д?вушки велось по общепринятой у насъ въ этомъ случа? французской систем?. Относительно младенческихъ л?тъ Александры сохранились только немногія отрывочныя св?д?нія. Такъ, въ 1787 году императрица Екатерина, во время своего путешествія по Россіи, переписываласъ съ крошечною своей внучкою и переписка эта, разум?ется, была только выраженіемъ н?жности со стороны бабушки. Въ письмахъ своихъ государыня, называя свою внучку «Александрой Павловной», писала, что она, бабушка, любитъ и помнитъ ее и что бабушк? пріятно слышать, что внучка ея умница и хорошо учится. Съ своей стороны великая княгиня, Марья ?еодоровна, 1-го апр?ля того же года, писала Екатерин?, что Александра Павловна продолжаетъ быть прилежной, д?лаетъ зам?тные усп?хи и начинаетъ переводить съ н?мецкаго.

На четвертомъ году отъ рожденія въ малютк?, великой княжн?, появилась страсть къ рисованію, и въ январ? 1786 года великая княгиня Марія ?еодоровна сообщила императриц?, путешествовавшей, какъ мы сказали, въ то время по Россіи, что Александра Павловна начала учиться рисовать и что, какъ кажется, она им?етъ къ этому искусству большія способности.

Впосл?дствіи музыка и п?ніе вошли также въ число т?хъ предметовъ, которымъ обучалась подроставшая великая княжна, и она въ этихъ искусствахъ обнаружила зам?чательныя способности.

Вотъ въ какихъ словахъ отзывалась императрица объ Александр? Павловн? въ письм? своемъ къ Гримму отъ 18-го сентября 1790 года. Посылая къ нему дв? гравюры, на которыхъ были представлены ея внуки и внучки, она писала, что первый портретъ изображаетъ великую княжну Александру, которая до шести л?тъ не была вовсе хорошенькой, но посл? того, въ продолженіе полутора года, чрезвычайно похорош?ла. Она, по словамъ бабушки, сд?лалась не только миловидной, но и выросла и сложилась такъ, что кажется старше своихъ л?тъ. «Она, продолжала императрица, говоритъ на четырехъ языкахъ, хорошо пишетъ и рисуетъ, играетъ на клавесин?, поетъ, танцуетъ, понимаетъ все очень легко и обнаруживаетъ въ характер? чрезвычайную кротость. Я сд?лалась предметомъ ея страсти и чтобъ мн? нравиться и обратить на себя мое вниманіе, она, кажется, готова кинуться въ огонь».

Сравнивая Александру съ бывшими уже въ 1790 году ея сестрами, императрица отдавала въ отношеніи наружности первенство Елен?, зам?чая что она красавица въ полномъ смысл? слова, что черты лица ея необыкновенно правильны, что она стройна, проворна и легка — короче, — воплощенная грація. Она была чрезвычайно жива и в?трена, им?ла доброе сердце, и за веселость ее любили бол?е ч?мъ вс?хъ ея сестеръ.

Маріи Павловн?, по мн?нію бабушки, сл?довало бы родиться мальчикомъ: оспа обезобралила ее, черты лица сд?лались грубы. «Она — настоящій драгунъ, зам?чаетъ Екатерина: ничего не боится, вс? ея склонности и игры напоминаютъ мальчика, и я не знаю, что изъ нея выйдетъ, самая любимая ея поза — подпереться руками въ бока и такъ прогуливаться».

О младшей въ ту пору внучк?, Екатерин?, императрица сообщаетъ, что она толстый и большой ребенокъ съ хорошенькими глазками, любитъ сид?ть въ углу; окруживъ себя игрушками, бормочетъ ц?лый день, но не скажетъ ни одного слова, которое заслуживало бы вниманія.

Подроставшая великая княжна не чуждалась даже и литературной д?ятельности и при томъ, — что весьма зам?чательно — даже печатной. Такъ, въ изданномъ въ 1796 году Мартыновымъ сборник? подъ названіемъ «Музы» были пом?щены два ея перевода: одинъ въ іюльской книжк? (стр. 24–25), безъ подписи, и другой въ сентябрьской (стр. 187–188), подписанный буквой А.

Первый изъ этихъ переводовъ былъ озаглавленъ: «Бодрость и благод?яніе одного крестьянина». Разсказу объ этомъ предшествуютъ зам?чанія, что «великодушіе не въ одномъ высокомъ рожденіи обитаетъ» и что «благородныя чувствованія находятся нер?дко въ самомъ низкомъ состояніи». Разсказъ же заключается въ томъ, что одинъ крестьянинъ, во время пожара, оставилъ все свое имущество на жертву пламени, чтобъ вынести больного сос?да, который не могъ встать, и спасъ его жизнь съ опасностью собственной. Къ этому разсказу прибавлено сл?дующее прим?чаніе издателя: «Какъ лестно было бы для меня объявить имя особы, трудившейся въ перевод? сей піесы?.. Но скромность, когда ее требуютъ, должна быть священнымъ для меня закономъ».

Другой переводъ великой княжны озаглавленъ: «Долгъ челов?чества», Въ немъ разсказывается, какъ прі?хавшему въ Лондонъ молодому художнику ремесленникъ уступилъ «половину своего дома». Когда же художникъ захворалъ, то ремесленникъ, чтобъ помочь ему, началъ вставать ран?е и ложиться позже, постоянно заботясь о немъ. Художникъ выздоров?лъ и, получивъ «нарочитую» сумму, пожелалъ заплатить долгъ ремесленнику, но посл?дній отказался, сказавъ своему постояльцу. «Долгомъ симъ вы обязаны первому честному челов?ку, коего вы обрящете въ несчастій». Къ этому разсказу сд?лана сл?дующая, отм?ченная буквою «А", приписка: «похвально подражать сему ремесленнику».

Великія княжны Александра и Елена занимались также художествами. Когда 2-го іюля 1786 года он? прислали въ академію художествъ свои труды, то издатель «Музъ», спросивъ въ стихахъ, обращенныхъ къ царевнамъ, «что лестны ихъ судьбины», продолжалъ:

Но н?тъ, не мягко вамъ на пух?,

Не сладки вамъ струи Невы,

Все какъ-то н?тъ веселья въ дух?,

Коль вы нич?мъ не заняты.

Изъ дальн?йшихъ строфъ этого стихотворенія видно, что великія княжны рисовали и л?пили изъ воску. Способность къ этимъ искусствамъ он? насл?довали отъ своей матери.

Танцы великихъ княженъ были тоже предметомъ тогдашнихъ стиховъ. Такъ, Державинъ, 26-го декабря 1795 года, напечаталъ въ «Музахъ»: «На случай русской пляски ихъ императорскихъ высочествъ великихъ княженъ Александры и Елены Павловны», стихотвореніе, начинавшееся:

По сл?дамъ Анакреона я хот?лъ восп?ть Харптъ.

Дал?е Державинъ разсказываетъ, что къ нему явился Фебъ и спросилъ его — зр?лъ ли онъ Харитъ?

Словомъ зр?лъ ли ты картины.

Непостижныя уму?

Вид?лъ внукъ Екатерины,

Я отв?тствовалъ ему.

Богъ Парнаса усм?хнулся,

Давъ мн? лиру, отлет?лъ,

Я струнамъ ея коснулся

И младыхъ Харитъ восп?лъ.

Не усп?ла еще Александра Павловна перейти за пред?лы самаго н?жпаго д?тскаго возраста, какъ уже сд?лалась предметомъ политическихъ разсчетовъ со стороны своей бабушки.

Начавшаяся съ 1789 года французская революція принимала все бол?е и бол?е грозные разм?ры. Не безъ боязни смотр?ла состар?вшаяся Екатерина на т? ужасныя посл?дствія, которыми угрожала монархіямъ поднявшаяся во Франціи буря. Въ виду приближавшейся опасности, императрица старалась сблизиться съ европейскими государями, и попытку такого сближенія начала она сношеніями съ шведскимъ королемъ Густавомъ III. Не смотря на заключеніе съ Швеціей), 14-го августа 1790 года, верельскаго мира, между Екатериною II и Густавомъ III не существовало дружелюбныхъ отношеній, но вдругъ отношенія эти перем?нились въ виду т?хъ обстоятельствъ и т?хъ соображеній, о которыхъ упомянуто выше. Для противод?йствія усп?хамъ французской революціи императрица посп?шила заключить съ королемъ, въ город? Дронтингольм?, дружественный трактатъ, по которому Густаву III со стороны петербургскаго кабинета была назначена значительная денежная помощь, съ т?мъ, чтобы выданныя ему русскія деньги были употреблены для военныхъ д?йствій противъ революціонной Франціи.

Король съ полною готовностью приступилъ къ этому договору, но не усп?лъ ничего сд?лать, такъ какъ неожиданная смерть разрушила его планы.

II

Съ изв?стіемъ о трагической кончин? Густава Ш, смертельно раненаго Анкерстремомъ въ стокгольмской оперной зал? во время маскарада, и о вступленіи на престолъ его преемника Густава IV прі?халъ въ Петербургъ генералъ графъ Клингспорръ. Бес?дуя на един? съ императрицей, онъ сообщилъ ей, между прочимъ, что покойный король им?лъ нам?реніе породниться съ русскимъ императорскимъ домомъ, женивъ своего единственнаго сына на одной изъ внучекъ Екатерины.

Встр?чаются, впрочемъ, изв?стія, по которымъ первая мысль о брак? великой княжны Александры Павловны съ насл?дникомъ шведскаго престола принадлежала непосредственно самой Екатерин? съ добавленіемъ, что будто бы такой предполагаемый бракъ былъ однимъ изъ секретныхъ условій верельскаго мира. Съ своей стороны императрица въ одномъ изъ писемъ къ Гримму зам?чала, что бракъ Густава IV съ одною изъ русскихъ великихъ книженъ долженъ былъ состояться согласно желанію самого Густава III. Какъ бы то, впрочемъ, ни было, но переговоры о немъ начались, и Екатерина не только весьма благосклонно отв?чала на завленіе Клингспорра, но и твердо р?шилась осуществить предположеніе Густава III. Помимо вопроса о союз? съ Швеціей) противъ Франціи, Екатерина им?ла въ виду, что посредствомъ родственной связи она, при молодости Густава IV, утвердитъ свое вліяніе въ Швеціи.

Съ своей стороны дядя Густава IV, Карлъ герцогъ Зюндерманландскій, назначенный регентомъ государства до совершеннол?тія короля, узнавъ отъ Клингспорра о готовности Екатерины породниться съ королевско-шведскимъ домомъ, вид?лъ въ предполагаемомъ родственномъ союз? между двумя влад?тельными домами выгоды для Швеціи, почему и принялся съ жаромъ за сватовство своего племянника. Прежде однако оффиціальнаго приступа къ этому д?лу регентъ отправилъ въ Петербургъ барона Вителя, крещенаго еврея, челов?ка чрезвычайно ловкаго и расторопнаго. Вителю не было дано никакого дипломатическаго званія, а только поручено было повести частнымъ образомъ, и при томъ секретно, предположенное сватовство. Императрица, однако, отказалась вступить въ какіе либо прямые переговоры съ Вителемъ, почему и поручила князю Зубову объясниться съ нимъ, приказавъ заявить, что ея величество съ удовольствіемъ приметъ оффиціальное предложеніе о брак?, сд?ланное ей непосредственно самимъ регентомъ.

Пока д?ло остановилось на этомъ.

Въ октябр? 1793 года, по случаю бракосочетанія великаго князя Александра Павловича, прибылъ изъ Стокгольма въ Петербургъ съ поздравленіемъ отъ регента графъ Стенбокъ, и онъ оффиціально началъ переговоры о брак? короля съ старшею изъ великихъ княженъ.

Екатерина была чрезвычайно довольна этимъ, и Александру Павловну стали учить шведскому языку а императрица начала подготовлять ее къ мысли, что она будетъ женою Густава IV и королевой шведскою. Десятил?тней д?вочк? принялись выхвалять ея жениха, влюблять ее въ него и показывать безпрестанно портретъ Густава. Подъ вліяніемъ всего этого она заочно полюбила его. Однажды императрица раскрыла при ней портфель съ портретами тогдашнихъ жениховъ-принцевъ и, шутя, сказала внучк?, чтобъ она выбрала себ? одного изъ нихъ. На щекахъ д?вочки вспыхнулъ румянецъ, и она показала на портретъ Густава.

Императриц? понравился этотъ выборъ: она вид?ла, что подготовка ею Александры достигла своей ц?ли, и когда, во время пребыванія въ Петербург? Стенбока, д?ло о брак? великой княжны н?сколько наладилось, то императрица, желая ускорить этотъ бракъ, отправила посломъ въ Швецію графа Серг?я Петровича Румянцева. Но нам?реніямъ императрицы на этотъ разъ не суждено было сбыться, такъ какъ между ею и регентомъ возникло неудовольствіе, и регентъ не питалъ уже къ предполагаемому браку своего племянника того сочувствія, какое онъ выражалъ прежде. Неудовольствіе же это произошло по сл?дующей причин?.

III

Усерднымъ сторонникомъ Россіи въ Швеціи былъ въ ту пору генералъ Армфельдъ, пользовавшійся большимъ вліяніемъ на короля Густава III, а потомъ и на его сына. Румянцевъ, для осуществленія возложеннаго на него порученія, вошелъ въ самыя близкія сношенія съ Армфельдомъ. Между т?мъ регентъ открылъ составленный въ Стокгольм? заговоръ, который клонился къ тому, чтобъ, уничтоживъ въ Швеціи королевскую власть, ввести республиканское правленіе по образцу С?веро-Американскихъ штатовъ. Участникомъ въ этомъ заговор? оказался и Армфельдъ. Всл?дствіе этого, онъ со многими изъ своихъ приверженцевъ принужденъ былъ б?жать изъ Швеціи. Надъ нимъ былъ учрежденъ заочный судъ, который и приговорилъ его къ смертной казни съ т?мъ, чтобы им?ніе его было конфисковано. Въ исполненіе такого приговора на одной изъ стокгольмскихъ площадей былъ поставленъ позорный столбъ, на которомъ выв?сили объявленіе о состоявшемся надъ Армфельдомъ судебномъ приговор?. Спустя н?которое время посл? этого, Армфельдъ появился въ Россіи. Тщетно регентъ настаивалъ на выдач? Армфелъда; императрица не только не желала исполнить это требованіе, но даже оказывала Армфельду знаки особаго своего вниманія.

Регентъ былъ крайне раздосадованъ такимъ недружелюбнымъ образомъ д?йствій со стороны Екатерины и въ отместку ей р?шился разстроить столь желаемый ею бракъ.

Вообще же первоначальный ходъ д?ла о сватовств? всего лучше вид?нъ изъ письма зав?дывавшаго иностранными д?лами графа Моркова, который, 17 апр?ля 1794 года, писалъ Румянцеву въ Стокгольмъ сл?дующее: «Что касается брака, то вотъ исторія этого д?ла отъ начала до настоящей минуты. О немъ идетъ р?чь со времени посылки Клингспорра, прі?зжавшаго сюда съ изв?щеніемъ о вступленіи на престолъ молодаго короля. Онъ закинулъ объ этомъ н?сколько словъ. Графъ Стакельбергъ получилъ приказаніе разработывать эту мысль, онъ постарался возбудить къ тому желаніе въ молодомъ корол? чрезъ окружающихъ его. Графъ Стакельбергъ писалъ, что онъ вполн? усп?лъ въ этомъ. Регентъ въ своихъ письмахъ говорилъ объ этомъ обиняками, но со времени прибытія графа Стакельберга д?ло приняло характеръ формальныхъ переговоровъ. Регентъ писалъ въ ясныхъ выраженіяхъ. Зат?мъ отъ регента получено было новое письмо, въ которомъ онъ говорилъ о своемъ желаніи, чтобы этотъ брачный проектъ сталъ поскор?е гласнымъ для того, чтобы заставить молчать т?хъ, которые стараются распускать слухъ, будто бы между обоими государствами готовится совершенный разрывъ. Регентъ смягчалъ императрицу приманкою этого брака. Д?йствительно, она не видитъ въ немъ ничего столь привлекательнаго для своей внучки, чтобы могла пожертвовать для достиженія этой ц?ли иными соображеніями, каковы возбуждаемыя иностранными д?лами, стоящими теперь на очереди».

Чтобъ положить конецъ сватовству короля къ великой княжн? Александр? Павловн?, регентъ началъ устроивать его бракъ съ одной изъ принцесъ мекленбургскаго дома. Сватовство это кончилось заочнымъ обрученіемъ Густава съ принцессой, о чемъ и были изв?щены вс? европейскіе дворы, а графу Шверину регентъ приказалъ отравиться въ Петербургъ, чтобъ сообщить императриц? о предстоящемъ брак? Густава IV. Недовольная этимъ императрица приказала выборгскому губернатору не пропускать дал?е графа Шверина и предложить ему возвратиться въ Стокгольмъ. Выраженіе неудовольствія государыни, если в?рить изданной въ 1820 году въ Париж? книг? подъ заглавіемъ: «Les Cours du Nord», не ограничилось этою оскорбительною для регента м?рою, такъ какъ она приказала разослать дипломатическую ноту, изумившую всю Европу. Въ этой нот? регентъ шведскаго королевства не только обвинялся въ сношеніяхъ съ убійцами французскаго короля Людовика XVI, но и въ томъ, что принималъ участіе въ убійств? своего брата, Густава III.

Если д?йствительно была разослана такая нота, то обвиненіе, выставленное въ ней противъ регента, могло основываться на той молв?, будто бы ему об?щали субсидію изъ Франціи отъ комитета общественной безопасности.

По поводу затрудненій со стороны регента къ заключенію предполагаемаго брака, Екатерина отъ 10-го апр?ля 1795 года, писала Гримму, что покойный король Густавъ III хот?лъ женить своего насл?дника на одной изъ старшихъ ея внучекъ, и издалъ н?сколько законовъ съ ц?лью облегчить предполагаемый бракъ, а также предрасположилъ къ этому сына, который только о томъ и думалъ. «Нев?ста, продолжала Екатерина, могла бы спокойно ожидать совершеннол?тія жениха, потому что ей было только одиннадцать л?тъ, и ут?шиться, если бракъ съ нимъ не состоялся, потому что тотъ будетъ въ убытк?, кто не женится на ней. Скажу см?ло, что трудно найти равную ей по красот?, талантамъ и любезности, не говоря уже о приданомъ, которое одно могло-бы быть для б?дной Швеціи предметомъ немаловажнымъ, сверхъ того и миръ утвердился бы на многіе годы. Но челов?къ предполагаетъ, а Богъ располагаетъ, да и нельзя расположить къ себ? выходками и оскорбленіями — добавляетъ императрица, намекая на поступки регента и шведскаго посланника въ Петербург? барона Стединга — да и еще есть условіе: чтобъ женихъ-король понравился нев?ст?».

Окончательное же разстройство брака регентомъ чрезвыайно раздражило императрицу, и письмо ея къ Гримму, отъ 4-го октября 1795 года, лучше всего выражаетъ то настроеніе духа, въ какомъ, по этому случаю находилась императрица. Она писала: «Поздравляю васъ съ т?мъ, что 1-го ноября будетъ объявленъ бракъ молодаго шведскаго короля съ чрезвычайно-некрасивой и горбатой дочерью вашего друга — герцогини Мекленбургской. Говорятъ, впрочемъ, что, не смотря на ея некрасивость и горбъ, она мила. Если бы регентъ-якобинецъ — пишетъ дал?е разсерженная Екатерина — былъ частное лицо, то я отколотила бы его палкою за то, что онъ не сдержалъ своего слова, не снесясь со мною по настоящему д?лу. Не только графъ Стенбокъ говорилъ отъ имени регента и короля-ребенка и не одной мн?, но и каждому, кто хот?лъ слушать, что онъ былъ посланъ сюда для того, чтобъ, согласно вол? покойнаго короля, устроить бракъ молодаго государя съ Александрою. Посланникъ Стедингъ въ продолженіе многихъ л?тъ разсказывалъ то же самое. Различіе религій не должно было препятствовать этому д?лу, спасительному для обоимъ государствъ.

«Пусть регентъ ненавидитъ меня, пусть онъ выискиваетъ случая и обмануть — въ добрый часъ! Но зач?мъ онъ женитъ своего питомца на кривобокой дурняшк?? Ч?мъ король заслужилъ такое жестокое наказаніе, тогда какъ онъ думалъ жениться на нев?ст?, о красот? которой вс? говорятъ въ одинъ голосъ».

Продолжая это письмо, императрица поручаетъ Гримму собрать св?д?нія о вс?хъ младшихъ сыновьяхъ германскихъ влад?телей, чтобъ она могла им?ть полный ихъ списокъ и выбрать изъ нихъ жениховъ, сколько ей будетъ нужно для ея нев?стъ, а зат?мъ окончательные выборы должны были произвести сами нев?сты, причемъ, по мн?нію Екатерины, каждая изъ нихъ составитъ счастье своего мужа. Приэтомъ императрица, указывая прежде всего на младшихъ принцевъ готскаго и кетенскаго, внушаетъ Гримму, чтобъ онъ содержалъ въ тайн? данное ему порученіе, добавляя, что ей нужно не царствующихъ, а такихъ, у которыхъ были бы только плащъ да шпага.

Екатерина была чрезвычайно оскорблена т?мъ, что ея внучк?, русской великой княжн?, была предпочтена какая-то неизв?стная н?мецкая принцесса. Посланному, въ іюн? 1796 года, изъ Стокгольма въ Петербургъ съ изв?щеніемъ о помолвк? короля съ принцессою мекленбургскою графу Шверину, императрица, какъ мы уже сказали, готовила самую недружелюбную встр?чу. Графъ было уже приближался къ Петербургу, когда получилъ ув?домленіе, что императрица не желаетъ принять его, и, всл?дствіе этого, долженъ былъ возвратиться назадъ. Съ своей стороны, Екатерина отправила въ Мекленбургъ своихъ агентовъ, которые должны были повести д?ло такъ, чтобы принцесса формально отказалась отъ вступленія въ бракъ съ Густавомъ IV. Въ то же время въ Петербург? стали готовиться къ войн? со Швеціею. Но вскор? обстоятельства н?сколько изм?нились: до императрицы дошла в?сть, что король, ссылаясь на нездоровье, проситъ регента отсрочить бракъ до его совершеннол?тія. Такъ какъ нельзя было разсчитывать вполн? на усп?хъ отъ такой перем?ны, то императрица стала заботиться о томъ, чтобъ пріискать своей внучк? жениха и помимо Густава IV. Поручая это д?ло Гримму, она, посл? брака великихъ князей Александра и Константина, писала ему сл?дующее: «Теперь мн? женить некого, но у меня остается пять д?вицъ, изъ которыхъ младшей только годъ, а старшая уже нев?ста. Она и сл?дующая за нею ея сестра прекрасны какъ день, и все соотв?тствуетъ въ нихъ ихъ красот?: об? он?, по отзывамъ вс?хъ, восхитительны. Имъ нужно искать жениховъ съ фонаремъ въ рук?. Непригожіе и глупые будутъ исключены изъ числа жениховъ, но б?дность не будетъ считаться порокомъ. Внутреннія ихъ качества должны соотв?тствовать наружнымъ. Если вы найдете что-либо подходящее на рынк?, изв?стите меня о такой покупк?, но она должна получить одобреніе шотландскаго пэра, потому что отзывъ вашъ будетъ подозрителенъ, такъ какъ вы отъ рожденія заражены любовью къ н?мецкимъ высочествамъ».

Между т?мъ въ самой Швеціи образовалась значительная партія, преимущественно изъ придворныхъ, недовольная регентомъ и сочувствовавшая Россіи. Сторонники этой партіи распускали слухъ, что король заочно, по однимъ только письмамъ и портрету, страстно влюбился въ великую княжну Александру Павловну; что препятствіемъ къ браку этой молодой и прекрасной четы служитъ регентъ, который торопится женитьбою короля на принцесс? мекленбургской, предвидя, что Густавъ, сд?лавшись самостоятельнымъ по достиженіи совершеннол?тія, изберетъ себ? въ супруги великую княжну, съ бабушкою которой регентъ былъ не въ ладахъ. Екатерина, узнавъ о д?йствіяхъ въ пользу Россіи упомянутой партіи, отправила въ Стокгольмъ барона Будберга, только что вернувшагося изъ Германіи, откуда онъ привезъ въ Петербургъ трехъ принцессъ саксенъ-кобургскихъ, изъ которыхъ великій князь Константинъ Павловичъ долженъ былъ выбрать себ? нев?сту. Усп?хъ Будберга по части сватовства надоумилъ императрицу — поручить ему завести переговоры о брак? Густава IV съ Александрой Павловной. При Будберг? находился очень ловкій господинъ, по фамиліи Крестинъ, родомъ французъ. Онъ съум?лъ подд?латься къ регенту, ув?ряя, что императрица чрезвычайно любитъ и уважаетъ герцога и что если она выказала ему свой гн?въ, то это произошло единственно отъ того простительнаго раздраженія, которое овлад?ло ею, когда она увид?ла, до какой степени внучка ея была огорчена, узнавъ о невозможности выйдти замужъ за Густава IV. Въ заключеніе Крестинъ просилъ регента только объ одномъ — отложить бракъ короля до его совершеннол?тія, предоставивъ ему самому полную свободу избрать подругу жизни.

Герцогъ согласился исполнить посл?днее предложеніе въ виду того, что отказъ въ настоящемъ случа? можетъ вызвать вооруженное столкновеніе Россіи съ Швеціею и кром? того побудитъ русскій дворъ поддерживать въ Швеціи т? безпокойства, которыя слишкомъ тревожили его. Въ то же время регента не покидала мысль о той опасности, какая должна грозитъ Швеціи, если посредствомъ брака Густава IV съ русскою великою княжною еще бол?е усилится тамъ вліяніе императрицы. Регенту казалось, что тогда королевство шведское будетъ въ сущности нич?мъ инымъ, какъ только русскою провинціею. Сообразивъ все это обстоятельно, герцогъ поднялся на хитрость и сталъ, повидимому, склоняться на предложеніе Крестина. Будбергъ посп?шилъ послать объ этомъ депешу императриц?, а Крестинъ письмо госпож? Гюсъ, актрис? французскаго театра въ Петербург?, бывшей въ самыхъ близкихъ сношеніяхъ съ графомъ Морковымъ, за в?дывавшимъ иностранными д?лами и усердно хлопотавшимъ о брак? короля съ великою княжною. Между Стокгольмомъ и Петербургомъ завязалась теперь самая д?ятельная и чрезвычайно дружеская переписка, исходомъ которой было изъявленное регентомъ согласіе на то, чтобы король принялъ приглашеніе императрицы прі?хать къ ней въ гости въ Петербургъ. Приэтомъ регентъ заявилъ, что онъ самъ будетъ сопровождать его величество при предстоящей по?здк?.

Въ половин? августа регентъ и король, въ сопровожденіи многочисленной и блестящей свиты, отправились въ Петербургъ. Они ?хали туда какъ будто бы инкогнито, такъ какъ регентъ явился въ Петербургъ подъ именемъ графа Ваза, а король — графа Гага, принявъ эту фамилію отъ названія одного изъ загородныхъ королевскихъ замковъ.

IV

Отправившемуся въ Петербургъ королю-жениху шелъ восемнадцатый годъ. Онъ родился 2-го ноября 1778 года. О рожденіи его ходили странные слухи, подтверждавшіеся особыми обстоятельствами супружеской жизни его отца, короля Густава III, который былъ съ 1766 года женатъ на сестр? датскаго короля Христіана VII. Разсказы эти перешли въ печать и заключаются въ сл?дующемъ.

Густавъ III и братъ его Карлъ XIII не им?ли возможности доставить насл?дниковъ шведской корон?, и, кром? того, первый изъ нихъ жилъ съ своею супругою не въ ладахъ. По возвращеніи въ 1777 году изъ Петербурга, куда Густавъ III ?здилъ въ гости къ императриц? Екатерин?, онъ примирился съ королевою. Примиреніе это сопровождалось большими празднествами, а въ сл?дующемъ году разнеслась молва о беременности королевы. Въ октябр? м?сяц? этого года, король созвалъ въ Стокгольмъ государственные чины съ тою ц?лью, чтобы когда, во время ихъ собранія, родится насл?дникъ престола, они явились въ качеств? воспріемника отъ купели новорожденнаго принца. Ожиданія короля сбылись, такъ какъ 2-го ноября пушечные выстр?лы возв?стили жителямъ Стокгольма, что королева разр?шилась отъ бремени сыномъ, насл?дникомъ престола, которому при крещеніи дали имя Густава-Адольфа.

Вскор?, однако, разнеслась молва, что новорожденный младенецъ не сынъ короля, и появленіе его на св?тъ стали объяснять такимъ образомъ. Говорили, что Густавъ III, не пользуясь правами супруга, уговорилъ королеву сблизиться съ самымъ искреннимъ его другомъ, красавцемъ барономъ Мункомъ. Но королева, воспитанная въ правилахъ строгой нравственности, не р?шилась на это. Король продолжалъ уб?ждать ее, настаивая на интересахъ государства и королевской фамиліи, требовавшихъ появленія на св?тъ насл?дника престола. Наконецъ, молодая королева согласилась съ т?мъ только условіемъ, чтобъ бракъ ея съ королемъ былъ расторгнутъ и чтобы посл? этого она сд?лалась законной супругой барона Мунка. Густавъ III принялъ предложеніе королевы, и сохранилось изв?стіе, что въ тотъ день, когда онъ праздновалъ свое примиреніе съ королевою, былъ совершенъ бракъ ея съ барономъ Мункомъ, посл? чего въ обычный срокъ родился насл?дникъ шведской короны. Въ память этого событія король заказалъ статуи двухъ изв?стныхъ въ древности друзей Кастора и Поллукса, изъ которыхъ одному ваятель долженъ былъ придать черты короля Густава III, а другому черты барона Мунка.

Разсказъ объ обстоятельствахъ рожденія короля подтверждается письмомъ Екатерины къ Гримму, отъ 5-го апр?ля 1795 года. Сообщая, что Армфельду было изв?стно о томъ, что умирающій Густавъ III поручилъ Екатерин? своего сына, она добавляетъ: что Армфельдъ зналъ также и о томъ, что Екатерина еще и прежде принимала сторону этого ребенка противъ вс?хъ враговъ и говорила покойному королю и вс?мъ, кто только хот?лъ слушать, что если отецъ признаётъ ребенка за своего сына, то никто ужъ не им?етъ права оспаривать этого, т?мъ бол?е, что король им?етъ бол?е власти, ч?мъ всякій другой отецъ.

Густавъ III чрезвычайно заботился о сын? бывшей своей супруги, и старался на каждомъ шагу окружать его королевскою пышностію. За ребенкомъ былъ самый тщательный уходъ. Р?дко вывозили его изъ дворца на прогулку, да и то въ сопровожденіи отряда легкой кавалеріи. Особенное вниманіе было обращено на физическое воспитаніе маленькаго принца, и для того, чтобы закалить здоровье ребенка, его каждый день опускали въ самую холодную воду и держали въ ней до т?хъ поръ, пока т?ло его д?лалось совершенно синимъ. Едва лишь сталъ подростать Густавъ-Адольфъ, какъ король началъ возить его съ собою по вс?мъ областямъ Швеціи, гд? малютк? воздавали королевскія почести.

Воспитателемъ Густава IV былъ сперва баронъ Спарре, пожалованный, при полученіи такого важнаго назначенія, сенаторомъ; но баронъ не отличался способностями по педагогической части, а между т?мъ стремился къ тому, чтобы безусловно распоряжаться и воспитаніемъ и личностію вв?реннаго его попеченіямъ ребенка. Всл?дствіе этого между королемъ Густавомъ III и барономъ Спарре происходили безпрестанныя столкновенія, окончившіяся т?мъ, что Спарре былъ, въ 1788 году, зам?ненъ графомъ Гилленштольпе, помощникомъ котораго былъ назначенъ графъ Вонде. Зат?мъ воспитатели подроставшаго принца м?нялись довольно часто, и посл?днимъ былъ баронъ Армфельдъ. Вс? они чрезвычайно ошибочно вели нравственное развитіе мальчика, неустанно внушая ему, что онъ призванъ провид?ніемъ властвовать надъ народомъ, который безусловно долженъ повиноваться его вол?. Въ то же время духовные наставники королевича вселяли въ него религіозный фанатизмъ лютеранскаго склада, указывая ему на превосходство лютеранской церкви надъ вс?ми христіанскими в?роиспов?даніями. Они погружали его въ лютеранскій мистицизмъ, занимаясь съ нимъ толкованіями пророчествъ и апокалипсиса. Особенную ненависть внушали ему наставники къ греческой церкви и, подъ вліяніемъ ихъ толковъ, Густавъ смотр?лъ на нее не только какъ на церковь, соотв?тствующую мен?е ч?мъ католическая основамъ христіанскаго ученія, но почти какъ на какую-то представительницу языческой религіи. Наставники принца, между прочимъ, научили его смотр?ть на французскій народъ, не покорявшійся передъ королевскою властію, какъ на зв?ря-чудовище, предреченнаго сочинителемъ апокалипсиса и который впосл?дствіи, по пророчеству Даніила, долженъ быть стертъ съ лица земли ник?мъ инымъ, какъ имъ, Густавомъ. Они уб?ждали его въ томъ, что Анкарстремъ р?шился на цареубійство по наущенію французскихъ террористовъ. На восьмомъ году отъ рожденія, Густавъ былъ отданъ въ упсальскій университетъ, и тотчасъ же тамъ заговорили о немъ, какъ о какомъ-то небываломъ еще чуд?, а на дв?надцатомъ году отъ рожденія онъ былъ избранъ канцлеромъ этого ученаго и учебнаго учрежденія.

Смерть Густава III застала его преемника только четырнадцатил?тнимъ подросткомъ. Разсказываютъ, что въ предсмертномъ горячечномъ бреду короля вырывались слова, намекавшія на таинственное происхожденіе его насл?дника. Съ своей стороны шведскіе вельможи хот?ли отстранить Густава-Адольфа отъ короны, предложивъ ее герцогу Зюндерзіанландскому съ т?мъ условіемъ, чтобъ онъ утвердилъ конституцію 1772 года. Но раздоръ въ этой партіи и нежеланіе регента произвести такой переворотъ сохранили корону за Густавомъ ІV.

При такой подготовк? воспитаніемъ, о которой мы сейчасъ сказали, юноша-король ?халъ въ Россію безъ твердоопред?ленныхъ нам?реній. Онъ былъ предупрежденъ противъ религіи своей нев?сты, и бракъ его съ русскою великою княжною долженъ былъ главнымъ образомъ, а пожалуй и единственно, завис?ть отъ того впечатл?нія, какое произведетъ красота нев?сты на его слишкомъ еще молодое сердце. Но регентъ твердо р?шился противод?йствовать предполагаемому браку и едва ли не зат?мъ только и отправился въ Петербургъ, чтобъ над?лать императриц? самыхъ чувствительныхъ непріятностей.

V

Прі?хавъ въ Петербургъ 13-го августа 1796 года, король и регентъ остановились въ дом? шведскаго посланника, барона Стединга.

Въ эту пору великой княжн? шелъ только четырнадцатый годъ. Она была высока ростомъ и чрезвычайно стройна. Черты лица ея были правильны, а роскошные локоны пепельнаго цв?та придавали особую прелесть ея необыкновенно св?женькому личику. Въ продолженіе четырехъ л?тъ она много хорошаго наслышалась о Густав?, и онъ въ ея еще д?тской головк? былъ предметомъ первой любви и первыхъ д?вическихъ мечтаній. Густавъ не выдавался поразительною, красотою, но былъ миловидный юноша: высокій ростомъ, прекрасно сложенный и отличался благородною осанкой. Что-то гордое, самоув?ренное, было во всей его фигур?. Вообще же онъ былъ очень привлекателенъ, соединяя въ себ? и простоту юноши, и величіе короля.

Вс? въ Петербург? знали, зач?мъ собственно прі?халъ Густавъ, и какъ, только разнеслась в?сть объ его прибытіи, весь городъ пришелъ въ движеніе: вс? желали взглянуть на него не только какъ на короля, но и какъ на жениха.

Екатерина была чрезвычайно довольна начавшимся сватовствомъ и въ знакъ своего особеннаго благоволенія пожаловала упомянутому уже нами французу Крестину, негласно занимавшемуся этимъ д?ломъ, 300 душъ крестьянъ и чинъ надворнаго сов?тника.

Государыня, жившая до прі?зда въ Царскомъ Сел? и заран?е изв?щенная о прибытіи Густава королевскимъ шталмейстеромъ графомъ Швериномъ, посп?шила прі?хать въ Петербургъ и, проживъ н?сколько дней въ Таврическомъ дворц?, переселилась въ Зимній дворецъ, чтобы принять тамъ короля и давать въ Эрмитаж? въ честь его блестящіе праздники. При первомъ свиданіи съ Густавомъ она была отъ него въ восхищеніи, и, какъ говорила своимъ приближеннымъ, сама влюбилась въ него.

Сообщая Гримму о прі?зд? Густава, императрица писала, что онъ им?етъ величественную и привлекательную наружность, что на лиц? его выражаются умъ и пріятность. По словамъ Екатерины, онъ былъ «р?дкій молодой челов?къ» и безъ сомн?нія — добавляла она — въ настоящее время ни одинъ тронъ въ Европ? не можетъ похвалиться такими надеждами, какъ шведскій. Съ добрымъ сердцемъ король, по наблюденію императрицы, соединялъ утонченную в?жливость, благоразуміе и сдержанность, бол?е нежели сколько можно было бы ожидать, судя по его л?тамъ. Короче сказать, Екатерина находила Густава очаровательнымъ юношею. Н?сколько поздн?е она такъ описывала короля: «наружность его прелестна, черты лица прекрасныя и правильныя, глаза большіе и живые, осанка величественна, онъ довольно высокъ ростомъ, но худощавъ и проворенъ. Онъ любитъ прыгать и танцовать и вообще охотникъ до т?лесныхъ упражненій, въ которыхъ проявляетъ ловкость». Екатерина считала его лучшимъ изъ вс?хъ современныхъ ей государей, подающимъ большія надежды, и думала, что ему не достаетъ только опытности и обстановки умными людьми.

Одновременно съ этимъ, графъ ?. Р. Воронцовъ въ тагихъ словахъ описываетъ Густава IV: «король строенъ, средняго роста, волосы у него рыжіе; въ физіономіи его особенно выдаются большіе глаза подъ цв?тъ волосъ, по они выражаютъ только хладнокровіе».

Представляясь въ первый разъ императриц?, король, почтительно подойдя къ ней, хот?лъ поц?ловать у ней руку, но государыня не допустила его до этого.

— Я никогда не забуду — сказала Екатерина, что графъ Гага — король.

— Если ваше величество — возразилъ па это находчивый юноша — не желаете дозволить мн? такой чести какъ императрица, то дозвольте, по крайней м?р?, эту честь какъ женщина, къ которой я исполненъ не только уваженія, но и удивленія.

Зат?мъ Густаву предстояло свиданіе съ Александрой, а у ней въ ту пору, какъ нарочно, было большое горе. 14-го числа пропала ея собачка, и она проплакала весь вечеръ этого дня и все сл?дующее утро. Глаза ея отъ слезъ сд?лались красны, и воспитательница великой княжны, баронесса Ливенъ, при вид? такой б?ды, по словамъ императрицы, чуть не умерла со страха.

Но вотъ наступила минута первой встр?чи Густава и Александры. Сердце подсказывало жениху и нев?ст?, что за ними есть маленькій гр?шокъ, такъ какъ они уже заочно были влюблены другъ въ друга, а теперь имъ приходилось выдать эту тайну въ ту минуту, когда глаза всей придворной толпы съ такимъ любопытствомъ были устремлены на нихъ. При встр?ч? нев?сты король покрасн?лъ, а на щекахъ великой княжны вспыхнулъ тотъ жгучій румянецъ юности, отъ котораго въ глазахъ выступаютъ слезы. Оба они см?щались, застыдились и не могли промолвить другъ другу ни одного слова, но императрица ободрила ихъ, отрекомендовавъ взаимно и жениха и нев?сту.

Король чрезвычайно полюбился вс?мъ: онъ былъ в?жливъ, простъ и обходителенъ, каждое слово его было обдуманно; онъ обращалъ вниманіе на серьезные предметы, и разсудительные его разговоры казались даже несвойственными его юношескому возрасту; при всякомъ случа? онъ обнаруживалъ познанія, свид?тельствовавшія объ его тщательномъ воспитаніи. Степенность, подобающая его высокому сану, не покидала его ни на минуту. Вся пышность императорскаго двора, которую старались выставить передъ нимъ, повидимому, нисколько не поражала его. При многочисленномъ и блестящемъ двор? Екатерины онъ не ст?снялся нисколько — и держалъ себя гораздо развязн?е и находчив?е, нежели его сверстники, великіе князья Александръ и Константинъ Павловичи. Сама императрица — по свид?тельству современника Массона, участвовавшаго въ воспитаніи великихъ князей — съ грустью высказывала въ кругу близкихъ ей лицъ, что она видитъ большую разницу между королемъ и своимъ младшимъ внукомъ Константиномъ. Графъ Гага не только понравился, но и расположилъ къ себ? вс?хъ, что — какъ зам?чаетъ Екатерина въ одномъ изъ своихъ писемъ къ Гримму — случается въ Петербург? очень р?дко.

Графъ А. Р. Воронцовъ писалъ о немъ сл?дующее: «Король говоритъ мало, ничего не скажетъ не кстати, голосъ его басистый и монотонный. Онъ пристрастенъ къ военному искусству и желаетъ подражать Карлу XII. Съ т?хъ поръ, какъ король въ Петербург?, онъ еще ни разу не улыбнулся».

Въ числ? лицъ, посп?шившихъ выразить свое сочувствіе новоприбывшему гостю, былъ и Державинъ, который въ вид? надписи къ портрету графа Гага, сочинилъ сл?дующее изящнольстивое четверостишіе:

Ты скрылъ величество, но видимъ и въ ночи

Св?тила с?верна сіяющи лучи.

Теки на высоту свой блескъ соединить

Съ прекрасн?йшей изъ зв?здъ, чтобъ смертнымъ счастье лить!..

VI

Говоря о корол?, нужно упомянуть и объ его спутник? — явившемся, какъ мы сказали, подъ именемъ графа Ваза. Графъ Воронцовъ въ письм? къ брату своему въ Лондонъ отзывался о регент? въ сл?дующихъ словахъ: «дядя короля смахиваетъ на тарлатана. Съ игривостью ума онъ соединилъ манеры полишинеля, и это придаетъ ему видъ стараго шалуна».

Совс?мъ иначе отзывается о регент? Массонъ. Онъ пишетъ: «регентъ, повидимому, любовавшійся своимъ питомцемъ, когда ему расточали похвалы — челов?къ очень малаго роста; манеры его непринужденныя, обращеніе в?жливое, съ виду онъ наблюдателенъ и хитеръ, въ глазахъ св?тится много ума. Все, что онъ говоритъ, обнаруживаетъ въ немъ челов?ка разсудительнаго; р?чи его заставляютъ призадумываться».

Въ то время, когда переговоры о брак? велись въ Петербург? дипломатическимъ порядкомъ, самъ Густавъ счелъ нужнымъ открыться императриц? въ своей любви къ ея внучк?.

Черезъ н?сколько дней посл? своего прі?зда, онъ былъ приглашенъ на об?дъ къ государын? въ Таврическій дворецъ. Посл? стола императрица вышла въ садъ и с?ла на скамейку подъ деревьями. Король тоже пришелъ туда и прис?лъ возл? нея. Остальное общество пило кофе въ н?которомъ отдаленіи на лужайк?. Увидя себя на-един? съ императрицею, Густавъ сказалъ, что пользуется этой удобной минутой, для того, чтобъ открыть передъ ней свое сердце, и посл? н?котораго зам?шательства высказалъ, что чувствуетъ непреодолимую любовь къ Александр? Павловн? и желалъ бы жениться на ней.