3

3

16 апреля 1966 года в Московском доме ученых состоялась пресс-конференция, посвященная запуску станции «Луна-10».

Ответы М. Келдыша на вопросы корреспондентов были примечательны. Вот один из них:

«Вопрос: Почему не было попытки произвести фотографирование? Многие ученые считают, что снимки со спутника Луны необходимы для выбора удобной точки прилунения.

Ответ: Если это нам когда-нибудь понадобится, то у нас есть инструмент для проведения такого фотографирования Луны».

Мстислав Всеволодович ответил уверенно. Он сказал: «…у нас есть инструмент». Он был в курсе событий. Совсем недавно, может быть, всего несколько недель, ну месяц назад, не более, он рассмотрел полученный из КБ Бабакина тонкий, всего-то в несколько десятков страниц томик, в котором излагались предложения по созданию лунного спутника-фотографа. Он был в курсе проработок этой станции, полученный документ прочел сам. Ему хотелось самому в нем разобраться и иметь по предложению свое собственное мнение. А потом уже сопоставить его с мнением помощников.

Он тогда сразу же позвонил Бабакину и сказал:

— Георгий Николаевич! Предложения ваши прочитал. Целиком и полностью готов их поддержать. На всех уровнях. Только не затягивайте с подготовкой организующих документов. Как будут готовы, сразу же подъезжайте с ними ко мне. Подумаем о сроках запуска, с чем выходить «наверх». Хорошо? Еще чем могу быть полезным? Может, с математическим обеспечением полета?

Президент Академии наук СССР понимал, что научный спутник Луны — это одно, а спутник Луны — фотограф — совсем другое. Именно с баллистической точки зрения. Наличие на борту станции средств фотографирования не позволяло в полной степени использовать здесь математический аппарат, который был создан для «Луны-10». Проведенные теоретические исследования показали, что основа для расчетов есть, но сама их методика должна быть несколько усложнена, поскольку фотосредства для своей нормальной работы требуют учета дополнительных факторов, в частности учета освещенности Солнцем фотографируемого района. Качество снимков должно быть гарантировано.

Из этого следовало, что на траектории полета станции вблизи Луны нужно было найти новую точку для постройки лунной вертикали и для определения момента включения двигателя.

1966 год… Трудный год для КБ. И радостный своими итогами.

Представьте себе, что перед вами «космический календарь» за этот год и вы перелистываете его. Страницу за страницей.

3 февраля: «Луна-9» — первая мягкая посадка и первая передача телевизионной панорамы.

3 апреля: «Луна-10» становится первым искусственным спутником Луны.

28 августа: «Луна-11» выходит на окололунную орбиту и становится вторым спутником Луны.

25 октября: «Луна-12» с орбиты искусственного спутника проводит фотографирование лунной поверхности.

24 декабря: «Луна-13», снова мягкая посадка и первые измерения механических характеристик лунного грунта.

За каждой страничкой календаря — новая станция, за каждой страничкой — люди. За каждым листком — главный конструктор.

Пять автоматических лунных станций за один год. И ни одна из них полностью не повторяет последнюю или «предпоследнюю». Каждая имеет что-то свое, только ей присущее — научную аппаратуру, целевую установку, оригинальные конструкторские решения. В течение одного года пять успешных запусков к Луне, из которых три — приоритетные!

Каждая станция — новая информация, значение которой выходит далеко за рамки отдельно взятого конкретного космического эксперимента. Каждый пуск или рождает новые гипотезы или подтверждает существующие. И то и другое, несомненно, имеет исключительно важное значение.

«Луна-9» направляется в пограничный между морем и «материком» район; «Луна-13» садится в типично «морской» район; «Луна-10» выводится на орбиту Луны, близкую к полярной, а «Луна-11» — на почти экваториальную орбиту.

Есть и еще одна особенность в станциях этого года. Они созданы с использованием принципа унификации, то есть на единой базе, на конструктивно неизменяемом траекторном блоке. Непростая задача — выявить потенциальные возможности, заложенные в конструкцию, и не просто продлить ее жизнь, а найти ей применение в совершенно ином, не предусмотренном ранее качестве.

Вот тот резерв, который в значительной степени стал катализатором в работах по лунной тематике этого года. Как часто пренебрегают этим средством и торопятся создать нечто абсолютно новое там, где модернизированное «старое» может сослужить еще отличную службу! Непросто создать это «новое», но и не менее сложно вскрыть таящиеся возможности и использовать их во благо.

Успехи девятой и десятой «лун», личная инициатива в решении новых задач, несомненно, способствовали быстрому (и, добавим, заслуженному) росту авторитета Бабакина не только среди организаций, принимавших участие в этих работах, но и в высоких партийных и государственных инстанциях.

А ведь еще не так давно в кругу причастных к космическим делам людей мог произойти примерно такой разговор:

— Ты не знаешь, кто это?

— Точно не знаю… Какой-то Бабакин.

За короткий срок в Бабакина поверили и к мнению его стали прислушиваться. И, что не менее важно, он ощутил постоянную поддержку своим начинаниям и помощь в решении сложных вопросов, которые нет-нет да и возникали по мере расширения и углубления работ, касались ли они организационных мероприятий или необходимости ускорения прохождения по инстанциям выдвигаемых КБ технических предложений. И эта неоценимая помощь иногда просто становилась определяющей. Бабакин лично сам все время находился в «поиске», его не нужно было просить или уговаривать посмотреть «то» или решить «это». Вот что несомненно привлекало к нему людей.

От пуска к пуску космических станций он становился все более зрелым, все более решительным. Ведь как важно не просто поверить в себя, но и получить этому подтверждение. Вместе с Георгием Николаевичем рос, набирался знаний и уверенности и коллектив КБ. Специалисты КБ набирали силу не только в теоретических вопросах. С каждым запуском они получали все больший и больший практический бесценный опыт отработки станций, управления ими в полете.

В 1966 году отдельные мысли, проработки, рекомендации ученых легли в основу перспективного плана исследований Луны и планет Солнечной системы, который появился в КБ. Не все еще в нем, конечно, было проработано до тонкостей, отдельные этапные работы были обеспечены пока что «маяками». Но в плане была отображена возможная последовательность целей и задач, в соответствии с которой должны были создаваться новые станции.

Не следует думать, что в этом плане все было разложено, что называется, по полочкам. Конечно же нет. Космические исследования это такая область деятельности человека, в которой, по-моему, нельзя провести скрупулезно точное прогнозирование перспектив с конкретной привязкой по времени. И вот почему. Каждый полет в неизвестное влияет своими результатами на последующие, а получение совокупности новой информации может в конечном итоге изменить всю намеченную стратегию — отказаться от намеченных путей и целей, если они, как станет ясно, не будут способствовать расширению знаний. Иными словами, дверь для переориентации всегда должна оставаться открытой.

Программа предусматривала постепенность изучения Венеры, сначала на участке спуска, потом на поверхности, на дневной ее стороне, на ночной. Такая целесообразная последовательность сомнений не вызывала.

Наличие перспективного плана, который периодически подвергался уточнению, сыграло важную роль во всей дальнейшей работе. И это в объяснениях не нуждается. Но тут есть одна важная особенность. Космос — среда агрессивная, все характеристики, которые ему присущи — и вакуум, и радиация, и диапазон температур, и многое другое, отнюдь не упрощают решение задачи по созданию станций, аппаратуры для них. Наоборот. Как раз наоборот — сильно усложняют. И потому еще, что степень влияния космоса не только зачастую непредсказуема, но и вообще неясна.

Особенность плана состояла в том, что наряду с решением научных вопросов на станциях было предусмотрено проведение и инженерных экспериментов, имеющих чисто прикладное значение. Без этого просто нельзя было двигаться дальше. Вот иллюстрация сказанного. Грунтомер-пенетрометр и радиационный плотномер «Луны-13» позволили впервые провести прямой замер механических свойств наружного слоя лунной поверхности и его плотности. Данные замера — это в основном научная информация, но, конечно, она нужна также конструкторам лунохода и возвратных автоматов. Исследования же трущихся пар в открытом космосе или изучение стабильности характеристик термопокрытий, проведенные на «Луне-12» и «Луне-14», оказались нужными в основном только конструкторам. Георгий Николаевич всегда относился внимательно к предложениям о проведении подобных экспериментов, и если убеждался, что они действительно необходимы, открывал им зеленую улицу.

— Это должно идти впереди паровоза, — говорил он и не жалел сил, чтобы убедить оппонентов, если такие, случалось, бывали.